Из цикла Короткие рассказы

Фируз Мустафа

(Из цикла «Короткие рассказы»)


                Женщина в зеркале

  Он снова вернулся домой поздно.
  Ключ тихо провернулся в замке, дверь послушно отворилась.
  Похоже, жена не заметила его возвращения.
  А может, заметила - просто сделала вид, будто не слышит.
  Он был навеселе. В последние недели он словно жил не своей жизнью — чужой, случайной, украденной.
  Некоторое время назад, на дне рождения у одного из друзей он познакомился с молодой актрисой.
  Раньше видел её лишь мельком - на экране, в незначительных ролях. Но вживую она показалась ему совсем иной - мягкой, обаятельной, удивительно сдержанной.
  Так началось их знакомство.
  Потом - встречи, разговоры, улыбки.
  И вдруг в его холодную, застоявшуюся, как пересохший водяной мельничный поток, жизнь вошло тепло.
  Чувства, давно уснувшие, как трава под осенним инеем, начали прорастать вновь.
  Казалось, судьба подарила ему вторую весну.
  Каждая встреча становилась неожиданностью.
  Он понял: эта актриса, пусть и не блиставшая на сцене, в жизни играла куда тоньше, чем на подмостках.
  Она овладевала его душой - мягко, неуловимо, но безвозвратно.
  Сегодня вечером они ужинали в ресторане.
  Потом зазвучала нежная, чуть грустная мелодия.
  Они встали, прижались друг к другу, закружились в танце.
  Похоже, их танец понравился публике - после него раздались громкие, тёплые аплодисменты.
  Позже он отвёз свою новую знакомую - вернее, уже подругу - прямо к дому.
  ...Он вошёл в квартиру. Чтобы не разбудить жену, а кто знает - может, она и не спала вовсе, осторожно прошёл в ванную.
Подошёл к умывальнику - и вдруг словно удар молнии пронзил сердце.
  С зеркала на него смотрела та самая женщина - та, что всего час назад прощалась с ним у своей двери.
  Да, это была она - с тем же взглядом, с теми же руками, тонкими и белыми, как шёлковый шарф, обвивающими его шею в танце.
  Он рухнул на пол, не издав ни звука.
  ...Врач успокаивал жену: всё обойдётся, ничего страшного.
  Позже выяснилось, кто-то из их общих знакомых,  сфотографировал их в ресторане, во время танца, и отправил снимок его жене.
  А та не поленилась - распечатала фотографию и приклеила её к зеркалу, прямо над умывальником.
  Обо всём этом нелепом и печально-смешном случае он узнал уже потом.



                Шуба

  Муж её умер слишком рано. Она осталась под одной крышей с четырьмя детьми: трое - девочки, а младший - мальчик. Жизнь была трудной, и Ханым чувствовала себя так, будто несла на плечах непосильную ношу, от которой нельзя было избавиться.
  Пришла зима. Снег завалил порог дома.
  Однажды мальчик, дрожа от холода, подошёл к матери и сказал:
   -Мама, я мёрзну. Пойду поиграю с ребятами. Дашь мне ту шубу, что висит у двери?
  Шуба, висевшая у двери, принадлежала его отцу.
  Ханым оставила её на виду - будто бы ждала, что однажды муж вернётся, наденет шубу и снова уйдёт по своим делам, освободив её от тяжёлой, давящей повседневности. К тому же говорили, что одежду умершего нельзя никому отдавать, а особенно - надевать на ребёнка: грех, дурная примета.
  Мальчик же, в отличие от матери, знал точно - отец больше не вернётся. Старики ведь говорили: с того света никто ещё не возвращался.
  -Мама, но мне очень холодно… - прошептал он.
  Ханым, словно пытаясь утешить сына, сказала:
  - Эта шуба тебе велика. Когда подрастёшь - наденешь, мой мальчик.
  -Я уже примерял, - тихо ответил он. - Подходит.
  Он был настойчив.
  Не зная, что сказать, Ханым повторила старинные слова, услышанные когда-то:
  - Сынок, одежду умершего носить нельзя. Говорят, несчастье накликает.
  Мальчик опустил голову и замолчал. 
  Ханым ласково погладила его по волосам.
  Через некоторое время он всё же вышел играть со своими друзьями.
  Женщина сняла шубу с крючка у двери и спрятала её за кучей ковров, сложенных на тахте.
  Та зима была тяжёлой.
  Мальчик простудился, потом слёг с воспалением лёгких.
  Кашель душил его, дыхание стало прерывистым, горячим.
  Потепление ничего не изменило — напротив, мальчик таял, как свеча, и в один тихий, солнечный зимний день закрыл глаза навсегда.
  Его похоронили рядом с отцом.
  Через два дня снова пошёл снег.
Ханым принесла шубу и постелила её на двойной могиле - там, где теперь лежали отец и сын.
  Теперь им обоим не было холодно.



