Жизнь прекрасна!

                Глава 1. Был месяц май…
Все верно – был четверг и середина мая, месяца, который Артему нравился больше всего. Приближалось долгожданное лето.  Весь март стояли холода, апрель несколькими солнечными, теплыми днями напомнил о том, что он все-таки второй по счету весенний месяц, но эти дни промелькнули почти незаметно на общем пасмурном фоне. Майские праздники тоже были не лучше, нарушив традицию – если на Первомай погода плохая и промозглая, то День Победы, как правило, был солнечным, пусть даже с еще дозированно отпущенным теплом. Но в этом году, увы, вся первая декада месяца отличилась прохладой, сумрачным небом и моросящими дождями. И вот, наконец, холода отступили. Природа моментально проснулась с намерением наверстать упущенное, зазеленела во всех оттенках этого цвета. Появились россыпи первых цветов, деревья избавились от своей уродливой наготы и уже перешептывались первой листвой, человечество торопилось избавиться от теплой одежды, надоевшей за долгие, промозглые месяцы. Теперь всё, абсолютно всё ожило в ожидании предстоящего лета с его жарой и прохладой, моросящими дождями, слепящим солнцем, охлаждаемым ветром с Невы, белыми бессонными ночами, красотой разведенных мостов, строгостью гранитных набережных, с одновременной изысканностью  дворцов, золотым отблеском куполов церквей и соборов, толпами организованных туристов, с шествующим впереди экскурсоводом, что подтверждала табличка в его или ее руках с надписью на чужом, чаще китайском языке, иных приезжих, самостоятельно любующихся красотами великого Города.  Петербуржцы будут ловко лавировать между ними, торопясь по своим делам, выходить или садиться в троллейбусы, автобусы, метро. Жизнь кипуче продолжалась, как в любом крупном европейском мегаполисе, наполненном великолепными архитектурными ансамблями и памятниками.  Нева, ее притоки и каналы уже освободились от льда, заполнились разнообразными плавсредствами, готовыми принять своих заказчиков – экскурсантов.

Проблеск приближающего лета осложнялся тем, что черемуха тоже рассыпалась цветами, сие означало неминуемое похолодание в ближайшие дни, да и ладожский лед еще не проходил. Обычно эти две приметы совпадали с резким изменением погоды.
В тот день утро было солнечным, но прохладным. Артём легко проснулся, посмотрел на часы – было около десяти, еще немного повалялся, поднялся и направился на кухню. Альма, его трехгодовалая немецкая овчарка, чепрачного окраса, продолжала дремать на своем коврике в коридоре. Лишь приоткрыла глаза, приветственно постучала хвостом по полу, но подниматься не собиралась. Рано еще!  Собаки быстро перенимают образ жизни хозяина и прекрасно ориентируются во времени.  Хозяин работает допоздна, встает явно не с рассветом, поэтому гуляем мы первый раз около полудня, второй раз в полночь. Это режим устраивал обоих. Когда Артему требовалось куда-то выбраться из дома пораньше, он, конечно, выгуливал Альму. Но выведенная на улицу в шесть утра сонная собака явно не понимала, что от нее требовалось, вопросительно поглядывала на хозяина – зачем, мол, вышли в такую рань? Кое-как по-быстрому делала свои дела и тянула назад домой - нужно спать дальше. В такие дни Артем старался не задерживаться с возвращением и выгулять овчарку еще раз. Ну а вечером само собой. Поздние прогулки имели еще одно преимущество – почти полное отсутствие других «собачников». Не приходилось особо осматриваться по сторонам, дабы избежать нежелательных встреч. Выходя из подъезда и убедившись, что иных питомцев никто не выгуливает, Артем обычно освобождал овчарку от намордника, но с поводка спускал только в поле, что удобно располагалось напротив дома, ограниченное лесополосой. Кто-то ему рассказывал, что здесь якобы проходила граница города и области, отчего строительные корпорации столкнулись с проблемами межевания, но он подозревал, что тем или иным способом все разрешится в пользу стремительно развивающегося строительного рынка, не способного никак удовлетворить спрос на недвижимость. Жилые кварталы росли стремительно, как грибницы, и надежд, что столь лакомый ровный кусок поля останется свободным, было очень мало.   
 
