Человеком нельзя быть, им можно только делаться

«Человеком нельзя быть, им можно только делаться» — в социальном пространстве

1

Мальчик лет семи видит стайку птиц  и хватает камень, чтобы кинуть в них. Это темперамент у него такой, характер? Это нормальность у нас такая? Личность в столь юном  возрасте еще не сформирована, но уже направлена социальными стереотипами, одобренными кем-то значимым нормами. Мамой, например, которая совсем не против, а то и за...

А где граница нормы? Что если и девочка будет действовать в таком же алгоритме — хвататься за камень, видя беззащитную птичку, кошечку, щеночка? Агрессия нормальна? До каких пределов? Если нормальным в обществе детей считается не тот, кто умиляется всему живому, а тот, кто наиболее изощрённо убивает, — это о чём говорит?

Как-то гуляли мы с Ве, маленьким миленьким чихуахуа, а навстречу нам юная пара. Поравнявшись с нами, маленькая хрупкая девушка говорит парню: «вот таких легко топить», указывая на моего Ве. Это тоже в рамках нормы?

Откуда такой взгляд на живое? Откуда эта жажда причинять страдание беззащитным? И дело не только в безнаказанности, причина именно в стимулировании подобного отношения и поведения.

Вспоминается нашумевший в сети случай, когда младшие школьники зверски убили безобидного пса, а его истерзанный трупик привезли на велосипеде к местному ДК, наглядно продемонстрировав, что этот аморальный поступок — культурный, символический жест послушания старшим, диктующим повестку.

2

Социальность — не замена человечности, они «сделаны» из разного «вещества». Человечность светится изнутри Богом, а социальность — человеком. Социальность может отсвечивать Богом, когда она человечна, но она же может стать против Бога — она так устроена, что может быть повёрнута в противную Богу сторону (такова природа человеческого).

Антихристов мир изначально вытесняет человечность, подменяя её социальностью, а затем разворачивает социальность внутри человека, чтобы развернуть всё человечество.

Социальность, восстающая на человечность — это форма борьбы «последних людей» против Бога. Бог ведь есть и в социальности (во Христе наша истинная социальность), но если вытеснить из социального пространства человечность, заменив её сводом правил, имитирующих человечность, а на деле отменяющих её (в этом негативная суть фарисейства, законничества, чиновничества, корпоративности), настанет антихристов мир.

Социум, который даже не пытается быть человечным, а только имитирует человечность, уже побежден антихристом.

До сих пор этот социальный антихрист, хоть и был в мире, но не имел тотальной власти и силы. Глобализация, помноженная на современный технологии, предоставляет антихристу тотальную власть и силу.

3

Человеческая социальность включает в себя не только общество с социальными институтами, не только других людей (близких и дальних), но и Бога («Где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я посреди них» (Мф. 18:20)), отношения с невидимыми глазу духовными существами, а также отношения с другими видами живого на нашей планете: животными, растениями и т. п., которые, по большому счёту, все нам родственны. Как заметила как-то Т. В. Черниговская, известный учёный в области нейронауки, психолингвистики и теории сознания, «на этой планете не родственников у нас нет». 

Кроме того, человеческая социальность простирается за границы времени и пространства — благодаря культуре мы легко общаемся с гениями прошлого, вписывая их в круг своего личностного (а не просто культурного) общения. И на уровне подсознания, в бессознательном, говоря более точно, в социальном пространстве человека присутствуют те самые архетипы — образы, мифы, хранящие опыт прежних и грядущих поколений. Это своеобразная, почти мистическая (а может и не почти), социальность.

Принято считать, что индивид — биологическая единица, а личность — социально и культурно оформленный человек. Но это лишь конструкции в голове, т. к. сам индивид в отрыве от структур личностного характера биологически живым бывает, но не живёт сполна свою человеческую жизнь, если не соотносит её со всем спектром живого. Даже биологически, как уверяют нас ученые, на уровне генома, мы, скажем, с бананом  совпадаем на 50%, а «генетическая книга кошки или собаки — это наша генетическая книга с небольшими опечатками» (об этом см. замечательную лекцию Константина Северинова).

