Многие знания

Пролог

- Таким образом, прибор УМ-17 открывает колоссальные перспективы перед ученым миром, а также, надеюсь, позволит объединить достижения всех наук и досконально ответить на вопрос «как устроен мир», всесторонне используя полученные знания.
Белое полотно пошло рябью, презентация задрожала и перескочила на первый слайд. Яркая синяя надпись с мерцающей черной окантовкой угрожающе повисла над залом: «Исследование возможностей синтезатора знаний Умского В.Г., модель 17».
Лектор пригубил высокий стакан с водой и несколько раз сильно надавил себе на висок – до чего же болит голова, просто невыносимо! Стиснув пальцами край трибуны, он медленно обвел аудиторию взглядом; резь в глазах усилилась. Аудитория отмерла и зашумела.
- С Вами все в порядке?
- Врача?!
- Хотелось бы конкретных примеров!
- Принесите еще воды!
- Очень любопытно, но…
- Этическая сторона вопроса?
- Да помогите ему сесть, наконец!
Лектор поднял руку, прося тишины и одновременно отказываясь от медицинской помощи:
- Я понимаю ваше волнение. Когда появляется нечто совершенно новое, трудно поверить. Предлагаю небольшой эксперимент напоследок. Уважаемые коллеги, я нарочно пригласил сюда этого юношу, - на сцену робко вышел худощавый паренек в полосатой рубашке. – Это носитель баскского языка, распространенного в северной части Испании и юго-западной части Франции. На нем говорят всего семьсот тысяч человек. Кто хочет быть семьсот тысяч первым?
Слушатели начали недоуменно переглядываться, шептаться. В третьем ряду поднялся тучный профессор с окладистой седой бородой. Он низко поклонился залу, потом медленно поплыл к сцене.
- Надеюсь, публика не сомневается, что я не владею родным языком этого юноши? – улыбнулся он, уже стоя возле трибуны.
Аудитория одобряюще зааплодировала.
- Профессор Крестовский, зав.кафедрой микро- и наносистемной техники, какая честь, - слегка поклонился лектор, придерживая разрывающуюся от боли голову рукой. – Юноша знает английский, поэтому проблем не должно возникнуть. Вам следует познакомиться, поболтать немного, быть может, перекинуться парой шуток - одним словом, войти в доверие. Чем лучше отношения, тем выше зарядится прибор и надежнее будет соединение. Наденьте устройство на указательный палец, - лектор протянул профессору маленький железный наперсток, моментально обхвативший ремнями палец Крестовского. – Когда все будет готово, просто коснитесь устройством, например, шеи собеседника, вот здесь, где проходит блуждающий нерв. Он обо всем предупрежден. Но для начала давайте попросим нашего гостя прочитать что-нибудь на своем родном языке.
Все взгляды обратились к юноше, он слегка покраснел, а потом на удивление громко и четко произнес:
Gizon-emakume guztiak aske jaiotzen dira, duintasun eta eskubide berberak dituztela; eta ezaguera eta kontzientzia dutenez gero, elkarren artean senide legez jokatu beharra dute .
Дробью рассыпались слова по залу, как порвавшиеся бусы, ударяя о деревянный настил сцены каблуком танцовщицы. Испанские мотивы отчетливо зазвенели в воздухе, но присутствующие на конференции испаноговорящие академики не поняли ни слова.
Лектор удовлетворенно кивнул:
- Теперь, уважаемые испытуемые, перейдем на английский.
Профессор протянул юноше руку:
- Здравствуйте! Меня зовут Валерий Вячеславович Крестовский, многие в зале знают меня, - приветливо усмехнулся он по-английски. – Как Ваше имя, молодой человек? Чем занимаетесь? Как согласились на такой необычный эксперимент? Как вы себя чувствуете и что, интересно, только что произнесли на языке своей родины?
Гость приосанился, с жаром пожал руку:
- Зовут меня Хуан Сандерс, я часто выступаю на сцене, но моя обычная публика приходит развлекаться, послушать мои шутки, отдохнуть. Сейчас, стоя перед вами, я испытываю робость и смущение, ведь цель моего присутствия здесь отнюдь не развлекательная. Наверное, я не волновался так никогда! Впрочем, это уже проходит. На родном языке я прочитал для вас выдержку из декларации прав человека, возможно, это она придала мне уверенности. С уважаемым господином Умским, - поклон в сторону лектора, - я познакомился совершенно случайно. Пару лет назад мы оба присутствовали на международном поэтическом фестивале в Санкт-Петербурге: я выступал, а мой, не побоюсь этого слова, друг, так азартно интересуется языковыми особенностями разных стран, что не мог пропустить это мероприятие. Я читал один занятный стих, написанный сразу на нескольких языках. Такой новаторский верлибр... Мой литературный опус так понравился Виктору Григорьевичу, что он нашел меня после фестиваля, и мы разговорились. Через две недели состоится большой лингвистический форум, надеюсь, мы встретимся и там. Что касается сегодняшнего эксперимента, я совершенно спокоен: изобретатель уверен в безопасности устройства, показал результаты предыдущих опытов. Вдобавок, мое участие обошлось ему в кругленькую сумму, - юноша весело прищурился и подмигнул лектору, тот в ответ устало улыбнулся.
Профессор понимающе кивнул:
- Риски должны быть оплачены, безусловно. Ну, а я знаю нашего дорого коллегу, - ещё один поклон лектору, - по университету, в коем имею честь заведовать кафедрой. Вы в свободное от сцены время сочиняете стихи, как я понял, я же очень уважаю рыбалку. Кстати, вы знаете, что, если читать рыбе Пушкина, она разевает рот так широко, что течение само сносит ее на крючок? - шутка в зал, аудитория поддержала профессора смехом.
- О, прочтите как-нибудь рыбе мои стихи, я уверен, она тут же сама бросится к вам в ведро! А если возьмёте на рыбалку масло и сковороду, то и радостно изжарится для вас! - подхватил сеньор Сандерс.
- С превеликим удовольствием! - легко согласился профессор. - Но что мне прочитать, чтобы она развела костёр?!
Крестовский, смеясь, подался вперед и вдруг молниеносно вскинул руку с наперстком, коснулся шеи собеседника, досчитал до трёх, все замерли...
- Скажите, как Вам презентация Виктора Григорьевича? Он так подробно рассказал о своем изобретении, с таким пылом! - На той же шутливой волне спросил Крестовский по-баскски.
Юноша смущённо улыбнулся:
- Я ничего не понял, - признался он по-английски.

Глава 1
Новая тема

***

Стас работал в библиотеке уже вторую неделю. Основной работы почти не было, и он вновь и вновь пытался заставить себя сесть за диссертацию. Пару лет назад тема казалась интересной и перспективной, но сейчас каждая строка давалась так тяжело, что старший научный сотрудник отделения информационных и нано технологий РАН Станислав Петрович Карпухин задумчиво протирал корешки библиотечных фолиантов, с тоской возвращая книгу за книгой на полку: ну хоть бы маленькая зацепочка, хоть бы искорка… Хотелось, чтобы диссертация была не пустой формальностью, а приносила удовольствие процессом подготовки и пользу результатом.
Стас поглядел в окно. Зарождающаяся весна еле пробивалась в комнату через мутное стекло. Солнце пыталось сиять, но выходило тускло. Гомон проснувшихся воробьев тонул в глухом облезшем дереве рамы. М-да.
Убрав с подоконника несколько толстых папок, распахнул окно и оглох, ослеп: птичьи трели ворвались, наполнили затхлое помещение библиотеки; солнце выбелило самые дальние полки. Надо бы прибраться здесь, что ли… Потревоженный светом паук косолапо засеменил по паутине куда-то ввысь.
Смачно чихнув, Стас отправился за тряпкой. Технологии, может быть, и нано, а швабра все та же…

***

- Станислав Петрович, ты все здесь?! – удивленный нос начальника просунулся в дверь, понюхал лимонный воздух (средство для уборки не столько мыло, сколько въедалось резким ароматом цитрусовых в дощатый пол), чихнул и разулыбался: - Совсем затосковал? Ничего, скоро дадут грант, а там…ух!
- Я думал сменить тему диссертации, - ненароком задвигая ведро с вонючей жидкостью под стол, признался Стас.
- А что, давай, - дружелюбно откликнулся шеф. – Надеюсь, не на ЭТО, - он выразительно обвел взглядом уборочный беспорядок, мокрые тряпки и недотертые лужи. – Заменить тебя уборщице будет куда труднее, чем тебе ее.
Станислав улыбнулся:
- Не беспокойтесь, просто новые мысли требует свежего воздуха.
- А-а-а… - понимающе протянул начальник и, выразительно постучав по наручным часам пальцем, скрылся в коридоре.
Стас уныло посмотрел на библиотеку: кажется, до уборки порядка здесь было больше. Что ж, раз рабочий день завершен… Он достал телефон, включил музыку и с яростью принялся за работу.

***

Когда птицы уже устали чирикать, а фонари только начали зажигаться, Стас расставлял последние книги. На правой половине библиотеке. Выжившие пауки перебрались на еще захламленную левую и недовольно доплетали последние паутины, кажется, потихоньку перебрасывая нити поближе к нарушителю спокойствия, такому большому, вкусному...
- УМ-17, синтезатор знаний, разработка, прототипы, опыты, презентация, - почему-то вслух прочел Стас на пожелтевшей папке, неожиданно оказавшейся между книг по наноинженерии и основам приборостроения.
- Фантастика какая-то, - недоверчиво усмехнулся старший научный сотрудник, проглядев первые страницы, но тем не менее разложил содержимое папки на столе и погрузился в более детальное знакомство.
Еще через час он сходил за чаем. Через два с половиной спрятал папку на полках между вновь потревоженными пауками и вышел из здания института. Ноги шли сами, в голове творилось невообразимое.

***

Через две недели Стас знал об академике Умском все, что смог найти. Он досконально изучил папку из институтской библиотеки, трижды побывал в центральном архиве и даже умудрился проникнуть в НИИ, где проходила знаменательная конференция с презентацией прибора УМ-17.
Бурная деятельность сотрудника, конечно, не осталась без внимания начальника, но памятуя о поисках первым новой темы, последний не предал суете значения. Деньги по гранту обещали перечислить только в следующем месяце, а потому на некоторые отлучки подчиненных закрывались глаза. Вот в следующем месяце, когда закипит работа…о-о-о!
Всю добытую информацию Стас развешивал по стенам отцовского гаража. Родители продали машину несколько лет назад – стало подводить зрение – и теперь предпочитали общественный транспорт. Продать гараж все не доходили руки, а поскольку он находился ближе к дому Стаса, чем его родителей, то заботы о судьбе небольшой постройки легли целиком на плечи сына. И вот теперь гараж обрел вторую жизнь, став научной лабораторией и исследовательским центром.
Главное место в композиции на стене занимал большой лист, склеенный из принтерных листов формата А4. На листе красовался чертеж, все поля были испещрены комментариями и стрелками, ведущими к дополнительным поясняющим картинкам, а местами – к знакам вопроса. Справа и сверху от листа висела маленькая фотография Умского и еще несколько снимков, сделанных на презентации. Остальное пространство занимали копии вырезок из газет, докладов и распечатки научных статей.
Самая нижняя справа заметка была некрологом:
«Сегодня на пятьдесят третьем году жизни скончался от инфаркта академик Умский В.Г., преподававший в нашем университете на факультете «Инженерные нанотехнологии в приборостроении» вплоть до самой кончины. До последних дней он работал над своими изобретениями в лабораториях НИИ, презентации его открытий часто проходили в конференц-зале нашего университета. В конце последней из них был вызван врач, диагностировавший множественные патологии нервной и кровеносной систем. От госпитализации Умский отказался. Он горел своим делом и не хотел ни минуты тратить впустую: последнее его изобретение должно было помочь человечеству объединить знания разных областей наук и таким образом совершить открытия во всех отраслях. Ни для кого не секрет, что современные технологии требуют от человека разбираться сразу в нескольких точных науках. Виктор Григорьевич считал, что одной человеческой жизни мало для глубокого изучения всех отраслей, а потому решил насытить человека всеми доступными знаниями его десятилетия напрямую. Организовав, таким образом, будущим поколениям достойный старт, он надеялся найти ответы на многие неразрешенные до сих пор загадки мироздания: возродить первоязык, проследить истинную историю человечества во всех аспектах, усовершенствовать медицинские приборы и способы проведения операций, достичь высот в роботоконструировании. Спектр применения синтезатора знаний Умский определял очень широко.
К сожалению, через три дня после последней конференции, изобретатель скончался, не доведя работу до конца. Наш университет окажет всестороннюю помощь в погашении долгов ученого, но в дальнейшем в финансировании его проектов участвовать не будет.»
Рядом висел небольшой листок, чудом добытый в больнице, где скончался изобретатель. Один из врачей, а по совместительству одноклассник Стаса, выделил красным маркером список жалоб, которые успели собрать врачи скорой помощи: «отсутствие сна; заторможенность реакции; покраснение глаз; болезненный цвет лица; расстройства пищеварения; головокружение».
А также подписал на полях размашистым быстрым почерком краткие результаты обследования и анализов: «тахикардия; прослушивание шумов в сердце; нарушение сердечного ритма; повышенное давление; повышение уровня молочной кислоты; повышение содержания натрия и понижение – кальциевых и калиевых солей; снижение уровня тромбоцитов; лейкоцитоз, эритроцитоз; повышение гемоглобина».
По всему выходило, что Виктор Григорьевич Умский слишком много работал, довел свой организм до истощения, нервного срыва и, в конечном итоге, инфаркта. Безумный гений из фильмов скончался как обыватель.
Самым ценным экспонатом в коллекции материалов была наскоро прошитая степлером стопа бумаг – копии из записной книжки изобретателя. Увы, никаких потрясающих выводов и секретов она не содержала. Только список дел на неделю с очень краткими уточнениями и множеством неразборчивых сокращений – время академик экономил и на записях. И все-таки это была очень важная находка, которую Стасу любезно уступила очаровательная лаборантка НИИ, бывшая подчиненная академика. К сожалению, ничем большим помочь ни она, ни другие сотрудники, не могли – Умский предпочитал все делать сам, очень редко обращаясь за помощью к выделенной ему команде. Даже местонахождение самого синтезатора знаний им было неизвестно – да, приборы необходимо оставлять в лаборатории, но «он ведь академик, а мы – вчерашние студенты…».
Словом, разработку новой темы диссертации Стас начал с того, что упорядочил данные на гаражной стене: это про сам прибор, а это про его создателя; это чертеж и принцип действия синтезатора, а это образ жизни и планы изобретателя. Разделил материалы, отметил пустоты – отошел к противоположенной стенке и залюбовался. Выдохнул после двухнедельной азартной гонки, повеселел. Замер. Что дальше?

Глава 2
УМ-18

***

А дальше нужна лаборатория, нужно оборудование, материалы, деньги. Все то, что было у академика и теперь ушло на погашение его долгов.
Предложить своим коллегам вместе разрабатывать эту тему? Но грант уже выделен на другое и сроки обговорены.
Работать в лаборатории в свободное время, а что-то, возможное, продолжать в гараже-мастерской? Это начальник, пожалуй, позволит, он человек с пониманием. Но сколько останется того времени…
Других вариантов Стас все равно не видел, хотя полноценно вести два проекта сразу (свой и рабочий) тяжело и долго. Впрочем, все чертежи есть, для начала надо просто собрать устройство, а там поглядим.
Оставался открытым вопрос с материалами, но и его он надеялся решить с помощью своего НИИ и пары подмигиваний девушке из НИИ академика.