Ему нравилась эта квартира в многоэтажном доме в самом конце Комендантского проспекта, на Арцеуловской аллее. Кто-то нарек ее «евродвушкой», хотя по сути это была однокомнатная, с одной небольшой спальней, квартира с обширной кухней, на которой помимо кухонной мебели со встроенной разнообразной бытовой техникой, размещался солидный обеденный стол, при нем стулья, а также полноценный, то есть превращавшийся в двуспальное место, мягкий велюровый диван песочного цвета, рядом с которым уютно расположилась весьма удобная, на колесиках, этажерка от Bokn;s, или как звучит в дословном переводе с финского – «карусельный столик». Интерьер дополнялся треугольной горкой, итальянской работы из оливкового дерева, что органично вписалась, как в стык наружной и внутренней стен, так и в общую цветовую гамму, сочетавшую светлые и темные оттенки коричневого.  Два предмета мебели, которых Артем забрал с собой при возвращении на родину. Он привык к ним. Этажерка, на две полки, на которых, (нижней и средней), можно было расположить что-то малогабаритное, между тонкими рейками ограждения просунуть какие-нибудь бумаги, письма, а когда хозяин находился на диване, верхняя площадка, использовалась как подставку для ноутбука. А еще этажерку благодаря ее колесикам можно было использовать как сервировочный столик. Это было весьма удобно, улечься, разместить ноутбук на ногах, смотреть какой-нибудь фильм или читать, а заодно и вечерять. Основным рабочим местом Артему служил длинный обеденный стол. В раздвинутом состоянии за ним легко помещалось восемь-десять человек. Сейчас треть стола занимали наброски рукописи, между которыми втиснулся ноутбук. Под столом стоял принтер. Привычка – основные мысли излагать сперва на бумаге, потом преобразовывать в электронный вид, затем распечатывать раз за разом, и править, править, править рукописи, распечатывать и снова править. Существовала непосредственная связь между мозгом и пальцами руки, сжимавшими ручку. И это отнюдь не одно и тоже, как если бы мысли, фантазии и задумки автора переносились при помощи пальцев, бегающих по клавиатуре. Нет, все заключалось в трех пальцах правой руки – большом, указательном и среднем, между которыми покоилась ручка.

Артем включил кофемашину, дождался, когда она пискнет и сообщит, что «промылась», заменил плошку, в которую слилась чистая горячая вода, на чашку, нажал кнопку и под гудение аппарата получил свою порцию бодрящего напитка. Машина отрапортовала на дисплее – «Ваш кофе готов, я превзошла сама себя!» Он вытащил сигарету из пачки «Ротманса», прихватил дымящуюся кружку и проследовал на лоджию, заранее натянув на себя толстовку. Было нежарко. Пара распахнутых стекол уравновешивали температуру за бортом и внутри. На дощатом полу лоджии стоял набор ротанговой мебели с мягкими подушками – диванчик, пара кресел и столик со стеклянной поверхностью с большой хрустальной пепельницей. Артем уселся на диванчик, ноги уложил на кресло, поставил чашку с кофе на столик и прикурил. Первая затяжка, первый глоток кофе. Чтобы не говорили противники курения, но верно заметил какой-то мудрец – кофе без сигареты, как секс по телефону. Изнутри донеслось цоканье. Альма решила все-таки подняться и проведать хозяина. В щель просунулся черный нос, одним движение головы дверь распахнулась, собака выглянула наружу, протяжно зевнула, продемонстрировав мощные челюсти, но выходить не стала. Уперлась передними лапами в порог, сладко изогнулась и исчезла. Послышалось стук миски с едой, поглощались остатки вчерашней трапезы, звякание посудой перешло в хлюпанье – корм запивался, и после раздался шум от падения тела – овчарка улеглась на кухне. Просто удивительно, как большие собаки умеют падать, приземляются с грохотом всех костей, словно человек, потерявший сознание или окончательно перебравший алкоголя.   