                Фотография, которая плачет

  В соседний дом к Тапдыку муаллиму недавно вселилась новая семья - всего из двух человек: пожилая женщина и молодой мужчина, которые, как выяснилось позднее, были матерью и сыном. Когда Тапдык муаллим впервые увидел молодого мужчину рядом с пожилой женщиной, его словно ударила молния. Дело в том, что этот мужчина был изображён на фотографии, висевшей на стене их квартиры многие годы. На фото крупноглазый, с густыми зачёсаными назад волосами, красивый мужчина - это был родной дядя Тапдыка, точнее, дядя по материнской линии, Шехбали.
   Тапдык муаллим, увидев незнакомого молодого человека, чуть было не бросился к матери, чтобы дать ей знать, что её брат жив, как это он когда-то делал в детстве перед фотографией: стоял, плакал, размышлял и шептал что-то себе под нос, а по лицу матери пробегала лёгкая волна света. Но он мгновенно отказался от этой наивной мысли. Дело в том, что его дядя Шехбали ушёл на войну и больше не вернулся — ни о его гибели, ни о пропаже, ни о том, остался ли он жив, не было точной информации.
  Несомненно, внешность молодого мужчины рядом с пожилой женщиной была почти идентична фотографии дяди на стене. Тапдык муаллим долгие годы преподавал рисование и черчение, и легко различал черты человеческого лица. Факт был налицо. Но невозможно было, чтобы дядя и новый сосед были одним и тем же человеком. Прежде всего потому, что прошло уже несколько десятилетий после войны, а новый сосед родился явно позже, примерно в том же возрасте, что и сам Тапдык муаллим.
   В следующие дни, часто видя молодого красивого мужчину во дворе, Тапдык муаллим, как специалист по рисунку, внимательно сравнил все внешние параметры фотографии и реального человека и решил поделиться своей «тайной» с матерью.
  Мать, которая редко выходила из дома из-за болезни ног, отвечала на его вопросы размеренно и спокойно:
  -Ты говоришь, что этот мужчина похож на твоего дядю? И рядом с ним пожилая женщина? Это что-то странная… Дядя Шехбали женился всего за полмесяца до начала войны. Я тогда была подростком, но помню всё очень хорошо. Девушка, Амина, училась с моим братом в техникуме, они полюбили друг друга и создали семью. Амина была очень умной и образованной девушкой. Как я уже сказала, скоро началась война. Молодожёны часто переписывались. Я, хоть и была ребёнком, ощущала, что иногда брат отправлял два письма - одно маме, другое Амине, нашей радости. Амина читала письмо маме и тайком переписывалась. Я тайком наблюдала: иногда она улыбалась, иногда тихо плакала… Потом письма прервались, и после этого почтальон больше не приходил. Пять лет длилась война. Шехбали больше не подавал вестей. Моя бедная мама ушла из жизни, каждый день повторяя его имя… Амина ждала ещё пять лет после войны. Она стала мне самой близкой подругой. Потом мы обе покинули наши дома. Сначала я вышла замуж за твоего отца, Амина ещё жила с нами. Я не хотела её оставлять. Но у судьбы свои законы… В соседней деревне жил вдовец, знакомый твоего отца. Однажды отец сообщил мне, что он хочет жениться на Амине. Я долго раздумывала и, наконец, нерешительно сообщила нашей невесте о предложении. Амина расплакалась. Я понимала всё. Она когда-то любила твоего дядю Шехбали, и это была настоящая история любви. Эту историю знали все. Ах, Амина, Амина…
  …Два дня спустя Тапдык Муаллим радостно сообщил матери:
  -Мама, я узнал имя той соседки… Это Амина… Амина!
  Мать, страдающая от болезни ног, внезапно вскочила и закричала:
  -Вот именно! Когда ты описал ее внешность, я чувствовала, что это Амина! Я слышала много лет назад, что у неё есть сын… Значит, тот парень, которого ты видел, - сын Амину от её первой любви к Шехбали. Бедная Амина, мой дорогой Шехбали…
  Тапдык муаллим обнял мать, дрожащую, словно дерево в бурю.
  Два дня спустя он вывел её на балкон. Погода была прекрасная. Вдруг мать заметила кого-то:
  -Смотри туда, кто это идёт к нашему дому?
  Тапдык муаллим прищурился:
  -Да, это они, мама, те самые люди.
  Когда «они» подошли к балкону, мать не выдержала и громко воскликнула:
  - Эй, послушай, ты разве не Амина?
  Женщина и молодой мужчина, проходя мимо, остановились и удивлённо посмотрели на балкон.
  -Вы про меня? Кто вы? - сказала женщина.
  -Да, про тебя, - громко ответила мать с балкона. - Я бы сама спустилась, но ноги не слушаются. Ты поднимайся, я скажу, кто я.
  Женщина и парень пошли к входной двери, а Тапдык муаллим спустился вниз, чтобы встретить их.
  Скоро женщина и молодой человек замерли у двери, словно две статуи.
  Мать обняла Амину, всхлипывая:
  - Узнала меня?
  Женщина, смущённо глядя на парня и Тапдыка, сказала:
  - Как я могла не узнать? Когда я уходила из того дома, ты больше всех плакала… Я всё помню.
  Парень рядом с Аминой замер, словно дерево, и, казалось, ничего не понимал.
  Мать сжала руки Амину к груди:
  -Сколько лет прошло… Как дела, как живёте?
  Амина показала на сына:
  -Я чуть не забыла всё от волнения. Познакомьтесь, это мой сын.
  Мать Тапдык муаллима, собравшись с силами, обняла парня:
  -  А как зовут этого красивого молодого человека?
  -Зовут? Зовут его Шехбали… -ответила Амина, смущённо.
  Мать Тапдык муаллима, сдерживая рыдания, застрявшие в горле, яростно произнесла:
  -Шехбали… Шехбали… Пусть растёт счастливо с этим именем … Спасибо тебе, Амина, какая ты надёжная…
  Затем они прошли в комнату и сели на диван. Фотография на стене, казалось, внимательно следила за ними. Взоры Амины и сына одновременно обратились к фотографии. В этот момент казалось, что все видят один и тот же сон.
  Взгляд дяди на фотографии словно ожил. Молодой человек в комнате, Шехбали, застыл на месте, глядя на своего тезку на фотографии..
  Вдруг с фотографии потекли прозрачные капли - слёзы, которые, казалось, увидели все.


