Выбор - часть II - Глава 5

                Глава 5.


О свадьбе Лены и Кирилла я бы, наверное, позабыл, с головой уйдя в рабочую суету. Но в тот четверг — 16 ноября, словно по чьему-то велению, о грядущем торжестве мне напомнили разом все: Вадим; Наталья; Лена… и даже Кирилл, чей номер телефона доселе был мне неведом.

Первой, едва забрезжил рассвет, позвонила Лена:
— Серёж. Привет! Скажи, что ты не забыл про восемнадцатое ноября?

— Ленусик, да как я мог! — выпалил я, мысленно коря себя за забывчивость: «Совсем вылетело из головы… Блин!» — Во сколько регистрация? И где мы встречаемся?

— В одиннадцать, но мы выезжаем из дома в десять. Можешь сразу к ЗАГСу подъехать, там к одиннадцати все и соберутся, — пропела она и, немного поколебавшись, добавила: — Ты с Аней разговаривал? Вы вместе придете?

— Лен, Ани не будет, она не сможет приехать, — ответил я, невольно приглушив голос.

— Жаль. Я так надеялась, — с грустью в голосе проговорила Лена. — Ладно, Серёж, убегаю, дел невпроворот. Мы же с Кириллом увольняемся, нужно еще кучу бумаг подписать. До встречи!

Ближе к обеду раздался звонок от Вадика, а минут через сорок – от Натальи, оба с той же целью: напомнить о свадьбе. Тут уж я, с видом оскорбленной невинности, клялся и божился, что всё помню и буду как штык!

Кирилл позвонил уже вечером. Незнакомый номер в начале десятого вызвал у меня недоумение, а затем и легкое беспокойство. Подумалось, вдруг это кто-то из клиентов с не самыми приятными новостями.

— Сергей, привет! Это Кирилл. Прости за поздний звонок, — прозвучало в трубке.

— Привет, Кирюх! Рад слышать! Не извиняйся, я и сам ложусь поздно. И, опережая твой вопрос, сразу отвечу – на свадьбе буду, и даже не пытайся меня отговорить! — шутливо выпалил я.

— Хорошо, не буду. Ты не оставил мне ни единого шанса, — рассмеялся он. — Рад, что у тебя не поменялись планы. Слышал, у тебя изменения на работе? Кстати, прими мои поздравления. Это серьезный шаг в карьере.

— Спасибо, Кирилл! Но ваш шаг куда серьёзнее, и я за вас искренне рад! — ответил я, обмениваясь любезностями.

Мы поболтали еще немного. Кирилл поделился планами на ближайшее будущее, рассказал о предсвадебных хлопотах, тут же отмахнувшись от моей помощи:
— Серёж, спасибо, но я хочу всё сделать сам. Это, ну как объяснить… моё испытание – я могу. Я этого хочу. Я справлюсь с любыми трудностями.

«Вот ведь, тихий, скромный. А внутри – стальной стержень!» — с удивлением подумал я.

С подарком на свадьбу я, признаться, особо не заморачивался. Что нынче нужно молодой семье? Загадка… Наверное, всего по чуть-чуть — но, к счастью, когда есть средства, любые прихоти превращаются в планы. Так что по старинке вложил в конверт полсотни тысяч — и моё молчаливое благословение тратить их на что вздумается.

Конечно, внутренний скупердяй тут же заворчал: «Куда такие деньжищи?!» — но я вовремя одёрнул его, выдавил виноватое «кхе-кхе» и заставил умолкнуть. Деньги — это крылья свободы. А на заре совместной жизни свобода дороже любых вещей.


Ноябрьский ветер хлестал по щекам, превращая редкий снег в колючую пыль. 18 ноября выдалось на р1едкость серым — словно холст, специально подготовленный для фильма ужасов, но никак не для свадьбы. Я стоял у входа в ЗАГС, глубоко засунув руки в карманы, и мысленно повторял: «Ну и погодка для свадьбы!». Впрочем, для Лены и Кирилла всё складывалось именно так, как им хотелось.

Рядом толпилось около двадцати незнакомых мне людей — судя по всему, коллеги и друзья молодожёнов. Зябко поёживаясь, они нетерпеливо поглядывали на дорогу, ожидая приезда пары. Кто-то, пританцовывая, пытался разогнать кровь, а кто-то согревался проверенным способом — прямо из горла. И всё же, несмотря на пронизывающий холод, в воздухе витала праздничная атмосфера.