***

Работа закипела.
Как и ожидалось, начальник не возражал, чтобы Стас пользовался казенным оборудованием для разработки своей диссертации. Только сожалел, что понравившаяся сотруднику тема оказалась на первой помытой половине библиотеке:
- Никому не нужно больше посидеть среди книг, подумать, поискать идеи? – шутил он каждый раз, заходя в отдел. – А то там полочки еще не все разобраны…
Коллеги вежливо смеялись и отнекивались, а горбатая уборщица ворчала под нос и недовольно отправлялась двигать столы и мыть библиотечный пол в одиночестве.
Грант дали в срок, все оборудование теперь освобождалось лишь после семи-восьми вечера, а сотрудников в кабинете стало столько, что даже начальник, кажется, знал не всех.
Стас оформил разрешение и теперь мог оставаться на работе даже на всю ночь. Пару раз он так и делал, но, вспомнив судьбу несчастного академика, быстро ограничил время своего пребывание в лаборатории: с семи утра до десяти вечера три раза в неделю и еще два раза – уходить вовремя, чтобы не вызывать лишних подозрений и подумать над следующим шагом. Дома он бывал теперь редко, даже прикупил в гараж небольшой диванчик для отдыха. Заходил помыться, переодеться, наскоро перекусить, хотя чаще питался на работе или заказывал доставку прямо к гаражу. Раз в две недели неукоснительно заезжал к родителям, и тогда сердобольная мама собирала целый пакет домашней еды, заботливо упакованной в контейнеры. Вздыхала о непутевом сыночке, а отец хмурился на нее и ворчал, что для мужчины важна самореализация и вообще, какие его годы! Иди, мать, младшей дочке лучше помоги с малышами! А потом с интересом выслушивал, как продвигается Стасов проект (рабочий, конечно, не синтезатор: тему диссертации и свою внерабочую деятельность Стас держал в секрете, сам не зная почему – на удачу?), удивленно качал головой и в конце непременно вздыхал:
- Ну а лаборантки молоденькие у вас не появились?
Стас не сердился. Привык. Фильтровал. Улыбался, качал головой и менял тему.

***

Первым делом, он собрал каркас будущего прибора: наперсток, обхватывающий палец сзади двумя дужками, а спереди представляющий собой тоненькую кремниевую подложку, укрепленную металлическим ободом, как жемчуг в кольце. На этой подложке вытравил закрытые полости и сообщающиеся друг с другом и со средой микроемкости - выходы для сенсоров, которые будут считывать состояние хозяина прибора и его подопытного, а также участвовать в передачи нервных импульсов и, соответственно, знаний.
В презентации Умский писал, что знания - элемент памяти, условно хранящийся в мозгу человека и представляющий собой комплекс совозбужденных нейронных сетей. Новые знания формируются нервной системой с помощью создания новых нейронных связей и запоминаются благодаря способности одних нейронов возбуждаться при возбуждении других.
Все эти рассуждения требовали основательной базы знаний из области нейрофизиологии, а применение их на практике – и нейрохирургии. Увы, Стас ими не обладал, но Умский довольно подробно все расписал, не забыв (вот что значит поднаторевший в научных докладах человек!) указать источники. Интересно, что одной из статей, на которые ссылался академик, была его собственная. Проверив биографию Умского, Стас удовлетворенно хмыкнул: первое образование явно помогло изобретателю в его изысканиях.
«Наперсток» должен был «соединить» нервные системы двух людей. К нервным окончаниям пальцев экспериментатора прибор «подключался» с помощью внутреннего сенсора, а для начала распознавания и передачи знаний было необходимо коснуться блуждающего нерва, проходящего, в том числе, вдоль шеи подопытного. Чтобы прибор включился, сенсоры должны уловить уменьшение активности блуждающего нерва, то есть расслабление, успокоение организма. Одним из способов этого добиться как раз и служит налаживание контакта с подопытным, создание доверительной непринужденной атмосферы. После активации устройство мгновенно считывает мысль хозяина на нейронном уровне: что, собственно, он намерен из головы собеседника извлечь. И стоит лишь на несколько секунд замкнуть синтезатор УМ-17 на нервной системе подопытного, как нужные знания оказываются в голове экспериментатора.
Умский грезил воссоздать первоязык – язык, существовавший до легендарного падения Вавилонской башни, до разделения народов. А что Стас ставит первоочередной задачей для своего устройства?
Уже своего?! Хм.
Стас размашисто зачеркнул «7», лихо переименовав прибор в «Ум-18». В конце концов, кое-что он сделал все-таки по-своему. Например, заменил на некоторых этапах разработки мокрое травление кремниевой подложки сухим.
Стас посмотрел в окно. Светало. Неужели он просидел в лаборатории всю ночь?! А какой день сегодня? Суббота?!
Голова была на удивление ясной, хоть и способной мыслить только в одном направлении. Стас решительно выключил оборудование, собрал проект и бодро потрусил к лестнице. Эхо немедленно подхватило его шаги, гулко разнося по всему этажу, смеясь и толкая в спину: эй, парень, весна на дворе, какие проекты! Сонный охранник черканул в тетради закорючку, принимая ключи от лаборатории, вяло махнул рукой.
Из распахнутой двери грянула весна, закружив голову. Стас устоял. Крепче прижимая к себе портфель с разработками, он быстрым шагом направился к дому. Спать. Скорее. Только спать, ни на что не отвлекаясь. Пока поднимающаяся из груди радость не взбудоражила до бессонницы.
Прибор был готов.

Глава 3
Опытный образец или Первый блин комом

***

Прибор был готов, и наступала самая ответственная и волнующая для любого создателя фаза: опыты. Но где и на чем?
Хуже: на ком. Нужен человек. Доброволец? Любой незнакомец будет жутко волноваться, сколько ему ни заплати, а для активации устройства нужно расслабленное состояние жертвы… хм, подопытного. Да и чем платить? Денег едва хватает на коммуналку. Попросить кого-то из приятелей, но Стас так давно ни с кем не общался, что его круг знакомств последние годы ограничивался коллегами, а какие у них могут быть глубокие знания, отсутствующие у Стаса? Проекты-то общие…
Как ни хотелось ему испытать синтезатор, Стас решил сперва устроить себе выходной, тем более, он так удачно совпадал с выходным официальным. Всегда полезно переключиться на что-то другое, чтобы потом свежим взглядом посмотреть на свою работу.
Стас старательно валялся в кровати – вытерпел целых десять минут. Заставил себя (не спеша!) поесть, выпить кофе. И выставил свое не по погоде тепло одетое тело на улицу. В парк. Гулять. Честно прошел до конца аллеи, тормозя себя на каждом шагу, полюбовался на пруд, купил булку покормить уток. На половине кормления заскучал, хотя птиц собралась уже огромная стая, и возмущенное кряканье привлекло внимание всех гуляющих неподалеку детей: булка маленькая, на всех не хватит, купи-ка, человек, еще пару-тройку батонов!
Рассеянно протянув оставшийся хлеб мальчику лет пяти, Стас украдкой посмотрел на его деда – а может… старики-то, много знают! – ужаснулся своим мыслям и побрел в сторону шоссе.
Каким должен быть идеальный кандидат для первого опыта?
Увлеченным. Чтобы сразу было понятно, в какой сфере знаниями он может обладать.
Общительным. Для более простого и быстрого установление контакта.
Не слишком старым и не слишком молодым. Чтобы знания успел накопить, отточить опытом и не успел подзабыть.
С чувством юмора. Попробуй-ка безнаказанно трогать шею незнакомца и не получить за это по собственной!
Телефон в кармане чуть слышно тренькнул. «Не забыл забрать из первого отдела пропуск и пригласительный?» - прочитал Стас сообщение шефа и даже остановился от удивления. Пропуск? Зачем?!
Проходившая мимо девушка в ярком плаще понимающе улыбнулась, когда замерший посреди аллеи парень звонко хлопнул себя по лбу.
Конференция. В соседнем городке, куда три часа трястись на поезде предстояло именно Стасу. Начальник решил, что раз он один во всем отделе пишет диссертацию, то и «обогащаться всесторонне в профессии» полезнее всего ему.
Что ж, раз отдохнуть от проектов все равно вышло как-то слабо, самое время собираться в поездку! Стас даже повеселел, будто под благовидным предлогом избавился он неприятного дела.

***

Ровно в половине седьмого Стас приземлился на замызганную скамью полупустой электрички.
Первый отдел в такую рань, конечно же, не работал, и старший научный сотрудник провернул грандиозную операцию по выуживанию документов из кабинета, перебудив чуть ли не все НИИ. Стыдно, да - зато не опоздал.
Стас подоткнул под голову шапку, прислонился к стеклу и задремал. На ближайших пяти-шести остановках люди только заходили. Вагон наполнялся сонными голосами, шелестом пакетов и курток, запахами пота, сигарет и пытающихся их перекричать дух;в. Кто-то назойливо бубнил под самым ухом, то восторженно повышая интонацию, то заговорчески понижая. Вдобавок, острый локоть больно врезался в бок, тесня Стаса к окну. Он открыл глаза.
Вся его скамейка, а также половина противоположенной была усеяна раскрывшими рты бабками. Не перебивая (а для бабок это уже подвиг!), они внимали седому дедку, самозабвенно вещавшему об изобретенном им способе отлова колорадских жуков, сопровождая свой рассказ характерными жестами: присесть, отследить, окружить, обрызгать новаторским составом на основе меда.
- Жалко мед на такое дело, - робко начала возражать одна из слушательниц, покачивая головой, но дедок с не меньшим азартом тут же переключился на способ увеличения «удоя» пчел.
Стас помотал головой – может, мерещится спросонья?
Дед не исчез, но заметив проснувшегося Стаса радостно попытался включить его в беседу:
- Вот вы, молодой человек, наверное, и не знаете, какими цветами лучше всего окружать ульи, чтобы те приносили до трех раз больше меда в сезон!
- Не знаю, - безразлично согласился Стас и вдруг с новым интересом взглянул на дедка.
Увлеченность – есть. Готовность к контакту – зашкаливает! Чувство юмора – своеобразное, но все-таки присутствует. Возраст… Ай, да не настолько серьезными знаниями он сыплет в конце концов!
Незаметно одев на палец устройство (машинально бросил в сумку?), Стас наклонился к собеседнику, уперевшись локтями в свои колени:
- Скажи-ка, отец, а что ты там про колорадских жуков рассказывал? Как, говоришь, их ловить? Окуривать?
Глаза пенсионера округлись от столь вопиющего нарушения базовых принципов его технологии, и он с жаром принялся объяснять новичку тонкости жуковой охоты.
За полчаса дед успел рассказать и про колорадских жуков, и про майских; про муравьёв и клещей (во-о-от такого здоровущего достал тем летом, а знаешь, как?!), про способы выращивания из семян запрещенных маков, полевых цветов (очень на самом деле капризных!), перечислил с десяток вариантов консервирования огурцов и проследил, чтобы разработанный им рецепт засолки кабачка сидящая у окна попутчица записала без ошибок.
Стас старательно поддакивал, направлял разговор и, наконец, стал главным собеседником пенсионера. Бабки потихоньку выходили, шумно собирая поклажу, - дед их даже не замечал. Когда он трижды пригласил Стаса к себе на дачу посмотреть, как грамотно пересаживать рассаду огурцов в открытый грунт и уже настойчиво звал ехать прямо сейчас (пока погода позволяет!), парень решил, что момент настал. Он молниеносно вскинул руку с наперстком, положил пальцы на шею пенсионера и стал сосредоточенно там что-то разглядывать, мысленно считая до пяти. Дед удивленно замер, а когда начал сопротивляться, Стас сам убрал руку и облегченно рассмеялся:
- Фуух, показалось, что клещ сидит…
Дед тоже заулыбался, все еще настороженно поглядывая на Стаса.
- Что ты, клещи еще спят…
- Отец, а как правильно яблоню растить?
Дед посмотрел по сторонам, помолчал, почесал вспотевший затылок:
- Чего, магазинов что ли нет? – неуверенно предположил он. – Найди книгу да прочитай, а не то вообще килограмм готовых яблок купи! – зло бросил он и, все еще озираясь, быстро собрал свои вещи и неуклюже поковылял к тамбуру.

***

Стук сердца оглушал. Потерянно бредя по перрону, Стас кропотливо изучал свое состояние. Голова не кружится, палец под устройством перестало покалывать, пульс, правда, еще зашкаливает. Что я загадал перед тем, как привел опытный образец в действие? Что спросил? Что он ответил? Неужели сработало?! Сами собой в голове начали всплывать картинки: как выбрать подходящий черенок, куда грамотно посадить, как подготовить почву, когда надломать ветки, чем зафиксировать…
Абсолютно бессмысленные для Стаса знания, приносившие удовольствие тому деду. Как он без них? Волна стыда поднялась неожиданно, но быстро захлестнула научного сотрудника – он едва успел набрать воздух. Украл? Скопировал? Что именно делает его прибор? Если создает в голове экспериментатора дубликат знаний, с этим еще можно жить, но если просто их перекачивает, оставляя несчастную жертву у разбитого корыта? Годы кропотливого изучение, собирательства знаний в той или иной области от одного прикосновения перекочевывают в чужую голову! Поэтому дед выходил из вагона оглушенным и потерянным? Или это просто последствия внезапного вмешательства в его нервную систему, побочный эффект, и к вечеру все пройдет?
Стас схватился за голову: ну почему не догадался взять его телефон?! А где он там говорил у него дача?! Нет, не говорил. Звать - звал, а название так и не сказал. А станция, где вышел? А на своей ли вообще станции он вышел или это затуманенное сознание велело сбежать от опасного попутчика?!
Сел на скамейку, закрыл глаза. Кто-то тронул его за плечо:
- Вам плохо, помощь нужна?
Не открывая глаз, помотал головой. Надо собраться. Я поддался порыву и не подготовил должным образом эксперимент, в результате мог пострадать человек. Узнать этого я уже не могу, поезд ушел. Стас усмехнулся: поезд ушел во всех смыслах. Посмотрел на часы, до конференции осталось двадцать минут, а еще надо зарегистрироваться. Глубоко вдохнул, выдохнул и быстрым шагом пошел прочь от железной дороги.

Глава 4
Старые связи

Всю неделю Стас ходил сам не свой. Он безукоризненно выполнял свои должностные обязанности, приходил и уходил вовремя, был готов поддержать беседу, но сам разговор не начинал, все время, казалось, чего-то ждал и к работе над своей диссертацией даже не подходил. В институте никто в душу ему лезть бы не стал, но предстояла поездка к родителям, а те сразу почуют неладное, начнут выпытывать, волноваться... И либо это закончится ссорой, либо придется врать, либо...
Вот это третье «либо» было единственно верное, но и самое сложное: успокоиться после произошедшего в электричке, смириться с тем, что изменить не можешь, и изменить то, что подвластно. Как к этому подступиться, да еще в кратчайшие сроки (а выходные неумолимо приближались) Стас не знал, и от этого становился все мрачнее и раздражительнее.
Как-то он возвращался после рабочей смены домой. Вовсю чирикали кусты вдоль дорожки, солнце задумчиво садилось за горизонт, теплый ветер трепал волосы. Погруженный в размышления, Стас не сразу услышал окрик. Когда его дернули за рукав, недовольно остановился, вынырнул из своего мира. Вгляделся в радостное лицо прохожего. Задумался на мгновение. И облегченно рассмеялся:
- Влад, ты!
Высокий кучерявый мужчина крепко пожал Стасу руку, обнялись.
- Слушай, где ты пропадал! Ведь почти со школы не виделись – пробасил он. – Спешишь? Может, по пивку, ты как к этому? Я, признаться, нечасто употребляю, - наметившийся животик удивленно подпрыгнул, - но за встречу! Сейчас только наберу жене. Ну, пошли?!
Стас даже не заметил, как согласился, и Влад увлек его за собой, быстро обволакивая своим бархатным голосом, вводя в какой-то транс шутками, общими воспоминаниями, трепом.
- …И вот входит такая маленькая, растрепанная, с заплаканным личиком. Ну, ходят ли так на первое свидание?! «Извините, говорит, пожалуйста, у меня только что кошелек вытащили из сумки. Вы сейчас решите, что я специально деньги с собой не взяла, что только подарки мне от вас и нужны, да еще и про кражу все наврала. А я ведь правда…» - и всхлипывает, прикинь?! Не от того ревет, что обокрали в автобусе, а расстраивает ее, что я, человек, которого она видит впервые в жизни, о ней плохо подумаю! Скажешь, от чужого мнения зависит, а вот и нет, она потом рассказала, что я ей по переписке еще очень понравился и тут надо же, все испортила… Ну, я схватил ее за руку, побежали в ментовку писать заявление. Она глазами хлопает, ничего толком рассказать не может, я все за нее говорю. Мент меня сердито прерывает: «Ну, заявление-то ваша жена от своего имени писать будет?!». Мы с ней остолбенели, а потом расхохотались, на нас как на идиотов уже смотрят. Вот с тех пор и вместе. А кошелек, кстати, нашли, даже с деньгами.
Влад отхлебнул только что принесенного пива, за раз ополовинив бокал.
- Ну а ты как, что, где? Чего смурной такой? Я тебе кричал, кричал там на улице… Случилось чего? Помощь нужна?
Стас совсем расслабился за болтовней. Вдобавок, пиво с непривычки уже немного ударило в голову, и мир снова стал прекрасным и удивительным, зовущим к подвигам и приключениям. Как когда-то в шестом классе, когда они с Владом сбежали с уроков искать клад в Измайловском лесу по найденной в учебнике обществознания карандашной карте… Клад не нашли, зато наткнулись на косого мужика в длинном плаще - хорошо, убежать смогли.
Вопрос старого друга отрезвил быстро. Стас снова насторожился, посмотрел исподлобья, раздумывая: соврать - рассказать?! У Влада было такое внимательное, располагающее к откровенности лицо – он даже отставил пиво на край стола, чтобы ничто не мешало слушать – Стас решился.
- Я разрабатываю один прибор для своей диссертации. На днях проводил его испытания и, плохо подготовившись, скорее всего, нанес одному человеку непоправимый вред. Я не знаю, где его искать, как это проверить, как исправить. Сглупил, да, не взял его контактов. И теперь не могу не то, что работать дальше, даже спать спокойно не выходит!
- А твои ассистенты, может, они…
- Да какие там ассистенты, - горестно вздохнул Стас. – Это вообще произошло почти случайно, в электричке.
- Это что же за эксперименты такие, которые проводятся в электричке? – озадаченный Влад притянул к себе бокал, отхлебнул. – Рассказывай сначала, не ломайся, что-нибудь придумаем!
И Стас рассказал. Как наткнулся на чертежи в библиотеке, как перерыл все архивы, собирал прототип, как познакомился с этим несчастным дедком и как уже неделю ходит сам не свой. А потом предложил:
- Пойдем, покажу.
И ни о чем не спрашивая, Влад послушно двинулся за ним в сторону гаража, серьезный и трезвый, как будто друзья сидели не в баре, а по меньшей мере на выпускных экзаменах, результаты которых определяли их судьбу на ближайший год: учеба или плац. Новая ученая степень или… солдатские нары?!