Вчера позвонил старинный друг священник отец Михаил. Артем ответил
- Привет, батюшка!
- Христос воскресе, Тёмушка! – Пророкотал знакомый звучный баритон.
- Воистину воскресе!
- Почто на пасхальное богослужение не приехал? – Нет, что не говори, а голоса у священников поставлены. В речи отца Михаила слегка проскакивал южнорусский говорок. Сказывались и украинское происхождение и годы службы на Кубани до перевода в Санкт-Петербургскую епархию.
- Каюсь, старче! Моя вина. Признаю ее полностью. – Пасха сей год была ранней, да и забыл Артем про нее.
- Тогда исправляйся, сын мой! – Засмеялся священник.
- Чем могу искупить свой грех?
- Завтра, давай-ка, часам к восемнадцати подъезжай в ресторан «Лесной», что на Лесном. – Деловито потребовал отец Михаил.
- Что празднуем? – Поинтересовался Артем.
- У Лизы моей жены день рождения. Хочет чтобы ты присутствовал. – Объяснил старый друг.
- Да, батюшка, помилуй Бог, я ни разу не видел ее за столько лет! – Артем попытался отказаться.
- Ничего страшного. Она хочет тобой похвастаться перед своими подругами.
- Да я не та персона, дабы ей хвастаться! Нашли кого выбрать!
- Не спорь! Ты известная личность!
- Какая известная? Если только в чрезвычайно узких кругах. – Артем продолжал сопротивляться. Но батюшка был не умолим.
- Вот, и мы собираемся узким кругом. Я, ты, она и три ее подруги. Все про тебя слышали, все хотят увидеть и познакомиться.
- Что за подруги? – Поинтересовался Артем, начиная сдаваться.
- Да ты может и встречал их в храме, когда бывал на службах. Одна вдова, другая замужняя за одним моим благодетелем, третья одинокая.
- А что ж сам благодетель не сопровождает свою жену?
- Он не любит. Так живут вместе по привычке. Дети выросли, жена осточертела, он ей. Куда угодно только без него.
- Ситуация понятная. – Хмыкнул Артем. – А что с одинокой? Не замужем всю жизнь?
- Вроде была замужем… Разведена… Черт их разберет, прости, Господи!
- Интересная?
- А-а-а, брось. Красивая – да, ничего не скажешь, но полная стерва по жизни. Не связывайся.
- Хорошо, старче, уговорил. Значит, к восемнадцати в «Лесном» на Лесном?
- Бывал там?
- Доводилось. Помню, что кухня хорошая.
- Это главное. Все, давай, ждем!
- Подожди, отче, а что подарить-то? Цветы понятно, кстати, какие она любит? И что еще?
- Цветы? Купи ей хризантемы. А больше ничего не надо.
- Не хорошо так? – Артем не согласился. – И не юбилей ли у нее?
- Нет, не юбилей. Ну, в конверт положи что-нибудь. На булавки. Будет довольна.
- Хорошо. Как говоришь, зовут ее? Лиза?
- Да, Лизавета.
- А по батюшке?
- Да зачем тебе? Петровна! Все. Благослови тебя Господь, до завтра!
Так и раскланялись.