Девушки дрожали в лёгких куртках, небрежно накинутых поверх тонких праздничных платьев. Под короткими подолами проступали тонкие колготки, а кожа на ногах покрывалась мурашками от ледяного ветра. Одни обхватили себя руками, пытаясь сберечь хоть каплю тепла, другие переминались с ноги на ногу, прятали покрасневшие ладони в карманах курток или в складках ткани. Некоторые пытались укрыться шарфами, но те упорно соскальзывали, не в силах противостоять безжалостному ветру.

Молодые люди выглядели чуть более стойкими: большинство накинули куртки, но носили их нараспашку — то ли из бравады, то ли чтобы не нарушить парадный облик. Под куртками проглядывали строгие рубашки с галстуками, а кое-где — модные свитера. Время от времени кто-то застёгивался, но тут же распахивал полы снова, словно стесняясь признать, что ему холодно.

Лишь немногие проявили предусмотрительность, одевшись по-зимнему: плотные пальто, шарфы, шапки, натянутые до ушей. Эти счастливчики выглядели куда спокойнее, с лёгким снисхождением наблюдая за страданиями остальных.

И вот на горизонте показались два микроавтобуса с молодожёнами. Толпа оживилась, почувствовав скорое избавление от уличного плена. Остановившиеся машины встретили бурными криками и аплодисментами.

Из первого микроавтобуса вышли Вадим и Кирилл. Следом они помогли выбраться свидетелю Артёму — того заметно покачивало, словно он только что сошёл с корабля после шторма. Не теряя времени, мужчины направились ко второму микроавтобусу, где ждали Наталья, Лена и её свидетельница Марина.

Кирилл с безупречной галантностью подал руку невесте, бережно помогая ей выйти из автомобиля. Вадим, не отставая, поддержал свою супругу. А Марина, заметив, как Артём, словно надломленный колос, отчаянно сражается с гравитацией, проворно подхватила его под локоть. В ее хватке чувствовалась уверенность, почти профессиональная сноровка – словно не раз ей приходилось вытягивать из зыбкого омута подгулявшего товарища. Артём, качаясь, как былинка на ветру, наконец обрел относительную твердь под ногами и благодарно кивнул, хотя взгляд его по-прежнему блуждал где-то за горизонтом видимого.

— Горько! — прорвало кого то из задних рядов.

Реакция последовала мгновенно: соседи зашикали, толкнули крикуна в бок, а кто то даже прикрыл ему рот ладонью. Но было поздно — жених и невеста уже смеялись, глядя друг на друга. Их поцелуй длился секунду, но в нём уместилось всё: смущение, веселье и та самая нежность, ради которой, наверное, и затевают свадьбы.
.
Все дружно проследовали внутрь, с нескрываемым облегчением окунувшись в тепло помещения.

Лена в своём кремовом, чуть простоватом платье сияла, словно начищенный самовар. Она то и дело поглядывала на часы — не от волнения, а потому, что фотограф задерживался уже на двадцать минут. Рядом с ней Кирилл, чьи веснушки пылали ярче обычного, напоминал перепуганного кролика, которого вот-вот отправят на Луну. Он сжимал в руках коробочку с кольцами так крепко, что пальцы побелели.

Они давно всё продумали: решили сыграть две свадьбы. Первую — здесь, в шумной компании друзей и коллег, чтобы разделить радость с теми, кто был рядом все эти годы. А вторую — уже после переезда на родину Кирилла, в тихом семейном кругу, с родителями и многочисленными родственниками, которые ждали этого дня не меньше самих молодожёнов. Сейчас, в этот прохладный ноябрьский день, они начинали свой путь именно так — в окружении близких по духу людей, с улыбкой встречая все неожиданности, будь то опоздавший фотограф или резкий ветер, пытающийся растрепать фату.

Зал торжеств встретил нас нарочито парадным, но безжизненным уютом: позолота, бархат, тяжёлые портьеры. За кафедрой стояла тётя с причёской, напоминавшей «макаронный апокалипсис», — монотонно, словно робот, она произносила заученные фразы о вечной любви и нерушимых союзах.

Я окинул взглядом гостей. Коллеги улыбались натянуто, бросая дежурные взгляды по сторонам. Рядом перешёптывались Вадим с Наташей, явно погружённые в свой разговор. Свидетельница Марина уже заметно раскраснелась — предвкушение праздника явно будоражило её. А вот свидетеля Артёма буквально внесли в зал, как драгоценную, но изрядно захмелевшую ношу.