***

- Вот что, Стас, - после долгого молчания проговорил Влад, когда они уже подходили к импровизированной гаражной лаборатории. – Ничего твой дед не знал. Трепач, п;нта ради о своих аграрных открытиях заливал. Аудиторию собирал, внимания хотел. Одинокий, наверное. Может ли твое устройство похитить то, чего нет? Про колорадских жуков – это известный метод, моя теща его знает. Ну, а красочно описать – дело техники. Мед, яблони, помидоры, цветы – да что ни возьми! Часть его идей сомнительна – прости, я немного разбираюсь в садоводстве - хобби родни рикошетит по мне. Если хочешь, можем хоть сейчас, - Влад посмотрел на часы, - нет, лучше утром, позвонить, и сам все спросишь у них. Ну, а в элементарных вопросах разбирается вообще любой дачник. Не соврать – истории не рассказать! Ты зря столько времени этим грузишься, сам же говоришь, что ничего в огороде не понимаешь и, стало быть, отличить настоящие знания от лживых не можешь.
- Прибор может, - мрачно буркнул Стас.
- Как? Если такие люди, как твой дед, когда сочиняют, абсолютно верят всему, что говорят. Увлекающаяся натура.
- Тогда почему он так изменился после... – Стас сглотнул, - опыта.
- А вот это интересный вопрос. Твой прибор влияет на нервную систему человека и мне, как нейрохирургу, очень любопытно, каким образом.
- Ты нейрохирург?! – отшатнулся Стас, не веря своему счастью.
- Я не говорил? – в свою очередь удивился друг. – Давай, давай, открывай замки, веди знакомиться, - он подбадривающе хлопнул одноклассника по плечу, усмехнулся.

***

Повернув рубильник, Стас отошел назад, чтобы не загораживать вид на увешенную данными стену. Свет вспыхнул мгновенно, ослепив. Проморгавшись, Влад уважительно присвистнул, оценив масштаб. И подошел ближе. Больше часа он внимательно изучал собранные Стасом материалы, тот даже успел задремать на диванчике.
- Эй, проснись! – грубо пихнул Влад, садясь рядом и сдвигая товарища своим массивным телом на край тахты. – Тут у тебя выкладки того сумасшедшего гения по нейросвязям. Дай домой почитать, а? Все сохраню в секрете, честное василевское!
…Был у них в школе такой мальчик, патологический правдоруб. Он физически не мог соврать, даже приукрасить не мог. Краснел, пыхтел, а потом выдавал правду и страшно от этого переживал. Особенно, когда эта правда касалась товарищей: кто бегал на переменке курить, кто притащил шпоры, кому Петька в любви признавался под лестницей... Но была у этого мальчика еще одна удивительная особенность: его имя – Василевск. Царь, правитель! Гордое звучание непобедимого имени так резонировало с поведением и внешностью, что «честное василевское» сначала звучало уничижительно, а потом быстро приобрело статус «самого честного». Честнее даже «пионерского». Потому что пионеров уже нет, а Василевск есть!..
Стас сонно махнул рукой:
- Верю, бери. Может, чего накопаешь и мне потом объяснишь.
С довольной ухмылкой Влад козырнул, взглянул на часы, охнул и, наскоро распрощавшись, побежал к остановке, ехидно прикрепив свою визитку поперек заключения о смерти Умского.

***

- Не выспался, но успокоился, - с удовлетворением констатировал свое состояние наутро Стас, рассматривая красноречивые круги под глазами.
На душе было весело. Во-первых, рассуждения Влада о знаниях дедка имели смысл и вселяли надежду. Во-вторых, его обещание помочь в качестве нейрохирурга, да и вообще присутствие в этой истории… как же, оказывается, Стасу было необходимо выговориться, обсудить, поделиться!
Пятничный рабочий день прошел бодро, легко и быстро, равно как и субботняя поездка к родителям.
- Ну как твои успехи? – ласково поинтересовался отец, когда мама подскочила выключить традиционный субботний пирог. – Как работа по гранту, как диссертация?
Стас насторожился: любой отец, конечно, любит гордиться своим сыном, но в вопросе чувствовалась недосказанность. Недовопрошенность?
- Все хорошо, - решил потянуть время, нарочно долго отхлебывал остывший чай. – Тему диссертации поменял еще несколько месяцев назад, сформулировать пока не готов, не закончил исследования и разработки, – еще глоток. – Пойду кипятка подолью, - встал, развернулся в сторону кухни.
Оттягивал с возвращением в комнату, хоть и понимал, что отец недаром начал разговор в отсутствии матушки. Значит, что-то важное. Значит, что-то случилось. Станислав Петрович, будь мужиком!
- Мама, тебе помочь? – тем не менее, спросил, но мама, конечно же, замахала руками, шутливо прогоняя в комнату.
Стас вернулся с чайником, подлил кипятка себе, отцу. Помолчали.
- Мне звонил твой научный руководитель, - интонация, будто Стас (школьник) снова нашкодил, и директор требует родителей в школу. – Он за тебя волнуется.
- Почему? – из вежливости поинтересовался Стас (старший научный сотрудник).
По правде, ему было все равно. Но если он заставил начальника волноваться, это тревожный звоночек – рассказывать о своих разработках он пока не готов.
- Говорит, ты слишком много работаешь, совсем жизнь не видишь. Последнее время какой-то мрачный, пугливый. Что случилось, сын?
- Разве много работать вредно?
Отец замялся:
- Видишь ли, работа, диссертация – это все хорошо, нужно и правильно. И то, что ты горишь своим делом – просто великолепно! Завидую как человек. Но… не сгори. А то жизнь, понимаешь…
Дальнейшие рассуждения отца Стас не слушал, слово обожгло изнутри, пробудив опасное предчувствие.
Не сгори.
Да, среди его коллег многие «горели» и «сгорали». Что оставалось? Несколько патентов, книга в библиотеке, черточка между датами.
Не сгори.
Не всякий узкий специалист найдет эту книгу. Патент превратится в народное достояние. Даты, скорее всего, укажут с ошибкой.
Слава. Каждый хочет оставить свой след. И каждый мечтает о настолько грандиозном следе, что без него жизнь человеческая станет немыслима.
Не сгори.
Потому что большинство коллег сгорают всю жизнь, а след – только тонкая струйка дыма: повезет, если кого-то заденет. Зато наверняка быстро рассеется. Стоит ли тратить на это жизнь?
Мысль еще со студенческой скамьи голодным червяком точила сознание, не давала покоя, периодически поднимая голову. И каждый раз Стас успокаивал ее: я сумею остановиться. Если сейчас он так увлекся прибором Умского, что стало заметно, несмотря на скрытность …Это вызывает тревогу.
Я сумею остановиться, - твердо решил Стас. Должен. Не сгори.
- …и твои дети будут также приходить к тебе на пирог, как ты к нам, - благодушно вещал тем временем отец, разрезая дымящуюся корку и выпуская наружу восхитительный аромат начинки.
А, на любимого конька сели, - вяло, но удовлетворенно подумал Стас. Значит, ничего важного не пропустил.
- Так все в порядке, сынок? – перебила мать.
Силы искренне улыбнуться нашлись не сразу, и едва ли это могло обмануть маму. Тем не менее, вопросов больше не задавали, протрепались ни о чем до самого вечера и разошлись вполне довольные друг другом.

***

В воскресенье разбудил решительный трезвон мобильника и нетерпеливый голос Влада:
- Через час в гараже.
Все еще зевая, Стас открывал замки, когда из-за угла вышел друг. Не друг - пророк и спаситель: он нес в руках два стакана еще дымящегося кофе и картонный пакет с пончиками.
- Копирует твоя штуковина знания или крадет, я не знаю, - уже с порога начал он, раскладывая завтрак на верстаке. – Но одно скажу тебе точно: причина смерти твоего сумасшедшего ученого – его прибор.
Стас поперхнулся сахарной пудрой, а Влад как ни в чем не бывало запихнул в рот целый пончик, смачно жуя: вот что значит хирургическая выдержка!
- Да ты не бойся, от одного раза ничего не будет, - прожевав, рассмеялся Влад. – Если, конечно, ты правильно все собрал, - лукавый прищур, - верю-верю, каждый мастер в своем деле. Так вот, - он отхлебнул кофе, облизал с губ пену, - куда ваше устройство сохраняет информацию, м?
- В мозг.
- Верно. А каков объем мозга? – И не дождавшись ответа пояснил: - Никто не знает. Но он все-таки конечный. Причем неизвестно, у кого насколько этот объем заполнен. А теперь скажи, можно ли скопировать на забитую флешку новую информацию? Нет. Придется что-то удалить или отказаться от идеи копирования. А что происходит с забитым компам? Правильно, он начинает тормозить и глючить.
Влад положил себе еще пару пончиков, давая однокласснику возможность самому продолжить рассуждения.
- И фот, скафы, фой Уфский… - Влад дожевал пончик и уже более внятно продолжил: - Он сколько успел в себя информации «закачать»? А учитывая, что он далеко не глупый человек и до своих экспериментов обладал огромными знаниями? Да, мозг, конечно, он натренировал и расширил, но... Одним словом, я хочу сказать, что причиной его инфаркта послужило глубокое нервное истощение, наступившее в кратчайшие сроки из-за слишком резко усилившейся работы мозга, работы на максималках. Головная боль, - у тебя, кстати, пока не болит? – головокружение, отсутствие сна, общая заторможенность, тахикардия, даже увеличение гемоглобина и уменьшение тромбоцитов. Все это и многое другое явно свидетельствует о стремительно нарастающем неврозе и нервном истощении, приведшем к инфаркту.
Влад как ни в чем не бывало отхлебнул кофе, посмаковал, поверх стакана внимательно посматривая на собеседника. На Стасе не было лица. Очень внятно, проговаривая каждое слово, будто пробуя его на вкус, он процедил:
- То есть все зря? Затея обречена на провал по физиологическим причинам?
Поудобнее откинувшись на диване, друг огорошил:
- Нет. – Даже зажмурился от удовольствия, будто все время только и ждал этого вопроса. – Тебе надо всего лишь собрать дополнительно накопители, чтобы твой мозг был не конечной точкой, а только проводником. Ну, как библиотека понимаешь? Копируешь знания других людей, насыщаешь ими себя, а потом приходишь домой и сгружаешь в накопитель. По самочувствию, главное, определить свою норму, сколько за раз можешь унести. Ну а дальше подписывай, храни да используй по необходимости.
- Делов-то, - натянуто усмехнулся Стас.
- А то! – Влад согласно кивнул, допивая кофе. – Правда, это в большей мере задача по нейрофизиологии, так что если тебе очень нужна помощь, я, конечно, мог бы попробовать…
- Ты хочешь мне помочь?!
Измазанные в кофейной пенке губы расплылись в довольной улыбке:
- Уговорил!

***

Шеф, он же научный руководитель, вызвал к себе в кабинет Стаса вполне ожидаемо. Принял строгий озабоченный вид, сцепил пальцы перед лицом.
- Ну, как продвигается работа над диссертацией? Есть успехи?
- Пока не столь значительные, чтобы было, о чем говорить, - заранее заготовленная фраза прозвучала вполне убедительно, начальник кивнул:
- Хорошо. Если тебе нужна еще помощь, материалы…
- Всего хватает, - поспешно заверил Стас. Он знал, дополнительная помощь всегда влечет за собой дополнительные расспросы благодетеля.
Шеф немного помолчал, прошелся по кабинету, поглядел в окно, заложив руки за спину. Постоял с минуту, раскачиваясь.
- Может, тебе взять отпуск? – задумчиво предложил. – Ты слишком много работаешь, часто засиживаешься допоздна. В срок справляешься с проектом по гранту, работаешь над своим проектом. Не устал?
«Не сгоришь раньше срока?», - явственно читалось в обращенном взгляде.
«Не сгорю», - молча ответил Стас, прямо и решительно посмотрев начальнику в глаза. Работа над синтезатором памяти окрыляла. Он ею жил.
- Пока нет необходимости, - обронил Стас, хотя собеседники уже поняли друг друга. Научный руководитель кивнул:
- Надумаешь, заходи.
Выйдя из кабинета, Стас на минуту прислонился к холодной крашеной стене коридора. Закрыл глаза. Он подумает, хотя вряд ли в период работы над грантом удастся получить полный отпуск за раз. Он нашел бы, на что его потратить. Но не сейчас.


