По тропе убогой жизни

Глава 1

Я ещё помню эти ощущения, когда ты просыпаешься в тёплой кровати и позволяешь своему телу немного понежиться на чистых подушках. А потом идёшь на кухню и наполняешь стены квартиры бодрящим ароматом свежесваренного кофе. Казалось, это было вчера, но прошло уже три года, как я лишилась обычных человеческих условий.

Тогда я была обычной женщиной, Раисой Харлеевой, сорока лет от роду. Хоть и родилась под знаком Скорпиона, но по жизни оказалась ни разу не ядовитой, не успешной, но имеющей собственную крышу над головой, переданную мне покойной матушкой. Помешанная на эзотерике, верила в астрологию, сонники, таро и прочую магическую лабуду. И благодаря моей подружке, с которой бок о бок шли по жизни вместе со школьной скамьи, я потеряла все, что имела! Именно она дала адрес той прохиндейки, которая в итоге мастерски обула меня на квартиру...

– Ой, Раечка... порча на тебе, золотце моё, – курлыкала мне в уши черновласая гадалка, к которой я пришла узнать, где уснул мой долгожданный «принц». – Нельзя медлить, иначе беде быть!

– Что?! Что Вы там увидели? – а я ведь, и правда, на измену подсела, уж больно уверенно кудахтала ведьминская морда.

– Порча на смерть!

Я прям там и осела.

Естественно, я ждала дальнейших указаний, чтобы избежать подобной участи — умирать очень не хотелось.

– Твоя квартира подпитывает чёрную силу и не благотворно воздействует на твою личность. Тебе нужно срочно от неё избавиться! – и незамедлительно протянула по столу бланк договора «купли-продажи».

Всё произошло слишком быстро... Завороженная её заботливыми предостережениями, не раздумывая, подписала себе приговор, а дальше, как по накатанной дороге, понеслась вереница бед одна за другой. Сначала меня выставили из моей же квартиры (как выяснилось позднее, уже не моей), затем меня поперли с работы, причём там вообще магия случилась... Работала я учительницей младших классов, и каким-то чудесным образом в интернете всплыли фотки моей насыщенной юности. Ну а кто из нас не грешен? Вот и я к ним не относилась: любила покутить на всю катушку и докутилась — полуголая девица, сверкая далеко не роскошным задом, на одной из дискотек старательно демонстрировала мастер-класс по тверку. Директору не понравилось, как и многим родителям. Под предлогом не доведения до огласки общественности, вежливо попросили уйти по собственному желанию. Уж куда общественней, я так и не поняла, но заявление подписала. Дальше, как по мановению волшебной палочки, меня никуда не брали — то вакансий не было, то это затяжное «мы вам перезвоним», и так на   протяжении полугода. А потом и подруга психанула, у которой я поселилась проживалкой. В общем, собрала я свой скромный «узелок» и вышла на бескрайние просторы с ветром целоваться. Поначалу было очень страшно, словами не передать. Как я добывала свой первый кусок хлеба, никогда не забуду... Стыд и позор! Помню, как стояла в вагоне электрички, пунцовая до костей, и завывала это проклятущее «люди добрые, помогите!». И сколько же добрых людей откликнулось, я глазам не верила! Радовалась, как дитя, первым ста рублям. Признаюсь, к концу дня я даже в раж вошла, имея более двух тысяч рублей в лифе. Естественно, деньги я спрятала, но это не помогло! На выходе меня уже ожидала бригада по выбиванию денег! Не осознавая всей серьёзности, я открыто с ними пререкалась и отмахивалась кулаками, после чего чудом полуживая уползала в «нору», собирая себя по частям — отбили все, что можно! Я больше месяца под забором «трупом» валялась. Тогда-то я и встретила её! Ту, что напророчили мне звёзды и что спасла меня от голодной смерти — мою подружайку по беде, оторванную бомжиху по кличке «Синий чулок». Сухая педантка, просрала свою жизнь, отдавая себя науке. Видимо, хреново отдавалась... Но я её звала просто Мухреныш! Что при той жизни слыла серой мышью, что сейчас!

Спустя полтора года мы прибились к лагерю бомжей, в котором нас приняли, как своих: с чекушкой в руках и хорошим бычком дорогих сигарет!

Жизнь на улице знатно потрепала, и в свои чуть больше сорока я выглядела на все шестьдесят. Тогда и стало очевидно: чем нас больше, тем больше шансов выжить и миновать неприятные встречи с быдлом, падших на бабло! Так я и познакомилась с Кексом, местным синяком, который следил за порядком в лагере. Лично меня он бесил тогда и подбешивал сейчас, но это много лучше, чем подвергать свою жизнь каждодневным пыткам убогой судьбы! С Кексом в начале не задалось. В момент нашего знакомства он раздал нам новые погоняла. Меня сразу определил в Порченную Раечку, стоило мне упомянуть о гадалке и порче. Только вкладывал он в неё иной смысл, тонко намекая на определённую плату за место под крышей. А Мухренышу сначала выбил зуб... за то, что окрысилась, а потом короновал Вонючим Анусом, ссылаясь на словесное амбре изо рта:

– Захлопни люк, канализации слова не давали! – сипел пропитым голосом главарь нашей небольшой стайки.

Если честно, в лагере меня бесили многие, но я терпела тогда, потерплю и ещё, потому что сейчас я была не готова порвать всем пасти и довольная пуститься в одиночное плавание бездомной жизни! Не сейчас!

* * *

Спина дико болела, может, от возраста, а может, и от твёрдой поверхности или сырости ночной земли — я не знаю. Но если проснулась — уже хорошо, значит, ещё поживём, значит, это ещё кому-то нужно! Прохладная свежесть утра смешалась со зловонными запахами подгнившего вчерашнего ужина, пота, табака и перегара. И как бы смешно не звучало, но эти ароматы сейчас для меня были совсем не хуже той пряной сдобы и копчёной колбасы, что в удовольствие доедали на завтрак «другие». Те, что за невидимой чертой бедности жили припеваючи, не обращая внимания на юмор распределяющих нити судьбы. Я давно перестала им завидовать. Я приняла то, что окружало меня в данный момент и стало «родимым домом» — это окраина одного из спальных районов, откуда нас ещё не прогнали. Нас, я имела в виду людей без определённого места жительства, а иными словами — бомжей.

Небольшая роща, заросшая плотным бурьяном, скрывала наше стойбище от глаз местных жителей. Сюда практически не захаживали, кроме одного белобрысого пижона. Он нарочито выгуливал добермана недалеко от нашего лагеря, а заодно не лишал себя возможности насладиться своим превосходством и высшим положением. Любил немного постращать недолюдей, натравливая на нас свою псину. Благо, что кроме пустого бреха, пёс не предпринимал никаких действий, что лишний раз доказывало, насколько животные умнее разумного человека.

«Давай-давай, сученыш, попади под мой утюг, так отглажу, мало не покажется!» — подобные мысли всё чаще отодвигали холодный рассудок на задний план, выпуская на волю спящего зверя.

Нет, на самом деле я добрая. По крайней мере, эта маска на мне очень хорошо сидела, не болталась и не сдавливала мою адекватность. Я чаще стала со всем соглашаться, нежели вступать в дискуссию: так проще жить, когда все уже придумали за тебя. Пускай и не всегда другое мнение удовлетворяло мои потребности, но так я миновала большее зло — перестала получать по роже, а старые шрамы получили возможность затянуться. Долго ли буду прятать истинное лицо? Не знаю, пока мне и так комфортно!

Мы разбили здесь самопальный шалаш из старого картона и сухих веток по осени. Зима выдалась тяжёлой, но всё-таки мир не без добрых людей — все чаще на помойке стали находить старые тёплые вещи, ими и спасались. А недавно один из наших товарищей прикатил железную бочку из заброшенного кооперативного гаража. Надо сказать, бочка — очень важная и нужная вещь... Реально грела! Несмотря на то что сейчас почти лето, ночи выдавались достаточно прохладными и сырыми, и без отопительного костра не долго заработать пневмонию, а зимой и того хуже... можно легко окочуриться. За три года скитаний бездомышем я многое повидала: люди дохли, как навозные мухи — быстро и тихо... кто от мороза, кто от голода, кто от болезней. Тут не угадаешь, отчего сдохнешь ты, поэтому важны две главные сопутствующие любого бомжа — найти еду или пойло и огонь, а остальное было предоставлено естественному отбору. Выжил? Значит, организм силён, и ты свернёшь горы. Нет? Ну и радуйся, что оттрубил свой поганый век.

Порой меня одолевали философские мысли: смотришь на все это, и не выдерживаешь! Тупость людей бесила больше всего. Кто-то надеялся, что Бог вернётся в его душу, повернётся к нему лицом и оградит от этого кошмара. Глупость! Про таких, как мы, Он и знать забыл! Мы — мусор, который не представлял никакую ценность. Нам лишь позволили дышать и чувствовать всю красочную палитру боли, начиная от физической и заканчивая душевной. Бесили брезгливые взгляды «других», благородных, что с домами и в красивых нарядах. Можно подумать их жопы чище за каменными стенами. Посмотрела бы я на них, лишись они всех привилегий. Чистые жопы сдохнут первыми, а мы останемся! Нас никакая зараза не возьмёт — проспиртованы до мозга и костей! И вирусы нам ни по чем, мы с ними (с вирусами) из одной миски хлебаем.

Хотела бы я вернуть дом и свою прошлую жизнь? Скорее нет. Прошлую и даром не надо! Бог миловал меня тогда, не дав мужа, детей, хорошей работы... да от всего меня миловал — ничего нет, я одна и сама по себе. Только вот в последнее время всё чаще стала вспоминать ту встречу с проклятой гадалкой и её последние слова, которые легли на сердце невыносимой тяжестью.

«Придёт тот день, когда сам дьявол протянет тебе руку! И встанет выбор перед тобой: протянуть в ответ и красиво сгореть в вечном огне, либо одёрнуть и потеряться в серой массе отведённой жизни!»

Брр... Аж стало немного не по себе и как-то тошно.

Я всегда старалась гнать от себя весь негатив подальше. Как и сейчас — я крепко зажмурилась и мысленно послала все пророчества далеко за пределы Вселенной.