                Печальная песня

  У него была «своя» песня. Кажется, не только слова, но и «музыку» к ней он сочинил сам. Это была печальная песня...
  Иногда он уходил в «Красный уголок» общежития и, сидя в тишине, тихонько напевал под нос:
   - Когда я умру - не плачьте,
  И чёрных платков не повяжьте...
  Вы по мне траур не держите,
  Аман-аман-аман...
  Мама-мама-мама...

  У него было своё «аман», но матери у него не было. И отца тоже не было. Конечно, когда-то они существовали. Когда-то... Но он не помнил их лиц. Может быть, видел - да не запомнил. В детстве его подбросили в детдом...
  Настоящее его имя было Меджнун, но в общежитии, где он жил уже много лет, все звали его «Мазлум». Нет, он не обижался на это вымышленное имя.
  Хотя возраст для женитьбы давно прошёл, он и не думал о семье... Когда заходила речь о доме, о семье, он всегда повторял одно и то же:
   - Я сам вырос сиротой. Зачем снова приводить в этот мир сирот и бездомных? Я ведь знаю, что мне осталось недолго... Кто позаботится о детях, когда меня не станет?
  Да, у Мазлума было своё понимание жизни и смерти.
  С виду он производил впечатление здорового человека. Но, видимо, чувствовал - болезнь ли, боль ли в теле, или что-то другое — чувствовал, что умрёт рано.
  Так и случилось... В один из дней Мазлум тихо покинул этот мир. Жильцы общежития вынесли его тело и отвезли на ближайшее кладбище.
  Никто не плакал, никто не пролил слёзы.
   Молодой мулла, которого кто-то нашёл и привёл, бодрым голосом прочёл над телом покойного фатиху.
   Один из соседей по комнате, бросая на могилу Мазлума влажную землю, пробормотал:
    - Царство ему небесное, ведь он сам правду говорил: «Когда я умру — не плачьте...» Сейчас ведь не каждому умершему выпадает, чтобы по нему плакали...