Глава 5
Испытания

***

Лето надвигалось неизбежно. Зелень обступала с решительностью оккупантов, и однажды Стас с удивлением обнаружил, что дорога к гаражу – это тенистая приятная аллея, а не тропка, чьи обочины беспорядочно утыканы худыми палками. По вечерам окрестные дворы звучали гитарами, по утрам - были усыпаны пивными бутылками. Все больше попадалось на улице лохматых, не выспавшихся студентов, лихорадочно листающих конспекты или тащащих уже незакрывающиеся тубусы и папки. Полетели первые бабочки, активные и голодные после сна мухи назойливее обычного лезли в квартиры. Щека непривычно зачесалась с утра от комариного укуса.
Июнь требовал дань (кровавую, пьяную, бессонную – от каждого свою), но Стасу было не до него. Он не замечал ни припекающего солнца, ни забав ветра в свежих листьях, ни отмечающих сданные экзамены студентов, ни свободных школьников. И даже красотки в мини-юбках не могли обратить на себя его внимание. Стас проектировал накопитель, периодически сверяясь с инструкциями Влада и толстенным медицинским фолиантом, который друг от щедрот притащил в гараж.
Изначально друзья отталкивались от формы книги или внешнего диска – всем известных объектах хранения данных. Но технически проще (да и легче достать материал) оказалось сделать колбы в металлических корпусах длинною около пятнадцати-восемнадцати сантиметров. Снаружи был только индикатор заполнения памяти накопителя – светящаяся узкая шкала во всю длину – и кнопка включения, регулирующая степень активности встроенного аналога блуждающего нерва. Начинка колбы представляла собой очень хитрое сплетение проводов и реальных нервов, помещенных в тонюсенькие сосуды со специальной сохраняющей активность нейронных связей жидкостью. Все это делалось под строгим контролем Влада – Стасу даже приходилось тайком снимать процесс в лаборатории, чтобы получать комментарии нейроспециалиста в режиме реального времени. С одной стороны колба заканчивалась небольшой круглой подставкой большего диаметра для устойчивости. С другой – специальным приемником, куда подходили все нервы и провода. Сюда присоединялся сам синтезатор памяти, поэтому ширина колбы была не больше обхвата пальца. Когда «наперсток» стыковался с «перстом» (как иронично окрестил накопитель Влад), необходимо было включить последний – загорался индикатор на колбе – и расслабиться. Развалиться в кресле, закрыть глаза, подумать о чем-то приятном. Это обеспечивало снижение активности блуждающего нерва уже непосредственно в человеке, а не в устройстве. После четкой формулировки пласта переносимых знаний, данные оказывались в накопителе, шкала заполнялась постепенно – время остановиться при приближении к верхней границе было.
Особенно тщательно Влад разработал технологию «заметания следов», чтобы в голове не осталось даже крупицы записанных на накопитель знаний. Он очень боялся повторения печальной истории Умского, мозг которого не выдержал нагрузок и объемов. После официального представления Стасом устройства и защиты им диссертации, Влад планировал запатентовать и свой «скромный» вклад.
К концу лета все было готово. Наступал решающий момент – второе испытание.

***

Вечером они встретились в гараже. Влад традиционно принес два больших стаканчика кофе и сэндвичи, а Стас, небрежно смахнув с верстака неубранный хлам, водрузил на темные доски квадратную коробку с белоснежным воздушным тортом.
- М, любимый «Полет»? – восхитился друг.
- Символично, - Стас довольно пожал плечами и достал из маленького шкафчика под самым потолком гаража бутылку коньяка. – Надо ж отметить.
- Не рано?
- Нет, ну если ты не хочешь… - протянул Стас и картинно отодвинул от друга угощения.
- Щаз! Куды-ы! Гони ложку! Вот только пить коньяк из пластиковых стаканов… - Влад поморщился.
- Обижаешь! – вокруг бутылки возникли две более-менее подходящие стеклянные рюмки и мятая плитка горького шоколада.
Свет ламп отразился в оранжевых волнах, стекло мелодично звякнуло, напиток обжег гортань, захватил дух. Друзья выдохнули и рассмеялись.
В приотркрытую воротину слышны были кузнечики, последние электрички спешили развести задержавшихся пассажиров, в соседних рядах газовал мотоцикл, мужики смеялись удачному анекдоту.
- А давай прямо сейчас проведем небольшой тест? – помолчав, вдруг предложил Влад. – Прочитаем какую-нибудь статью по теме, в которой не шарим, потом перекинем из головы в колбу и назад. У меня вот по нейрохирургии журнал есть с последними разработками, в клинике дали. Но это только если тебе… - Влад покосился на помрачневшего Стаса, быстро добавил: - Можем, конечно, из интернета, тогда я…
- Не надо. Кашу я заварил, мне и проводить на себе такие опыты. К тому же тебе полезно со стороны понаблюдать за работой своего изобретения. – Печально добавил: - Я-то свое уже видел в деле.
- Да не дрефь, я все учел! – Влад плеснул еще коньяка.
Наскоро убрав импровизированный стол, огородили рабочую зону, затем аккуратно извлекли из сейфа накопители и прибор. Влад достал из портфеля пухлый журнал, осторожно положил рядом, затаив дыхание шепнул:
- Давай.
Старший научный сотрудник отделения информационных и нано технологий РАН Станислав Карпухин не спеша пролистнул периодику, ознакомился с содержанием, выбрал наименее понятное название статьи. Так медленно искал нужную страницу, что наблюдавший Влад достал платок и начал вытирать выступивший на лбу пот. Наконец, нашел. Склонился над журналом, вникая. Долго изучал, шевеля губами, достал телефон, что-то посмотрел, уточнил, неожиданно стал задавать другу вопросы по нейрохирургии. От волнения тот не сразу сообразил, сбивчиво объясняя элементарное. Стас серьезно кивал. Перевернул страницу, медленно ведя пальцем по строкам, дошел до последнего абзаца, оторвался от чтения, надолго задумался и только потом одним рывком захлопнул журнал, четким движением надел устройство на палец, наугад выбрал накопитель.
Кажется, Влад не волновался так никогда. Пришлось расстегнуть несколько пуговиц на рубашке, руки отчаянно потели, платок можно было выжимать. А ведь это так, маленький тест, не сам предстоящий эксперимент! Ледяное спокойствие Стаса восхищало и одновременно пугало. Внимательность и серьезность, с которыми он изучал новый материал, а затем быстрота движений в приладке приборов вызывали восхищение. И почему-то страх. Почему?..
Тем временем Стас поднес устройство к стыковочному гнезду накопителя, включил последний, закрыл глаза. Через пару бесконечных секунд на колбе замигала лампочка. Шкала начала заполняться. Дойдя до второго деления, мигание прекратилось, накопитель потух, а Стас аккуратно отсоединил «наперсток» от «перста». Первая часть испытания была завершена.
Взял со стола журнал, сделал длинный шаг назад и только тогда обернулся:
- Спроси меня что-нибудь. «Влияние состояния паравертебральных мышц на исходы малоинвазивных вмешательств на позвоночнике», страница пятьдесят четыре.
Пока Влад судорожно соображал, как проверить знания (или незнание?) друга, Стас усмехнулся:
- Кажется, и так все понятно, что за «паравертебральные мышцы»... Хорошо хоть прочитал без запинки с первого раза!
- Готов отвечать? – буркнул Влад, недовольный несвоевременной веселостью друга.
- Руби! – покаянно склонил голову.
Что Станислав не разбирается в теме, стало понятно уже после второго вопроса, хотя Влада еще терзали сомнения, что коллега только прикидывается, поэтому напоследок он приготовил самый каверзную и сложную тему.
- Сдаюсь! – поднял руки Стас и потянулся к накопителю. – Подгляжу в шпаргалке и отвечу, - рассмеялся, опять стыкую приборы.
Колба засветилась, деления на шкале заморгали и по очереди исчезли. Стас аккуратно убрал в сейф накопитель и синтезатор знаний, запер. Хищно оскалился, страшно рассмеялся:
- Ну держись! – и не переставая улыбаться, простым языком объяснил все термины, по которым минуту назад его гонял Влад, а заодно обозначил все подводные камни того каверзного вопроса и так мудрено его решил, что нейрохирург был вынужден свериться со статьей.
Потом изобретатели несколько минут смотрели друг на друга: восхищенно, затаив дыхания, не веря. Как в детстве, когда «шалость удалась». Молча пожали руки, одновременно выдохнули:
- Отметим?!
Торт ели не разрезая, большими ложками, запивали остывшим кофе, обсуджали на перебой: проведенный тест, будущие диссертации, доклады, даже массовое производство. Потом детство, мечты, планы покорить космос ну или хотя бы изобрести вакцину от всех болезней, космический аппарат из коробок и простыни (ну какой же корабль без паруса!). Говорили без умолку, и с каждой минутой становилось легче и радостнее. И вот уже здесь не два уставших ученых, чьи спины клонятся все ниже под тяжестью с годами растущей ответственности, а мальчишки, полные удали, озорства, умеющие мечтать и не знающие преград, смело смотрящие ввысь, лихие и удалые, которым все по плечу.
Время, кажется, было уже заполночь, когда грянул вопрос, вмиг вернувший друзей на землю:
- Что, собственно, с испытанием? «После экспериментов над..» хке-хке…» Переходят к экспериментам над людьми, а?».
- Тобби плохо кончил, - вздохнул Влад. – Давай поищем предстоящие симпозиумы, крупные конференции. Тогда и выберем, что по темам, датам нам подходят и куда нас пустят без приглашений.
- Никуда.
- Придумаем что-нибудь, - отмахнулся Влад, допивая последние капли коньяка прямо из бутылки.
Вскоре стену над верстаком украсил список предстоящих мероприятий: от студенческих до международных. Перспективы разработки и внедрения передовых технологий, глобализация науки, инновации в психологии и педагогике, мировоззренческая парадигма в философии, лингвистика дистанцирования, особенности женского труда в Росии и Европе, регионоведение, методики преподавания иностранных языков, цифровизация высшего образования, этнические меньшинства, личность в норме и патологии, инновационные подходы в развитии экономики, демографические факторы адаптации населения, химическое обозрение 21 века, информационные технологии в музыкальном искусстве, дерматология особой локализации, новые горизонты в лечении сердечно-сосудичтых заболеваний, теория и практика коммуникации, духовная безопасность и традиционализм.
Большую часть названий пришлось, увы, вычеркнуть. Больше всего Влад сокрушался об утрате «особенностей женского труда».

***

-Давай перенесем, а? – умоляюще заглядывал в глаза Влад. – Не надо тебе опять одному. Это же и мое устройство!
- Я все запишу по протоколу, - усмехнулся Стас.
- Ну не могу я на этих выходных, давно обещал тестю с крышей помочь, течет!
- Конечно, надо помочь, ты прав.
- Стас!
Друзья быстро приближались к гаражу, оранжевые фонари выхватывали из темноты их серые тени: одна тень покорно плелась сзади, умоляя вернуться, другие две рвались в разные стороны, а самая длинная уверенно шла вперед, с каждым шагом становясь все больше.
Лязгнули замки, холодное железо обожгло ладони. Загудели лампы. Ночной мотылек заметался, ослепленный.
Стас быстро складывал в сумку документы, рабочий блокнот, колбы-накопители и, наконец, бережно взял само испытуемое устройство. Поднес к свету, застыл, любуясь. Потом развернулся к другу и улыбнулся:
- Не переживай, все будет хорошо! – уверенно обнял его за плечи. – На этот раз все получится, я буду аккуратен. Это самый подходящий случай, другая такая конференция будет не скоро, нельзя упускать шанс.
- Заиграешься, - грустно улыбнулся Влад.
- Не беспокойся. Только один человек. Самый глупый из самых умных.
Друзья помолчали. Уже без спешки Стас застегнул сумку, выключил свет. Как будто прощаясь с уходящей эпохой обвел взглядом мастерскую.
- Что ты задумал, Стас? Я же вижу.
- Пока ничего, - подмигнул.
- Пока?
Закрыл гараж, потянулся, с веселым прищуром бросил:
- Что мы задумали, Влад? Что?
- Сделать жизнь человека лучше, как всегда, – тихо и твердо отозвалась ночь.

***

Стас сел на поезд до Самары в пятницу, сразу после работы. Даже пришлось на час отпроситься. Но начальник отпустил охотно, он знал эту конференцию и был всячески за самообразование сотрудников в профессии, тем более, когда сотрудники не брали на это выходные и деньги из бюджета.
- Ту-ру-ру, - мелодично зазвенел под стеклянным куполом женский голос, - Уважаемые пассажиры, поезд Москва-Самара прибывает на первый путь.
Громко выдохнули пневмотормоза состава. Поезд последний раз дернулся. Замер. Осел. Устал.
В девять тридцать две субботнего утра старший научный сотрудник отделения информационных и нано технологий РАН Станислав Карпухин спустился на перрон Самарского железнодорожного вокзала. Вдохнул всей грудью, дурманящий запах мазута. Пошел по инерции, толкаемый суетящимися попутчиками, пытаясь оглядеться. Толпа прибила к стене, справа от арки, и потекла дальше, вниз по горке, растекаясь по маршруткам и такси, смешиваясь с местным колоритом, растворяясь в нем, осматриваясь.
Стас сверился с картой - с детства сохранил любовь к бумажным носителям, - собрался с духом и уверенно влился в бурлящий поток.

***

«ИТНТ-2024». Огромные буквы угрожающе нависали над входом в Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева. Ниже, как всегда мелко, расшифровывалось: «X Международная конференция “Информационные технологии и нанотехнологии”, посвященная 300-летию Российской академии наук».
Хрупкая девушка регистрировала участников, раздавала пропуска-бейджи и подарочную мишуру: фирменный бумажный пакет, ручка с логотипом, блокнот, набор рекламных флаеров и бутылка воды. О, вода. Стас с удовольствием осушил половину бутылки – волнение немного утихло. Скромно разместился в последнем ряду, ближе к выходу. С усмешкой подумал, что раздавать блокноты и ручки на конференции информационных технологий несколько цинично.
Конференция началась вступительным словом, благодарностями в адрес спонсоров, нескрываемой рекламой и прочими нудными необходимостями. Наконец, на сцену поднялся первый лектор. Приглушили свет, зажужжал проектор. На экране вспыхнуло: «Алгоритмы формирования программ управления космическим аппаратом дистанционного зондирования Земли». Докладчик поправил очки, оглядел аудиторию, поздоровался.
- Для выполнения целевых показателей дистанционного зондирования Земли требуется формирование, изменение и поддержание рабочих орбит космического аппарата…
Размеренно потекли термины, объяснения, примеры и доказательства. Гудел проектор, гудела неисправная белая лампа, публика внимательно слушала, не отрывая от лектора взгляд.
- …За последние десятилетия была разработана теория оптимального управления КА с ЭРДУ на околоземных орбитах. Однако получение оптимальных программ управления – это длительный вычислительный процесс, поэтому необходимы анализ существующих оптимальных решений и разработка устойчивых алгоритмов формирования программ управления для широкого класса динамических манёвров…
«Как это будет? – думал Стас. - Я вдруг ясно представлю себе эти алгоритмы формирования? Вот секунду назад размышлял, каким поездом лучше вернуться, а теперь – бац! – и в голове алгоритмы?! Смогу обсудить с этим докладчиком, какие стратегии более перспективны, предложу, неожиданно для нас обоих, оптимальный вариант, до которого даже он не додумался? Ведь в моей голове еще и мои знания! Сольются, смешаются, не разобрать, где мои, где его: и вот уже свежая идея. Так?»
Лектор остановился, отхлебнул воды. Половина слушателей потянулась к своим бутылкам. С новыми силами продолжил:
- Длительные сроки существования современных космических систем ДЗЗ требуют выполнения этих манёвров с минимальными затратами рабочего тела…
«А что же мой оппонент? – продолжил размышлять Стас. – Совсем не удивится? Возьмет соавтором? Насторожится, почуяв конкурента? А если он вообще окажется синим чулком, и завязать непринужденный разговор не получится, войти в доверие не выйдет, и УМ-18 не среагирует?!» Тут Стас понял, что совершенно не слушает доклад, а ведь хотел ознакомиться со всеми прежде, чем приступить к своему испытанию.
Спокойствие, только спокойствие!
Глубокий вдох. Выдох. Еще раз.
Что важно сейчас? Выслушать всех, отобрать подходящие по смыслу доклады, сопоставить с подходящими по фенотипу лекторами – и в бой!
Стас небрежно расчертил в фирменном блокноте таблицу: слева название докладов, по центру – имена докладчиков, слева – место для комментариев.
«Этические и онтологические аспекты искусственного интеллекта, системы доверенного искусственного интеллекта», - интересно, но не сейчас. Хотя лектор кажется веселым, открытым человеком. С таким легко будет договориться.
«Технологии искусственного интеллекта в обработке биомедицинских данных, нейронные сети и глубокое обучение в биомедицинских приложениях» - о, это Владу бы. Не полезу.
«Расчёт, моделирование и технологии изготовления элементов нанофотоники, плазмоника, метаповерхности», - а вот это могло бы пригодиться…
После последнего кофе-брейка, когда до конца первого дня конференции оставался всего один доклад, Стас решил действовать. Возможно, для испытания его устройства следовало выбрать менее понятную и близкую тему, но соблазн углубить свои знание в нанофотонике и метаповерхностях оказался слишком велик. Да, эксперимент может немного смазаться, зато карьера пойдет в гору! Вдобавок, если УМ-18 потребует доработок, то именно эти знания пригодятся.
За докладчиком нанофотоники Стас следил, как только тот начал спускаться с трибуны. Впрочем, это было нетрудно. Высокий, огненно-рыжий юноша в круглых очках. Он старательно пытался спрятать свою яркую внешность в непримечательный серый костюм, застегнуть на все пуговицы белоснежной рубашки, заткнуть галстуком. Но огонь вырывался наружу, рыжие кудри весело подпрыгивали над толпой то у кофейного аппарата, то у столика с закусками.
- Здравствуйте, впечатлен Вашим докладом! – Стас отловил «факел» у стола с пирожками. – Я - Ваш коллега из московского института нанотехнологий. Последнее время активно занимаюсь некоторыми разработками… - Стас замялся. – Станислав Карпухин, рад познакомиться!
Удивление в глазах лектора сменилось любопытством, и огонек живо блеснул в ярко-зеленой радужке.
- Очень рад! – ответил он. – Чеботарин Сергей. Присядим?
Они разместились на диванчиках в стороне от основной массы людей. Стасу было легко говорить на любимую тему и заговаривать зубы, слова лились сами, расслабляя и окутывая собеседника непроницаемым ядовитым плащом. Гаденько стало на душе, неприятно от собственного ледяного спокойствия. Впрочем, почему ядовитым? Ведь Стас всего лишь скопирует чужие знание, немного позаимствует, чуть больше опубликованного. Да и Сергей не Геракл. Чего стыдиться?!
Устройство само скользнуло на палец. Молниеносное движение. Самые долгие пять секунд. Удивление собеседника. Непонимание.
- Как раз новая разработка, - весело пояснил Стас, - используя тонкую кремниевую подложку, удалось разместить несколько микрополостей в материале. А вот здесь, благодаря плазмонам… - новые слова посыпались как из рога изобилия. Сергей все еще удивленно молчал, переводя взгляд с удивительного человека на еще более удивительное устройство. Наконец, когда Стас немного выдохся, он осторожно сказал:
- Это наперсток, Станислав. Всего лишь наперсток. Хотя я и допускаю, что Вы модифицировали его именно так, как сейчас объяснили, но… - договорить Сергей не успел, кофе-брейк закончился, всех попросили вернуться на свои места. – Закончим после, - неуверенно предложил он.
Стас кивнул.
Он не был уверен, что дождется конца выступлений. Хотелось петь, свернуть горы, лететь на работу немедля. Сердце ликовало, адреналин не утихал.
Умом понимал, что надо бы последить за подопытным подольше, но Сергей сидел как ни в чем не бывало. Тогда Стас тихо поднялся со своего стула и вышел из зала.
Осенний ледяной ветер сбивал с ног, гуляя под распахнутой курткой. Стас не замечал. Он сиял. Вдруг вспомнилось, как всего несколько месяцев назад он мыл пресловутую библиотеку, а в мутное пыльное окно врывалась весна. Теперь он был весной, он был неугомонными птицами, распускающимися деревьями, переполненными соком так, что лишь тронь – польется наружу. А вокруг было мутное стекло, серое и унылое, увядающее, осеннее.
Выйдя за территорию университета, он набрал номер Влада. Не мог утерпеть. Гудки выли долго, и когда Стас уже хотел положить трубку, на том конце провода прозвучал тихий заплаканный голос женщины.
Стас замер.
Стас побледнел.
Осенний холод обручем сжал горло, ледяными доспехами сковал легкие, приковал ноги к земле. Сырой, черной, злой.
- Еду.