Глава 2

– Райка! Иди к Кекшу! Жовет тебя!

Подхалим и шестёрка Кекса, противный Фунтик, громко прошепелявил беззубым ртом приказ главаря. Если тот звал днём, то означало лишь одно — я где-то накосячила.

– Рай, че он тебя хочет?

Волнение подруги передалось и мне:

– Да шут его знает!

Я быстро встала, не показывая страха, а у самой внутри все ухнуло. Косяков за мной не было, а для ублажений Кекса ещё слишком рано. Для этого он вызывал по ночам. Тревога затмила любопытство, и я на ватных ногах двинулась к главному шалашу.

Хоромы его знатно отличались от наших: «комната», обставленная и захламленная лучшим отборным отребьем, хоть и была просторной, но воняла хуже самой знатной помойки. На пороге меня охватил лёгкий мандраж. Чего уж говорить, Кекса я, и правда, побаивалась. К амбалам его отнести было нельзя, но когда он злился, от одного взгляда хотелось провалиться под землю: зверский, беспощадный, полностью уверенный в своей силе — он сражал наповал ещё на расстоянии. Было и другое состояние, когда среди всей этой тяжести и суровости проглядывался особый завораживающий шарм. Тогда все бабы к нему бежали, будто на праздник, сверкая не только пятками, стоило ему поманить пальцем. Уверена, что в этот момент он чувствовал себя настоящим матёрым самцом. Фу!

Не успела я схватиться за шторку, как по ту сторону грубо пробасил низкий голос:

– Харэ топтаться, заходи! – и я незамедлительно повиновалась.

Почти новый диван громоздился по центру, где на «чистых» простынях вальяжно возлежал Кекс. Он не гнушался этикетом, и сквозь нескрываемые сквозные дыры на труселях можно было разглядеть много интересного, хотя... чего я там не видела? Небрежная борода, усыпанная утренними крошками и остатками мясных отходов, подернулась, Кекс улыбнулся. Не знаю почему, может, от нахлынувшего волнения, но мне стало неловко видеть его голый торс. Я отвела взгляд. Хочу заметить, что сохранился он в отличной форме! Бронзовая кожа уверенно держала прошлогодний загар и от налипшего пота блестела при падающих на неё солнечных лучах, что пробивались сквозь узкие щелки самопального окна.

– Ох, Раечка! Отдушина ты моя в этом засранном мире! – Кекс резво встал и направился в мою сторону.

Я неоднократно представляла, что если убрать с него весь этот «грим» помоечной жизни, то под слоем грязи, волосяных зарослей и рванья можно откопать образ довольно солидного мужчины. Но этот амбре, который я чуяла за версту, выметал из сознания все грёзы в мусорный бак. Кекс уверенно подошёл, притянул меня за талию и жадно вонзился коротким поцелуем в губы, нагло пробиваясь языком в мой рот. У меня кругом пошла голова. Я старательно пыталась удержать на плаву всего одну самовнушающую мысль, чтобы не стошнило: «Рая, он пахнет лавандой и маками!»
Как только закончилось влажное приветствие, он резко отстранился и с серьёзным видом заявил:

– Мне нужна твоя помощь, девочка моя!

Кремний зажигалки трижды чиркнул, прежде чем огонь поджёг нетронутую сигарету, и комнату окутал сладковатый запах табачного дыма.

 – Только тебе могу доверять! – эта фраза резанула. Даже я себе не доверяю, но ему видней. – Среди нас завелась крыса! И это совсем не та крыса, что ты предпочитаешь на завтрак!

Меня аж передёрнуло. Не скажу, что мне было дело до членов этого лагеря, но жить с крысятиной в одном месте, пусть я и считала здесь всех врагами — это полный моветон.

– Крыса?!

– Ты, наверное, заметила, что за последний месяц мы потеряли троих?

Свой лагерь Кекс считал семьей, с чем я кардинально была не согласна. Моя семья — это я и Мухреныш, остальные — просто удобная массовка, которая в определенный момент стала на руку нам обеим, но вслух, естественно, я его поддержала:

– Да, это страшно и жутко... и мне очень тревожно за остальных! Думаешь, кто-то нас нарочно истребляет?

– Я тебе больше скажу! Эта крыса уверенно кидает наводки врагам, не боясь разоблачения. Ведь все, кто так или иначе пропал, работали одни, а об этом знал только узкий круг людей! И в него входишь ты...

Сердце забилось сильней. Мысли с трудом ловились на аркан, я старалась выудить правильную и не сморозить лишнего. Неужели он меня подозревает? Тогда о каком, нафиг, доверии могла идти речь? Всё перемешалось!

– Ты меня в чём-то подозреваешь?! – слова с трудом выпорхнули из-за стиснутых зубов.

– А есть в чем?! – Кекс ловко ушёл от ответа.

Минутная пауза тянулась вечность. Он снова подошёл вплотную, крепко сжал пальцами мой подбородок и поднял лицо наверх. Наши взгляды встретились: мой, как у маленькой запуганной мышки и его, как у хищника, нацеливший свои клыки на эту мышь.

– Если бы я в тебе сомневался, ты бы сейчас не стояла передо мной, а лежала бы в сточной канаве... Ты же это знаешь?

Ком в горле перекрыл дыхание, и я еле выдавила из себя невнятное утвердительное мычание.

– Но я в тебе не сомневаюсь! Ты умная девочка, и на глупость не пойдёшь! Поэтому у меня для тебя будет задание...

Кекс отпустил моё лицо, и я с облегчением выдохнула. Он подошёл к импровизированному обшарпанному столу и налил себе в стакан мутной бодяги. Сделал глоток и сморщился. Вместо него я почувствовала, как обожгло горло — меня снова передёрнуло.

– Сегодня же ты отправишься в интернет-кафе «Гнездо» и засядешь там на какое-то время! – он повернулся и тихо добавил: – Сделай так, чтобы тебя там никто не увидел!

Спрятаться в кафе, где меня каждая собака знала, ну такое себе задание. Да к этому кафе вся местная шелупонь сбивалась — после закрытия из добрых побуждений работники заведения вываливали остатки еды прямо на землю. Видимо, брезговали дать тарелки. Хоть это и выглядело как кормление дворовых псов, но мы реально им были благодарны! А более смышлёные ещё умудрялись себе выбить пару часов интернета... Кто за красивые глаза, а кто и за определенную услугу, естественно, не интимного характера.

– Что мне там ждать?

Кекс усмехнулся:

– Крысу!

* * *

С первыми лучами солнца, когда город ещё спал, я уже отиралась возле кафе, разрабатывая план, как и где мне здесь незаметно схорониться.

Кафе располагалось вниз по улице, на первом этаже одной из многоэтажек, рядом с ломбардом. Отличительной чертой служила лишь яркая вывеска, мигающая неоновым светом. За тонированными стёклами было сложно что-либо рассмотреть, но я и так знала, что внутри.

Где же спрятаться? И ничего, кроме как в воздуховоде, на ум не шло. Мысль сидеть в оцинкованном ящике, как в запертом гробу, неопределённое количество часов, а то и дней, не воодушевляла, но приказ Кекса надо исполнять! Подготовленными отмычками я открыла входную дверь, и зашла внутрь. Вообще странно: место, где хранилась куча дорогой техники, оказалась без сигнализации — у меня закрались сомнения, но Кекс заверил, что всё будет в ажуре и тихо. Не доверять ему в этом плане глупо, если б он захотел от меня избавиться, то уж точно не стал бы действовать через ментовку.

Я огляделась. Удивительное ощущение, я столько раз посещала это кафе, но только сейчас, когда здесь не было ни единой души, я почувствовала... умиротворение.
Стены кафе ещё хранили терпкий запах дешёвого кофе, смешанный со сладковатыми нотками энергетиков, а сверху тяжёлым ароматом лёг запах перегретого железа. Хоть бы проветривали!

Привычный шум вентиляторов, который перекрывали взрывы виртуальных гонок и сражений, исчез. Тишина некомфортно сдавила уши, как это бывало в метро. Я широко раскрыла рот, чтобы протолкнуть давление в ушах дальше.

Кресла с потертой обивкой, принявшие на себя не одну задницу, тосковали в ожидании открытия кафе, а я нет. Мне надо было успеть занять позицию. Я запрыгнула на столик в тёмном углу и принялась выкручивать болты вытяжного люка. Когда крышка поддалась, осталось дело за малым — запрыгнуть! Рюкзак с провизией оправился первым. Это было легко. А вот с собой пришлось повозиться. В силу своего невысокого роста и физически не подготовленного тела задачка оказалась не из лёгких. Пришлось на стол взгромоздить табурет, а затем, когда половина меня, хоть и с трудом, но протиснулась внутрь, пнуть его ногой, чтобы тот свалился на пол и не привлёк внимание к месту моей геолокации. Все! Дело сделано! Я устроилась поудобней и стала ждать...

* * *

Прошло два дня, и ничего интересного не происходило. Тело жутко ныло в одном положении. Так хотелось согнуться в спине и размять свои кости. Тремор в руках усиливался, и я понимала, что мне очень хотелось выжрать... чего-нибудь вкусно-крепкого! Я аж слюной зашлась. Еды осталось буквально на один день, и я очень надеялась, что этот день станет последним днём моего пребывания в воздуховоде.
Вечерами, когда кафе полнилось аншлагом, было очень трудно дышать: запахи табака смешивались с приторной сдобной выпечкой, потом и поднимались наверх, ко мне, вместе с жаром работающих компьютеров. Я сделала вывод о хреновой работе воздуховода, который практически не справлялся со своими обязанностями. Несмолкаемый лупеж по клавишам клавиатуры, как набат, эхом пульсировал в висках, отчего голова не переставала болеть. И пока я молилась всем богам, чтобы хоть что-то произошло, прямо под собой я услышала знакомый шепелявый голос.

Не скажу, что была удивлена, но в тот момент мне искренне стало жаль Кекса... ведь ради него он неоднократно рисковал своей задницей, чтобы спасти! А в ответ, получается, он так отплатил? От злости я сжала кулаки и стиснула зубы! Так хотелось ему втащить, но приказ был не только узнать, кто крыса, но и кому он нас сливал.