Как выяснилось, Артём начал отмечать знаменательное событие ещё на рассвете — около восьми утра. То ли он так искренне радовался свадьбе друга, то ли именно так представлял себе настоящую свадьбу. Теперь становилось понятно, почему Кирилл упорно держал кольца при себе, игнорируя традицию передавать их свидетелю для вручения регистратору.

— Ну, держись, друг, — шепнул ему Вадим, ободряюще похлопывая по спине. — Сегодня твой звёздный час!

Артём лишь промычал что то нечленораздельное, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на венчальной короне, венчавшей дверной проём.

После церемонии Наталья вместе с двумя подружками Лены и мужем одной из них отправились в кафе — контролировать последние приготовления к празднику. Остальным же предстояло совершить обязательную прогулку по «знаковым местам» города, на двух ожидавших нас микроавтобусах.

Первым пунктом программы стал памятник Ленину. Лена неожиданно настояла на этом, а Кирилл лишь устало вздохнул:
— Это часть его истории, понимаешь?

Марина недовольно нахмурилась, поправляя шлейф платья:
— Лена, ну зачем Ленин? Сегодня же твой день!

— Кирилл Ленина уважает, — отмахнулась Лена, аккуратно приглаживая фату. — К тому же он тут как символ: даже в ноябре стоит, не дрожит.

Возле Вечного огня Артём чуть не уснул, облокотившись на гранит. Пламя дрожало на ветру, отбрасывая причудливые тени на его лицо.

— Артём, очнись! – голос Марины, словно хлыст, полоснул по сонной тишине. – Ты вообще-то свидетель!

Он вздрогнул, словно очнувшись от кошмара, отшатнулся от гранитной стелы и, потеряв равновесие, едва не рухнул в чашу  Вечного огня. Хорошо, что я был рядом и успел подхватить его, удержав от неминуемого падения.

Сессия в парке обернулась не иначе как балом, достойным высшего света: Марина, презрев законы физики, самозабвенно кружилась в вальсе с каждой уважающей себя берёзой. Её изысканный смех, несомненно, доносился до самых отдалённых уголков этого, с позволения сказать, парка, а мы, как истинные ценители прекрасного, обменивались взглядами, делая отчаянные усилия не выдать своего восхищения. Где-то в благородной дали раздавался лай, надо полагать, собаки из хорошей семьи, безупречно вторящий её аристократическому хохоту.

Кафе «Уютный уголок» оправдывало своё название процентов на пятьдесят. Зато еда была сытной, а тосты — душевными. Марина, собрав волю в кулак, произнесла трёхминутный спич о любви, семье и необходимости строить коммунизм — с такой серьёзностью, что никто не решился засмеяться.

— Даёшь коммунизм! — крикнула она и опрокинула стопку, тут же закашлявшись от крепости напитка.

Артёма переносили от стола к столу, пытаясь хоть как-то его расшевелить. Он лишь мычал и периодически пытался спеть что-то невнятное, пока его голос не сливался с общим гулом.

К концу вечера, когда торт был разрезан, а большая часть гостей заметно осоловела, Лена и Кирилл всё ещё держались бодрячком. Кирилл, правда, начал немного раскачиваться, когда пытался произнести благодарственную речь, но Лена крепко держала его за руку, словно якорь.

Самым трогательным моментом стало их первое свадебное танго. Под слегка скрипучую, проникновенную мелодию саксофона они кружились в центре зала — неуклюжие, но полные любви.

Лена, смеялась, наступая Кириллу на ноги. Её глаза сияли, а рассыпавшиеся локоны то и дело падали на лицо — она откидывала их нетерпеливым движением, не прерывая танца. В руках она всё ещё держала букет пионов, который слегка покачивался в такт музыке.

Кирилл, выглядел одновременно сосредоточенным и растерянным. Он старательно выводил фигуры танца, временами сбиваясь с ритма, но тут же ловко компенсируя ошибку плавным поворотом. Его взгляд не отрывался от Лены — в нём читались восхищение, нежность и та особая гордость, которую испытывает человек, осознающий, что эта улыбающаяся женщина теперь навсегда с ним.

Вокруг, за  столами, замерли гости. Музыка то набирала силу, то затихала, словно прислушиваясь к биению двух влюблённых сердец, а в эти мгновения было слышно лишь лёгкое шуршание платья Лены и тихий скрип паркета под их шагами.

В финале, когда саксофон вытянул последнюю протяжную ноту, Кирилл осторожно притянул Лену к себе, и они замерли в объятиях, не замечая ни аплодисментов, ни вспышек фотоаппаратов — только друг друга и эту волшебную минуту.

