Пока солнце не поглотит нас. Глава 8

Утро не начиналось. Оно случилось — обрушилось на него, словно кто-то резко дёрнул занавес между мирами. Цепь рванулась. Не его. Её.

Где-то среди бетона, суетливых шагов, сырого городского ветра и запаха дешёвого кофе. Рванулась резко, так, что он остановился посреди улицы — будто кто-то вцепился когтями в самый центр позвоночника.Он поднял голову. Серый зимний воздух стал густым.

— Ну здравствуй. — Произнёс он вполголоса, даже не улыбнувшись. — Опять ты. — Он заметил Оффелию, которая разговаривала по телефону. Оправдывалась перед тетушкой Джесс за свою оценку по истории.

Мир вокруг будто замедлился. Снег висел в воздухе, как недосказанные слова. Он чувствовал её давно.Тихим импульсом.
Едва слышным стуком чужого сердца — как шорох крыла где-то за гранью слуха.

Но сегодня цепь дернулась иначе. Внутри резануло: воля, страх, гнев… и что-то ещё. То, чему он так и не научился давать имя.
Фенрир раздражённо провёл рукой по волосам, встряхивая странное наваждение.

— Замолчи, — бросил он самому себе. Но цепь внутри — эхом — дёрнулась снова, будто ухмыльнулась. Он устало вздохнул.
Внутри всё потянулось в одну сторону — туда, куда он идти не собирался.

Колледж стоял серым куском архитектурной тоски, в котором ничего не желало жить по-настоящему. Пахло тревогой, молодыми мечтами, которые давно умерли, и хлоркой, которой драят коридоры, будто пытаются стереть с пола чужие следы. Он ненавидел такие места.

Цепь вела его жёстко — шаги становились увереннее, дыхание — теплее, кровь — горячее. Слишком горячей для этого мёртвого здания.

Он нашёл нужный кабинет без усилий. Постучал — просто формальность. Преподаватель даже не успел вдохнуть перед тем, как дверь уже была закрыта за его спиной.

Мужчина поднял голову. Уставший, с глазами человека, который не боится разве что собственных студентов. Он бы не выдержал десяти секунд его настоящего взгляда. Но сегодня Фенрир не собирался пугать. Сегодня ему нужно было… другое.

— Мне нужен разговор, — Протянул он томно, но так, что воздух в кабинете стал тяжелее.

— В-вы… кто? — Запинаясь, сказал преподаватель.

— Тот, кому очень надо. — Фенрир прислонился к столу, скрестив руки так непринуждённо, словно был здесь хозяином. — У тебя есть студентка. Оффелия. Эффи. Красивая, кстати. Хотя тебе, возможно, это и ни к чему.

Преподаватель моргнул — словно пытаясь осознать, насколько он не готов к этому разговору.

— Вы… отец? Брат? Опекун?

— Бог, — без тени улыбки произнёс Фенрир. И уже после добавил, почти добродушно: — Шучу. Расслабься. Я просто… заинтересован.

Он наклонился вперёд. Не угрожающе — нет. Обычному человеку даже не показалось бы жестом давления.
Но не этому.
Этот почувствовал хищника мгновенно.

— Дай ей шанс.

— Ш-шанс? Но… н-на что?

— Исправить оценку.

— Она должна была сама —Фенрир закатил глаза так выразительно, что воздух будто вздрогнул.

— Прекрати. Я сказал тебе — дай ей шанс.

Он не повышал голос. Он даже не двигался.
Но с каждым словом пространство словно уменьшалось.

— Я… я мог бы…

— Отлично. — Он оттолкнулся от стола. — Значит, ты дашь ей задание. Не слишком сложное. Реферат.

— Реферат, но на какую тему?

— Скандинавская мифология. — Он чуть наклонил голову. — Про ваши человеческие сказки о нас. Мне интересно, насколько она сумеет отличить миф от правды… или наоборот.

Преподаватель дрожал. Слишком резко. Слишком заметно.
И Фенрир позволил себе пару секунд тихого удовлетворения — редкое удовольствие.

Он выпрямился, глядя на мужчину сверху вниз:

— Она сделает работу. Ты поставишь зачёт. Все счастливы. Ты — особенно. Потому что, поверь мне, никто не хочет, чтобы кто-то умер из-за бумажки.

— К-кто вы?..

Фенрир улыбнулся. Медленно. Холодно. Опасно.

— Тот, кто может сделать твою смерть очень долгой. И очень занимательной. Но мы оба не хотим этого, правда?