– Я не жнаю, говорю, как есть... щегодня на Пуштырке работает Коготь. Будет там один, на нём штекло!

– Смотри! Если снова наебёшь, тебе кранты! – незнакомый голос звучал убедительно, видно, его хозяин был зол.

Я не смогла разглядеть лица незнакомца, он старательно прятался за козырьком бейсболки, но Фунтик со своим расхлебайством имел ошибку проговориться. Он назвал его имя: Родик!

Глава 3

Я дождалась закрытия, чтобы также по-тихому свалить, как и зашла. Как только добралась до люка и хотела было его открыть, услышала под собой слабый шорох. Сквозь узкие щели решётки увидела мужчину в тёмной форме, на спине которого зияла большая нашивка: «Охрана».

«Какого хрена?!»

Я замерла. Видимо, утренний взлом двухдневной давности не прошёл бесследно, и кафе наняло чоповцев. Этого мне только не хватало!

Мужчина уселся на стул прямо подо мной, не оставив ни единого шанса на побег. Снова пришлось ждать, пока он не уснёт или не отлучится по нужде. Охранник будто услышал мои мысли, и назло разложил перед собой наскоро приготовленную закуску, включил на смартфоне видео с короткометражными роликами и неспешно приступил к трапезе.

За окном стемнело. Наконец-таки, я услышала долгожданный лязг отъехавших ножек стула по полу — охранник собрался в уборную. Мой шанс покинуть кафе был ничтожно мал, но не воспользоваться им я не могла. Быстро откинула крышку люка, спрыгнула на стол, больно потянув затекшую спину. Чёртов возраст! Надо заняться спортом! Тяжёлым шагом проковыляла мимо туалетных дверей, каждый раз вздрагивая от скрипучего паркета, я как можно тише прошмыгнула к выходу. Дёрнула ручку — заперто! Достала отмычки, и принялась играть с замком. Тот не поддавался. Упорства мне было не занимать, поэтому одним ухом я слушала смыв бачка, другим — замочный лязг. Вуаля! Заветный щелчок приятно обласкал уши, но не успела я нарадоваться, как мой затылок ощутил острую боль — кто-то резко дёрнул за волосы назад, аж искры из глаз посыпались.

 – Ах, ты, шелупонь дворовая!

Охранник шибанул меня об стену, и на мгновение глаза затянула мутная пелена. Пока я приходила в себя, амбал в форме схватился за рацию, чтобы передать об инциденте. Я быстро среагировала и, нащупав под рукой валявшуюся рядом швабру, шандарахнула черенком его по жбану. Тот зашатался, но не упал. Адреналин в теле подскочил, а вместе с ним и я. Сейчас надо было действовать быстро и наповал, поэтому я хреначила его шваброй по спине, голове, ногам, куда глаза глядели, только бы он отключился, но эта гадина, словно из камня деланная, упорно продолжала стоять на ногах. Тогда я с разбегу в него врезалась, как в каменную стену, и, повредив себе плечо, жалобно заскулила, а ему хоть бы хер.

– Да твою ж мать!

Я не знаю, откуда взялись силы... может, помогла собранная злость в кулак, а заодно и зажатая в нём же свинчатка, осмотрительно подаренная ранее Кексом в целях самозащиты, но рука, резко выкинутая в челюсть, уложила его на лопатки. А вместе с ним рядом легла и я, корчась от боли.

– Мляя... сука... – боль в руке была настолько сильной, что помимо брызнувших слез, я отчётливо слышала хруст внутри пальцев, который заглушил долбежку моего бешеного сердцебиения.

Стиснув зубы, я попыталась встать. Тело ныло, а разум кричал «бежать». Всю дорогу перед глазами мелькали яркие мушки, а уши то и дело закладывало. Я прекрасно понимала, предвестниками чего было моё состояние — тело собиралось отключиться! По дороге меня пару раз стошнило, но я упорно продолжала бежать, если то хаотичное перебирание ног вообще можно было назвать бегом — они заплетались, отчего меня швыряло по сторонам.

Я никогда так не радовалась зловонию нашего лагеря, как сейчас, потому что именно оно прострелило ноздри. Силы были на исходе. Мне оставалось совсем немного, чтобы дотянуть до...

– Райка, ты где была?! – внезапный родной голос заставил обернуться. Моё лицо растянулось в больной улыбке, после чего я рухнула на землю... Теперь я точно знала, что в безопасности: «Мухреныш дотащит!» и позволила себе провалиться в тёмную бездну небытия.

* * *

Болезненное пробуждение сопровождалось постоянной рвотой. Возможно, я получила сотрясение, а возможно, моё тело противилось столь насыщенным приключениям.
– Очнулась? – голос Кекса звучал раздражённо, словно ждал целую вечность, но не без ноток еле уловимой заботы. – Что случилось? По тебе будто поезд проехал?
Вкратце я поведала о тихих посиделках в воздуховоде и про подставу с охраной. На что Кекс взревел белугой:

– Ты спалилась?!

– Мне надо было валить! Что мне оставалось делать?! – в тон ему парировала я, приподнимаясь на досках, но руку прострелила острая боль. Я осунулась.
Кекс до краев налил «шнапса» в два стакана, один из которых протянул мне:

– На, лечись! Обезбол...

– Какая забота... – съязвила я, но стакан быстро осушила.

Горячим потоком спиртовая жидкость упала в желудок и взбаламутила его пустоту. Я сразу почувствовала опьяняющий прилив — стены плавно расширились, а доски утонули, будто в зыбучих песках. Язык расслабился, ровно как и мозг, потому что я начала нести невнятную чухню, от которой самой стало смешно. Кекс осуждающе смотрел на меня, а я только и смогла, что расплыться в дурацкой улыбке, представляя его обнажённым рядом с собой. Он расспрашивал о встрече Фунтика с незнакомцем, а у меня перед глазами танцующие ягодицы Кекса в такт импровизированной музыки на слуху. Он мастерски извивался в стриптизе, а я старательно сдерживала смех. Глотка предательски переполнилась застрявшими эмоциями, и я прыснула... буквально!

– Прости! – утирая слюни, я пыталась привести себя в чувства, хлопая по губам, щекам. – П-прости, пож-жалста, это все твой... обезбол... Просто я не ела, и...

Я залилась громким смехом, от которого у самой звенело в ушах, но никак не могла остановиться. Я громко выдохнула. Задержала дыхание, затем глубоко втянула ноздрями затхлый воздух и снова выдохнула. На миг затаилась, демонстративно подняла указательный палец вверх, исполняя жест ожидания, и постаралась, наконец, сосредоточиться на серьёзном:

– Кекс, я не вид-дела его лица, но... этот неотёсанный придуууурок назвал его имя.

Когда я произнесла имя Родика, то комнату оглушил внезапный звонкий треск. Гранёный стакан в руках Кекса лопнул, и осколки посыпались к его ногам. На пальцах проступили капли крови.

– О, теперь мы с тобой оба... поездом п-перееех-ханные.

В этот миг Кекс подскочил и отвесил мне звонкую пощёчину. Обессиленная голова опрокинулась на подушку, а во рту проступил приторный металлический привкус.

– Чтобы... – он тяжело вздохнул, затем также тяжело выдохнул, над своей головой я отчётливо чувствовала его сжатый кулак со сдерживаемой внутри яростью. Он нагнулся ближе и зло прошипел в уши, после чего вышел вон: – Чтобы завтра была как огурчик!

«Сам налил мне этот... чертов обезбол, гнида, а теперь огурчика ждёт!» – подумала я, и не поднимая головы, поймала вертолётный режим. Я недовольно замычала. Обхватывая голову руками, закрыла глаза и сразу же провалилась в долгий сон.

* * *

И снова болезненное пробуждение. Теперь мне, и правда, казалось, что меня переехал поезд. Во рту словно кошки насрали, и безумно сушило глотку. Послышался звук отвинчивания крышки на пластиковой бутылке. Я приоткрыла один глаз и сквозь копну свалявшихся волос увидела, как Мухреныш с озадаченным видом тянула мне самую вкусную проточную воду на тот момент. Я жадно припала к горлышку, глотая живительную влагу большими глотками, и чувствовала, как «старые дрожжи» взбудоражились и вновь заиграли — голова пошла кругом.

– Напилась? – устала меня ждать подружайка, сощурив глаза. – Теперь-то ты мне расскажешь?

И я рассказала, ничего от неё не утаивая.

– Вот же, сука! – вскочила Мухреныш в первый раз, когда я сообщила о предательском подвиге Фунтика.

– Вот же, падаль гнилая... ну, как так-то?! – вскочила во второй раз, когда услышала о моей неравной битве с охранником амбалом.

– Вот же... говорила я тебе, дура! Подомнет он тебя, ох, подомнет! – вскочила в третий раз и смачно сплюнула на пол, когда я рассказала о заботливо приложенной мне Кексовой пощёчине. – Не, ну ты же понимаешь, а?! Хер возле тебя не просто так трясёт, ведь... Ты же это понимаешь?! Ещё и руки, падла, распускает... Где таких Казанов делают, а?! Вот, где?!

– Не ори! – я зажмурилась. Голова звенела как хрустальный колокольчик от любого шороха, того и гляди, расколется пополам. – Что предлагаешь? Нахер послать? Он и отправит... хером указав путь в сточную канаву. Ещё этим же хером сверху и приложит!

Подруга металась по шалашу как загнанная мышь, выискивая спасительную нору.
– Чего ты ищешь?

– Мозг твой! Смотрю, куда обронила! – съязвила подруга и не поперхнулась, чем довела меня до белого каления.

– Прекрати метаться, ща стошнит!

– Бежать нам надо, Раечка! И как можно скорей!

После этих слов, как настигнувшая карма, на пороге нарисовался Кекс. Он метнул на Мухреныша острый взгляд и мотнул головой в сторону выхода:

– Выйди!

И та покорной ланью проскакала мимо него, забыв обо всём ранее сказанном. Ещё бы в ноги покланялась!

Кекс подошёл ближе. Он долго и молча меня разглядывал... как муравья. Думал, наверное, оторвать мне лапки или всё же отпустить. За это время я себя сто раз похоронила и столько же воскресила.