Социальные привычки и стереотипы восприятия, поведения могут быть ложными в том смысле, что не учитывают выше названное родство всего со всем, и это неизбежно сказывается на качестве характеров, формирующихся в социуме. Ведь характер не только проявляется в деятельном поведении, но и формируется в соответствии с тем, как именно человек относится ко всему тому, с чем взаимодействует. Характер складывается в отношениях.

Мы не только биологически вписаны в природный круг отношений (кстати, живое и неживое на уровне нано неразличимы), но и социально, только не вполне это осознаем. Наше отношение к животным и растениям может быть культурным или некультурным, эгоистичным, нарциссическим или человечным, т. е. учитывающим единство всего со всем. Тут приходят на ум народы Чукотки, мировоззрение которых, как ни странно,  соответствует выше названным фактам биологии. Для чукчей человек — это всё: и деревья, и животные, и трава, птицы, рыбы..., только количество человека во всём разное, отсюда иерархия. И отношение ко всему неизбежно человечное, ибо всё на свете — это человек (вспомним банан и кошечку, упоминаемые выше). Знакомая, которая жила на Чукотке некоторое время, рассказывала, что чукчи просят прощение у рыбы, которую поймали и намереваются съесть. Там трудно представить такого рода зверства, которые нынче вошли в моду у нас — зверские убийства животных, снятые на камеру,  или закапывание живьем (ради дополнительных мучений бедных тварей).  Такая мода среди подростков — это путь в социальный сумасшедший дом, это гарантированная психотизация общества, которая неизбежно приведет к социальной катастрофе.

Решение этой актуальной проблемы, я думаю, кроется как раз в понимании того, что и биологический человек всегда носит в себе потенцию человека духовного, космического или, как говорят психологи и философы, — Большого Другого, который является не просто суммой всего, но некоей целостностью, приобщаясь к которой можно исцелять всякого рода душевно-духовные недуги. Кроме обусловленных телом, конечно, — т. н. эндогенных, хотя существуют примеры, когда и неизлечимые болезни были исцелены приобщением к Великому — Целому человеку. И не только через культуру, образование (хорошо образованные люди бывают крайне жестокими, если произошло всего лишь интеллектуальное, головное приобщение), а через социальное, единое для всех, бессознательное. Так философ М. Мамардашвили, Сократ наших дней, считал, что «если книга написана для меня, она окажет на меня воздействие, даже если я её не прочту». Юнг бы с ним согласился, я думаю.

Есть у меня подходящий афоризм («Словесный бисер»): «Личность — это точка стояния в Боге, а индивидуальность — это точка стояния в человеке», при этом человеком быть можно только если устремляться к Богу, к Великому и Целому человеку, хотя бы как структуре психики, если не брать теологическое измерение.

У Фрейда в «Я и Оно» говорится: «Я есть, прежде всего, телесное Я; оно не только поверхностно, но и само является проекцией поверхности». Сегодня эту поверхность ставят в чрезвычайно узкие рамки, так что индивиду сложно, а то и невозможно вырастить в себе личность. Внутренний человек как бы не имеет возможности развернуть все необходимые для этого структуры и остаётся сильно урезанной версией себя, атомизированным индивидом. В таких условиях формируется и соответственный характер, поведенческие стратегии, ментальность. Юнг в «Архетипы и коллективное бессознательное» пишет: «Всякая личность стремится к целостности, которая включает как сознательное, так и бессознательное», думаю он одобрил бы мой взгляд на личность и её связь с толкованием социальности. Я тоже немного чукча, — говорю я, и мог бы так, возможно, сказать Юнг.

Раньше много велось разговоров о том, что первично: сознание или условия социального существования. На самом деле и то верно, что бытие определяет сознание, и то, что сознание определяет бытие — это просто разные уровни: социальный и личностный. Человек живет и там, и там...

