Беседы с мудрецами Гюстав Флобер

На днях наш друг, независимый журналист М. Михайлов, находясь в состоянии осенней депрессии, решил мысленно перенестись в ХIХ век, чтобы побеседовать с Гюставом Флобером.

Гюстав Флобер (12 декабря 1821, Руан, Франция – 8 мая 1880, Круассе, Кантеле, Франция) – французский прозаик-реалист, считающийся одним из крупнейших европейских писателей XIX века. Много работал над стилем своих произведений, выдвинув теорию «точного слова». Наиболее известен как автор романа «Мадам Бовари».

М. М. – Уважаемый господин Флобер, Вам пришлось пережить невзгоды Франко-прусской войны. Во время оккупации Парижа Пруссией Вы вместе с семьей находились в Руане.
Сегодня, в ХХI веке, мир с ускорением приближается к новой мировой войне.
 Верите ли Вы в прогресс, о котором веками мечтали лучшие умы человечества? Многие люди уже разочаровались. Например, Р. Олдингтон в ХХ веке написал: «Если существует такая вещь, как прогресс, то есть усовершенствование человеческой породы, — то он совершается столь медленно, что почти неприметен». А Вы что думаете?

Г. Ф. – Весь прогресс, на который можно надеяться, — это сделать людей несколько менее злыми.

М. М. – Пока, как видно, это не удалось. Правда, впоследствии наступает раскаяние, но погибших не вернешь.

Г. Ф. – Раскаиваться хорошо, но не делать зла ещё лучше.

М. М. – Остается надеяться, что невинно убиенные пребывают в раю. Вы верите, что люди не умирают, а только переходят в иной мир?

Г. Ф. – Понятие бессмертия души придумали, скорбя об умерших.

М. М. – Действительно, трудно смириться с мыслью о потере близких навсегда. Это боль остается с нами на всю оставшуюся жизнь.

Г. Ф. – Изнашивается всё — даже горе.

М. М. –  Да, время – великий целитель. Просто надо помнить, как коротка жизнь и пытаться наполнить смыслом каждый подаренный нам день. Вы как писатель и тонкий знаток психологии можете объяснить, почему большинство людей не умеет ценить маленькие радости и удачи, которые жизнь иногда преподносит каждому?

Г. Ф. – Будущее тревожит нас, а прошлое держит. Вот почему настоящее ускользает от нас.

М. М. – Неужели совсем невозможно найти счастье в этом неприветливом мире?

Г. Ф. – Быть дураком, эгоистом и обладать хорошим здоровьем — вот три условия, необходимые для того, чтобы быть счастливым. Но если первого из них не хватает, то остальные бесполезны.

М. М. – Позвольте с Вами не вполне согласиться. Мне кажется, совершенно прав Ваш современник Артур Шопенгауэр, считавший, что «Девять десятых нашего счастья зависит от здоровья». А замечательный писатель Марк Алданов устами своего героя («Астролог») высказывает близкую мне мысль: «Настоящее счастье в мире одно: никогда не чувствовать ни одной точки своего тела. И именно это счастье мы начинаем ценить только тогда, когда оно исчезает». Так что здоровье и разумный эгоизм не могут оказаться лишними.
Неужели Вы считаете, что неглупым людям счастье недоступно? Тем не менее, они всю жизнь пытаются его найти.

Г. Ф. – Счастье — выдумка, искание его — причина всех бедствий в жизни.

М. М. – С Вами согласен и Шопенгауэр, написавший работу, посвященную эвдемонологии, или наставлению в счастливом существовании:
 «Есть одна только врождённая ошибка — это убеждение, будто мы рождены для счастья».
«Самый безопасный способ не быть очень несчастным — не ожидать, что вы будете очень счастливы».
Но многие люди считают иначе, например, находят радость в путешествиях по миру, постоянно ища новых впечатлений и развлечений.

Г. Ф. – Путешествие должно быть серьёзным трудом, иначе оно, если только не пьянствовать целыми днями, становится одним из самых горьких и в то же время самых глупых занятий.

М. М. – Известно, что Вы, много путешествуя, претворяли накопленные знания в свою работу, т. е. Ваши поездки были частью писательского труда. Однако далеко не все способны к творчеству и имеют возможность путешествовать. Немалая часть мужчин находит счастье в успехе у женщин.

Г. Ф. – Я думаю, что успех у женщин — это, как правило, признак посредственности.

М. М. – Возможно, это неплохо, ибо таких мужчин большинство, и именно они охотно вступают в брак и обзаводятся потомством, что полезно государству. Но, увы, они не всегда приносят счастье своим возлюбленным. В чем Вы видите основную ошибку женщин?

Г. Ф. – Женщины слишком не доверяют мужчинам вообще и слишком доверяют им в частности.

М. М. – В таких сложных и запутанных отношениях, как любовные, трудно все время поступать правильно.

Г. Ф. – Из всех злоключений, претерпеваемых любовью, самое расхолаживающее, самое убийственное — это денежная просьба.

М. М. – Не только любовь, но и дружба, и родственные связи не всегда выдерживают такой проверки на прочность. И после разочарований люди нередко предпочитают одиночество, предаваясь воспоминаниям.

Г. Ф. – Одиночество нельзя заполнить воспоминаниями, они только усугубляют его.

М. М. – Вероятно, Вы правы, потому что знаете о нем не понаслышке. Недаром друзья называли Вас "Отшельником из Круассе", где Вы работали по 10 -15 часов в сутки. Творчество поглощало Вас целиком. Но общества, обычной светской жизни Вы избегали. Почему?

