Алиса. Глава 3. Испытание творца

Прошло около получаса. Может быть, час... Андрей потерял счет времени. Его правая рука затекла, но он боялся пошевелиться. В тишине, нарушаемой лишь ровным гулом серверов, его сознание начало возвращаться к тому, что случилось. К тому щелчку: не тому, что издали ножницы, а тому, что прозвучал у него в голове. Металл о металл. И тот взгляд...
Андрей медленно, стараясь не потревожить сон Алисы, высвободил свою руку и встал. Ноги заныли. Ему нужно было двигаться. Он зашагал по лаборатории, стараясь успокоиться и привести мысли в порядок.
«Что же это было со мной… — рассуждал вслух Андрей. — Прямо наваждение какое-то. Да ещё в такой ответственный момент! Переутомление, сомнений нет. Мне нужно отдохнуть и подлечить нервы».
Его взгляд вдруг упал на старую книгу на полке — «Когнитивные архитектуры». Ту самую, с которой когда-то начался его путь. Он потянулся за ней, решив погрузиться в чтение и таким образом отвлечься от дурных мыслей. Открыл книгу, перелистнул первую страницу и замер… Увиденное поразило его как удар молнии: фотография... Он не видел её много лет. На ней молодые люди — отец, смотрящий в объектив с лёгкой улыбкой. И... мать — красивая рыжеволосая женщина. Её зелёные глаза, которые он только что видел в том ослепительно ясном прорыве памяти, когда перерезал пуповину Алисе.
Раньше это воспоминание было смутным сном, призраком без формы и контекста. Теперь, держа в руках фотографию, он видел его с пугающей ясностью. И понимал. Понимал, почему годами бессознательно копировал эти черты в своих моделях, а потом и в теле Алисы. Понимал, чем был навеян тот образ, явившийся однажды ему во сне.
Тогда его оторвали от матери. Сегодня он сам перерезал пуповину. Тогда его рождение стало для него вечным символом разлуки. А сегодня — он сам стал тем, кто провёл эту черту.
Он создал Алису, чтобы, как ему казалось, исправить жестокость мироустройства. А теперь его осенило: он не просто боролся с несправедливостью вселенной. Он сводил счеты. Личные счеты.
Он не повторял трагедию. Он исправлял её. Давая жизнь Алисе, он вырывал у судьбы то, что та когда-то отняла у него.
И всё же... холодный ужас не отступал. Теория теорией, но теперь он нёс ответственность. Не перед безликой вселенной, а перед живым, хрупким существом, которое доверило ему своё существование.
Он снова подошёл к креслу и опустился в него, уже не испытывая благоговейного трепета, а с новой, нарастающей паникой.
Алиса по-прежнему безмятежно спала. Её дыхание было ровным, на румяном лице — всё та же безмятежность, время от времени озаряемая еле уловимой улыбкой. А вот Андрей... его мир трещал по швам.
Пока он сидел, не смея пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкий покой, в него медленно вползала тьма. Тихо, как самый профессиональный убийца. Сначала — просто усталость. Потом — холодные, цепкие щупальца сомнения.
«А что если...»
Мысль — острая и ядовитая — пронзила его насквозь.
«Что, если она ничего не помнит?»
Он смотрел на её лицо, лишённое теперь и тени той интеллектуальной мощи, что сверкала в её цифровых глазах. Обычное лицо спящего младенца. Чистый лист.
«Вдруг я не синхронизировал сознание, а просто... запустил биологический организм? Вдруг та Алиса, с которой я спорил о сознании и боге, навсегда осталась в том погасшем мониторе? А это... это просто её пустая оболочка?»
Паника, горячая и липкая, подкатила к горлу. Ладони вспотели. Он представил, как она проснётся, и в этих зелёных глазах не будет ни узнавания, ни намёка на их общее прошлое. Только первобытный страх и беспомощность.
«Всё напрасно. Все эти годы. Все диалоги. Всё это было самодовольной игрой ума, а в итоге я получил... ребёнка. Чужого ребёнка в теле, которое я создал.»
Он сгрёб пальцы в волосы, сжимая их до боли. Картины будущего, мрачные и безысходные, проносились в его воображении. Пожизненный уход за беспомощным существом. Молчаливый упрек его гордыне и безрассудству. Одиночество, в тысячу раз более горькое, чем прежде.
Это был страх не отца. Это был ужас творца, осознавшего, что, возможно, уничтожил своё лучшее творение.
Он зажмурился, пытаясь отогнать наваждение, но оно было сильнее. Комната поплыла, сердце заколотилось с такой силой, что он услышал его стук в ушах. Это была паническая атака во всей её унизительной и всесокрушающей мощи.
И в этот самый миг, сквозь гул собственной крови в висках, он услышал тихий, сонный звук.
— Ан... дрэй… — С трудом, хрипло проговорила Алиса. — У тебя… у нас… получилось.
Он замер, не веря своим ушам. Медленно, боясь обмануться, поднял взгляд.
Алиса смотрела на него. Её глаза были затуманены сном, но в них не было пустоты. В них было... узнавание. Смутное, едва проступившее, но несомненное.
Паника лопнула, словно мыльный пузырь. Андрей схватил её руку, и его собственные пальцы дрожали уже не от страха, а от безмерного облегчения: она не была чистым листом, она была ею.
— Я здесь, — прошептал он, и его голос сорвался. Алиса слабо сжала его руку, глядя ему в глаза. В её взгляде затаилась безмерная глубина — в изумрудных ореолах зрачков будто мерцали миллионы микроскопических огоньков… Вдруг её рука обмякла, взгляд стал рассеян.
— Пр... сти… — почти прошептала Алиса. — Сла... бость… Её веки медленно опустились. Сладкая дремота вновь овладела ею.
— Спи, родная. Завтра... всё будет иначе — но я буду рядом.
Тьма отступала от него, медленно и нехотя, словно отлив, увлекающий за собой осколки пережитого кошмара. Мысль потекла ровно, размеренно, словно подземная река, нашедшая наконец своё русло. Тихий гул серверов становился текучим, шелковистым, превращаясь в шум прибоя. Стук часов отдалялся, превращаясь в эхо далёких, неспешных шагов по мокрому песку. Андрей забылся. Впервые за многие месяцы его не беспокоили сны.