Несколько мартовских дней. V

                5

Временно сохраним в тайне причины, побудившие Петра Алексеевича Иванова, доктора Бартингова и бывшую горничную Любашу перебраться из Ялты в Судак. Об этом можно будет узнать из романа "Старый конь". Но о ещё одном мартовском дне расскажу сейчас, в двух главах, пятой и шестой.



          Этот мартовский день Иванов начал как обычно. Дождавшись у подножия крепости рассвета, залившего золотом всю бухту, крепость и город, вернулся к завтраку. Вытерпел многократное прослушивание и простукивание организма от доктора, показал язык, съел булку и овечий сыр с двумя разрешёнными чашками кофе, стащил спрятанную доктором позавчерашнюю газетку, поинтересовался планами на день и с вежливым вниманием выслушал ответ, доложился о своём дневном маршруте... на том они и разошлись из столовой.

         Пётр Алексеевич переждал в саду, пока доктор, Любаша и соседи окончательно соберутся и отправятся в очередной вояж с пикником. Посидел ещё с полчасика в тишине и, прихватив палку, собаки из татарской слободы уж больно злы бывали, покинул курортную часть, держа путь в «город». Ему, как всегда, нужен был телефон – упорно надеялся на чудо. Да и последние новости, действительные, получить которые можно было только у таможенника, не помешают.
         Он нашёл коллежского секретаря Новикова в крайне расстроенных чувствах. В руках тот держал чуть отрёпанные на углах желтоватые листки, потрясая ими вместо приветствия. Побелевшие губы и вытаращенные, наливающиеся кровью глаза таможенника так встревожили Петра Алексеевича, что он отправил попавшегося под руку нижнего чина в аптеку, за помощью, а сам, подхватив с занавешенной полки первую попавшуюся бутылку, щедро плесканул вина в стакан, стоявший рядом с запылившимся графином с водой.
         Илья Сергеевич безропотно обменял листки на тёмно–рубиновый нектар. Пока господин Новиков лечился и приходил в себя, его спаситель, продираясь сквозь скачущие вверх и вниз неровно пропечатанные буквы, читал новый Циркуляр о работе таможни.

         До знакомства с Ильей Сергеевичем Иванов слабо представлял себе особенности этой службы, к тому же заграницу он выезжал нечасто и даже обывательского опыта общения с таможней было маловато. Но каждодневные беседы с гостеприимным хозяином таможенного кабинета пополнили пробел в образовании, что позволило по достоинству оценить нововведения.
          В кабинет стремительно ворвался аптекарь. Пощупал пульс у «больного», оттянул нижние веки, понюхал подрагивающий в руке у Новикова стакан, уже частично опустошённый, позаимствовал второй запылённый стакан, оставшийся возле графина, подул в него и тщательно протёр белейшим платком, щедро налил и себе. Подождав пока все рецепторы организма воспримут напиток богов, аптекарь заявил, что «пульс не твёрдый, пирогенную терапию* и кровопускание применять нецелесообразно» и отбыл, прихватив початую бутылку.
          – Напрасно вы, Илья Сергеевич, так отреагировали, – заявил как можно ласковее Иванов, положив листки на стол чиновника. – Не разгоняют, не арестовывают, на фронт не отправляют, не расстреливают, как жандармов. Подумаешь, новые правила. Как работали так и работайте!
          – Да с кем же я теперь–то работать, если не должно теперь быть ни помощника, ни пакгаузного надзирателя, ни казначея? Только два досмотрщика, да я. Как пошлину брать будем? У меня ни сегодня завтра подводы из Нового Света от князя придут, предупредили уж, как я их отправлять–то буду?
          – Отправляй как раньше, наплюй на эту писульку, через пару дней новую нарисуют.
          – Плохой совет, – раздалось от двери. – Как поживаете, господа–товарищи?
          Присутствующие в кабинете резко обернулись. В дверях, стоял господин Трифов, чуть осунувшийся, но по–прежнему заводной и ярко разряженный. За его спиной топтались двое вооружённых винтовками солдат.
          – С проверкой к вам, – сияя улыбкой заявил Вадим Никодимович. – Назначен общественным революционным комитетом. Уполномоченный управляющий таможенным и пограничным делом, и по совместительству милиционер доблестного революционного города Ялты!
          – Очень рад! – произнёс Иванов.
          – Пустили козла в огород! – хохотнул таможенник.
          – Что–что? – погрозил ему пальцем Трифов
          – Мои поздравления, говорю, – поправился Илья Сергеевич, и гостеприимно добавил. – Милости просим, дорогой господин–товарищ уполномоченный.
          – Вот это другое дело! Угощать чем будете?

          В этот раз Иванов присоединился к компании безропотно и пил, не взирая на отсутствие закуски.

Примечание:

* - инъекции веществ, вызывающих лихорадку, косвенно снижающих кровяное давление. Способ довольно широко применялся в начале ХХ века.