– Ты как? – его грубые пальцы коснулись моей щеки, как напоминание о вчерашней затрещине. На мгновение мне показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление, но это лишь показалось.

– Как с будуна!

Кекс одернул руку, привычно сдвинул брови в исходное положение и серьезно заявил:

– НКО... Неоцыганская кочевая община! Неуловимые, потому что редко когда остаются на одном месте. Родик в ней за главного... и это будет твоим следующим заданием!

Если честно, мне захотелось выть... Ну, какой из меня, нахер, засланный казачок, а?! Я, ****ь, учительница, в конце концов, которая больше десяти лет имела общение с людьми, не превышающими возрастной диапазон шесть а-ля десять лет... А не Шерлок Холмс!

– Кекс, я не справлюсь! Меня сразу вычислят и закопают! – сама того не ожидая, я заныла.

– Как раз ты-то и справишься! Там своя богадельня, собирающая весь отмороженный сброд! Даже притворяться не придётся! – Кекс ткнул на мою никчёмную несостоявшуюся личность, что не могло не кольнуть.

«Ага, подомнет... как же! Скорее высмеет!» – мне стало за себя обидно.

– Что мне нужно узнать? – сдалась я, но с одним условием, которое озвучила чуть позже.

Кекс наклонился и тихо прошептал на ухо:

– Какого хрена этот Родик свои лапы к моей хате тянет?!

И дураку было понятно, что они знакомы, иначе не стал бы он стаканы стальными кулаками хреначить. Только не пойму, к чему все эти игры: сказал бы прямо... Но своё мнение я оставила при себе, вспомнив его горячую «любовь» к моему лицу, а вслух лишь выдвинула то самое условие:

– Хорошо! Только Мухреныш пойдёт со мной! – и, видя недовольство на его лице, добавила: – Если что-то пойдёт не так, одна я с ними не справлюсь!

– Ты сделай так, чтобы всё пошло, как надо! – процедил он сквозь зубы, но Мухреныша со мной отпустил.

Глава 4

К вечеру мы с Мухренышем добрались до заброшенного пивзавода, где по предположению Кекса засела НКО. Тёмная громадина, уснувшая вечным сном, затаила своё каменное дыхание и встретила нас мёртвой тишиной. Ржавые трубы, некогда извергавшие густой дым, замерли, лишь изредка с гулким завыванием покорно выпускали наружу впитавший едкую горечь сквозняк. Разбитые окна смотрели на нас пустыми чёрными глазницами, а под кожей неприятно закопошились мурашки. А ведь когда-то, минуя время и пространство, здесь горела жизнь с запахом солода и хмеля.

– Жутенько!

Я согласилась. Место, и правда, не внушало доверия, учитывая, что где-то здесь должна была обитать горстка подозрительных бомжей. Стоило мне об этом подумать, как сбоку зашуршала трава — наперерез нам кто-то бежал. Я пнула Мухреныша в бок и кивком головы указала на первые попавшиеся кусты. Как две полевые мышки, мы быстро юркнули в высокие заросли и там же схоронились, чтобы удостовериться, что здесь именно те, кто нам нужен.

– Ну Вовчик... ну не надо... – женский голос кокетливо бросал ложные отказы, чередуя флирт со звонким смехом.

– Ты само очарование... моя пахучая ароматная травка... а-ррр! – ухажёр не намеревался отступать от задуманного. Мы с Мухренышем переглянулись, та зажала рот руками, чтобы смехом не выдать нашу засаду.

– Ну, давай же... давай!

– Вовчик, нельзя! Ну, Вовчик... ах... ох.. Воф... ах... Воф-фчик, стой! – с придыханием шептала она.

В темноте не было видно лиц, лишь хаотичная возня двух тёмных силуэтов. Голубки захотели уединиться, но стать случайными вуайеристами по принуждению стечения обстоятельств, лично нам вовсе не хотелось. Я разрабатывала в голове план, как нам покинуть первые ряды просмотра этого «фильма для взрослых», как сама удача повернулась лицом.

– Вовчик, если мы щаз же не вернёмся, Родик нам голову оторвёт!

Наши взгляды с Мухренышем пересеклись. Кекс был прав — НКО осели здесь! Уже хорошо! Хоть не пришлось полночи шарахаться в темноте в поисках нужной «квартиры». Я приложила палец к губам, демонстрируя тишину, потому что подружке свербило поделиться своими мыслями — она усиленно жестикулировала в сторону пивзавода.

Парочка быстро собралась и, Вовчик, явно расстроенный сегодняшним обломом, понуро поплёлся следом за своей кралей.

– Идём за ними! – шептала Мухреныш, усиленно дергая меня за рукав, когда голубки скрылись в тени чёрной громадины.

Стоило переступить порог заброшенного пивзавода, как внутри нас встретила пустота. Здесь никого не оказалось, хотя мы отчётливо слышали голоса. Позади меня кто-то бесшумно подкрался, сгреб шею в локтевой захват, а в бочину приставил «розочку».

– Дернешься — пырну! – сиплый женский голос желчью прыснул в ухо угрозу, и я замерла.

Мухреныш было подалась мне на помощь, но её саму скрутили в два счета, что она не смогла пошевелиться. Сухопарый мужик, полностью с заросшим лицом, что были видны одни глаза, зрачки которых метались по сторонам, будто выискивали кого, крепко держал мою подругу.

Нас окружили и замкнули в кольцо «цыганские» отбросы, хотя как по мне, на вид они все обычные бомжи...

Шатенка с кудряшками сторонилась поодаль, было видно, что побаивалась происходящего — она нервно одергивала подол грязного сарафана, то и дело наматывая на палец локон волос и затягивая его в тугую петлю. С другой стороны шатенка помоложе, но также не лишённая странностей — к замусоленной бежевой водолазке она бережно прижимала живую крысу, нашептывая ей невнятные слова.
Третий, бородач, не выпуская из рук порванную книгу, мычал себе под нос мотив до боли знакомый песни.

В затылок мне дышали перегаром, смачно причмокивая явно давнишней жвачкой, потому как ни свежести, ни фруктового аромата я не чувствовала. Лишь с периодичностью мои волосы волновала лёгкая ударная волна от лопающихся пузырей. Так и хотелось, чтобы волосок прилип к этой жвачке! Ростом она была ниже меня — я ощущала заметное давление на своей шее, будто на ней повисли. На руках заметила браслеты, а когда трясла головой, то куча железа бренчала за спиной — возможно, серьги-кольца издавали подобный лязг, бившись друг о друга. Я немного развернулась, чтобы боковым зрением рассмотреть «бандитку», удерживающую меня на «розочке», но та лишь сильней надавила в бок:

– Не дергайся!

Так и есть, огромные кольца, яркая красная бандана — да, её можно было принять за цыганку, если бы не одна мелочь... импровизированный окклюдер на глазу. Она скорее была похожа на одноглазую пиратку.

Вальяжно размахивая ржавым топором, центр вышел мужик в рваной кадетской форме. Рыжая шевелюра грязными паклями спадала на лицо, прикрывая подавляющую тяжесть  холодного взгляда. Видимо, их главарь! И, видимо, это и был тот самый Родик... судя по тому, как все умолкли и чуть ли не склонили головы перед ним. Он точно имел вес слова.

– И кто тут у нас? – он подошёл к Мухренышу и склонился над её лицом, принюхиваясь, как собака. – Выжрать есть чё?

Подружайка отрицательно покачала головой.

– Жаль! Значит, мне с вами не интересно и совсем не по пути! – развернулся на сто восемьдесят градусов, но Мухреныш завопила.

– ...но могу достать! Ты только дай нам место под крышей?

Мне показалось, что она и сама была не рада своей выходке, потому что тут же втянула голову в плечи, как страус от испуга, пряча глаза в песок.

Рыжий остановился. Закинул топор на плечо, приложил палец к подбородку и сделал вдумчивый вид.

– Мм... пожалуй, нет! – выкинул он все наши надежды на быстрое примыкание к общине восвояси.

Но Мухр;ныш не была бы собой, если б не включила своё коронное нытьё:

– Ну, пожалуйста! Нам бы хоть ненадолго... пока моя подружка в себя не придёт!

Рыжий перевёл взгляд на меня. Погладил топор. Шепнул ему что-то похожее на мантру, только среди всех прочих незнакомых звуков я отчётливо услышала одно слово — «вождь».

– А что с ней?

– Избили, твари проклятые! – Мухреныш пошла ва-банк и включила актёрское мастерство, то есть реально заныла, как плакальщица над покойником, что мне, и правда, стало себя жаль. – Напали, изорвали, все ценное утащили, а ей сломанные ребра да ссадины с синяками оставили... Иродыыыы!

Рыжий проникся. Губы задрожали, но скорее то ли от похмелья, то ли просто заусенец хотел откусить, но факт был на лицо — воздействие фальшивых слез благотворно повлияло на нашу дальнейшую судьбу.

– Хорошо! Но с одним «но»!

– Как скажешь, начальник! – довольно затараторила подружка.

– Родик! Отставить начальников!

– Есть начальник... то есть Родик! – Мухреныш встала в стойку смирно.

– Хех, хороша, чертовка! – подметил Родик, и снова как-то подозрительно погладил «вождя». – Мы хоть и кочевники свободные, но не работы лишённые! У нас есть закон: работают все — гуляют все! Поэтому... пока твоя подружка...

– Раиса! – нагло перебила его Мухреныш, вставив свои пять копеек, о которых её никто не просил.

– А у Раисы языка своего нет?

– Есть! – снова влезла подружка, за что сразу захотелось ей втащить по самое не балуйся. – Точнее был... пока эти суки ей его не порвали!

Глаза на лоб полезли не только у Родика, но и у меня. Какого хера она несёт?! Я чётко понимала, что если её не остановить, то через минуту я буду доказывать, какого хера у меня руки выросли на культяпках! Я состроила суровое лицо и пригрозила кулаком.

– Да ладно?! Это как же?