***

Никогда не чините крышу в дождь. Или сразу после.
Никогда не залезайте по ветхой лестнице. Да и по крепкой лестнице, если ее никто не держит.
Никогда не ходите по профнастилу в сланцах. Особенно в сланцах не по размеру.
Но даже если вы будете соблюдать правила, будете аккуратно спускаться, придерживаясь обеими руками, обуете прорезиненные ботинки, позовете помощника, даже если вообще никуда не полезете – ничто не спасет от случая.
Впрочем, перелом ноги в двух местах – это иногда «легко отделался».
В больницу Стаса не пустили. Неприемные часы, не родственник, не положено. Безрезультатно покружив вокруг корпуса минут десять, поехал домой. Был уверен, что первым делом Влад спросил бы, скинул ли Стас новую информацию на накопители. Не скинул. Не успел. Спешил к другу. «Не аргумент», - прозвучал в голове суровый голос Влада. Стас молча кивнул и поспешил выполнять приказ.
Шкала первого накопителя замигала, наполняясь. Когда индикатор погас, Стас снял устройство и крепко задумался. Испытание пройдено успешно. Знания добыты, перемещены в хранилище, все живы-здоровы. Да?.. Проверим. Пока ехал в поезде, написал несколько каверзных вопросов по новой теме, специально чтобы себя проверить, когда перенесет знания на накопитель. Тогда ответы казались ему простыми и элегантными. Сейчас достал блокнот, прочитал написанное. Еще раз. Еще. Обрадовался, не найдя в памяти ответа. Что-то смутно знакомое, но не более.
Интересно, а как дела у Сергея? Довольно быстро нашел его профиль в соцсетях, последняя запись сделана пару часов назад, то есть уже после конференции: фотография на фоне сцены, лицо радостное и серьезное, выглядит уверенным. Подпись: «Зачитал доклад по нанофотонике, выслушал коллег, спасибо организатором, с нетерпением жду второго дня выступлений!».
«Хорошо, что выбрал молодого», - подумал Стас. Человек в возрасте не стал бы отчитываться всему свету, повезло.
Заварил чай, устроился на подоконнике.
Неужели все?..
Стекло плакало осенью. Деревья казались длинными в крупных каплях дождя. Последние листья еле держались на черных ветках. Серое небо быстро гасло, зажигая круги фонарей. Красным, оранжевым вспыхивал мир, когда мимо проезжала машина. Зеленое пятно аптеки горело слева. Что-то белое и расплывчатое мерцало справа, перебиваемое неоновой фиолетовой вывеской. Осень быстро овладевала городом.
Все… Что же дальше? Стас отхлебнул чай, обжегся, но не заметил. Жаром обдало губы, язык, гортань. Согрело.
А дальше – очень просто - понедельник. Рабочий день. Абсолютно новый рабочий день. Стас улыбнулся и снова достал накопитель. Потому что новые знания должны работать.

Глава 6
Жить стало лучше, жить стало веселее

***

Дни потекли своим чередом.
Наконец, Стас смог объединить личный проект и работу по гранту в НИИ. Пока никому не рассказывая об УМ-18, он с размахом им пользовался. Начал активно посещать самые разные конференции, выискивать самые передовые технологии, охотиться на авторов самых перспективных разработок. Иногда выяснялось, что для более успешного выполнения рабочих задач ему не хватает знаний в самых неожиданных областях: медицины или астрофизики, лингвистики или биоэтики, агрономии или даже тракторостроения. Начальник не мог нарадоваться, подал документы Стаса на повышение, поручал самые сложные задачи и иногда отправлял на подмогу в другие отделы и даже НИИ смежных сфер. Везде Стасу было место, везде его встречали радостно, смотрели с восхищением, провожали с жалостью. И везде он утаскивал волшебным наперстком интересные мысли, идеи и разработки. Друзья и коллеги не узнавали его: некогда угрюмый, молчаливый, ссутулившийся, он будто распрямился, расправил крылья, стал душой компании, непринужденно шутил, легко заводил новые знакомства, знал все и обо всем, никогда не сидел на месте. Только мать, а к родителям он по-прежнему неукоснительно заезжал каждые две недели, чувствовала, что сын что-то недоговаривает, настолько огромное, всепоглощающее, что даже внешняя веселость и балабольство не могут это сокрыть. Провожая, она каждый раз брала его за руку и с тревогой заглядывала в глаза. Но Стас только веселее улыбался. Не раскрывался.
Влад провел в больнице всего несколько дней, но срок реабилитации определяли в полгода, учитывая также специфику его работы – большая часть рабочего дня на ногах. Первым же телефонным звонком, он, разумеется, беспокойно спросил про накопители: добросовестно ли Стас сливает туда информацию, насколько они заполнены, не пора ли ваять новые. Убедившись, что друг все выполняет ответственно, он потребовал полный отчет о проведенном испытании. Чтобы рассказать все детально, Стас заскочил к нему после работы. Они заперлись в комнате и несколько часов о чем-то шептались. Договорились, что диссертации и официальное представление проекта оставят до полного восстановления Влада, а пока подкопят практических материалов, понаблюдают за работой устройства, за испытателем и испытуемыми.
За пять месяцев изменилось все.

***

Приходя вечером домой, Стас обычно включал фоном новости. Раздевался, готовил ужин, ел, мыл посуду. Иногда попадалось что-то интересное, но большую часть новостей он пропускал мимо ушей.
Открыли новую больницу на юге города. Крупный пожар на севере. Раскрыта новая схема мошенничества, пострадавших просят обратиться по телефону. Телескоп нового поколения вышел из строя из-за неаккуратного обращения именитого ученого. Президент выделил средства на поддержку разработчиков видеоигр. Погода в регионах.
Стас как всегда поставил на огонь кастрюльку с яйцами. Налил в чайник воды. Привычно включил телевизор.
Взрыв газа в многоквартирном доме. На юго-западе крупное ДТП с пятью машинами. Во время рядовой операции произошла фатальная ошибка по вине хирурга, следствие разбирается. Одобрена корректировка реконструкции аэропорта. Награждение победителей международного медиаконкурса. Победа наших спортсменов. Погода в столице.
Стас положил сахар в чай, размешал. Ложечка весело забегала по кругу, звонко отскакивая от керамических бортов.
ВОЗ сообщила о риске новой глобальной эпидемии. Конфуз переводчиков: сорванные переговоры. Популярного блогера арестовали. Раскрыт безопасный способ травли насекомых. Спасенные ранее медвежата-сироты вернулись домой. Погода.
Конфуз… Ну и слово, что-то из прошлого столетия. Как там? Конфуз переводчиков? Сюжет уже закончился, но Стас быстро набрал заголовок в интернете. Начал читать. На середине статье что-то щелкнуло, и сердце гулко ухнуло вниз. Ложечка застыла в воздухе. Сладкие капли срывались с нее и падали мимо чашки как забывшие свое ремесло синхронисты.
Забывшие. Конфуз. Ошибки.
В голове вдруг возникли заголовки сюжетов последних недель. Ничем не примечательные на первый взгляд, но если вспомнить их все…
…В прошлом месяце Стас посетил международную конференцию «Астрофизика высоких энергий». Там был такой щупленький, но очень эмоциональный лектор, Вихлинский. Он рассказывал так интересно, что совершенно заворожил слушателей, Стас и не заметил, как позаимствовал часть его знаний. Он делала это уже столько раз, что все начало происходить само собой, по привычке. Наверное, это сродни клептомании: руки сами тянут понравившуюся вещь, мимоходом, случайно, вдруг пригодится.
А во время национального хирургического конгресса Стасу посчастливилось пообщаться с одни выразительным грузином. Нельзя сказать, что знания в этой области были так уж необходимы, но лучше иметь и не нуждаться, не так ли… Вот размышления этого грузина, в этом накопителе, третий слева. Подписаны наспех карандашом.
Некоторое время назад в Казани проходила международная научная конференция «Вызовы и тренды современной лингвистики», где звучало много прелюбопытных идей, а еще больше языков. Поразительно, как один человек может столько выучить, да еще с учетом наречий и местных говоров! Планы профессора Умского по воссозданию древнего праязыка стали выглядеть куда как соблазнительно! А сколько иностранных исследований станут доступнее!
Стас схватился за голову. Сколько еще конференций он посетил за последние месяцы? Со сколькими специалистами подружился, по скольким шеями вскользь прошелся его палец, закованный в проклятый наперсток?!
Но ведь знания копируются. Только копируются. Стасу достаются лишь копии, он не забирает насовсем, нет… Нет?
На кухне стало душно, он распахнул окно. Пронизывающий холод обжег лицо, полез под мокрую рубашку.
Если знания «вырезаются» в колбы накопителей при передаче из головы, то почему они должны оставаться при переносе между людьми?! Так мастерски созданная Владом технология «заметания следов» во избежание перегрузки мозга великолепно показала себя при переносе в накопители, но если она зашита и в наперсток…
«Я пропал, - понял Стас. – Это, по меньшей мере, диверсия. Погубить столько высококлассных специалистов! Какой урон науке и человечеству!».
Совсем обезумев, придавленный чувством вины, он начал бросать в спортивную сумку одежду, документы, все разработки, наконец, устройство и накопители.
«Постой! - вдруг скомандовал сам себе, – ведь ничего не пропало! Все здесь, в сохранности, надо только распихать обратно по головам и…». Горькая усмешка исказила рот. Усталость обрушалась волной, Стас как будто разом уменьшился, сжался, руки безвольно повисли, а сам он грузно опустился на диван, как мешок яблок. «Если мои знания по теме смешиваются с чужими, возможно ли их теперь разделить? Да и где теперь отыскать все эти головы, как объяснить!..».
Раздался телефонный звонок, но Стас его не услышал. Порыв ледяного ветра небрежно смахнул с подоконника кружку. Вода разлилась по линолеуму, брызги попали на ноги. Стас не заметил. Резко начала болеть голова, так уже бывало, когда он забывал вовремя выпить таблетку. Что ж поделать, в последнее время количество работы и встреч увеличилось, стресс. Рука привычно потянулась за лекарством, зашуршала разрываемая фольга. Стас очнулся, уставился на круглую пилюлю, покрутил ее в пальцах. Потом лицо его исказила зловещая гримаса, он быстро закинул таблетку в рот, проглотил, не запивая, схватил сумку и вылетел во двор.