                Обувь

   -Ума у тебя было- не ходил бы на ту войну, отец. Не пошёл бы- и нога твоя цела осталась бы.
  Слова сына, стоявшего у двери, будто пулей вонзились в грудь Джамиля.    Он почувствовал, как дёрнулись губы, перекосилось лицо.
  Мальчик просто просил денег на новые ботинки. Джамиль, шутя, сказал:
  -Посмотри-ка, может, в магазине продают один ботинок отдельно- купи и мне тогда.
  Одну ногу Джамиль потерял на войне. Но теперь ответ этого мальчишки, едва достигшего ему по пояс, будто выбил у него разум из головы, будто весь мир рухнул на него.
  Он сам не понял, как оторвал с пола протез, как подошёл к двери и как ладонью ударил по лицу сына, который с испугом и растерянностью смотрел ему в глаза.
  Мальчик рухнул на пол, как чёрная тень.
  Джамиль инстинктивно наклонился, чтобы поднять его. Вдруг почувствовал, что протез оторвался, и ещё больше разозлился. Потеряв равновесие, сам упал рядом с сыном и, отползая назад, увидел, как «искусственная» нога отскочила в сторону.
  Джамиль прижал к груди рыдающего мальчика одной рукой, другой обнял протез. Его взгляд случайно упал на одинокий ботинок, стоявший у двери.




                Автор самоубийства

  После окончания университета он так и не смог найти работу и уехал в Россию. По специальности он был нефтяным инженером, но в Якутии начал работать простым рабочим на строительстве торгового центра. Зимы там были очень суровые.
  Оказалось, что самое холодное место на земле, где живут люди, тоже находится в Якутии. Русские называли это село «Оймякон», а местные жители - якуты, то есть якутские тюрки, — «;ймэкэн».
  Правда, сам он в этой деревне не был, но один из рабочих, с которыми он работал, русский парень по имени Вова, когда-то некоторое время работал в этой деревне  бульдозеристом.
  Говорили, что в морозные дни температура в этой деревне превышала семьдесят градусов.
  Большинство рабочих на стройке были любителями выпить. Во всяком случае, почти все рабочие, работавшие рядом с ним, развлекались после работы, «выкладывая содержимое карманов» (как они говорили, «собразим»).
  Сначала он категорически отказывался пить. Из-за этого товарищи по работе подшучивали над ним. Когда же узнали, что он инженер с высшим образованием в нефтяной сфере, их насмешки и колкости стали ещё язвительнее.
  Ему говорили:
  -Ты ведь из нефтяной страны, сам нефтяник — почему не остался работать у себя на родине?
  Он лишь с улыбкой отвечал:
  -Видимо, я слабый инженер, вот и не взяли на работу.
  На самом деле он окончил вуз неплохо. Просто сколько ни пытался, не смог найти работу по специальности. Потом понял, что трудно устроиться не только по профессии, но вообще хоть куда-нибудь. Один бывший однокурсник хотел устроить его сторожем в продовольственный магазин - не получилось. Некоторое время он слонялся без дела.
  Отец умер. Сестра работала библиотекарем в школе. Мать была пенсионеркой. Просить у них денег на карманные расходы ему было стыдно, но иногда, выходя утром из дома, он замечал в заднем кармане штанов «деньги на сигареты». Их клала туда сестра. Она была обручена. У матери были проблемы с сердцем.
  Позже по совету дальнего родственника он уехал в Россию, в город Якутск. Родственник торговал фруктами на рынке. Сначала он тоже попробовал заняться этим делом, но неудачно — все сбережения ушли. Он понял, что для торговли, пусть даже мелкой, нужна особая хватка и природная склонность. Возвращаться домой было неловко. Взвесив всё, он решил пойти работать на стройку.
  Работа была тяжёлая, но платили неплохо. Он жил в общежитии, в одной комнате с Вовой.
  Вскоре он стал проявлять «солидарность» с коллегами — теперь и сам присоединялся к их ежедневным посиделкам. Иногда связывался с матерью и сестрой. Он знал, что сестре нужно купить приданое, а матери — сделать операцию на сердце. А для этого требовались деньги.
  Мать, любившая долгие разговоры по телефону, давала сыну советы и говорила, что ему пора жениться. Он же был доволен тем, что пока остался холостяком.
  В будние дни после работы, а по субботам и воскресеньям — целыми днями они пили… С одной стороны,  как будто побуждало местных жителей выпивку, холодный морозный воздух.
  После приезда в Якутск вся его зарплата уходила на еду и выпивку. Ещё он покупал книги по своей старой специальности и ставил их на маленькую книжную полку в комнате.
  ...Однажды утром Вова, проснувшись под утро, увидел, что друга нет на месте. Он обошёл ванную, туалет, кухню, даже заглянул под железную кровать — там лежали только пустые бутылки. Инстинктивно посмотрел и за книжную полку.
  Потом подошёл к окну. На улице было ещё сумрачно. Он открыл дверь и вышел на балкон. И замер от ужаса. Друг был там. Но его фигура казалась длиннее обычного. Вова поднял голову, посмотрел вверх и вниз — и ужаснулся: у друга на шее была верёвка, другой её конец был прикреплён к арматуре под бетонным потолком балкона. Его ноги не касались земли. Небольшой деревянный табурет лежал рядом на боку.
  В этот момент Вова, глядя на друга, чья голова почти касалась потолка, вдруг с болью осознал, каким высоким и сильным человеком он был - и громко зарыдал.
  Под подушкой нашли листок бумаги, на котором было всего пять слов:
  «Простите меня. Сам выбрал смерть».
  И всё. Вероятно, эти слова были обращены к родным, оставшимся на родине, и к другу Вове.
  Это короткое письмо как будто намекало и следователям, которые будут расследовать это дело в будущем. В этом письме как будто подчеркивалось, что «не допрашивайте никого несправедливо, не обвиняйте никого в моей смерти, я сам являюсь  виновником самоубийства».