Оживилась вся братва. Им так захотелось заглянуть мне в рот, что мне стало тошно. Извращенцы! Пришлось теперь импровизировать и выкручиваться мне. Я сильно прикусила язык, изо всех сил скрывая боль, только позволила глазам наполниться слезами... Зато теперь картина стала целостной — кровь окрасила два рваных конца моего языка, которые я незамедлительно вывалила из-за стиснутого рта. Я не любитель эпатажа, но следующее мгновение со скрываемым восхищением довольствовалась своим дебютом экстравагантного поступка, видя их скривившиеся рожи. Удалось!

– Фу...

– Да твою ж мать! – Родик испереживался больше всех. – Вот же... твари!

На самом деле только Мухреныш, ну и Кекс, соответственно, знали о моей маленькой изюминке — очередного привета из бурной молодости, когда я была падкая на «эксклюзив». В данном случае, я сделала себе раздвоенный язык, как у змеи. Не знаю, мне и Кексу понравилось! Мухреныш долго привыкала, прося меня вываливать «монстрика», как она его ласково называла, на показ каждый день.

Бандитка позади ослабила хватку, а после и вовсе отпустила, брезгливо от меня отстраняясь, что не могло не радовать. Но по физиономии было видно, что доверия ко мне как не было, так и не стоило ожидать. Что ж... учтём!

Родик с «вождём» провели для нас экскурсию по тёмным коридорам завода, и на втором этаже выделили аж целый отсек в наше распоряжение. Кудрявая Мелисса заботливо предложила кучу тёплых курток вместо матраса, а Вовчик наколдовал наивкуснейший суп из пойманных белок. По звонкому смеху и украдкой брошенных взглядов, мы сразу догадались, чьи силуэты привели нас сюда. Мухреныш вновь прыснула, вспоминая недавнюю возню, теперь можно было не сдерживаться.

Сытая, я улеглась на тряпичную груду и с облегчением посмотрела сквозь разбитое окно на звёздное небо. Луна спряталась в фазе новолуния, лишив землю ночного светила, зато открыла человеческому взору прекрасную картину, писанную различными созвездиями на чёрном полотне.

Одна цель достигнута — я в деле! Примкнув к «семье», мне оставалось играть роль немой инвалидки, работая на Родика. Настало время для второй — мне нужно было отснять на телефон то, чем промышляла здешняя община, а именно, их главарь.

Не знаю, откуда у Кекса двадцатый айфон, который он вручил мне до отбытия, но всё это уже становилось слишком подозрительным... Слишком!

Глава 5

Ночь была слишком долгой, я не могла уснуть на новом месте. Да и страшновато засыпать там, где тебя окружали незнакомые бомжи, особенно, на вооружение я взяла пиратку. Нужно было быть начеку и готовой к её выходкам, поэтому всю ночь  крепко сжимала в руке свинчатку.

Рано утром Родя собрал «совещание». Все получили ЦУ и место дислокации для работы. Нам с Мухренышем досталось собирать бутылки, а найденное — сдать в пункт стеклотары. Вся выручка шла в общаг, на благородные нужды, которые устанавливал Родя. Он вещал долго и красноречиво, подбадривая восторженными криками:

– Вместе мы семья! А в семье — наша сила! Сегодня мы работаем, а завтра закатим пир!

На мгновение я себя поймала на мысли, что и сама стала выкидывать руку вперёд, поддерживая вышесказанное, на что получила не очень одобрительный взгляд подружайки.

– Ну чего ты? – пожала я плечами, тихонько нашёптывая оправдания. – Я в роль вошла!

– Смотри, не заплутай среди своего актёрского мастерства! – съязвила она.

– Че ты взъелась-то?! – я, и правда, не догоняла.

– А нехера свои глазки на всех подряд класть!

– Да на кого я положила? – и тут до меня допёрло. – На Родю что ль? Да сдался он мне! Мы здесь за делом, а не за телом!

– Оно и видно! – насупилась подруга и скрестила руки на груди.
Я заигрывающе пнула её в плечо:

– А ты че? Запала что ль? – тонкие губы растянулись в довольной улыбке на всё лицо. – Мм... Ну,скажи, запала же?

– И ничего не запала! – а у самой глаза засверкали, щёки порозовели, того и гляди из штанов выпрыгнет.

– Ой, Мухреныш! – приобняла я её за плечи и коснулась горячей щеки. – Не испорть нам всё дело, дурында влюбчивая!

После собрания все разбрелись по разным маршрутам. Когда мы покидали пивзавод, я обратила внимание, как небольшая группа бомжей прошмыгнула в подвал.

– Эй, смотри!

Мухреныш навострилась. Не сговариваясь, мы кинулись следом за ними. Дверь в подвал осталась приоткрытой, что не могло не радовать. Но когда она предательски запела скрипучими звуками, мы с Мухренышем, мысленно чертыхнувшись, замерли на месте. Тишина. Чтобы больше не испытывать судьбу, я решила просто протиснуться в достаточно широкую щель — благо на помойных харчах особо не растолстеешь. А вот объемные бёдра подруги протиснулись с трудом. Ей пришлось хорошенько постараться: она зачем-то втянула живот, видимо, надеялась, что жопа сдуется... затем развернулась другим боком, хотя бока у неё абсолютно одинаковые. Но все же её махинации принесли свои плоды — через минуту, довольные, мы стояли по ту сторону двери.

Лёгким шагом спустились вниз, порхая по ступенькам, словно случайно залетевший тополиный пух, и перед нами открылся лабиринт из тёмных коридоров. Мухреныш жестом показала, что идем налево, но я была уверена, что слышала голоса справа, о чём оповестила подругу, постучав пальцем по уху. Мухреныш прислушалась. После недолгих раздумий, решили следовать по моему маршруту. Я ладонью опиралась на холодные стены, так как видимость здесь была нулевой. Включить фонарик на телефоне, было не резонно... не хотелось спалиться раньше времени.

– Говорю тебе, он не пришёл!

Знакомый голос, прыскающий ядом, я узнала сразу — это пиратка. Мы зашли за колонну, обогнули её и спрятались за трубами. Недалеко расположилась вся шайка, которая «радушно» нас встретила вчера.

– Значит, так! – слово взял Родик, а я взяла телефон и включила камеру.

Приблизила поближе, чтобы были видны все лица. – Завтра на том же месте жарим цыплят! И чтобы все сухо было, иначе...

Родик перекинул с одной руки в другую свою любимую «игрушку», провёл пальцем по грани лезвия стального полотна и в конце для эффекта чиркнул ногтем по пяточке.

– Родик, я не виноват, он сам... – седовласый бородач понуро хлопал себя по груди, доказывая невиновность.

– Я больше не буду искать виноватых! Мне за вас башку оторвут, если ещё хоть один косяк...

Мухреныш дёрнула меня за рукав, указывая на выход. Быть запертой в подвале я желанием не горела, поэтому ещё раз быстро прошлась по лицам для убедительности своего сюжета, и отключилась.

Будучи в коридоре, позади мы услышали шаги, отчего ускорились. Я снова проскользнула в щель, как по маслу, а Мухреныш застряла. Втягивание живота не помогало, будто дверь прикрыли или подруга за считанные минуты распухла. В последний момент она сделала самый глубокий вдох и, вуаля, вылетела, как мышь из горящего пекла.

* * *

Спустя пару часов мы были на месте, куда нас отправил Родя, а именно, в парке «Цветущих магнолий». Мы рыскали по урнам, как подвальные крысы, заглядывая в каждую дыру, под каждую скамью. И в очередной мой сыск «стеклянного сокровища» в одной из урн кто-то жёстко схватил под руку и принудительно потащил за дерево. Пригвоздил к стволу, и только тогда я увидела перед собой... Кекса.

– Ну что же ты Раечка, на связь не выходишь? – проявил он волнение, а для достоверности посильней сжал глотку, при этом продолжая нежно поглаживать шершавым пальцем по подбородку. – Ни ответа, ни привета, ни видео... Или уже семейку получше подобрала и решила мен кинуть?

– Дык, мы ж только влились! – прохрипела я.

– Милая моя, я тебя сюда не шашни строить отправил! Где видео? – видя, как багровели мои щеки, он всё же сжалился и отпустил.

– Я тебе говорила, что так быстро все не получится! – потирая горло, я достала телефон и включила видео.

– И? Здесь нихера не понятно!

– Ну, извини, меня он туда не пригласил, чтобы ввести в курс дела!
Кекс посмотрел на меня, и было видно, как напряглись его скулы, желваки заиграли, а виски заблестели каплями пота.

– Если я узнаю, что ты там шашни с кем крутишь...

– Ты чего... ревнуешь что ль? – мой рот расползся в ехидной улыбке, аж щеки заболели.

Кекс принудительно вложил мне в руку телефон, и ушёл от ответа, как маленький грызун от силков, просто и ловко:

– Чтобы завтра нарыла информацию! Нехер там засиживаться! – и засосал при всём честном народе, хоть этим народом и была лишь Мухреныш. На удивление сегодня парк пустовал — понедельник, день тяжелый, а я, какая-то необычайно лёгкая, рванула дальше собирать свою тару.

* * *

Вечером, по возвращению, Родик снова всех собрал, а точнее собрал «дивиденды».

– Не плохо! – похвалил нас батя любвеобильной семьи. – Так! Сегодня ваша очередь на кухне шуршать! Сварганьте что-нибудь вкусное!

Родик протянул мне пакет, на дне которого покоились лапки недавно убиенной птицы. Какой? Оставалось лишь догадываться!

– Ого! Откуда такая роскошь? – вырвалось само собой, и я тут же закусилась.

Изумленные глаза буравили со всех сторон. Я обложалась! В этот момент мне захотелось щимануть Мухреныша за ее выдуманную легенду. Бросив на нее суровый взгляд, я мило предложила разгрести ей свою же заваренную кашу.

– О! К тебе речь вернулась? – как ни в чём не бывало удивилась подружайка. – Ну не чудо ли это?!

Для пущей убедительности, она подскочила ко мне и залезла в рот:

– Ты смотри, и правда, язык заживает! На, глянь, Родь, еще не слипься, но уже не так страшен! – за каким-то чертом пригласила к моему рту ещё и рыжего.

Благо тот передернулся и скривился от омерзения, отпуская ситуацию с миром, чем немного остудил мой пыл по отношению к выходкам этой идиотки.