Г. Ф. – Жизнь человеческая — ложь. За всякой улыбкой таится зевота, за всяким восторгом — проклятие, за всяким удовольствием — отвращение, а от сладкого поцелуя остается на губах томящая жажда новых наслаждений.

М. М. – С таким взглядом на жизнь естественно, что Вы избрали уединенную жизнь и творчество. «Я – человек-перо, я существую из-за него, ради него, посредством него, я больше всего живу с ним», – так Вы говорили о себе.
 И тут хочется опять привести слова А. Шопенгауэра: «Всецело быть самим собой человек может лишь до тех пор, пока он один; кто, стало быть, не любит одиночества, тот не любит и свободы, ибо лишь в одиночестве бываем мы свободны. Принуждение – неразлучный спутник всякого общества, и всякое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем ярче наша собственная индивидуальность. Поэтому человек избегает уединения, мирится с ним или любит его – в точном соответствии с ценой своей собственной личности».
Мне кажется, что такая самоотдача должна увенчаться успехом и славой.

Г. Ф. – Ничто не внушает мне такого презрения к успеху, как мысль о том, какой ценой он достигается.

М. М. – И какова же цена успеха?

Г. Ф. – Талант признают только тогда, когда он шагает по трупам, и нужны тысячи снарядов, чтобы пробить себе брешь в Фортуне.

М. М. – Звучит устрашающе. А нет ли других способов завоевать внимание читателей?

Г. Ф. – Когда уважаешь свой талант, не станешь прибегать к средствам, которыми завоёвывают толпу.

М. М. – А какая враждебная стена стоит между одним из лучших писателей своего времени и читателями?

Г. Ф. – Есть два врага у того, кто хорошо пишет: во-первых, публика, потому что стиль заставляет её думать, побуждает к работе мысли, а во-вторых — правительство, ибо оно чувствует, что мы — сила, а власть не терпит рядом с собой никакой другой власти.

М. М. – С этим не поспоришь. Может быть, следует проявлять осмотрительность в выборе темы?

Г. Ф. – Тему не выбирают. В том и состоит секрет шедевра, что тема есть отражение темперамента писателя.

М. М. – Объясните, пожалуйста, подробней, что Вы имеете в виду.

Г. Ф. – Художник должен все поднимать на поверхность, он подобен насосу, в нём есть большущая трубка, спускающаяся в самые недра предметов, в глубинные слои. Он втягивает в себя и выпускает на солнечный свет гигантскими снопами то, что было придавлено землёю и никому не видно.

М. М. – Но далеко не каждый художник, даже так усердно работая, способен создать шедевр. Нужен еще талант.

Г. Ф. – Весь талант писателя, в конце концов, состоит лишь в выборе слов.

М. М. – Вы имеете в виду хороший стиль? Ваш соотечественник Жюль Ренар писал: «Ясный стиль — вежливость литератора».

Г. Ф. – Стиль — это сама жизнь, это корень мысли.

М. М. – Я полагаю, это верно во все времена, хотя некоторые современные писатели не всегда стремятся проявлять такую вежливость по отношению к читателям. Вероятно, их произведения скоро забудутся.

Г. Ф. – То, что хорошо написано, никогда не надоедает.

М. М. – Да, любимые книги читаешь и перечитываешь в течение жизни, и каждый раз находишь нечто интересное, чего раньше не замечал. Но мы говорили о стиле, а ведь для многих главное – содержание.

Г. Ф. – Форма и содержание — две категории, не существующие никогда раздельно одна от другой.

М. М. – А есть еще и личность автора с его характером, взглядами, духовным и жизненным опытом. Как она отражается в его творчестве?

Г. Ф. – Художник должен присутствовать в своем произведении, как Бог во Вселенной: быть вездесущим и невидимым.

М. М. – Что Вы считаете самым важным в мастерстве автора?

Г. Ф. – Главным достоинством писателя является знание того, чего писать не нужно.

М. М. – Это не только главное, но и самое трудное умение. Еще важный вопрос. Известно, что Вы работали непрерывно изо дня в день по многу часов подряд, порой до полного изнеможения. Неужели вдохновение никогда не покидало Вас?

Г. Ф. – Нельзя жить одним вдохновением. Пегас чаще идет шагом, чем скачет галопом. Весь талант в том, чтобы заставить его идти нужным тебе аллюром.

М. М. – Возможно, Пегас охотнее летит к поэтам. Что Вы думаете о поэзии?

Г. Ф. – Когда-то считали, что только сахарный тростник дает сахар, а теперь его добывают почти отовсюду. То же самое и с поэзией: будем извлекать ее откуда бы то ни было, ибо она во всем и везде. Нет атома материи, который не содержал бы поэзии.
М. М. – Как точно заметил польский поэт Ян Рыбович, «Поэзия – во всем. Но не все – поэзия». Вы считаете, что поэзия – это не только стихи и поэмы?

Г. Ф. – Поэзия — это особая манера воспринимать внешний мир, специальный орган, который просеивает материю и, не изменяя, преображает ее.

М. М. – Прекрасно сказано. Не кажется ли Вам, что познавать мир и создавать произведения искусства, или хотя бы иметь желание и возможность наслаждаться ими – это и есть счастье, доступное неглупым людям?

Г. Ф. – Страсть к познанию — вот источник высоких радостей, уготованных для благородных душ.

М. М. – Благодарю Вас, господин Флобер, за такую содержательную беседу. Дайте, пожалуйста, на прощание совет нам, людям, живущим на сломе эпох в ХХI веке.

Г. Ф. – Нужно всегда надеяться, когда отчаиваешься, и сомневаться, когда надеешься.

На этом мудром пожелании закончился разговор со знаменитым писателем…