Глава 7
Расследование

***

Влад скучал перед смотровой, терпеливо ждал своего врача. Сегодня был плановый визит, если все хорошо – его допустят к работе. Влад очень ждал этого дня. Особенную гордость испытывал от того, что добрался до больницы самостоятельно – такое расстояние после травмы он еще не проходил.
Узкие твердые лавки не способствовали комфортному ожиданию. Вдобавок вдоль всей стены тянулся круглый поручень, как раз на высоте лопаток – не облокотишься, тренируй осанку. Разлапистое растение разбавляло монотонную серость коридора, куски керамзита живописно валялись рядом.
Из-за поворота вынырнула медсестра, одернула белоснежный халат, неторопливо подошла к смотровой.
- Доктор сейчас подойдет, - отперла дверь.
Навалившись на поручень, Влад встал. Из кабинета неприятно повеяло озоном. Медсестра закрыла окно, подготовила результаты исследований пациента.
- Приветствую! – с порога поздоровался врач, сразу принимаясь за дело. – Давайте посмотрим. Как самочувствие?
Влад послушно исполнял все указания, отвечал на вопросы, ждал заключения. Доктор долго вчитывался в карту больного, внимательно слушал и смотрел, оценивал, удовлетворенно кивал. Потом низко склонился над столом:
- Подождите в коридоре, Анна Витальевна вынесет заключение.
Писал врач быстро, и уже через пять минут Влад стал счастливым обладателем документа, разрешающего приступить к работе с понедельника.
- Простите, - окликнул он уже убегающую медсестру. – А где мой лечащий врач? Ну, вот который указан у меня в бумагах, такой выразительный грузин. Еще хохотал на все отделение, мы из палаты слышали.
Медсестра замялась.
- Он в длительном отпуске, - неуверенно произнесла.
- Неужели хочет уволиться?!
- Я не знаю, извините.
Озадаченный, Влад попрощался и поковылял к выходу.
У самых дверей он неожиданно столкнулся с Лехой, товарищем по палате. Леха был низенький толстый мужичок, необыкновенно обаятельный и открытый. За те несколько дней, что они провели тогда в больнице, он успел рассказать всю свою жизнь, жизнь ближайших родственников, родни до третьего поколения, упомянуть друзей, знакомых, коллег, несколько веселых историй с ними, а также парочку наисвежайших анекдотов, похоже, самостоятельно придуманных. Успел познакомиться со всем дежурившим персоналом, с некоторыми скорешиться, от некоторых получить нагоняй за излишнюю болтливость, не обидеться и даже почти выздороветь. Словом, удачно отдохнул.
- Владик, брат! – Леха раскинул руки, насколько позволял дверной проем и бросился обниматься. – Как ты? Гляжу, уже ходишь! Сам! Ай, молодца! На приеме был? Что доктор? А я вот только иду, гостинцев всем принес, такие люди душевные! О, пряник тебе! – протянул квадратный кулек из Тулы.
- А что с нашим лечащим грузином, не знаешь? – спросил Влад, когда ему все же удалось вставить слово.
- С Джугашвили? – Леха почесал затылок. – Там мутная история. – Взял приятеля под локоть, отвел в сторону. – Он ушел в долгосрочный отпуск после одной операции. Прикинь, вышел весь белый из операционный, с халатом сливается. «Руки, - говорит, - помнят. А я, - говорит, - ничего. Как отрезало!». Его, когда в чувство привели немного, он долго у заведующего сидел. Оказалось, вызвали его на банальную аппендэктомию, сколько раз делал уже. Надевает халат, маску, перчатки, все пучком. Подходит к столу и… Не понимает, что делать. Как помутнение нашло. Все помнит, а свою работу забыл! И, главное, дело ночью, он один хирург на все отделение! Срочно делать надо.
- Сделал?
- Да! – восторженно сообщил Леха. – Руки сделали, а он так ничего и не вспомнил. Вот что значит опыт! Но после этого сразу заявление на отпуск написал и… фьють!
- Дела-а-а, - протянул Влад.
- Не говори, бывает же! Даже свое выступление в Прибалтике отменил, теперь все медицинское стороной обходит, говорят, даже аптеки.
Влад побледнел, странно посмотрел на приятеля, медленно спросил:
- И часто он ездил на конференции?
- Да постоянно! Симпозиумы там, доклады, открытые операции… Ну а как еще, надо все знать, не отставать! Вот знал я одного прораба…
Леха все говорил и говорил, но Влад его больше не слушал. Сильнее прижался к стене. На лбу выступила испарина. Коридор вдруг стал нестерпимо белым, светящимся, режущим глаза. Двери подпрыгивали. В ушах настойчиво звенело, все громче и громче, нестерпимый писк сжимал голову. Изнутри волной поднималась усталость, цунами сбивало с ног. Голова стала пудовой.
Чьи-то руки подхватили, не дали упасть, дотащили до кушетки. Тут же прибежала медсестра с тонометром. Взволнованные голоса, топот, косые взгляды.
Мир понемножечку успокаивался, обретал былые цвета, звон отпускал. Писк менял тональность, и вот уже сквозь него стало можно расслышать слова:
- Ты чего, друг? Все в порядке?
- А давайте-ка Вы еще недельку на больничном.
- Сладкий с сахаром, до дна.
- Вызвать такси?
- Жене набрать?
- Провожу.
Улыбка постепенно перестала блуждать, взгляд фокусировался на лицах говорящих. Кое-как выдавил «спасибо», обещал подождать десять минут Леху, пока тот пулей на прием. Дождался. Уже у подъезда, переданный в руки жены, попрощался, звал как-нибудь на чай. В комнате рухнул на диван и уснул. Просыпаться было страшно. Страшно было осознавать.

***

Утро все же наступило. Серое, темное, непроницаемое. Мокрый снег залеплял стекла, гулко ухая о железо подоконника. Последний фонарь только что погас, но оранжевый круг еще нервно мерцал, размываемый талыми каплями.
Паркет и четверть ковра в комнате, где спал Влад, располосовал задорный яркий свет, проникший сквозь приоткрытую дверь. На кухне разыгралась целая симфония: закипал, посвистывая, чайник; венчик весело звенел о края фарфоровой миски, взбивая яйца; дети что-то с жаром рассказывали, перебивая друг друга, смеясь.
Хотелось вскочить, влететь к ним, подбросить под самый потолок, расцеловать, вместе хохотать над глупыми шутками, обсуждать всякую ерунду, рисовать пальцами на запотевших стеклах и радоваться, что сегодня суббота и можно остаться дома. Не выходить в холодный, снежный февраль, не кружить с ним в ледяном вальсе, не мокнуть в лужах и не поскальзываться на льду, коварно припорошенном новенькими снежинками.
Хотелось. Но на душе было так же, как за окном: друг в десятый раз не брал трубку.
Невероятным усилием заставил себя переключиться, не торопясь умыться, улыбнуться своему отражению. Более-менее пришел в беззаботнее состояние выходного дня и смело шагнул к семье на кухне. Старательно смеялся и смешил, добросовестно щекотал все подставляемые пятки, искренне хвалил завтрак, помог прибраться. Положил телефон на видное место, искоса поглядывал на часы, хоть и очень старался ничем не показать своего беспокойства. Наконец, ровно в десять, не выдержал, вышел в коридор позвонить. Стас не подходил и сообщения не читал. Тогда решил набрать его отцу, где-то с давних времен сохранился их домашний. Не хотел тревожить, но…
- Доброе утро! Это Владислав, мы с Вашим сыном вместе учились. Что? Вспомнили? Да-да, я. Да, это мы с ним тогда с уроков сбегали, было-было. И это тоже я, угу. Да все хорошо, работаю в больнице, жена, дети, две девочки, уже большие… Вы как, как здоровье? Замечательно, рад слышать! Да я что-то вот дозвониться не могу Стасу, хотел встретиться, давно не виделись. Не у вас? А-а-а, срочно уехал по работе, командировка... Надолго? Не знаете... Передайте, что я звонил, номер есть, да, это не к спеху, не беспокойтесь.
Говорил, как мог уверенно, подозрений вроде не вызвал, панику не развел. Но безрезультатно, увы.
Тогда решил позвонить в НИИ. Еле дождался понедельника, потому что звонить в выходные слишком подозрительно. Удивительно, но номер нужного отделения нашел быстро. Руководитель оказался занят, быть может, к лучшему, говорил с коллегой. Держался спокойно, непринужденно, но коллега лишь сообщил, что Станислав заочно взял отпуск по семейным обстоятельствам и заявление сразу подписали, потому как по гранту сейчас некоторое затишье, Стас последнее время работал по-стахановски и шеф сам не раз предлагал ему отдохнуть.
Помаявшись полдня в нерешительности, Влад решил разыскать своего лечащего врача. В конце концов, может и правда это лишь череда совпадений, а запоздалая побочка от обезболивающих накрутила панику на несколько дней. С другой стороны, либо «отпуск по семейным обстоятельствам», либо «срочная рабочая командировка». Или коллега Стаса врал, или врал сам Стас. Да и куда он вообще мог подеваться! И для чего.

***

Продолжительные гудки оборвал сонный голос.
- Здорово, Леха, спишь? – как можно веселее выпалил Влад.
- Не-не-не, - в трубке раздалось отчаянное кряхтение, сопение, продавленные пружины матраса громко застонали, потом послышались смачные глотки. – Не-не, говори, как ты? – уже бодрее прозвучало после паузы.
- Выспался, и все как рукой! – отрапортовал заготовку Влад. – Ты, если уже бодр и весел…
- Как огурчик! – икнуло в трубке.
- …дело есть. Сможешь раздобыть телефон Джугашвили? Личный, не рабочий.
- Понимаю, хочешь все-таки со своим врачом проконсультироваться? Правильно, ему-то, поди, виднее, наблюдал тебя… Ну, брат, обещать не могу, но попробую. Я сейчас Светке наберу… Помнишь Светку? Ну ту медсестру, у нее еще сын-двоечник… Так ругалась на него, сильно любит значит. Он как-то домой притащил голубя…
Через час изрядно заскучавший Влад, наконец, распрощался и принялся терпеливо ждать. Терпения хватило минут на двадцать. Чтобы как-то отвлечься, начал разбирать книжную полку, дошел до третьего тома фармакологии, и тут раздался звонок.
Еще через пятнадцать минут подробного отчета, как и кому Леха со Светкой звонили, о Светкином сыне-неуче, проблемных больных и лентяйке-новенькой, Влад стал обладателем заветного номера. Он позвонил не сразу. Нарочито медленно дотер пыль на фармакологии, разогрел обед, смакуя, поел. Сам удивился своей нерасторопности, обтер вспотевшие ладони, несколько раз глубоко выдохнул, подбадривающе улыбнулся отражению.
Даже обрадовался, когда спустя десять гудков никто не ответил. Однако взял себя в руки, погрозил зеркалу кулаком и повторил вызов.
- Алло? – глухо спросила трубка с еле уловимым акцентом.
- Здравствуйте, прошу прощения за беспокойства, я не сильно Вас отвлекаю? – выпалил Влад на одном дыхании.
- Кто это? – не слишком приветливый, встревоженный голос.
- Я наблюдался у Вас в больнице некоторое время назад.
- Я больше не работаю, обратитесь в приемную. Всего доброго, - было видно, что доктор спешил завершить неприятный разговор. Боится говорить о врачебной практике?
- Постойте! Всего минуту! Я очень хотел бы проконсультироваться именно у Вас, - Влад выждал пару секунд, убедился, что его еще слушают. - Вчера уже был у другого врача, не сомневаюсь в его компетентности, но все же Вы меня наблюдали и… Мне надо поговорить с Вами по одному очень личному вопросу.
- Я очень занят.
- Это не займет много времени.
- Я за городом.
- Подъеду, куда велите!
Джугашвили тяжело вздохнул, помолчал, сдался:
- Хорошо, пишите адрес, встретимся в кофейне.
Кое-как натянув брюки, Влад выскочил во двор. Такси уже дожидалась у подъезда. Навигатор показывал сорок минут до места встречи, то есть сорок минут обдумать, как и что говорить. Влад глубоко задумался. Доктор и так напряжен и подозрителен, значит начать надо издалека. Обсудить травму и реабилитацию, показать снимки и заключение. Обязательно упомянуть о потере сознания в клинике. Знает ли он о профессии Влада? Вряд ли помнит. Это хорошо. Когда доктор немного отвлечется и расслабиться, невзначай заговорить о конференциях, симпозиумах, съездах, научных работах. Попытаться выяснить, случилось ли там что-то необычное и не в те ли сроки, что и злополучная операция. Почему интересуюсь? Ну как же, такое светило и вдруг нелепое увольнение… М-да, неприкрытая лесть. Рассказать о Стасе и устройстве или только о Стасе? Разыскиваю, мол, друга детства. Знаю только, что тоже частенько бывает на подобных мероприятиях, да, тоже оперирующий хирург… Эх, лишь бы мою специальность не вспомнил, а то начнется: почему Вы там не были…Почему-почему, травма у меня.
Влад вдруг разозлился на несговорчивого собеседника-невидимку. В этот момент машина остановилась, и между кресел показались довольное лицо таксиста и счетчик.
Джугашвили Влад увидел сразу - он пил эспрессо из малюсенькой чашечки короткими отрывистыми глотками.
Влад снял пальто, вежливо поздоровался, сел. Как там располагают к себе маркетологи? Ненавязчивая улыбка во все тридцать два, которая всех бесит? Приняв как можно более доброжелательный вид, начал с благодарностей. Спасибо, что уделили время, что откликнулись, пришли, так здорово нас лечили, побольше бы таких специалистов, кстати - привет от Лехи!
Доктор улыбнулся краешками губ, Леху забыть было нельзя, и воспоминания неизменно оставались самыми теплыми.
- Я его встретил на той неделе, он Вам гостинец нес, вот! – Влад вытащил купленный в спешке пряник. Самый большой выбрал, в красивой подарочный упаковке. Наверное, Леха был бы доволен.
- Спасибо, я очень тронут.
«Кажется, начал оттаивать», - блеснула надежда.
- Так о чем, собственно, Вы хотели проконсультироваться? – наконец, спросил врач.
Влад с готовностью разложил на небольшом кофейном столике все принесенные бумаги. Маленькая чашечка была заботливо переставлена на самый край и вовремя подхвачена проворной официанткой.
- Да все как будто ясно, - пробормотал Джугашвили и принялся объяснять все то, что Влад знал. Однако пациент внимательно слушал, старательно кивал в нужных местах и даже что-то конспектировал в маленьком блокноте.
- Да-а-а, - протянул пациент, откидываясь на спинку стула и небрежно сгребая все документы в кучу. – Так Вы все понятно рассказываете! Должно быть постоянно обновляете своим знания, на симпозиумы, там, конференции ездите?
Собеседник кивнул.
- А как вообще все это проходит? – будто невзначай оживился Влад. – Открытые операции, например. Неужели прямо в лектории?!
Джугашвили рассмеялся, поза стала более непринужденная, открытая. Кажется, он больше не ощущал опасности от этого неожиданного сотрапезника, начал, как маленькому, объяснять тонкости врачебной жизни: терпеливо, с улыбкой.
А Влад все раскручивал, все подбирался к истинной цели визита.
- Наверное, душевная обстановка, только свои, коллеги, никого пришлого.
- В основном, - охотно согласился доктор, пригубив новую порцию бодрящего напитка. – Но бывают и странные типы.
- Чем же? – не упустил возможность Влад.
- Да вот на последней конференции, например. Подсел ко мне один болтун...
«Стас!» - подпрыгнуло сердце.
- …Языком мелет, вижу, что плохо в теме понимает…
«Точно Стас!».
- …Говорит, говорит... Весь перерыв с ним провел, а потом такая пустота в голове от этого трепа, как в тумане все, в белом облаке. А о чем спрашивал, что отвечал - не помню.  Хорошо хоть свой доклад успел зачитать, а то как с такой головой выступать. Не люблю таких трепачей.
Доктор вдруг помрачнел:
- А в следующее дежурство я с работы ушел, в отпуск, - будто выплюнул последнее слово. - Засиделись мы, а меня ведь ждут.
Влад понял, что неприятные воспоминания снова замкнули собеседника и торопливо начал вставать.
- Да Вы не вскакивайте так резко, берегите себя! – тут же опомнился врач и постарался как можно искреннее улыбнуться. Получилось неважно.
Влад, конечно, обещал беречь. Он был очень доволен своим успехом и совершенно раздавлен подтвердившимися опасениями.

***

- Что-то случилось? – жена осторожно тронула за руку.
- Нет, почему ты решила?
- Пятая ложка сахара в чай даже для тебя многовато, - улыбнулась, отставляя сахарницу.
Они остались на кухне вдвоем. Дочери упорхнули в комнату заниматься – хотя, судя по доносившемуся хохоту, учебники даже не доставались из портфелей. За окном падал пушистый теплый снег. Фонарь неизменно окрашивал его в апельсиновый, отчего снежное покрывало казалось особенно уютным.
Влад рассмеялся, отобрал у жены кухонное полотенце, усадил себе на колени, вздохнул:
- Друг пропал.
- Как это? – совершенно по-детски удивилась.
- На работе взял отпуск по семейным обстоятельствам, а дома сказал, что в командировке. К телефону не подходит. Все считают, он жутко занят, бояться потревожить и даже не думают искать.
- А ты?
- А я чую, что он влип, - Влад мрачно покрутил в руках ложку, вдруг с силой бросил ее в мойку. Ложка звонко ударилась о металлическую раковину. – Ну, вот куда он пропал, а?!
Жена молча проводила взглядом улетевшую ложку, лаконично предположила:
- На дачу?
- На дачу?... – переспросил Влад. – Верно-верно, у него была дача…
- Нет, ну если надо прятаться от полиции, то дача – не вариант, быстро найдут, - деловито добавила жена, вставая и снова берясь за полотенце. – Но, если бегут от не столь осведомленных или от себя, - убрала в шкаф сухую тарелку, громко впихивая между другой посудой. – Хотя нет, от себя вроде как лучше в отпуск куда-нибудь на поезде или на самолете.
- Теперь я знаю, где искать тебя в случае чего, - улыбнулся Влад.
- Ой! - она притворно прикрыла рот рукой, будто коря себя за излишнюю болтливость. – Это все сериалы!
- Я когда-то был у него на даче, - задумчиво протянул Влад. – От Курского вокзала, ровно час, потом автобус…
- Или из Шереметьево, часа три лету, трансфер до самого моря, загорелые красотки, шум прибоя, окатанная морем галька…
- Галка?
- Почему нет, он же холост!
- Откуда знаешь?
- В его возрасте спутниц уже не прячут от семьи и коллег, скрываясь ради уединения на даче! - фыркнула жена.
- Разве ты знаешь, о ком речь?
- Конечно, о Стасе, не держи меня за дуру! У него что-то происходит в жизни, и он втянул в это тебя. И теперь «что-то» происходит у тебя, а заодно и у нас всех, потому что это Стас – один, а ты в семье, а семья – это система, сообщающиеся сосуды, никуда не деться.
Влад глубоко вздохнул, тоскливо поглядел на падающий снег.
- Пойду поищу, может, фотки какие-то остались с той поездки, или на карте знакомые названия увижу.
- Люблю тебя! – донеслось из кухни.