Он грубо всучил мне в руки пакеты, небрежно бросая предостережения:

– Меньше знаешь — крепче спишь! А крепче спиться на сытый желудок, поэтому поменьше трепись, иди, кашеварь! 

Я развернулась и оправилась на «кухню».

Как ни странно, но кухня была самым чистым местом на заводе, по крайней мере, видно, как подчистили весь мусор. Мухреныш успела наполнить таз водой, пока я возилась с «плитой». Сложенный по центру небольшой колодец из кирпичей и служил той самой конфоркой. Спички засырели и никак не хотели поджигаться.

– Дай я! – выхватила подруга.

Я всегда знала, что в ней скрывался дух бойскаута. Не пропала с ней тогда — не пропаду и сейчас. Вода в тазу легонько волновалась, обволакивая кипятком и проваривая кости пойманной дичи со всех сторон. Запах стоял... сногсшибательный, буквально. Мяско оказалось немного с душком, что вовсе не значило, что протухло — мы вымочили его в воде, и оно стало почти как свежее. Ключевое слово здесь было почти.

К ужину мясо свариться не успело, но мы заверили голодающих, что по утру их станет ожидать отменная еда богов — настоящий холодец!

Когда я убиралась на кухне, ко мне подошёл Родик:

– Завтра вас на более тяжёлую работу отправлю!

Почему-то мне показалось, что он готов нас взять в свой узкий круг приближённых, поэтому я поспешила обрадовать Мухреныша.

– Да ладно?! Так быстро? Чет сомнительно!

– А ты не сомневайся! – пунькнула её по носу, и направилась на свои тряпичные груды.

Небо хмурилось, а моё настроение осталось приподнятым — мне вспомнилась сегодняшняя встреча с Кексом. Хотела ли я осознавать, что влюбилась? Не-а. Я гнала эти мысли, как шпану со двора — громко и настойчиво! Любовь для романтиков, а романтика на свалке — это скорее абстракционизм, в коем я ни черта не разбиралась. Я отвернулась в другую сторону и сразу же уснула, как младенец, после трудового дня.

Глава 6

Утро выдалось суматошным. Мало того, что сегодня нас определили на склад заброшенного магазина охранять консервы, так ещё и Мухр;ныша нигде не было.

– Не видела мою подругу? – поймала я в коридоре молодую девушку, помешанную на животных. Сегодня честь быть согретым её грязными ладонями выпала блохастому коту. На самом деле её звали Марина. С виду безобидная, предпочитающая общение с пушистиками, нежели с людьми, вела себя довольно спокойно, но странно. Девушка опустила глаза вниз и, игнорируя вопрос, прошла мимо.

Обычно Мухреныш всегда ставила в известность, куда и зачем направлялась, поэтому её внезапное исчезновение меня начало немного напрягать, а позднее и вовсе вывело из себя. Названая семья дружно собиралась на «работу», в то время как я продолжила метаться по этажам в поисках подруги, заглядывая в каждый закуток. Уже на улице, бросив все попытки отыскать беглянку, я столкнулась с её довольной физиономией.

– Ты обалдела?! Ты где была?! – накинулась на неё с расспросами. – Я весь завод перелопатила в твоих поисках.

– Ну не одной же тебе в любовь играть!

Мухреныш кокетливо закатила глаза, и тут я поняла: ночка выдалась жаркой.
– Дурында! Не исчезай так больше!

– Как?!

– Не предупредив меня!

– Ну, ты же мне не мамочка, чтобы я перед тобой отчитывалась! – её тон мне не понравился. Этот Родик и впрямь вскружил девке голову, раз обычная забота для неё встала комом в горле.

– Не мамочка-не мамочка! Ладно, пошли! Сегодня у нас консервы.

* * *

На складе нас ожидал Вовчик и Аркаша, одни из приближенных Родика.

– Ваша задача одновременно проста и сложна! – седовласый Аркаша указал на стеллажи, заставленные рыбными консервами. – Смотреть в оба! На склад никого не пускать до следующей пересменки. Головой отвечаете за каждую банку! Это понятно?

– Понятно! – пожала я плечами, и чего ж тут сложного...

– Через двенадцать часов вас сменит Мелисса, а до этого располагайтесь и ловите дзен.

Когда мужики покинули стены заброшки, я не могла не проявить любопытство к столь дорогим Родику банкам.

– Мы, значит, помои жрём, а он тут жирует! Как думаешь, зачем ему столько консервов? – перебирая одну за другой, я чувствовала, как подкатывала голодная слюна.

– Может, бизнес какой мутит! Перепродаёт в три дорого!

На складе оказалось довольно прохладно. Я обняла себя за локти и согревающими движениями усиленно стала растирать плечи. Тусклое освещение единственной лампочки у входа практически не добивало до тёмных междурядьев, где я решила пройтись. Споткнувшись о небрежно брошенный ящик, рухнула на стеллаж, захватив с собой стопку этих злосчастных консервов, а затем плавно приземлилась на пол. Банки с грохотом посыпались сверху, гулко падая оземь. Волей случая одна из них вскрылась. Я была крайне ошарашена, когда вместо рыбных тушек со свойственным им стойкому запаху пол припорошило белой известью.

– Какого... Мухреныш!!! – заголосила я во всё горло, и мой зов раскатисто откликнулся в большом помещении. От своего вопля мне самой стало ещё тревожнее.

– Чего орёшь?! – запыхавшаяся подруга галопом вынырнула из-за стеллажа. От
волнения изо рта посыпались драгоценные крошки чёрного хлеба. Не прошло и получаса, а она уже успела вскрыть выданную на весь день провизию: горбушки Бородинского с остатками холодца. 

– Смотри!

Я встала с пола и поднесла на свет одну из взорвавшихся банок. Тёплый свет мягко опустился мне на ладони, где небольшой горкой зияла запрещёнка. Мы переглянулись.

– Это то, о чем я думаю?

Мы обе прекрасно понимали, что это вовсе не соль и не мука. Теперь мало-помалу всё становилось на свои места. Родик совсем не тот, кем прикидывался перед всеми. Под грязной маской бомжа, он свободно проворачивал свои криминальные махинации в роли местного наркобарона.

– Нужно уложить все банки на место! – засуетилась подруга.

– Погодь! – я достала мобилу и засняла находку на телефон. Думаю, в этот раз Кекс удовлетворится увиденным.

Вдвоём с Мухренышем мы быстро прибрались: улики сдули в канализацию, а испорченный «товар» отправился покоиться на задворки заброшенного склада под толстый слой земли.

– Надеюсь, не заметят пропажу двух банок? – с определённой чертовщинкой в глазах поинтересовалась подруга.

– Почему двух? Мы ж одну закопали! – я опустила взгляд и увидела зажатую в руке банку: – Мухреныш?!

Не раздумывая, я тут же её отобрала.

– С ума сошла?! На кой тебе сдалась эта дрянь?!

– Мы бабла подняли бы, Рай!

Я даже слушать ничего не хотела. Просто молча поправила оставшиеся банки на полках, после чего уселась в проходе между стеллажами и с этого места больше не двигалась, до самого прихода Мелиссы. Женщина окинула беглым взглядом складские полки и, не обнаружив ничего подозрительного, мотнула головой в знак одобрения!

* * *

Весь оставшийся вечер я проматывала в голове сегодняшнюю ситуацию. Если Родик подался в криминальный мир или он жил в нём, то на кой черт ему сдались мы? Уж кто-кто, а мы точно просто обычные бомжи, наделённые убогой жизнью, и никак не связаны с бандитскими разборками, ни единого помысла не допускали в сторону его обворовать. Но почему трое наших пропало? Переметнулись? Тогда где они?
За потоком мыслей, унёсших меня глубоко в размышления, я и не заметила, как ко мне подсела Мухреныш. Мы молча уставились в чёрное небо, где в космической тишине мерцали звезды. Первая тишину нарушила она:

– Рай?

– Мм...

– А ты знаешь, как меня зовут? – за тихим голосом послышалась толика волнения.
Её вопрос поставил меня в тупик.

– Мухреныш!

– Нет, моё настоящее имя?

Мне стало неловко! Мы достаточно долго знакомы, а я, и правда, не знала её настоящего имени.

– Ты для меня всегда мой Мухреныш! – я нежно положила голову на грудь, и услышала, как колотилось её сердце.

Порой мне казалось, я совсем не знала подругу: самый близкий человек в какие-то моменты становился настолько далёким, что я считала её абсолютно чужой. Не любила я эти моменты! Вот как сейчас... я заглянула в глаза, а в них от Мухреныша не осталось и следа – передо мной сидела жалкая женщина, с мёртвой серостью на лице, никому ненужная в этом бренном мире. Она не раз сетовала на судьбу, которая ей брезгливо подкидывала нити надежды, и она с жадностью вгрызалась в эту подачку, как бродячий пёс на брошенную кость. Вот, вроде бы и словила подачку, и сердце затеплилось маленькой искоркой на лучшую кульминацию пройденного пути, но... каждый раз в конце её кидало вниз лицом плашмя, вдребезги разбивая все мечты вылезти из этого дерьма! Наивная, она вновь вставала и покорно шла в начало пути, где вновь тёплое чувство на удачный исход ее жалкого существования подогревало всего лишь размытое сознание. И разорвать этот замкнутый круг никак не удавалось ни ей, ни мне.

– Валентина!

Голос дрогнул, будто произнеся своё имя, она вернулась в то время, когда ещё всё было хорошо! Ностальгия больно ударила по тонким струнам души, царапая в кровь сердце. Сейчас я почувствовала, что что-то произошло: на миг мне показалось, будто она прощалась со мной... Боже, хоть бы я ошибалась, и ей не взбрела в голову очередная дичь!

Я подняла голову и решила подбодрить подругу:

– Валька, значит... А че, прикольное имя!

Мухреныш посмотрела на меня и засмеялась:

– Блин, из твоего рта оно точно звучит... прикольно!

Второй этаж наполнился звонким смехом, мы и сами не понимали, отчего ржали, но того требовало наше внутреннее состояние души, и мы с удовольствием следовали этому зову.  Значит, так тому нужно было случиться!

* * *

Перед выходом в парк, где нас с Мухренышем ожидала очередная стеклотара, подошёл Родик.

