Чудеса в решете. - 9. Усадьба

Проводила Эльвира дочь с обещанием при первой же возможности её навестить. Уже через неделю заскучала по внучке. Решила отложить ремонт водопровода. Соседу Гоше поручила приглядывать за домом, начала собираться в дальнюю дорогу. 
Поздним вечером следующего дня она заходила в плацкартный вагон поезда «Новокузнецк-Санкт-Петербург». Обитель встретила тишиной с тусклым светом люминесцентных ламп, сумерки еще не успели остудить  дневные жаркие объятья лета, и было душно. Усталость взяла свое: Эльвира скоренько разместилась на нижней полке и отключилась от монотонного стука колес. Проснулась от храпа или прохлады.
В голове сидела проблема  и требовала решения: «Где взять двадцать восемь тысяч рублей?» Деньги нужны на ремонт водопровода. Надеялась, конечно, что дети выделят из своего бюджета, но молодые не хотят ставить границы своим прихотям. «Неужели, опять в кабалу к кредиторам залезу, если дети не помогут?», по слегка освещенному проходу Эльвира направилась к титану за кипятком, у первого купе остановилась. Воткнувшись спиной в угол бокового сиденья, вытянув ноги в проход, и скрестив на груди руки, спал мужчина. Перешагивая через препятствие, Эльвира заметила  гору бумажек на столике. Такие деньги – без присмотра! Вспомнила, что вечером с этим пьяным пенсионером общалась на вокзале. Он  постоянно вынимал деньги из  карманов брюк – так хвастался; ехал непутевый сын на похороны  своей матери.  На обратном пути с кружкой кипятка в руках остановилась, потрясла мужика за плечи. Он не среагировал, она потрясла сильнее, глаза открыл. Спросила: «Деньги ваши на столе?». «Мои деньги в кармане!» – ответил он, доказательно побил руками по карманам пиджака, сплёл руки на груди, закрыл глаза. « А это – чьи?» – настаивала Эльвира. Наверное, чтобы та отстала, мужик нехотя расплел руки, сгреб кучу денег, рассовывал по карманам. Пока добиралась до своего места, Эльвира слышала его торопливое  размещение на верхней полке.
Утром этот пенсионер – гуляка вырос перед проснувшейся Эльвирой - «…как лист перед травой». Она еще моцион не провела, с соседями по купэ не успела познакомиться,  поставил на столик открытую банку с красной икрой, со словами: «Очень вам благодарен за деньги!» вернулся на свое место. Соседи выслушали ночную историю Эльвиры,  порадовались презенту, когда стали нос ворочать, Эльвира поняла, что презент подпорченный. Дальше еще интереснее было. В Перми благодарный гуляка вышел. На станции «Киров» в вагоне появилась дама – бригадир поезда. Она ходила по вагону, опрашивала всех о пропавших в вагоне тридцати тысячах рублей. Оказывается: у пассажира первого купе, который вышел раньше гуляки – еще в Кунгуре, каким-то образом уплыли  денежки из бумажника.
Проблема «Где взять 28 тысяч?» сменилась на муки совести, которые сопровождали Эльвиру до конца пути, ведь именно она была виновницей пропажи денег, больше спала и в разговоры соседей по купэ почти не вмешивалась.
Многоуровневое ультра - модное строение Ладожского вокзала  встретило холодно: вокруг цветы, смех, улыбки и объятия, а Эльвиру никто не встречал и она совсем расстроилась. Когда вышла из метро на  Ленинский проспект, почти волоча объемную сумку, наконец, позвонила дочь.
- Мама прости, Даня не смог тебя встретить, не мог вырваться с работы.
Впечатление от Петербурга, от его окраин с каждым приездом в город музей обновлялось - становилось  благодушнее. Если в прежние приезды  мостовые, внутренние дворики центра северной столицы печалили – были запущены, и только-только начинался ремонт, реконструкция жемчужин Петербурга, то рядом с кварталами урбанистических девятиэтажек Ленинского проспекта, где семья дочери проживала почти три года, давно появилось притягательное живописное местечко. История местечка вызывала у Эльвиры неподдельный интерес.
Эльвира включилась в домашние дела «с разбега»: готовка еды, уборка, присмотр за внучкой. Родители вспомнили о культурном коде города – рванули на свободу, чтобы окунуться в богемную жизнь друзей и а целом – окультуриться.
Дневные и вечерние прогулки с внучкой Эльвиру радовали, Нюша проявляла любознательность, послушание, быстро включалась в нехитрые игры с мячом.  Побродив вокруг дома, похожего на корабль, они обязательно шли в яблоневый сад, примыкающий к зданию школы. У каждой яблони Нюша останавливалась и, задрав головку,  всматривалась в крону - где прятались яблочки, похожие на елочные глянцевые игрушки, спрашивала:
- Бабушка, а теперь можно снимать яблочки?
Эльвира, считывая отказ с корявого мощного ствола, похожего на тело  дракона о нескольких головах, его Нюше пересказывала:
- Нюша, нет, яблоня сердится: яблочки еще не созрели.
- Бабушка, а на папу яблони не сердятся.
Эльвира знала, что позднее в яблоневый спас ближе к вечеру Даниил находил большую палку, шел сражаться с драконами и  приручать их.  Приносил по два полных пакета красных, розовых и зеленых яблок, говорил: «Это - всё, что осталось после школьников».
Дочь Александра, привыкнув к помощнице, с каждым днем преображалась – становилась обаятельнее и это всем нравилось. Эльвира тоже не упускала момент – облагораживалась: массаж лица делала, гимнастику, танцульки с внучкой организовывала.