Еще хотелось бы обратить внимание на значение социальной роли в формировании характера и личностных особенностей человека. Социальная роль структурирована социумом, и если человек попадает в её алгоритмы, он почти наверняка будет устраиваться изнутри соответственным образом («Хвост виляет собакой»). Вспомним знаменитый «Тюремный эксперимент», проведённый в 1971 году в Стэнфордском университете американским социальным психологом Филипом Зимбардо. Как и многие другие такого рода эксперименты, он наглядно показывает зависимость индивида от социальных алгоритмов, в которые он оказался вброшен системой. Вероятно, самый удобный способ портить характер людей и отношений между ними в обществе — через подмену социального целого, того самого Великого, о котором мы говорили раньше. Не об этом ли давно привычный термин «новая нормальность», который понимается слишком узко, на мой взгляд? Ложный Большой Другой — вот тот, кто сегодня должен находиться в зоне активного внимания индивида, стремящегося осуществить себя как личность, желающего устоять в себе живом и настоящем.Ложный Большой Другой — это социальная угроза и личности, и обществу. Ложный Большой Другой — это социальная угроза и личности, и обществу; в эту тему следует включаться всем разумом, вниманием, и мужеством.

4

Темперамент — это исходная направленность психической энергии, ток и поток. Он врождён, подобен подземному течению, которое ещё не знает своей формы, но уже несёт силу. Юнг говорил: «Темперамент определяет направление психической энергии». Это не стилистика поведения, а первичная установка — экстравертная или интровертная, ориентированная на внешний мир или на внутренний. Темперамент — как цвет стекла, через которое психика изначально смотрит на мир.

Характер — это уже не энергия, а путь, по которому она течёт. Русло. Он формируется во встрече с культурой, обществом, моралью, судьбой, родителями как представителями рода в том числе, а не просто индивидами, с ранними травмами и открытиями, решенными или нет задачами. Характер — это та часть субъективности, которая создаётся в диалоге с обстоятельствами и социальными влияниями. В характере отражается борьба между тем, что приходит из бессознательного, и тем, чему человек научился перед лицом других и Большого Другого. Характер как бы вырыт временем, жизнью, отношениями, но он не свободен от подземного давления глубин, от нижней части айсберга психики.

Личность — понятие широкое, темперамент и характер это атрибуты личности. Мне близка мысль Юнга, что характер — это не только социальная маска или сумма качеств, но движение к целостности, к тому внутреннему центру, который он именовал самостью. «Личность — это нечто выходящее за пределы сознательного Я», — писал он. «Личность — это точка стояния в Боге», — уточняю я. Самость — не конструкция разума по Юнгу, а архетип целостности, образ внутреннего бога, вокруг которого движутся все остальные силы психики.

Личность в юнгианском смысле — это не то, чем человек является, а то, чем он становится. Она складывается из бесчисленных попыток интегрировать вытесненное в тень, примирить противоположности, услышать свои символы, найти собственную форму в мире посредством той или иной деятельности, в тех или иных форматах поведения, ассоциируясь с теми или иными структурами в предложенной временем социальности. Личность — это, скорее, путь, динамика, поток, а не статика, не результат. А. А. Ухтомский, физиолог, академик Академии наук СССР, создатель учения о доминанте, имел в виду именно это, когда говорил: «Человеком нельзя быть, им можно только делаться», и очень важно в каком направлении происходит это делание, каков запрос социума, какой вектор развития задаётся в системе социальных и межличностных отношений субъекта.

Юнг подчёркивал, что человек развивается не как механизм, а как миф, потому вполне правомочна формула: «Скажи каков твой миф, и я скажу кто ты» (у меня было эссе с таким названием). Более того, по мнению величайшего из поэтов и мыслителя Гёте, человек — это тот, кто «способен на невозможное», он даже рассуждает о карьере в невозможном, имея в виду как раз то измерение человечности, с которым эффективно работал Юнг. Потому завершить своё эссе хочу цитатой из Гёте, которую я нашла у В. Франкла: «Если мы рассматриваем человека таким, как он есть, мы делаем его хуже, чем он есть. Но если мы рассматриваем его таким, каким он должен быть, мы не даем ему стать таким, как он мог бы стать». Мне кажется, эти слова можно взять эпиграфом к работе психолога с нуждающимся в помощи человеком, а также всем мамам и папам, супругам, друзьям и коллегам.

30 июня 2023, 19 ноября 2025