– Ты сегодня на склад! – ткнул он в меня обухом топора.

– Как это? Одна?

– А есть проблемы?

Проблемы конечно были! По плану у меня сегодня в парке намечалась встреча с Кексом, но вслух, естественно, этого не произнесла, а лишь отрицательно покачала головой в ответ.

Около ворот меня нагнала подруга, и суетливо затараторила:

– Райка, давай мобилу. Я сегодня в парке, передам Кексу!

Не раздумывая, я протянула ей телефон. Уж очень хотелось, чтобы это всё поскорей закончилось, и мы могли вернуться домой.

– Смотри! Головой отвечаешь!

* * *

День прошёл ровно. Я мыкалась между стеллажами, искоса поглядывая на криминальные консервы, но руки больше к ним не тянула. Вечером меня сменила Марина с Аркадием, а я, обессиленная от ничего неделания, вернулась на завод.

По прибытии первым делом нашла подругу. Уж больно волновала меня судьба телефона, а точнее его содержимого и реакция Кекса на происходящее.

– Ну как? Получилось?

– Всё путём! – Мухреныш сложила пальцы в окейный жест.

– И?

– Завтра будет ждать на складе! Сказал, пора домой возвращаться!

Я с облегчением выдохнула. Мне казалось, что я тут уже целую вечность, провоняла прогорклостью, плесенью этого пивзавода и заросла пылью столетней давности.

* * *

С утра нас снова разделили. Больше всего я переживала, чтобы на склад не отправили кого-то другого, и удача снисходительно повернулась ко мне лицом — на заброшку пришлось ехать мне.

Сердце бешено колотилось. Я и сама не понимала своего волнения, но переживания были приятными. Господи, я никогда так не радовалась возвращению в свой лагерь! А возможно, моё тело волновалось, предвкушая встречу с Кексом... В любом случае, мне не терпелось услышать заветный скрип открывающейся двери, с которой я не спускала глаз уже пару часов. И когда победная песнь проскрипела, я подскочила, как ужаленная. Вот только вовсе не Кекс встречал меня на пороге с распростёртыми объятьями. Я чуть было не воткнулась носом прямиком в грудь Родика.

– Кого-то ждёшь?

Волна тревоги охватила тело, будто по спине пустили муравьиный рой. Секундное помутнение сменилось паникой. Почему он здесь?! И тут из-за его плеча вынырнула Мухреныш. Как маленькая провинившаяся девочка, она опустила взгляд в пол, пряча свои бесстыжие глаза. На мгновение я перестала дышать. Буквально через секунду сердце стянуло в тугие тиски, и мне захотелось провалиться сквозь землю, когда увидела, как крепкий кулак Родика сжимал мой айфон...

Глава 7

Жизнь столько раз била меня по щекам, подкидывая испытания и унижения, которые я стойко несла через время, принимая тяготы бремени, как данное, что давно забыла про гордость. Все свои моральные принципы я засунула куда подальше, ибо стать зарытой в грязной канаве из-за личных убеждений мне вовсе не прельщало. Но... сегодняшний удар оказался слишком сильным и болезненным! Он сломил меня! Я готова была вынести и покорно принять даже смерть, но сука, предательство... это невыносимо больно. У меня скрутило внутренности. Перемешалось всё: страх, обида, злость, разочарование... Я стояла в оцепенении и не могла пошевелиться. Мне казалось, что не сердце бешено металось в грудине, гулко ударяясь о ребра, а какой-то мудила сидел рядом и херачил молотком по рукам, ногам, спине, вискам — саднило все тело.

Блин, Мухреныш?

Мухреныш?!

Кто угодно, только не она!

Я не верила своим глазам! Та, кто спасала, практически вытащила меня с того света, с кем я делила самое сокровенное... делила ничтожные крохи хлеба... кого я неоднократно вытаскивала из самой узкой задницы, рискуя своей — сейчас стояла передо мной и боялась посмотреть мне в глаза... А потому что предала меня! За что?! Столько лет вместе... Я думала, она моя отдушина, мой собственный лучик света в этом убогом мире, посланный самой Судьбой, видимо, за какие-то мои скрытые заслуги. Но нет... Я ошиблась! Как же я ошиблась!

– Почему? – единственное, что я смогла выдавить из себя, слова застряли в глотке и упорно желали там же оставаться и дальше. Меня распирало. Ярость кусала за самые больнючие места. Попади мне она сейчас под руку — разорвала бы к чертям собачьим и глазом не моргнув. Я чувствовала, как снизу, от самых пят, поднималась лютая волна ненависти. Как она могла? Ради мужика, ради хера, нагнула нашу дружбу и пустила по кругу... Сука! У меня в голове не укладывалось. Я сжала кулаки. Чувствовала, как обломанные ногти, впиваясь в ладонь, разрывали плоть. Чувствовала противную липкую влажность крови. И когда ненавистная волна подкатила к горлу, я не стала её сдерживать, иначе она разорвала бы меня изнутри. Стены склада сотряс крик моей боли, что я вложила в единственный вопрос:

– ПОЧЕМУ, ВАЛЯ?!

Слёзы градом катились по щекам, бесшумно спадая на пол и забирая годы нашей дружбы. Я не боялась смерти! Наоборот, сейчас мне казалось это единственным гуманным выходом из сложившейся ситуации, потому что я в душе не чаяла, как с этим предательством мне справиться и жить дальше.

– Рая-Рая, бедная наивная девочка! – Родик посмотрел на айфон и швырнул о стену. Тот с треском разлетелся на осколки. – Неужели ты и правда думала, что твоя задница нужна этому миру, и тебе высшие силы послали... ЕЁ?!

Рыжий указал на Мухреныша, которая стыдливым взглядом продолжала сверлить пол. Если честно, я не понимала его тонкие намёки: в голове полный сумбур не давал трезвую оценку ситуации, но после его слов под кожей неприятно кольнули сомнения. Что он хотел сказать?

– Я поясню! – видя мое замешательство, Родик ожил. – Валя — МОЯ! И тогда под забором тебя нашла не случайно! Это нужно было... МНЕ!

Вот сейчас произошел полный абсурд — зачем Родику понадобилась Я?

– Я не понимаю! – от волнения в голосе проскользнула хрипотца.

– Как, по-твоему, случайно ли вы наткнулись на лагерь Кекса? – отвечая на свой же вопрос, он отрицательно покачал головой. – Не случайно!

Мои глаза округлились, а рыжий не затыкался. Он словно питался моими эмоциональными скачками, которые даже и не старалось скрыть моё тело. Я тяжело выдохнула. Внутри вибрировало, и я кусала губы, чтобы хоть как-то унять эту дрожь.

– Не-не, вот сейчас интересно будет, смотри! – артистично дёрнул за руку Мухреныша. – Неужели ты так и не раскусила, кем на самом деле является твой Кекс?! Ты, как никто другой, настолько приближённая к нему... неужели он до сих пор не раскрылся? Что... даже не намекнул?

Родик издевался, и эти издевательства доставляли ему особое удовольствие. А я стояла и впитывала. Мысли в голове кружились и путались между собой. Отдельными всполохами в недрах памяти начали всплывать кадры моей жизни.

– Твой Кекс, тот, ради которого ты припёрлась ко мне, вовсе не бомж! – вибрация его сурового голоса прошла внутрь меня и пощекотала нервы.

– В смысле?!

– Как удачно, да? Слушай, Рая, а ты никогда не задавалась вопросом, как это вас всех: общину, лагерь, семью или кем вы себя там считаете... никогда не думала, что судьба вас так случайно ударила по одному месту, м? Обездоленные бедолаги, и опачки, как удобненько, все так или иначе лишились своих хат! А добрый Кекс взял и приютил!

Пазлы пытались сложиться, но всегда была одна маленькая сучья деталь, которая не подходила в паз! В одном Родик был прав — волей судьбы, нас собрало под «крышей» Кекса, и несмотря на то что у каждого была своя драматическая история, финал был один — у всех отжали квартиры.

– А теперь напряги свои извилины и подумай, кому удобно держать сброд бывших собственников рядом с собой?

Меня как обухом топора огрело по башке, но я отказывалась верить в происходящее.

– Нет! Меня нагрела какая-то гадалка! Он здесь совсем ни при чём!

– Раечка! – подала голос предательница. – Все эти гадалки, аферисты и прочие чёрные риэлторы ходят по одним человеком!

– Заткнись! – прошипела я злобно в сторону Мухреныша. – Не тебе говорить о предателях!

– На твоём месте я бы прислушался! – вступился рыжий наркобарон. – Ты думаешь, я как-то причастен к исчезновению ваших людей? Не-а! Наоборот, я открыл им глаза на Кекса, а ему это не понравилось!

Родик был слишком уверен в себе и своих словах. В любой другой ситуации у меня не было бы причин ему не верить, но только не в этой. Второе предательство за день я не переживу! Во рту пересохло, мне не хватало воздуха, чтобы полностью насытить лёгкие. От волнения я кончиком языка освежила потрескавшиеся губы, пытаясь прийти в себя. Захотелось выйти на свежий воздух, но я продолжала стоять. Ноги вросли в камень и не желали слушаться.

– Он не мог! Зачем ему это?

– У каждого свои причуды показать себя миру и разбогатеть, правда? – Родя окинул рукой склад, где хранился его товар. – Кекс довольно обеспеченный и может себе позволить летать мыться хоть на ГОА,  но... он предпочёл вонять тухлой рыбой. А теперь ещё положил свой глаз на чужое! То есть на меня!

Что же это получалось: Кекс сам убрал своих, потому что те его раскрыли, а от меня ему нужна была... чужая наркота?

Пот стекал по спине горными ручьями, мне так хотелось упасть на землю и зубами грызть почву, чтобы та поскорее меня забрала из этого чёртового спектакля жизни, потому что я вообще не вдупляла, какая роль у всего этого принадлежала мне... Роль расходного материала?