Артем никогда не считал себя добропорядочным православным, он не был ни воцерковленным, ни религиозным человеком. Но к Православию относился с глубочайшим уважением, почитая его, как неразрывную часть русской культуры, нечто особо ценное, то что впитываешь с младенчества, то, что называют «любовью к отеческим гробам», то что являлось его собственными духом, кровью и плотью. Сама вера в Бога была для него настолько интимной, что делиться с кем-либо ему не хотелось. Бог есть в каждом из нас – было его убеждением. Он не особо любил церковные службы или крестные ходы. Почему-то ему претила именно массовость подобных мероприятий. Да, он очень четко разделял Русскую Православную Церковь, как Веру, и Русскую Православную Церковь, как организацию. Вера всегда оставалась чистой, а любое учреждение, где служили и работали люди, даже во имя Веры, могло иметь за счет них собственные грехи. Артем заходил в церковь по какому-то ему самому особо не понятному наитию, когда душа этого требовала, здесь можно было уединиться у выбранной иконы Спасителя или Богородицы, поставить свечку, закрыть глаза и тихо прочитать несколько молитв, сотворить несколько крестных знамений, отвесить низких поклонов, покаяться в собственных грехах, попросить милости и снисхождения, а потом найти лавочку в укромном уголке и просто посидеть расслабившись. Ему казалось в такие моменты, что душа сейчас находится в объятиях Господа. Бог сейчас с ней беседует, а наговорившись Он отпускал душу обратно ее владельцу. Артему думалось в такие моменты возвращения, мол, нужен я еще Ему зачем-то и для чего-то. Видимо, не все я исполнил на своем жизненном пути, что Он предначертал. «Ибо пути Господни неисповедимы!». Покинув храм, Артем вздыхал полной грудью свежий воздух, ощущал некое освобождение или нечто похожее на отпущение грехов, отчего и дышалось легче, и мир становился светлее.

Да, до отъезда в соседнюю страну, куда его пригласили работать, он не только занимался бизнесом, он помогал восстанавливать, воссоздавать утраченные или изуродованные православные храмы. Но не абы здесь стояла церковь, а так чтобы она напоминала людям о чем-то гораздо более значимом, об истории, о событиях, людях, навсегда вошедших в пантеон славы собственной страны. Дабы проходящий мимо обыватель смог задуматься – а в связи с чем поставлен этот храм? Так судьба свела Артема с отцом Михаилом, да еще и со многими добрыми людьми.
Артем докурил и допил, вернулся на кухню, достал из холодильника упаковку черничного Данона, поставил готовиться еще один кофе. Пока машина прогревалась, пыхтела и наполняла чашку, быстро съел йогурт. Аппетита с утра не было. Он предпочитал затяжные разделенные завтраки. Сперва кофе, творожный сырок, потом еще кофе, перерыв с ленивым просмотром и обязательной правкой вчерашних мыслей, отображенных на бумаге, снова кофе, сигарета…, наконец, пара бутербродов, с тем, что, как говорится, Бог послал.

Овчарка внимательно наблюдала за хозяином, ибо приближалось время прогулки.
- Ладно, пойдем! – Скомандовал Артем, и Альма тут же метнулась в прихожую, где лежал поводок и намордник. – Не спеши так. – Напутствовал ее. –  Мне еще надо одеться. – Нашел старые джинсы, натянул резиновые сапоги, пристегнул поводок. Овчарка уже повизгивала от восторга и нетерпения, сама засовывала морду в намордник. – Сейчас, сейчас. – Успокаивал ее.
Выгуляв Альму минут сорок-пятьдесят, Артем несколько часов проработал с рукописью, что-то правил ручкой, что-то перебрасывал в ноутбук. Потом начал собираться в ресторан. Следовало принять душ, выбрать нечто подходящее из гардероба, купить цветы и не опаздывать. Облачился в строгий темно-синий костюм, белую рубашку, галстук. Кивнул на прощанье Альме – не скучай. Овчарка в ответ широко зевнула и продолжила дремать на своем коврике.
Единственное удобство жизни в районе человеческих «муравейников» то, что все в шаговой доступности. Все под рукой, все на первом этаже – продовольственные и промтоварные магазины, табак, овощи, пекарни, кафешки, аптеки, парикмахерские, туристические агентства, юридические консультации, вероятно можно найти и ритуальные услуги. Артем зашел в цветочный магазин, набрал букет из девяти белых хризантем, вернулся к машине. Он был доволен своим «Ниссаном Микра» образца 2018 года. Компактный, но внутри достаточно свободный, малолитражный городской автомобиль синего цвета. Ввел в навигатор нужный адрес, хотя и знал отлично маршрут, но пусть искусственный интеллект тоже поработает, подскажет, где пробки, где ремонт дорог, и отправился в путь. До ресторана Артем добрался довольно быстро. К завершению рабочего дня основной поток машин устремился в спальные районы, в обратном направлении все двигались относительно свободно. Парковка перед «Лесным» была полупустынной. Артем вышел из «Ниссана», достал букет с заднего сидения, проверил на месте ли во внутреннем кармане пиджака конверт с «подарком», посмотрел на часы – оставалось двадцать минут до назначенного часа. Выкурил еще одну сигарету и решил зайти внутрь.

