Яма

Яма.

На детской площадке, где качели стояли облезлые, песок твёрдый, а к вечеру пахнет мусором от переполненных баков и выхлопными газами, уже час как кипела довольно активная деятельность. Точнее, видимость деятельности.

Вокруг ямы, не глубокой, но порядочной, сантиметров сорок, с водой на дне, стоял целый консилиум. Семеро чиновников. Все в рубашках, кто с галстуком, кто с пузом, кто с важностью. Бумаги под мышками, планшеты, рулетки, всё при них.

А рядом, чуть поодаль, ожидал рабочий, Иван Андреевич, лет под шестьдесят, в синем комбинезоне, задумчивый, молчаливый. Он лопату держал в руке как посох и всё поглядывал на яму.

«Всё бы ничего, — думал он устало, — только ж я ведь один бы управился минут за двадцать. Засыпал бы и домой. А теперь, видишь ты, целый консилиум по поводу ямы. развели».

Толпа жильцов, человек пятнадцать, собралась в сторонке. Кто с детьми, кто с телефонами. Все ждут чуда: вот сейчас решат, и площадка преобразится. Гляди, и качели покрасят и песка нового привезут заодно.

Первым взял слово Павел Иванович, главный по благоустройству, пузатый и с усами, как у швабры.

— Так-с, товарищи, вот наш очаг общественного внимания. Яма, глубиной…

Он посмотрел в сторону.

— ну, измеряйте, Сидоренко.

Сидоренко, молодой специалист с рулеткой, важно кивнул и замерил.

— Тридцать восемь сантиметров, Павел Иванович.

— Вот видите, — тоже с важностью сказал Павел Иванович, — не просто яма, а почти овраг. Тут подход нужен комплексный.

«Комплексный…» — подумал Иван Андреевич. — «Сыпануть земли да притоптать ногой — это, выходит, теперь комплекс».

Маргарита Петровна, начальница отдела по социальным вопросам, вскинула брови:

— Я категорически против простого засыпания! У нас же дети здесь играют. Надо, чтобы с соблюдением всех норм, чтобы безопасность, чтобы протокол!

— Да какие там нормы, — вздохнул рабочий, не удержавшись. — Земли подсыпать да утрамбовать.

Но Виктор Семёнович, начальник отдела строительства, поднял руку, будто в думе:

— Погодите. Землю нельзя абы какую. Надо определить категорию грунта. Может, песчаный, может, глинистый, тогда он даст усадку. А если усадку даст, будет повторный провал.

Ольга Аркадьевна, худощавая, с деловым лицом, вставила:

— А я полагаю, что надо согласовать с проектным отделом. Вдруг здесь подземные коммуникации.

Павел Иванович развёл руками:

— Вот видите, сколько факторов. А вы, Иван Андреевич…

Поворачивается к рабочему.

— Говорите: «Засыпать». Это, знаете ли, упрощённый подход.

Иван Андреевич молчал.

«Им бы, господи, хоть одну яму на совесть засыпать. Тогда, может, проще говорили бы.»

Толпа невесело посмеивалась.

— А может, — сказал Николай Тимофеевич, невысокий, лысоватый, — оформить это как арт-объект? Детям интересно будет. Написать табличку: «Экологическая зона».

Толпа прыснула.

— И табличку за бюджетные деньги, — ехидно добавил кто-то с лавочки.

Маргарита Петровна обиделась.

— У вас всё шутки. А ведь площадка муниципальная! Тут отчёт пойдёт выше, губернатору.

— Надо акт составить, — поддакнул Сидоренко. — Фиксируем факт ямы, обсуждение комиссии и предварительное решение.

— Решение у нас одно, — сказал Павел Иванович торжественно. — Работы провести, но после согласования.

— Так, а мне-то когда закапывать? — спросил Иван Андреевич. — Люди ж ждут, дети бегают.

— Сейчас нельзя, — вмешалась Ольга Аркадьевна. — Надо более тщательно обследовать!

Виктор Семёнович выпрямился, застегнул пиджак.

— Ну что, господа, предлагаю план: создать подкомиссию.

— Вторую? — уточнил кто-то. — У нас же уже была по весенним провалам.

— Та по улицам, а эта по площадкам.

Толпа зашумела.

— Да что вы всё совещаетесь! — крикнула бабка с пакетом. — У нас под окнами три таких ямы, и все ждут комиссии!

— Тише, тише, — поднял руку Павел Иванович. — Мы ведь для вас стараемся. Работа идёт.

«Идёт,« — подумал Иван Андреевич, глядя, как все стоят, не шелохнувшись. — «Она у вас только на словах и на бумаге идёт».

— Ладно, — сказал наконец Павел Иванович, глядя на часы, — протокол готовим, фото делаем, на сегодня всё.

— А яму-то кто? — спросила та бабулька.

— Потом, после утверждения и создания подкомиссии.

Толпа зашумела. Кто-то выругался.

— Так может мы сами? Песка купим, да засыпим?

— Не надо самовольничать, граждане. За самоволие такого плана у нас штраф полагается.

Чиновники принялись расходиться, чинно, с бумагами, переговариваясь, кто поедет за кофе, кто на обед, кто в приёмную.

Иван Андреевич постоял ещё немного, дождался, пока чиновники разъедутся. На площадке снова стало тихо: только ветер звенел ржавыми качелями да где-то лаяла собака.

Дети быстро вернулись. Кто с палкой, кто с мячом. Один споткнулся, засмеялся, плюхнулся прямо в лужу.

Иван тяжко вздохнул, взял лопату и пошёл домой. «Ну да… без команды нельзя. Даже если яма вот она, под носом.»

Через неделю всё стояло, как стояло. Та же яма, та же вода, только листья теперь плавали, жёлтые, как старые бумаги. Мамы ругались, фотографировали, воробьи пили из лужи. А на заборе, бумажка в файлике, прибитая кнопкой:

«Вопрос находится на рассмотрении».

Весной её намочило дождём, летом выцвела, а осенью улетела. А яма осталась.