Внезапно Артём, который до этого момента казался окончательно выбывшим из строя, пробудился. Его глаза блестели с неожиданной ясностью.

— Друзья! — заорал он. — Я хочу спеть! Дайте микрофон!

Микрофон ему передали. Никто не возражал — все были слишком уставшие. Под аккомпанемент удивлённых взглядов Артём заунывным фальцетом попытался исполнить «Одинокую ветку сирени» Валерия Залкина. В его нетвёрдом голосе звучала такая искренность, что даже самые скептически настроенные гости притихли:

Одинокая ветка сирени
У тебя на столе стояла,
Этот день твоего рождения
Мы с тобою вдвоём встречали.
Плыл по городу запах сирени,
До чего ж ты была красива,
Я твои целовал колени
И судьбе…

Однако на кульминации припева его выступление внезапно прекратилось – он опустил голову на стол и, усилив звук микрофоном, громко засопел. Не удалось ему допеть «свадебную композицию» … о дне рождения… Вероятно, это единственная песня, которую он помнил, а усталость от спиртного не позволила оценить уместность исполнения. По залу пронёсся сдержанный смешок, кто-то неловко откашлялся, а кто-то, напротив, громко захохотал, заражая своим весельем окружающих. В первые секунды все замерли, ожидая продолжения, но, осознав, что вокальное выступление подошло к концу, присутствующие выразили свою признательность артисту бурными аплодисментами вперемешку с добродушным хохотом, хотя певцу было уже всё равно.

Когда Лена и Кирилл уходили, мы с Вадимом подхватили Артёма под руки, чтобы довести до такси.

— Ну что, Артём, триумф состоялся? — с ухмылкой спросил Вадим.

Артём лишь невнятно пробормотал что то в ответ и улыбнулся загадочно, словно видел перед собой не стены зала, а какие то далёкие, лишь ему доступные образы.

Хоровод снежинок кружился в безумном ритме, будто подчиняясь дирижёрской палочке невидимого маэстро. А внутри всё ещё жило то самое тепло — послевкусие странного, но подлинного праздника. И вдруг стало понятно: вот она, настоящая свадьба. Не выверенная до миллиметра открытка, а весёлый хаос, звонкий смех и люди, которые смотрят друг на друга так, что весь мир становится неважен.

Ветер всё ещё бродил по улицам, но теперь он нёс с собой запах торта, смеха и едва уловимый аромат сирени — словно эхо песни Артёма, которая так и не была допета до конца.


В воскресенье вечером мы провожали Лену с Кириллом на их новое место жительства. Впрочем, новым оно было для Лены — Кирилл там родился и вырос. Вещи грузили в ГАЗ «Соболь», на котором на свадьбу друга приехал Артём. Машина была довольно бодрой, хоть и выглядела изрядно уставшей: по кузову проступали очаги коррозии, а в некоторых местах краска уже начала отслаиваться. Артём, как назло, парковался долго и с третьего раза, чуть не задев соседскую "шестерку", вызвав бурю негодования у пожилого мужчины, стоявшего на балконе и грозившего кулаком.

Артём выглядел на удивление собранным и трезвым. Трудно было поверить, что ещё вчера он пребывал в состоянии, близком к анабиозу. Теперь же перед нами был образец энергичности и ясности ума. Он почему-то упорно называл меня Димой, но я не обижался — в его вчерашнем состоянии запомнить имена было непосильной задачей. Я терпеливо поправлял, но он снова забывал… В конце концов, я махнул рукой: ну и бог с ним.

Мы втроём, с Вадимом и Кириллом, таскали тюки, коробки, пакеты и сумки из квартиры, где Лена снимала комнату, до злополучного "Соболя". Артём принимал их и аккуратно размещал в салоне, где уже находились вещи Кирилла. Он старался уложить всё так, чтобы ничего не помялось и не разбилось. У одной из коробок с книгами, когда Вадим подавал её, дно предательски вывалилось, извергнув содержимое на тротуар с глухим, обреченным стоном. "Вот так знания и выходят в мир!" – философски изрёк Артём, наблюдая за нашим жалким копошением у рассыпавшихся фолиантов. И, конечно же, великодушно предоставил нам честь собирать этот «интеллектуальный мусор».

Машину Артём взял у отца, чтобы помочь другу с молодой женой переехать, а заодно погулять на свадьбе лишний раз. Ему предстояло ещё одно торжество в той же роли — с теми же женихом и невестой, но уже в кругу родни молодожёнов. «Двойная свадьба — двойная радость!» — смеялся он, ловко играя вещами в тетрис, то и дело споря с Леной о том, что куда положить, чтобы ничего не сломалось.