***

Клонился к закату последний день больничного, завтра Владу надлежало выйти на работу после огромного перерыва. Конечно, весь объем на него сразу не свалят, сделают скидку на травму, но и вот так спокойно в электричках уже не покатаешься: запрягут как миленького.
Поезд привычно стучал квадратами (Влад каждый раз вспоминал старый анекдот: «Почему колеса стучат? Потому что формула круга – Пи эр квадрат, вот квадрат и стучит»), в который раз увозя пассажиров все дальше от города. Выходные заканчивались, а список потенциальных дач содержал еще несколько пунктов.
Покопавшись в памяти и архивах, Влад выписал семь подходящих станций, которые методично объезжал вот уже несколько дней. Маршрут от станции он помнил лучше. Там ходил ровно один автобус, ходил редко, поэтому в тот раз они со Стасом шли пешком. Долго, зато верно. Сейчас Влад был благодарен тем пешим переходам, ведь ногами дорога запоминается лучше.
Уже в пятый раз он трясся в электричке. Пятый раз выходил на смутно знакомой платформе. Пятый раз внимательно изучал расписание автобусов и оглядывался по сторонам в поисках того, поросячье-розового одноэтажного здания кассы с петушком-флюгером и деревянными колоннами. Этот дом красовался на одном из снимков с детской поездки на дачу. Конечно, стены могли (по совести говоря, и должны были) сто раз перекрасить, но через дорогу от этого поросенка выглядывала еще одна достопримечательность: бетонный колодец, из которого вылавливал щуку не менее бетонный Емеля.
Влад устало опустился на скамейку. Снова не то. Город быстро темнел, зажигались фонари. Следующий поезд ждать еще полчаса. Замерзнув сидеть на улице, решил зайти в небольшое кафе при станции. Редко в таких ел, не доверял, но эспрессо из автомата испортить трудно. На удачу, была - не была, решил спросить у продавщицы о здании кассы и очень удивился ответу:
- Да его года два как перекрасили. Раньше да, повеселее было, особенно зимой: белый снег и ярко-розовый дом, хоть что-то разбавляло эту серость. А теперь – тьфу! Но какой-то общий проект у них по всем станциям нашего направления, кто будет разбираться, - вздохнула продавщица, откусывая жирный жареный пирожок с витрины.
- А Емеля? – взволнованно спросил Влад.
- С щукой что ль? – охотно отозвалась женщина. – Да под укрывным материалом, там клумба же, померзнет.
Поблагодарил, не веря своему счастью, вышел из кафе, судорожно соображая, куда же идти. Если это нужная станция, то слева на повороте должен быть строительный – ага, вон он, - а мне обойти укрытого Емелю справа и прямо-прямо до перекрестка.
Посмотрел на часы, сверился с расписанием электричек. За спиной загудел приближающийся поезд. Ничего, еще есть через два часа, потом через час сорок и последний, без четверти полночь. В крайнем случае, заночевать у Стаса, а с утра сразу на работу. Проверил телефон – связь пока есть.
О том, что Стаса может не быть на даче, Влад предпочитал не думать все эти дни.

***

Через двадцать минут он подошел к перекрестку. Идти по обочине было неприятно и трудно. Машины то и дело обдавали холодным ветром, грязный снег летел из-под колес. Нога все настойчивее напоминала о себе, на обратную дорогу пешком он уже не рассчитывал, хотя ловить попутки не любил донельзя.
Миновав ярко освещенный перекресток, уверенно двинулся прямо до развилки с крестом. Там повернул направо. Последний фонарь скрылся за деревьями, но асфальтовая дорога вела все дальше. Вокруг нависали черные ели, сугробы бледно отражали последние крупицы света. Лес стоял безмолвный, неподвижный, неумолимый. Здесь природа, перечеркнутая асфальтом, наконец, обретала величие. Заботливо укутанные снегом березы крепко спали. Над оврагами возвышались круглые кочки, из которых, как волосы на бородавке, торчали сухие ветки. Отсветы оранжевого неба над перекрестком сменялись темно-синим, а затем и вовсе черным, космическим. Облака растаяли, обнажив дольку лимона - луну. Стало немного светлее. Сугробы засветились, заулыбались, красуясь перед ночной хозяйкой яркими искрами. После пруда ели закончились. Теперь над макушками высоких сосен замелькали звезды. Слева у дороги уже показалась лесопилка, над ней гулял Орион.
Влад шел все медленнее, уставший и завороженный настоящей зимой. Остановился, любуясь небом. Когда-то он мог часами вот так смотреть на звезды, узнавать созвездия, придумывать им свои названия. Пытался зарисовывать их, очерчивать вокруг картинку. Вглядывался в луну, видел в ней кричащего человека, придумывал, что могло бы заставить его так кричать. Потом бесконечно долго мечтал о телескопе, а когда, наконец, заглянул в него, был ужасно разочарован: звезды не стали ближе.
Холод начал пробираться за пазуху. Влад встрепенулся и побрел вперед, растирая замерзшие в варежках руки. Вот уже показались первые поселки. Смешные, порой нелепые названия: «Наука», «Строители», «Кардиолог».
Свернув от заброшенного карьера направо, он, наконец, очутился на финишной прямой. Тусклый фонарь вяло освещал название товарищества.
Завыла сторожевая собака. Ей тут же ответили все незапертые в домах собратья.
- Тише, милые, я свой, - тихо произнес Влад, осторожно оглядываясь, не несется ли уже на него озверевшая псина. Но улицы были пусты. В редких домах горели окна, кое-где туманил небо серый дымок.
Утопая в снегу, Влад шел по тоннелю заборов из цветного профнастила. Работающих фонарей на линии было только два, в самом начале и на последней четверти пути. Кое-как доковыляв до освященного круга, Влад остановился, привалился к забору отдышаться. Сразу провалился по колено в снег.
Луна устала светить и снова накрылась облачным покрывалом. В прозрачном загородном воздухе закружились мелкие снежинки.
С трудом отлипнув от соседского забора и вытащив из сугроба окоченевшие ноги, Влад, наконец, добрался до нужного участка. В щель между калиткой и профнастилом он увидел, что в доме горит одно маленькое окошко. Обрадовался, забарабанил в ворота. Гулкий звук сотряс вымершие дачи и немедленно утонул в снегу. Прождав несколько минут, Влад толкнул калитку. Было открыто. Тогда он навалился всем телом, отодвигая с дорожки нападавший снег, и вошел внутрь.

***

Дверь в дом тоже оказалась открытой.
- Совсем у вас тут не чистят! Никому не надо, сплошь летние домики, а? Дааа, скажу я тебе, в детстве путь от станции казался длиннее, но легче! – раскрасневшийся с мороза Влад весело оглядывал кухню, ища друга.
Из чайника клубами валил пар, но никто не спешил его выключать. Печка давно потухла и только продолжал гудеть насос, гоняющий теплый антифриз по трубам на второй этаж.
- Эй! – позвал Влад и, не разуваясь, заглянул в комнату.
Стас сидел за столом и что-то расковыривал отверткой. Рядом с ним светился ноутбук, курсор текстового редактора призывно мигал. Полка над столом была забита накопителями, разной степени наполненности. Каждый теперь имел свое название и краткий перечень тем.
- Привет, говорю! – снова крикнул Влад.
Друг очень-очень медленно обернулся, удивленно моргнул.
- При-ивет, - кивнул головой, неестественно растягивая слога. – Ча-аю. Бу-удешь?
Начал вставать, намереваясь выключить чайник, но делал это так долго, будто был глубоким стариком, отчаянно борющимся с параличом.
- Я сам, - Влад резко развернулся, выключил чайник, дернул из розетки насос, скинул зимние ботинки и куртку. Вернулся. Тяжело опустился на стул.
- Что натворил?
- А-а-а?
- Подними вверх две руки и улыбнись.
- За-а-ч…
- Давай-давай.
Стас покорно начал поднимать руки и растягивать губы. Все двигалось симметрично, но крайне медленно.
- Понятно, - вздохнул Влад, с кряхтением встал, посвятил фонариком в глаза. Зрачки послушно сузились.
Влад выпрямился, чуть не врезавшись в полку с накопителями.
- Это что? Это все?! Почти под завязку же забил! Ну, вот что, как врач я тебя осмотрел, теперь буду говорить, как друг.
Влад набрал побольше воздуха:
- Свинья ты последняя! Ты первым понял, что не фига не работает наша система! Не копируются, нафиг, знания от человека к человеку, а насовсем забираются, как и в колбу насовсем! Воры мы с тобой, выходит, жулье! Мало того, что вырезаются, так, судя по твоему состоянию, еще и следы все-таки оставляют, уж как я ни бился и не вычищал! Что-то, да остается! И теперь этот мусор друг другу мешает и сбоит работу мозга еще больше! А ты продолжаешь ворованным пользоваться, бесконтрольно в голову себе все подряд закачиваешь, все новые идеи ловишь, как наркоман - приход! И ты понял это и сбежал, как последний трус! И мне ни слова, ни слова! Ведь мы же вместе! Повязаны! Да какой ты друг после этого!
Выдохся. Щеки потихоньку остывали, багрянец сходил.
- Ну ладно, допустим, твой перегруженный уже тогда мозг плохо соображал. Вернее, слишком хорошо, но очень узко и все про себя. Допустим, испугался, хотя никогда не был трусом. Всякое бывает, аффект, паника, ужас содеянного, что еще?
- Вии-на, - тихо добавил Стас.
- Во-от! – Влад поднял вверх палец. – Хоть что-то человеческое осталось, не все потеряно. Вина, конечно, перед человечеством и всеми облапошенными лекторами?
Стас кивнул.
- И, конечно, не передо мной?
Стас удивленно моргнул.
- Чего удивляться, вещь в себе, - устало вздохнул Влад. – А я единственный, между прочим, тебя искал. Всю неделю на нервах, где ты, что ты. Еще телефон отключил, подлюга, - помолчал. - И вот с этой своей травмированной ногой пешком к тебе от станции снег месил!
- Сты-ыдно. Прости-и. Сда-юсь.
- Как ты вообще тут живешь с такой тормознутостью?! Хорошо, хоть пожар не устроил.
Стас виновато развел руками. Ему действительно было стыдно, но сейчас он чувствовал такое облегчение от того, что больше не один со своими страхами, осознаниями и догадками, что готов был позволить друг что угодно, лишь бы снова не оказаться в одиночестве.
- Когда спал?
- Два. Не-ет, три дня. На-азд.
- Болван, - отрезал Влад, подхватил Стаса под руку и, постанывая от боли в ноге, потащил в кровать. – Спи. Утром возвращаемся в город. Раз довел себя до состояния моего пациента, сопротивление бесполезно. Где у тебя номер сторожа?

***

Друг уснул мгновенно. Вырубился, будто вынули батарейки.
Влад кое-как доковылял до кухни, налил себе чай и глубоко задумался. Совершенно ясно, что два раненых (один на голову, другой на ногу) до станции сами не добредут. Ни такси, ни скорая по такому снегу до участка не доедут. В скорую вообще звонить – идея плохая. Необходимость в медицинской помощи очевидна, но действовать надо деликатно, хоть и срочно. Начать с МРТ в хорошей клинике, а там видно будет. Машину можно вызвать к дому, но тогда сначала надо вызвать трактор, чтобы он прочистил всю линию. Или пусть такси ждет у карьера, а мы…
Влад огляделся. Длинный обеденный стол упирался в газовую плиту. Несколько кухонных тумбочек, разной степени замусоренности. Маленькое окошко, под ним батарея. У входа, напротив печки, вешалка, а прямо под ней - лыжные ботинки. Значит, где-то должны быть и лыжи. Поставить этого обалдуя на лыжи, обвязать веревкой и… Нога в ответ заныла сильнее. М-да. Предложить этот трюк сторожу? Наверняка, он или его бригада не прочь подработать.
Влад достал телефон. Связи почти не было, пришлось ползти на второй этаж. Сначала он позвонил на работу и слезно вымолил себе отгул. Потом - уже встревоженной жене. Третьим номером набрал сторожа и вкратце обрисовал ему ситуацию. Тот что-то покумекал на своем со своими и согласился.
Решив все насущные вопросы, Влад допил остывший чай, поморщился. Не найдя в ведре воды, поставил кружку немытой, запер дверь, притащил в комнату, где спал Стас, обогреватель, поставил будильник и, не раздеваясь, лег на соседнюю кровать.
Истязания больной ноги на сегодня были закончены.

***

Утро началось до рассвета. Все тело ломило, нога предательски ныла и умоляла о продолжении отдыха. За ночь обогреватель изрядно высушил воздух в комнате, было душно, и футболка неприятно липла к телу. Стиснув зубы, Влад кое-как сполз с кровати. Набросив на плечи свитер, охая от каждого шага, выскочил в коридор. Холод окутал сразу, мгновенно впился в мокрое тело. Темнота стояла такая, что глаза можно было и не открывать. Влад выставил вперед руки, сделал шаг к противоположенной стене, нащупал выключатель.
На сборы понадобилось полтора часа - непривычно много. И это еще Влад вовремя отмел идею завтрака, воплощение которой грозило походом к колодцу за водой, кипячением той самой воды и мытьем посуды из ковшика. Печку тоже решил не топить, намотав на себя все возможное количество платков и пледов, найденное в разваливающемся от количества, увы, летнего шмотья, шкафу.
Сторож с братом докуривали третью сигарету, когда Влад, наконец, вывел друга за калитку.
- Лыжи не-е, - покачал головой сторож. – Лезь!
Сцепление схватилось со второго раза, и дачное безмолвие разорвал рев мотора. Старенький, местами ржавый ВАЗ призывно моргнул круглыми фарами. Водитель нажал всем телом на дверь, открыл. Кое-как затолкали неповоротливого Стаса. Влад быстро запер все замки и прыгнул следом:
- Спасибо, мужики, очень выручили!
- Э, повезло, что брат здесь был, - довольно ответил сторож, пряча сине-зеленые купюры во внутренний карман куртки. – Он должен был вернуться только завтра, но раньше закончил дела.
Машина быстро набирала скорость, перепрыгивая через сугробы. Водитель держал автомобиль твердо, моментально пресекая попытки съехать из припорошенной колеи.
- Главное - не останавливаться, - хохотнул он, вдавливая газ. – Открывай ворота!
Сторож нажал кнопку брелока, воротина начала медленно отъезжать в сторону. Влад все напряженнее всматривался в неспешно расширяющийся проем. Автомобиль летел, и из-под колес потревоженными птицами вылетали снежные брызги. Когда воротина на мгновение застряла в недочищенном сугробе, Влад сильнее вцепился в переднее кресло. «А голубя-то мы позабыли выпустить», - мелькнула мысль, но аргонавты на ВАЗе уже пролетели Симплегады, едва не лишившись боковых зеркал. Ворота за ними скрипнули и остановились.
- До станции подбросить? – будничным тоном уточнил водитель, не сбавляя скорость. Влад только открыл было рот, но сторожка, а с ней и въезд в СНТ, уже остались далеко позади.
- Значит, подбросить, - добродушно ответил водитель.