                "Триугольник жизри"

  Аседулла, работающий бухгалтером в частной фирме, снова проверил компьютер, который он купил через объявление в газете. Он осмотрел дисковый отсек, память, экран, а также «сундук» символов и текста. Да, Аседулла купил этот подержанный компьютер. Продавец была пожилая женщина. По ее словам, она когда-то работала учительницей в средней школе, а теперь была на пенсии. Сын женщины был журналистом или писателем, а может быть репортером, и работал на каком-то радио. Несколько лет назад он заболел и скончался. «Он умер от бедности, не могли позволить себе лекарства», - говорила она, и при этих словах ее глаза наполнялись слезами, а голос дрожал.
  Одно из писем на памяти компьютера привлекло внимание Аседуллы. Это письмо с самого первого абзаца могло бы заинтересовать любого: «Смерть настигла его в первый день весны, в маленьком саду перед его домом...» Это было что-то значительное, вероятно, художественное произведение, возможно, роман или повесть.
  «Триугольник жизни». Да, это было название произведения.
   С самого юношества Аседулла любил читать, и он дочитал этот текст до конца за один день. Это было произведение о человеке, который всю свою жизнь провел в одиночестве, и последние часы его жизни, его страдания, первая любовь, удары судьбы. Главным героем рассказа был не только человек, но и время: вчера, сегодня, завтра. Видимо, автор имел в виду именно этот «треугольник». История сильно потрясла его.
  Не сумев определить жанр произведения и не найдя в прочитанных материалах никакой информации, Аседулла на следующий день позвонил по номеру, оставшемуся в памяти его мобильного телефона. Уже несколько раз общавшийся с этой женщиной, когда покупал компьютер и расплачивался, он теперь услышал в трубке знакомый голос.
   - Здравствуйте, я вас слушаю.
  - Здравствуйте, тетя. Я тот, кто купил у вас компьютер. Знаете, почему я звоню? Дело в том, что я наткнулся на одно письмо в памяти... Я думаю, может быть...
  Женщина в ответ заплакала.
  На следующий день они встретились в доме пожилой женщины. Оказалось, что бумажная версия этого произведения лежала на столе у женщины. Это была своего рода документальная повесть. Автором был сын женщины, а главным героем - брат самой женщины.
  Женщина, как бы разговаривая сама с собой, тихо жаловалась:
  - Смерть брата больше всего повлияла на моего сына. Мое утешение не помогло. Сын написал этот роман о своем дядюшке, но не успел увидеть его печатным. Смерть не дала ему такой возможности. А с другой стороны, еще и бедность... У меня есть хоть немного образования, я работала учительницей. Я знаю, что такое роман, что такое повесть. Думаю, жанр этой работы - роман-элегия, сынок. Каждый день я с болью в сердце смотрю на эти пожелтевшие страницы на своём столе...
  Не прошло много времени. В один прекрасный день роман-элегия писателя, безвременно покинувшего этот мир, был издан.
   Радость матери была безгранична.
  «Триугольник жизни» был распродан очень быстро.
  Видя, какое воодушевление принесла старой матери книга ее покойного сына, Асадулла, наверное переживал самые счастливые дни своей жизни.