В последний выходной день всей семьей двинулись к старинному пруду того самого живописного местечка. Даниил в целях общего просвещения рассказал известную ему историю:
- При Екатерине II местечко значилось, как дворянская усадьба, в советское время - психиатрическая больница. После ВОВ  больничный городок претерпел  реконструкцию, и сюда отселили жителей коммунальных квартир с Невского проспекта.
Даниил не ленился - фотографировал всех по очереди на фоне пруда с плавающими утками и селезнем, на фоне двухэтажного здания с ротондами. Александра на вопрос матери: «Чем знаменит этот домик?», ответила: «В этот садик совсем недолго ходила Нюша. Пусть фото останется на память». Вернулись к пруду, посидели на каждой скамье, обошли все здания внутреннего двора бывшего больничного городка, вышли на фронтон самого величественного здания, разглядывая торец здания, посидели на его ступеньках.  В момент запуска камеры, Даниил отвлекся на выкрик Нюши:
- Тетя за нами подглядывает!  -  она показала на пожилую странную тетку, прилипшую к углу здания,  вызывающе и нелепо одетую.
Тетка отвернулась, но когда семья двинулась с места, тетка поплелась следом. Пока семья бродила по внутреннему дворику, и вокруг пруда, тетка продолжала сопровождать, иногда присаживалась поодаль на ближайшую скамью отдохнуть, но цепким взглядом упрямо не выпускала семью из виду.
- Что за слежка? – проговорила достаточно громко Эльвира, чтобы тетка услышала. Эльвира увидела злую гримасу на лице преследовательницы, снова громко высказалась, - Всех больных ликвидировали, а одна осталась?
- Возможно, мы ей кого-то напоминаем? Может спросить?-тихонько предложила Александра.
От преследовательницы веяло таинством и опасностью. Эльвира сделала несколько шагов в сторону «хранительницы тайн усадьбы» - так представив себе роль незнакомки, но  она, волоча одну ногу, проворно скрылась за кирпичной стеной  гаража.
Возвращались из этого живописного уголка с любопытным настроем - всем захотелось подробнее узнать историю усадьбы.
Усадьба гофмаршала, графа Священной Римской империи К.Е. Сиверса построена по проекту Ф.Б. Растрелли. Усадьба переходила из рук в руки  приближенных Екатерины II. При графе Г.А. Потемкине известным садовником В. Гульд был разбит английский сад. Усадьбу в таком виде выкупила Екатерина II и пожаловала  её вице-канцлеру графу И.А. Остерману, при котором в стиле классицизма перестроила (возможно, автор перестройки И.Е. Старов). Затем дачу приобрел князь П.П. Щербатов. В 1828 году усадьба будет выкуплена в казну для размещения дома умалишенных. Были возведены два корпуса: один - для служащих больницы, другой - для неизлечимых больных. В 1922 году больница получит название от фамилии швейцарского невропатолога Огюста Анри Фореля (основная заслуга которого, – дружил с Луначарским и выказывал симпатию к СССР). Под этим названием  больница Фореля станет  широко известна в городе.
Во время ВОВ корпуса сильно пострадали от обстрелов. Работы по реконструкции комплекса возглавил Л.Л. Шретер – потомок Л.Н.Бенуа. Так был создан с 1950 по1964 год живописный городок для рабочих Кировского завода, а в главном историческом здании бывшей усадьбы размещен Дом Культуры. Сохранился английский сад с множеством яблонь и сохранился старинный пруд с великолепным обрамлением - архитектурными формами: резной очернённой железной ограды и таких же резных беседок.  В угловом здании  комплекса можно обнаружить кафе «Форель», как напоминание о некоем его историческом периоде.
Эльвира до этих пор не интересовалась большой кладовкой в прихожей. Поход в историческое местечко как – будто разбудил любопытство, стали на глаза попадаться вещи, выпячивающиеся из щелей и верхнего окна кладовой двери. Дочь равнодушно пояснила, что хозяйка квартиры там упрятала наследство, оставленное после смерти дедушки, этим только подогрела интерес Эльвиры. Исследовательский зуд взял свое: простая защелка легко открылась, дверь вытолкнул ковер, он, падая на  Эльвиру, окутал пыльным запахом, следом беспрепятственно выскользнул большой рыжий чемодан, и сразу раскрылся.  Чемодан был полон разномастных конвертов-писем. Она наклонилась, успела увидеть адреса на русском и других языках, даже руки успела протянуть к пожелтевшим конвертам - этому богатству реальных историй, но  щелчок входных дверей остановил. В квартиру ввалился Даниил, он тут же включился в процесс: чемодан закрыл, с помощью колена защелкнул оба замка, лихо рыжий чемодан утрамбовал в глубине,  в проеме зафиксировал преграду пыльным ковром и дверь кладовой закрыл.
- Мама! Осторожнее! Частенько что-нибудь выпадает, защелку даже не трогайте.
Что двигало Эльвирой, он так и не узнал. Дочери Эльвира рассказала о богатстве чемодана, дочь тоже не проявила хоть мизерного исследовательского интереса.
Следующим днем – в воскресенье семья в полном составе провожали Эльвиру. На стареньком москвиче до вокзала ехали  долго, город всегда был где-то в стороне, и Эльвира успела с ним проститься, но никак не могла проститься с тайной рыжего чемодана. Активная многоголосная жизнь вокзала вернула всем бодрость и желание перемен, вот только Эльвира не могла скрыть растрепанных чувств, это заметила Александра, приобняв сказала: « Мама, мы пойдем!», прижалась к коленям Нюша.