***

В городе были к одиннадцати. Прекрасное время, когда все уже на работе. Добравшись до зала ожиданий и сгрузив сонного Стаса на лавку, Влад вызвал такси, а потом сразу позвонил знакомому в клинику. Коротко переговорил с ним, кивнул оповещению о поданной машине. Доковыляли, погрузились, поехали.
- Куда. Е-едем?
- У, брат, да ведь я тебе уже три раза рассказывал. МРТ тебе делать.
- За-аче-ем?
- А тебе вот таким тормознутым быть нравиться? Еще какое-то время походишь, да. А потом мозг окончательно перегреется.
- И-и-и?
- И короткое замыкание, - устало перебил Влад.
Как в любой платной клиники встретили их любезно. Усадили на мягкие кожаные кресла, предложили полистать журнальчики. Рядом приветливо забулькал кулер. Счастливые, сплошь улыбающиеся врачи смотрели с фотографий доски почета. «Еще бы, - усмехнулся про себя Влад, - с такими-то ценами».
Пока Стас лежал в аппарате МРТ, Влад позвонил жене. Рассказал вкратце о своих приключениях, успокоил, заверил, что к ужину, как штык, будет дома.
Исследование продолжалось долго. Влада в кабинет не пустили, и он нервно мерил коридор маленькими, подпрыгивающими шагами – нога мерзко ныла. Наконец, вышел совершенно озадаченный доктор, выпустил Стаса, а Влада, напротив, пригласил зайти. Подвел к монитору. Грубо ткнул пальцем в экран.
- Это что?
Влад вгляделся, присвистнул, попросил разрешения сесть.
- Мы с тобой давние знакомые, - заметил доктор, - оба не первый год в медицине, но я совершенно не понимаю, как это объяснить! Что с твоим другом прикажешь делать?
- Аппарат исправен?
- Обижаешь! Это не первое исследование за сегодня.
- Ла-адно, - протянул Влад, откидываясь на спинку кресла. – Распечатай мне результат, я сам его опишу.
- Нет, так не пойдет. Рассказывай.
- Что?
- Ты понимаешь, что это? Почему мозг пыхтит, как паровой двигатель?
Влад помолчал, медленно повторил:
- Просто отдай мне результат.
Теперь задумался доктор. Со Владом они вместе заканчивали медицинский. Друзьями в студенческую пору не были, но пропустить кружечку-другую пива при случайной встрече могли. Ясно, что с этим Карпухиным что-то экстраординарное и мутное. Совершенно не ясно, что. А вдруг это заявка на докторскую? Или вообще этот случай тянет на нобелевскую премию?! Обидно упускать такое.
- Нужно сделать более подробное исследование, - протянул он.
- Конечно, - легко согласился Влад.
- Я могу помочь устроить его в один хороший психоневрологический центр.
- Спасибо.
Доктор опять замялся. Наконец, твердо добавил:
- Но я должен понимать, что к чему, чтобы не мямлить на возможные вопросы.
- Скажи «военная тайна», - нехотя прокряхтел Влад. Он уже жалел, что обратился к старому приятелю. Думал, будет качественнее. Надеялся, удастся ничего не объяснять. Болван.
Стрелки часов громко отсчитывали время, дергались над цифрой, еле удерживая свой бег. Длинные лампы надсадно гудели, в тишине это особенно раздражало. Заглянула администратор, удивленная долгим приемом. В коридоре кто-то смачно кашлянул.
- Ладно, - сдался Влад, - слушай.

Глава 8
Возрождение

***

Приятель не подкачал. Стаса без вопросов разместили в одной из лучших палат, да еще и за половину цены. Стасу об этой сделке Влад не говорил: он сейчас плохо соображает для таких треволнений. Но жена почуяла неладное с порога, и отвертеться опять не удалось. Правда, она не требовала никаких подробностей: для сочувствия достаточно знать, что страшный секрет, сославший Стаса на дачу, пришлось выменять на его лечение, и кто знает, чем это обернется. Да и было ли вообще у Влада право в одиночку распоряжаться только отчасти своей идеей? Но если человеческой жизни грозит опасность, скорая помощь не спрашивает согласие на госпитализацию, так ведь?
Исследования мозга теперь проводились регулярно. По особому ходатайству доктора-однокашника Владу разрешено было просматривать все результаты. Он старался навещать друга хотя бы пару раз в неделю, хотя с выходом на работу количество свободного времени и сил резко сократилось.
Когда Стас немного пришел в себя, Влад рассказал, что в НИИ выдали электронный больничный с открытой датой окончания, поэтому могут начаться звонки сочувствующих коллег. Тогда же он предложил универсальный успокаивающий ответа, а порывистость и краткость речи списывать на занятость интенсивным лечением. Отдельно Влад настаивал на звонке родителям. Стас долго упирался, не хотел волновать, боялся, но все-таки сдался, сообщив им, что будет еще несколько недель находиться в лечебном санатории за городом.
В целом психоневрологический центр и был санаторием: два корпуса посреди большого лесопарка с высоченными соснами и скачущими тут и там белками, множество расслабляющих и общеукрепляющих процедур, полное отсутствие будоражащих нервную систему телевидения и Интернета. Тишина и покой. Никакой лишней, чересчур волнующей информации. Только единение с природой и крепкий здоровый сон.

***

Весна разгоралась с каждым днем. Снег, ставший грязным и свалявшимся, как старая шкура, неумолимо таял, обнажая пожухлую траву. Местами проклевывалась первая зелень. На углу главного корпуса, у самой стены, скромно белели подснежники. Вторая полянка цветов обнаружилась под одной из сосен у самого забора. Голубые, синие, даже лиловые – Стас часами любовался на них. Казалось, видел, (слышал ?!), как растут.
Все исследования остались позади, анализы, треволнения… Курс лечения завершался, на этой неделе выписка. Сегодня Стас ждал гостей.
Спешить не хотелось. Уже так привычно шумел в соснах ветер.
- Отдыхаешь? – неожиданно раздалось за спиной.
Гость загораживал солнце, только-только начавшее робко выглядывать.. Из-под распахнутого длинного плаща задорно улыбался щенок – рисунок на плотном свитере. «Прям супермен, - подумал Стас. Улыбнулся: - DogMan, чья суперсила – верность, спешит на помощь! Как хорошо, что я снова могу шутить и думать».
- Дочки подарили на двадцать третье февраля, - с гордостью пояснил Влад, садясь рядом.
- Завидую! – одобрил Стас, действительно, с некоторой завистью рассматривая не столько совершенно нелепую на уже седеющем мужчине картинку, сколько настоящий амулет, символ любви и домашнего очага.
Друзья помолчали, любуясь лесом. Редкие деревья спускались с небольшого оврага, упирались в грубый бетонный забор, такой неуместный и чуждый, будто случайно оброненный здесь. Природа всеми силами пыталась завладеть им. Вьюн уже начал взбираться по нему тонкими стебельками-паутинками, корни сосен старались поддеть забор снизу, и по бетону уже бежали первые морщины-трещинки. Подснежники вытянулись вдоль забора, но было очевидно: они растут с обеих сторон. На колючую проволоку легко села птица. Помахала ярким хвостом и вспорхнула, полетела прочь, на волю. Вить гнездо?
- Надо уничтожить устройство, - первым начал Стас. - Все накопители, чертежи, абсолютно все. Даже разработки Умского, все записи о нем.
- Надо, - эхом отозвался погрустневший Влад.
Видимо, Стас очень долго думал об этом, потому что, не дождавшись более никаких комментариев, он продолжил:
- Мы ошиблись. Думали, что обезопасили устройство, но вышло почти как с Умским. Он мечтал объединить в одной голове все языки, проанализировать их и таким образом воскресить первоязык, на котором говорили еще до падения Вавилонской башни. Он был ученый с неиссякаемым любопытством, не знающий преград. Но и великим свойственно ошибаться. Видимо, таков конец всех безумцев, мечтающих создать мир во всем мире.
- И мы когда-то мечтали об этом, - тихо заметил Влад.
- Ты вовремя остановил меня, - помолчав, признался Стас. - Потому что я никогда не переставал тайно метать об этом, иначе и не пошел бы в НИИ.
- И сейчас мечтаешь? Так что же, давай продолжим.
- Нет, - покачал головой Стас и снова невольно посмотрел на свитер друга. Щенок по-прежнему восторженно улыбался: язык до ушей, слюни во все стороны, уши подпрыгивают, короткие лапы несут еще неуклюжее тело вперед, навстречу хозяину, любимому, единственному, долгожданному.
- Почему?
Стас вдруг разозлился:
- Ты же согласился уничтожить!
- Я вынужден был рассказать твоему лечащему врачу о нашем эксперименте, - собравшись с силами, признался Влад. - В обмен на срочную помощь и лечение. Существует, конечно, врачебная тайна, но человеческие амбиции никто не отменял. Прости.
Стас остыл также быстро, как закипел, мгновенно устыдившись непонятного гнева:
- Ты спас меня. Я очень тебе благодарен.
- Да, но сначала… Я был уверен, что устройство теперь точно не оставляет в головах следов от копируемой (увы, тоже нет) информации и, вовремя выгружая в накопители, мозг не перегреется.
- Спас, - с нажимом повторил Станислав. – И точка. Я должен был раньше заподозрить неладное. Кстати, с остальными что? Со всеми, кого я…ну. С подопытными?
- Голова работает в полном объеме, память постепенно возвращается. Как будто ничего не было. Про всех (кстати, сколько их, ты хоть считал?) я, конечно, не скажу, но нескольких мне найти удалось и вскользь поинтересоваться их судьбой. В частности, чему я очень рад, врач, грузин, который меня оперировал, вернулся к медицинской практике в больнице.
- Как гора с плеч! – Стас искренне выдохнул. – Но уничтожить все-таки надо. Любое самое благое изобретение в плохих руках можно использовать во зло. А наше – лучше всех. Только представь, что если кто-то решит управлять памятью всего населения! А если властьимущими? Украдут невзначай одни воспоминания и подсунут другие, чтобы, исходя из новых данных, принимались нужные решения.
Влад рассмеялся:
- Ты что, боевиков пересмотрел? Интернетом незаконно пользовался, признавайся? Ну, если так, то мы изменим внешность (давно мечтал увидеть тебя с эспаньолкой), сделаем поддельные паспорта, потом побег, аэропорт, погоня. У тебя, кстати, есть приятель, который торгует оружием?
- Только кокаином, по две унции в одни руки и то по вторникам, - Стас развел руками.
- Незадача, - искренне огорчился Влад.
Они еще перекинулись парой шуток, развеселились окончательно. Глянув на часы, Влад засобирался, проводил друга до палаты.
Робкое солнце осторожно заглядывало в комнату, оставляя лучи на белоснежных стенах. Где-то в коридоре уже звенели посудой. Дребезжа, подпрыгивала на плитке тележка с кастрюлями.
- Значит, все закончилось? – тихо спросил Стас.
- Почти.
- Меня выписывают, люди выздоравливают, карьера вроде не рухнула. Уничтожить устройство и жить как прежде.
- Жалко.
- Влад? – Стас нахмурился. – Чужие амбиции! Плохие руки!
- Да помню я, - покорно согласился друг. – Но…
На пороге палаты появилась сестра, привычно звеня половником, провозгласила:
- Хлеб черный или белый?
- Ну, не буду мешать, - Влад сразу засобирался, уже в дверях его настиг грозный окрик:
- Владислав?!
- Помню, - коротко кивнул и сразу исчез.

***

А вечером приехали родители. Ох, как давно они не виделись! Стасу казалось, прошла целая вечность, но они не изменились совсем. Мама кинулась обнимать дорого сына, попутно зорко осматривая с ног до головы (как в младенчестве, когда свалишься с качелей или просто споткнешься). Отец присел на краешек тумбы, глаза улыбались и излучали такие забытые спокойствие и надежность, что Стас впервые за долгое время почувствовал себя дома. Ведь дом – это вовсе не место, а состояние.
Конечно, взволнованно спрашивали. Конечно, были потрясены. И Стас просто не мог больше молчать, предложил пройтись. Гуляли по парку, показывал излюбленные за время лечения места. Здесь видел поползня, а вот тут часто кормил белок припасенным с полдника яблоком. Здесь отличное место, чтобы слушать, как шумят сосны. А здесь… Они дошли до скамейки, где утром Стас встретился с Владом. Это был самый отдаленный уголок парка, редко кто из пациентов, которых и так было мало, сюда забредал. Сели рядом, как в детстве, Стас в центре, родители по бокам. Помолчали. Стас глубоко вдохнул и начал с начала, опуская излишне эмоциональные подробности. Мать все равно охала, отец не перебивал.
- Ну и наворотил ты дел, - покачал головой отец, когда Стас, наконец, закончил. – А нам ведь звонил твой приятель, Влад, искал тебя.
- Знаю. Он настоящий друг.
- Чем мы можем тебе помочь? – робко спросила мама.
Стас широко улыбнулся:
- Вы уже помогли тем, что приехали, и мы так здорово поговорили. Теперь мне действительно стало легко и хорошо, будто это все дурной сон.
- Будто!
- Увы.
Они еще посидели, помолчали. Ветер играл в колючих верхушках сосен, на соседнее дерево прилетел дятел и деловито долбил ствол, то и дело наклоняя к коре голову, прислушиваясь.
- Ладно, скоро вечерние процедуры и ужин. Скоро выпишут, так что на следующей неделе встретимся уже на воле, - Стас встал.
Родители проводили его до корпуса, крепко обняли на прощание.
- Ну, с карьерой все понятно, - вдруг остановился отец и заговорщицки подмигнул: - А медсестры-то тут симпатичные есть?
Стас кокетливо улыбнулся:
- Ну, есть одна…
Смех – лучшее окончание любой встречи.

Эпилог

Сборы, суета, ничего не забыть.
- Эти вещи куда?
Пакеты, коробки, бутылки, пустые банки и снова пакеты.
- В желтую сумку, у входа стоит.
Топот ног, визг, нытье:
- Ну, мы скоро поедем?
- Сейчас еду мама дособирает, и поедем. Давай пока все выносить к лифту.
Три пакета спустя, младшая картинно вытирает со лба пот:
- Фух, можно подумать, мы едем на месяц, а не всего на пару дней!
- Носи, носи! – повелительно бросает старшая. – Погода непредсказуема, что ж делать, сама же первая промокнешь!
- А вот и не промокну! – хватает мешок с обувью и несется к лифту, забыв изображать усталость.
Потом два с половиной часа дерганья в пробках, последний светофор, долгожданный поворот, лес. Здесь покупали дрова, сюда приезжает бочка с молоком, а тут живет Светка, чьи соседи разводят кур.
Наконец, дача. Родители разбирают вещи, девчонки носятся по участку, проверяя забытые за зиму уголки. Покосился борт у песочницы, давно пора убирать ее…
- Нет, - обиженно кривится младшая.
В кустах дрозды свили гнездо и даже успели отложить три синеньких яичка…
- Не трогай, а то бросят малышей!
Скворечник, кажется, тоже заселен.
Под крышей с теневой стороны еще лежит снег, облезший и черный. Жухлая прошлогодняя листва похожа на ошметки половой тряпки. И пахнет также. Фу!
Качнуть бочку. Лед еще не совсем растаял, капель пробила в нем глубокий колодец. Вода на поверхности пошла волнами, брызги долетели до любопытного носа в веснушках.
- Помогите с вещами лучше!
Берут коробки, пакеты, ящики, несут в дом, в гараж, сразу в парник.
- Папа, а здесь что? Эту коробку куда?
Влад оставляет ржавый замок недочищенным и несется к дочери, аккуратно, хоть и слишком резко выхватывает ношу:
- Это я сам уберу, спасибо. Возьми лучше вон то.
Потом бережно протирает коробку, открывает на самую малость: подглядеть, что ничего не разбилось. Уносит в гараж и прячет на самую верхнюю полку, поближе к стене, в угол. Заваливает сверху газетками и тряпками.
- Амбиции, политика, тьфу… - Бурчит под нос. – Но это колоссальный объем информации. И моя доля в проекте есть, добрая треть, а то и половина! Мне жалко свою работу уничтожать. Авось, когда-нибудь пригодится!
- Владик! – выглядывает с крыльца жена. – Телефон звонит!
Конечно, не успевает подойти, хоть и спешит. Перезванивает, после третьего гудка трубка оживает. Голос друга. Влад слушает, расплывается в ехидной улыбке, что-то неслышно отвечает и дает отбой.
- На будущей неделе к нам Стас заедет, - кричит жене и, растягивая слога, смакуя, жмурясь от удовольствия: - с де-е-евушкой!




2025 год