                Политические сны Агасифа

   Агасиф был ярым сталинистом. Даже спустя годы после смерти Сталина, он не уставал восхвалять "отца народов", часто цитировал его жизнь и деятельность, прерывал слова моллы на поминках и тамаду на свадьбе, не скрывая своей любви к вождю. Его речь всегда начиналась с "хозяина" и заканчивалась им же. Соседи в шутку называли его "Агасифом Виссарионовичем".
  Некоторые члены семей, подвергшихся репрессиям в сталинские годы, все еще были живы, и многие из них, услышав имя того "человека", лишь кривили лица. Даже встречались те, кто проклинал "отца народов".
  Жена иногда шутила, говоря ему: "Если бы Сталин знал, как ты его любишь, он бы давно назначил тебя на какой-нибудь пост". Обычно Агасиф лишь улыбался в ответ на эту насмешку.
   Можно было бы спросить, какие качества привлекали Агасифа в Сталине? На этот вопрос сам Агасиф ответил бы так: "Человечность, гуманность". И всё.
   В последнее время Сталин несколько раз явился ему в снах. Агасиф видел Иосифа Виссарионовича в разных ситуациях и местах. Самым странным, а может быть, и самым удивительным было то, что в первые годы, когда он видел своего идеала в снах, тот "человек" словно не замечал его присутствия, не взглядывал на него даже краешком глаза.
   Наконец, однажды, однажды Сталин сам "увидел" Агасифа. Да, во сне.
   "Отец народов" стоял на высокой трибуне и произносил пламенную речь.  Говорят, что Сталин был невысоким. Это ложь, оказывается, тот "человек" был гигантом, стройным и величественным. После выступления Иосиф Виссарионович, жестом пригласил Агасифа подойти. Они пожали друг другу руки, как старые знакомые. В этот момент Агасифу в голову пришла мысль обнять Сталина, поцеловать его, почувствовать прикосновение его густых усов, но этого не произошло, ведь знакомство ограничилось только рукопожатием.
   Сталин не отпускал его руку. Оказывается, это тоже было ложью, что его левая рука была повреждена. Ведь "отец народов" крепко держал его правую руку и в то же время безостановочно щипал свои усы левой. Затем Сталин сказал: "Пойдем в Кремль". Оказалось, Кремль был совсем близко, прямо у носа вождя, точнее у его густых усов.
  Сталин спустился с трибуны и направился к Кремлю. Они шли рука об руку. Радости Агасифа не было предела. Он был абсолютно уверен, что сейчас ему будет поручено какое-нибудь важное задание. Когда-то Иосиф Виссарионович объявлял победу на радио, и теперь, скорее всего, он собирался сообщить важную новость по радио.
   Интересно было то, что двор Кремля был вымощен не бетонными плитами, а шпалами. Через некоторое время Агасиф почувствовал, как шпалы под его ногами начали двигаться и трястись. Может быть, это было обычным делом, ведь где ступала нога Сталина, земля всегда тряслась.
   Когда они подошли к Кремлю, Агасиф поскользнулся, и его нога застряла между шпал. Он пытался вытащить ее, но словно кто-то сильно держал его за ногу и не отпускал. Сталин, почувствовав это, потянул руку Агасифа к себе. Казалось, что дрожащая земля и двигающиеся шпалы влекли их обоих вглубь.
   Агасиф, наклонившись и взглянув вниз, с ужасом понял, что шпалы вовсе не были обычными. Это были люди, выстроенные друг к другу в ряд. Множество из них были мертвы, но среди них были и раненые, которые, как и Агасиф, цеплялись за ноги Сталина.
   Агасиф в ужасе вскрикнул и попытался вырвать свою руку из рук Сталина. Но, похоже, "отец народов" не собирался отпускать его руку. Шпалы, уложенные на землю, начали волноваться, и люди, подобно морским волнам, начали извиваться. Оказалось, что эти "шпалы-люди" плавали в луже ярко-красной крови...
   -Бисмилла, бисмилла...
   Агасиф, в полном поту, открыл глаза. Кто-то крепко держал его за руку. Нет, это был не Сталин, а жена Агасифа. Она отпустила его руку, вытерла его пот со лба и шепотом произнесла:
   -Бисмилла, бисмилла... Господи, помоги этому человеку!
   С тех пор Иосиф Виссарионович больше никогда не приходил в сны Агасифа.