Месть хороша горячей

      От души поругавшись с мужем, Фирочка ушла в соседнюю комнату, заперла за собой дверь и всплакнула в подушку, после чего переместилась к фортепиано и начала наигрывать какой-то печальный ноктюрн Шопена.

      Муж Яша Шопена любил, из чего сделал вывод, что Фирочка решила таким вот изящным способом принести свои извинения. И когда жена, не успев доиграть последнюю ноту, немедленно начала играть то же самое с начала, Яша расценил это как дополнительное желание сделать ему приятное.

   «Осознала», - подумал Яша и великодушно решил простить Фирочку по окончании ноктюрна.

   Однако жена заиграла Шопена в третий раз, и муж насторожился. Шопен звучал еще надрывнее, в связи с чем стало понятно, что ни о каком извинении не может быть и речи; Фирочка просто тупо жалела самое себя. Предположение мужа подтвердилась, когда зазвучал Сен-сансовский «Умирающий лебедь».

- Фирочка, прекрати сейчас же, - нервно крикнул муж Яша, - не строй из себя казанскую сироту! Сама ведь знаешь, что была неправа!

  Жена в ответ огрызнулась хроматической гаммой, что прозвучало довольно издевательски. На странные звуки из кухни выползла Яшина мама.

- Фира, не смей трепать нервы моему сыночке! - крикнула мама в пространство, - ты змея, Фира!

  Из соседней комнаты торжественно и с выражением зазвучал похоронный марш в си бемоль миноре.

- Ты слышал, Яша? - ужаснулась мама, - она говорит, что видела меня в гробу. И ты спокойно стоишь и слушаешь, как твою маму хоронят заживо, Яша?!

- Это бестактно, Фирочка, - взвизгнул Яша, - в  концов я тоже могу пройти в свой кабинет, включить бормашину и сыграть на ней все, что я о тебе думаю.

  Фирочка бравурно исполнила воинственный марш из оперы "Аида", что недвусмысленно означало приглашение к войне. Силы были неравными: Яшин стоматологический девайс, даже вкупе с мамой,  не смог бы перевесить Фирочкино консерваторское образование и безграничные возможности рояля.

- Иди, Яша, сыграй ей на бормашине «К Элизе», - посоветовала мама, - помнишь Элизу, дочку тети Софы? Мы так мечтали, что вы поженитесь. Пусть кто-то не думает, что она единственная и неповторимая! - дополнительно выкрикнула мама в соседнюю комнату.

  Из комнаты раздался Фирочкин хохот, за которым последовало нечто нудное, чего не узнала мама, зато узнал Яша.

- Что она играет? - осведомилась мама, держась за сердце.

- Канон Пахельбеля, маман, - ответил Яша, - был такой композитор семнадцатого века.

- Это не композитор,- простонала мама, - это ругательство, Яша. И ты это терпишь? Фира, ты невоспитанная женщина!

   Канон резко прервался и сменился «Полетом шмеля», чем Фирочка давала понять, что кто-то назойливо жужжит у нее над ухом. Яша сердито застучал ей в дверь. Фирочка демонстрировала чудеса виртуозности; количество нот в единицу времени било все мыслимые и немыслимые рекорды.

- Вот тут ты ошибаешься! - кричал Яша, - в жужжании моя бормашина даст тебе сто очков вперед!

  Фирочка замолчала на секунду и разразилась величественно- помпезной Токкатой и фугой ре минор Баха.

- Теперь она хоронит и тебя, Яша, - заломила руки мама, - она погребет нас обоих и завладеет моей наследственной жилплощадью!

     В дверь деликатно постучал сосед Борис Ефимович и, вынимая из ушей затычки, сообщил, что восхищается Фирочкиным талантом и стремлением служить высокому искусству, но у его жены разыгралась мигрень. Что чревато последствиями. Причем не только для него, Бориса Ефимовича. Поэтому не могла бы Фирочка немного отдохнуть и возобновить свои экзерсисы наутро, а они с женой с удовольствием поаплодировали бы ей через стенку.

- Фира, - заголосила мама, - ты вытрепала нервы не только мужу и родной свекрови, но и соседу Борису Ефимовичу! По тебе плачет милиция, Фира!

- Фирочка, если это не прекратится, я подам на развод! - пригрозил муж Яша.

  Фирочка заиграла «Болеро» Равеля со всеми восемнадцатью проведениями темы, старательно увеличивая с каждым разом громкость  и имитируя партию ударных притопами правой ноги.

    - И часто с ней такое? - сочувственно поинтересовался Борис Ефимович, вновь втыкая в уши затычки, - таки я вам скажу, Яша, учитывая наши с женой нравственные страдания, вы должны были бы предложить нам впредь ставить пломбы бесплатно. Это было бы порядочно с вашей стороны.

    - Ну все! - вскрикнула мама, - даже моему ангельскому терпению есть предел! Я знаю, что сделать с тобой, Фира! Где мой кухонный нож?

  Борис Ефимович немедленно ретировался, а Яша, схватившись за сердце, начал умолять маму держать себя в руках.

- Я всегда держу себя в руках, сыночка, - ответствовала мама, - прочь с дороги!

 С этими словами она ринулась на кухню и захлопнула дверь перед Яшиным носом.

   Вскоре из кухни поползли дивные запахи - сначала жареной картошечки, потом селедочки с лучком, потом маринованных грибочков, и в конце пошел дразнящий все фибры души аромат запеченного мяса.

- Яшенька, счастье моё, - запела из кухни мама, - мой руки и иди кушать! А некоторые пусть наслаждаются духовной пищей. Пусть их кормит композитор Пахельбель.
 
     Звуки музыки из соседней комнаты потеряли упругость и постепенно начали сходить на нет. Фирочка еще пыталась держаться на плаву и даже начала исполнять «Сарказм» Прокофьева, но на девятом такте захлопнула крышку рояля и поплелась на кухню выкидывать белый флаг.

- Так-то, Яша, - резюмировала любящая свекровь, завидев в дверях невестку с голодным блеском в глазах, - голод не тетка. Ты что-то имеешь сказать, Фира? Ты почему-то не хочешь исполнить нам еще одну сонату Бетховена?

- Умеете же вы мстить, мама, - вздохнула Фирочка, - а можно мне тоже картошечки? И мяса? Я больше не буду, честно.

  И, склонив голову набок, умильно улыбнулась Яше.