Внезапно прогремел взрыв, сорвав входные двери с петель. Ударной волной меня отбросило назад. Буквально в миллиметре от виска по голове чиркнул какой-то металлический предмет, сбив кепку и оставив кровавый след острой боли. В глазах помутнело, но я оставалась ещё в сознании. Уши заложило. Рядом глухо звучали голоса, будто я находилась в глубинах морских вод. В какой-то момент сквозь невнятные крики, ругань и топот неизвестных вбежавших я услышала до боли знакомый тембр. В пелене серой пыли, на фоне яркого света, который ослепил из открытого проема, появился силуэт мужчины в белоснежном костюме. Я не смогла различить лицо, но я точно знала, что это ОН!

– Держись, моя девочка!

Последние слова наслоились на оглушительные выстрелы, звуки которых громким эхом отзывались в стенах склада. Эти слова казались такими далёкими, но от них внутри прокатила такая тёплая волна довольства: все-таки моя задница этому миру ещё нужна, раз её снова спасали. Нахлынувшая тяжесть в голове пригвоздила меня к земле. И прежде чем отключиться, мой взгляд остановился на Мухреныше... Она неподвижно лежала на полу, а во лбу зияла маленькая кровавая точка. Я не успела до конца осознать случившее, потому что моё сознание забрала к себе удушливая темнота.

* * *

Сквозь дрёму я почувствовала давно забытые ощущения: мягкость перины, нежность простыней, дивный аромат цитрусовой свежести. Нехотя приоткрыла один глаз — я находилась в комнате. Настоящей! Та, что с обоями и люстрой — здесь в трещины окон не пробирался промозглый сквозняк, а крыша не намеревалась рухнуть на голову. Это сон? Я сладко потянулась. Ещё никогда за последние годы не чувствовала себя столь выспавшейся. Я сильно зажмурилась и снова открыла глаза. Комната не рассеялась, а продолжала оставаться собой. Вот тут уже стало тревожно. Я подскочила и села на кровать, прижав к груди тёплое одеяло. Чистая белоснежная ночная рубашка пугала ещё сильней: не помню, чтобы я переодевалась.

– Проснулась?

В дверном проёме показался мужчина средних лет. Опрятная внешность, с иголочки пошитый новый костюм, галантно поставленный на край кровати поднос с ароматным кофе — его манеры заметно отличались от прежних. Можно было изменить свою внешность, но голос и глаза не спрячешь. Этот тембр я узнала бы из тысячи. Кекс! Он хотел приобнять, но я тут же отстранилась.

– Понимаю! Слова «наркоши» плотно засели в твоей ранимой головке, но позволь прояснить...

– Чего тут прояснять?! – моя смелость забыла границы. – Ты отжал мою квартиру, подмял под себя, а потом пустил в расход!

– О, как! — Кекс уверенно присел на край кровати, расправив под собой простынь. На его лице застыла довольно самоуверенная ухмылка. – А теперь подумай, на кой чёрт мне держать возле себя сброд облапошенных терпил?

Я совсем запуталась. Единственное, что я точно понимала, что он точно никакой не бомж. Пижон, по которому горела моя хорошая оплеуха.

– Ну, судя по твоему наряду, к облапошенным терпилам ты уж точно не относишься.

– Потому что я не терпила! – с издёвкой бросил мне в лицо.

Его слова совсем не утешали, наоборот, я чувствовала себя полной дурой. Даже не имея ничего за пазухой, снова оставалась одураченной.

– И кто же ты? Супермен, вытаскивающий бомжей из дерьма?

Кекс засмеялся:

– Что-то вроде того! Я не ангел! Но и не сука последняя, чтобы отбирать у хороших людей их имущества. Только у плохих.

Повисла неприятная пауза.

– Ты за идиотку меня держишь? – моё терпение было на исходе. Эти качели плохой-хороший, отжал-прижал — знатно надоели.

– Правду хочешь? – лицо Кекса стало серьёзным. – Что ж, правда никогда не ласкала уши, поэтому и моя не обласкает. Да, я держу бизнес, отжимая хаты у хорьков, но на то всегда есть свои причины!

– Надо же! – я старалась сохранить самообладание. – И какая же причина была наехать на такого хорька, как я?

– Ты вспомни, кем была? Замарашка, готовая отдать все, ради слов какой-то гадалки? В тебе не было жизни, ты просто существовала, не имея ни ценностей, ни приоритетов. Для тебя жизнь была своего рода определённым этапом, который нужно было просто переждать! Ты не стремилась создать ячейку общества, не дорожила принципами! Ты была амёбой, которой могли вертеть все, кому не попадя! А посмотри теперь на себя сейчас!

– А ты че, типа учитель моей жизни? Наставник, посланный самим... Богом, что ль? – я закипала. Кровь разогрелась до предела, и я чувствовала её горячий прилив в висках.

– Теперь ты — стержень, часть этого большого мира! Закалённая сталь, битая жизнью со всех сторон! – Кекс сжал кулак и приблизил к моему лицу. Дерзкие ноты дорогого одеколона ударили в нос и подействовали, как нашатырный спирт. – Теперь никакая падаль и близко не подойдёт к твоей хате, не посягнёт на твою территорию, потому что ты дашь отпор, станешь грызть любого за СВОЕ! Теперь ты, свободная от воли случая, сама хозяйка своей жизни!

Кекс достал из кармана брюк связку ключей и положил на прикроватную тумбочку.

– Все документы на квартиру лежат на столе на кухне. Тебе осталось лишь поставить свою подпись. Там же найдешь и новый паспорт. Дерзай!

– С чего бы вдруг такие почести? — я вдрызг разругалась со своим внутренним Я, ибо мне до сих пор казалось, что мной вертят, как хотят.

– Считай это платой за проделанную работу!

– Допустим! Чего ж ты тогда своих других учеников завалил? – раз я хозяйка жизни, значит, имела право и на слово, чем решила незамедлительно воспользоваться, чтобы узнать всю правду до конца.

– Завалил? – Кекс поперхнулся, скрывая заметную улыбку. – Да нет! Они прекрасно попивают чаи на своих верандах и радуются жизни!

– Ты и им квартиры купил?! – у меня глаза на лоб полезли. – Аа... ты типа миллионер?

Кекс ничего не ответил.

– Ну, допустим! А что насчёт этого Родика?

– А что с ним? Покоится мирно на дне реки вместе со своим другом Фунтиком! – Кекс подался чуть вперёд и прошептал: – Не люблю тех, кто распространяет медленную смерть! И предателей не люблю!

Его слова меня задели. Я сразу вспомнила Мухреныша. Кекс будто прочитал мои мысли, и было видно, что хотел поддержать, но мне нужно было это услышать.

– А Мухреныш?

Он отрицательно покачал головой. Видит Бог, я не хотела этого! Да, я была зла, готова была порвать её, но в душе не желала ей настоящей смерти. Эмоции переполнили меня и, уронив лицо в ладони, я зарыдала.

Немного успокоившись, я все же задала главный вопрос:

– Как ты нашел меня? Ведь она не встречалась с тобой.

– Не только у Родика был свой засланный человек. Я давно на него зуб грел, ждал только подходящего момента, чтобы избавить мир от его присутствия. И ты мне его дала! А Маринка указала верное направление, где тебя искать!

Кекс подмигнул, встал с кровати и направился к выходу. В дверях он остановился и, не поворачиваясь, добавил:

– Если вдруг соскучишься, ты знаешь, где меня искать!

Входная дверь захлопнулась, а я осталась сидеть, прибитая откровениями сегодняшнего дня. На всякий случай я себя ущипнула, чтобы оценить реальность происходящего. Стены квартиры не исчезли, а это означало, что реальность была реальной, как никогда. Я быстро вскочила с кровати и побежала на кухню. Светлые оттенки кухонного гарнитура приятно легли в осознание того, что это все мне очень нравится. Я схватила документы и бегло пробежалась по строчкам. Я не верила своему счастью, что мои скитания, наконец-то, закончились, и теперь я — полноправная хозяйка не только своей жизни, но и квартиры. Смело черканула закорючку в документе и громко произнесла вслух три слова: я не бомж!

ЭПИЛОГ

спустя месяц

Я крепко сжимала в руках ту счастливую кепку, которая в перестрелке спасла мне жизнь. Помню, как тем утром её мне нацепила Мухреныш со словами «не продуй мозги». Конечно, я всё еще грустила и безумно скучала по ней! Несмотря на её дерьмовый поступок, она заняла особое место в моём сердце, ведь ту часть сложного периода моей жизни просто так за бугор не выкинешь.

Нацепив бейсболку на голову, я уверенно перешагнула порог некогда родимой свалки. Специально не стала наряжаться в броское отличительное — эта цивилизованная пафосность здесь абсолютно всем безразлична. Поэтому джинсы и завязанная на талии рубашка вполне сошли за мой повседневный лук. Я топталась на пороге главного шалаша и не решалась зайти. Приключения длиной почти в четыре года невозможно было просто забыть. Я отдала слишком много этой жизни, настала пора теперь мне брать от неё, и как можно больше!

Если честно, всё это время я боролась сама с собой: холодный рассудок не раз указывал на трезвый взгляд и анализ произошедшего, но сердце ни с чем не соглашалось. Каждую ночь бередило душу воспоминаниями, которые щемящим мерцанием терзали изнутри. Я понимала, что эта больная любовь до добра не доведёт! Но прожив с Кексом довольно долгое время, усвоила одно: нужно всегда бежать туда, где твоё сердце начинало биться быстрее, где дыхание имело смысл, а глаза сияли ярче звёзд. Мне все равно, кого там обул Кекс, главное, что он вернул мне мою жизнь! Он правильно тогда сказал, что до встречи с ним я просто прозябала её в одиночестве и эмоциональной нищете. Теперь я точно знала, чего хочу! Вопрос был в следующем: чего хотел Он?

Я открыла ширму и зашла внутрь. Вальяжно развалившийся на диване Кекс при виде меня расплылся в восторженной улыбке:

– Раечка, отдушина моя в этом помоечном мире! А я ведь тебя ждал!

По телу пролилось приятное тепло. Мне вспомнилась та злосчастная гадалка и ее последнее пророчество. Как же всё-таки здорово было осознавать, что никому на свете не по силам вершить чужие судьбы, кроме нас самих. Воодушевлённая грядущим будущим, я с радостью бросилась в объятья Кекса и с нескрываемым вожделением втянула пусть и специфический, но настолько родной запах МОЕГО мужчины.   

КОНЕЦ