Смотря на быстро убывающий объём свободного пространства внутри автомобиля, я удивлялся, каким же количеством вещей обрастают люди за короткие сроки. Лена приехала почти три года назад с одним чемоданом и парой пакетов, а теперь перед нами высилась внушительная гора коробок, сумок и свёртков. «И куда только всё это помещается?» — невольно подумал я, поднимая очередной ящик, перевязанный скотчем. Ящик оказался на удивление легким, что вызвало подозрение. Открыв его, мы обнаружили двух плюшевых мишек, над которыми Лена и Наташа дружно посмеялись, решив устроить им последнее "путешествие" на крыше "Соболя". Пока Артём самозабвенно сражался с грузом, мы с Вадимом привязали косолапых путешественников к релингам, по одному с каждой стороны, словно два талисмана этой поездки

Тем временем Лена и Наташа стояли у машины. Наташа осторожно придерживала живот, пока они увлечённо обсуждали что-то своё. Время от времени они прерывались, чтобы предупредить нас о хрупком содержимом очередной коробки. Их разговор то и дело переходил на повышенные тона — сёстры всегда находили повод для жаркой дискуссии. Но в их голосах не было раздражения, лишь та особая интонация, которая бывает у близких людей: смесь заботы, лёгкого недовольства и безусловной любви.

Воздух был пронзительно холодным, а земля ещё хранила следы вчерашнего снегопада — местами снег растаял, оставив мокрые пятна, а в тенистых уголках по-прежнему белели нетронутые островки. Небо, затянутое серыми тучами, временами прорезали лучи солнца, придавая пейзажу контрастную, почти графическую чёткость.

Вокруг царила та особая суета, которая всегда сопровождает переезды: хлопанье дверей, приглушённые разговоры и периодические возгласы: «Осторожно, не задень угол!»

Когда последняя коробка была погружена, Артём обошёл машину, проверяя, всё ли надёжно закреплено. Кирилл, вытирая пот со лба, окинул взглядом опустевшую комнату и улыбнулся: — Ну что, поехали?

Лена, сердечно поблагодарив, попрощалась с хозяйкой, на мгновение замерла, оглядывая комнату, где прошли её первые три года в этом городе. В глазах мелькнула лёгкая грусть, но она тут же улыбнулась, взяла Кирилла за руку и кивнула: — Поехали.

Мы все вышли на улицу. Пока Артём заводил машину, мы столпились у подъезда. Наташа, слегка поёживаясь от холода, всё же не спешила уходить — ей хотелось до последнего быть рядом с сестрой.

Наконец, двигатель заурчал, и Артём помахал нам из окна: — Всё, ребята, пора!

Кирилл обнял каждого из нас по очереди, крепко, будто запоминая тепло рук. Лена, не сдерживая слёз, поцеловала Наташу и Вадима, потом подошла ко мне, тихо сказала: — Спасибо за всё.

Я только кивнул, не найдя слов. В такие моменты любые фразы кажутся пустыми.

Машина тронулась. Сначала медленно, потом всё быстрее. Мы стояли и смотрели, как «Соболь» сворачивает за угол, увозя с собой частичку привычной жизни. Плюшевые игрушки, ставшие символом их прошлого, забавно покачивались на крыше, словно прощаясь с нами. Зинаида Андреевна, хозяйка квартиры, махала вслед, украдкой вытирая выступившие слёзы, мы молча смотрели вдаль, провожая взглядом удаляющийся автомобиль.

— Ну, вот и всё, — вздохнул Вадим. — Теперь тут будет тихо.

Я посмотрел на опустевший подъезд, на приоткрытое окно в комнате Лены, которое она так и не закрыла до конца. В голове крутилась мысль: всё меняется. Люди приходят, уходят, переезжают, оставляют следы — и эти следы остаются в памяти, даже когда сами люди уже далеко.

Наташа, словно почувствовав мою мысль, тихо произнесла: — Надеюсь, мы ещё не раз соберёмся вместе.

Мы разошлись по домам, каждый со своим ощущением завершённости и лёгкой грусти. Где-то там, за горизонтом, Лена и Кирилл уже ехали навстречу новой жизни, а плюшевые мишки на крыше "Соболя" продолжали свой последний радостный танец.




Следующая  глава  — Часть 2 –Глава  6 - http://proza.ru/2025/11/19/1789