Его встретила с улыбкой миловидная черноволосая девушка – администратор.
- Добрый вечер! Добро пожаловать! Желаете поужинать?
Ответствовал.
- Добрый вечер! Конечно. Меня ожидают. Намечается небольшой банкет, наверно, вы предупреждены. Не подскажете где?
- Вас батюшка пригласил?
- Все верно.
- Пойдемте, я вас провожу.
- Буду признателен. – Артем проследовал за администратором в глубину зала на остекленную веранду.
 
Ему доводилось ранее бывать здесь в этом популярном кабачке, оформленном в восточном стиле. Ресторан славился хорошей кавказской кухней. Помимо нескольких залов имелась и открытая площадка, где вечером звучала живая музыка, гостям предоставлялась возможность потанцевать. Очень быстро Артем разглядел массивную фигуру отца Михаила, сидящего за столом вместе с дамой. Другие гости или правильнее гостьи пока отсутствовали. Батюшка тоже заметил его и приглашающе замахал рукой.
- Тёмушка, давай к нам!
 Артем поблагодарил администратора и подошел к столу.
- Добрый вечер, Елизавета Петровна! Добрый вечер, батюшка! – Он приветственно поклонился обоим, обращаясь к имениннице произнес несколько поздравительных фраз, вручил хризантемы и конвертик. Женщина заулыбалась, поблагодарила и засмущалась. На вид ей было лет шестьдесят. Достаточно упитанная, со светлыми вьющимися волосами в серебристом платье.
- Спасибо огромное. Очень признательна. И какая я Елизавета Петровна, просто Лиза.
- Наш Тёмушка такой! – Тут же откликнулся отец Михаил. – Давай похристосуемся, сын мой!
Они обнялись со священником. Тем временем на столе появились графины с морсом, вода, рядом на специальной подставке выставили бутылку шампанского в ведерке со льдом. Официант тихо осведомился у батюшки насчет подачи закусок. Отец Михаил махнул рукой – мол, давайте. Поболтав еще некоторое время о каких-то пустяках, Артем отпросился покурить.

Картинка перед рестораном слегка изменилась. На площадке неподалеку от его «Ниссана» появились два внедорожника, их марки было не разглядеть. Водители предупредительно открыли двери и из машин вышли две дамы, направившись друг к другу. Одна блондинка, другая брюнетка. Обнялись, соприкоснулись щеками, посылая в воздух поцелуи. Чутье подсказывало Артему, что это первые две из трех ожидаемых подруг именинницы Лизы. О чем они беседовали, он не прислушивался, просто присматривался, благо стояли они метрах в десяти-пятнадцати от него.
Круглолицая блондинка невысокого роста словно вышла из-под пера Ильфа и Петрова: «Природа одарила её щедро. Тут было всё: арбузные груди, нос обухом, расписные щёки, мощный затылок и необозримые зады». С густо зачерненными широкими бровями аля генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, одетая во все белое – жакет, блузка, брюки, увешанная желтым золотом словно цыганка – цепочками с обязательным православным крестом, браслетами, с нанизанными на пальцах кольцами. Все светилось в лучах клонившегося к закату солнца. Сразу видно – прихожанка. Круглое лицо требует вертикальность линий прически, которые визуально вытягивают овал, скрывают округлость щек, но тут было все наоборот.
Вторая, брюнетка была более миниатюрной и худощавой.  Темноволосая с рыжинкой, серый пиджак, белая блузка, серая юбка, золото, правда белое, куда ж без него, и, конечно, крест. Лицо показалось Артему знакомым. Возможно, встречались когда-то в церкви. Широкий лоб, узкий подбородок, длинные волосы с мягкими локонами доставали до плеч. Длина и густота волос означали регулярные укладки и регулировку в салоне. 
Дамы продолжали о чем-то беседовать, но тут появилась она…