Он развернулся, открыл дверь.

— Не заставляй меня думать, что ты тупее, чем выглядишь. — Сказал Фенрир и исчез в коридоре.


Снаружи воздух был свежим, колючим. Он вдохнул его глубоко, и цепь внутри отозвалась — теплом в грудной клетке, жаром в пальцах, резким всплеском чужой жизни, идущей по его венам.

Эффи.

Он чувствовал её. Слёзы на ресницах. Горло, пережатое обидой.Пульс — частый, тревожный.

Он взглянул в сторону клуба, словно уже видел вечер. Улыбнулся — однобоко, хищно, так, как умел один он.

— Наверное, мы все же должны встретиться с глазу на глаз. — Сказал он. — Я приду.
Хотя не должен.

Хотя каждый раз обещает себе, что это последний раз. Хотя он прекрасно знает, чем это всё закончится.

Он провёл языком по клыку — жест, который стал больше частью его природы, чем просто привычкой.

— Но я же никогда не делаю то, что должен, верно? — Словил он себя на мысли.

Он делает только то, что хочет.

А сегодня он хотел встречи с ней. Так и было.
И цепь на её запястье хотела того же. Утро всегда приходит слишком рано.
Слишком громко. Слишком нагло для тех, кого ночь держит крепче, чем любой новый день.

Но сегодня утро не пришло — оно подкралось, практически незаметно. Фенрир понял это ещё до того, как раскрыл глаза.

Серый свет не проникал в комнату, но воздух изменился. Стал влажным, густым, словно его налили в помещение ведром.
Где-то в углу шёл шёпот — долгий, тянущийся, будто кто-то касался пустоты.

И аромат…
Сна.

Да, у сна есть запах.
Он пахнет временем, которое должно было быть забыто.Пахнет гранями между мирами и тем, что лучше не трогать.

Фенрир открыл глаза резко — без медленных пробуждений. Уселся на край кровати.
Деревянный пол под босыми ступнями отозвался коротким скрипом, почти недовольным. Будто предупреждением.

— Если ты пришёл ради эффекта, — Произнёс он удивительно спокойным тоном голосом, бросая взор куда-то в сторону— мог бы хотя бы постучать. — Мрак в углу дрогнул.
Не расплылся, не качнулся — именно дрогнул, как вода, когда по ней проходит рябь. Из мрачной тени показался силуэт, слегка расплывчатый.

— Я не хожу через двери. — В ответ эхом отдающий голос.

Фенрир подался вперёд, локти упёрлись в колени. На лице появилась ухмылка.

— Морфей, — Протянул он так, будто произнёс название скучной книги. — Хранитель снов. Любимец чужих ночных кошмаров. И вечный энтузиаст театральных появлений. Скажем проще, играющий для слепой публики.

Морфей почти поклонился движением головы, едва заметным.

— Ты не спал. Хотя должен был. — Продолжает бог сна.

— Не обязан, — Отмахнулся Фенрир, потянувшись так, будто визит Хранителя был не угрозой, а раздражающим и назойливым гостем. — Сон — лишняя роскошь.

— Сон — необходим. — Говорит Морфей, но в его голосе впервые за столетия дрогнула тень тревоги.

Фенрир поднял бровь. Это уже было необычно.

— Ты начинаешь пугать, — Протянул он. — И это, знаешь ли, достижение.

Морфей подошёл ближе. Тени за его спиной двигались, словно жили своей жизнью.

— Всё меняется. Твоя сила с каждым днем растет все больше и больше. И все это из-за смертной, которую полюбил бог смерти.

Фенрир молчал.
Его взгляд стал холодным, острым.

— С чего ты взял? — Спросил Фенрир слишком спокойно.

— Она видит тебя во сне. — Морфей говорил тихо, завлекал в сон. — Еще до того, как ты решил ей показаться. Она чувствует тебя.
Ты её. Цепь пробудилась. — Фенрир сжал кулаки. Кости хрустнули.

— Цепь просто реагирует, — Процедил он. — Как и было всегда.

— Ложь.—  Голос Морфея остался ровным. — Цепи не реагируют. Они связывают. Или рвут.

— Говори. Прекрати ходить вокруг да около. — Фенрир поднялся с места, озлобленно взглянув на Хранителя. Морфей на мгновение отвёл взгляд — и этого хватило, чтобы в комнате стало холоднее.

— Она — последняя, Фенрир. Последняя из тех, чья кровь может удерживать тебя здесь.
Если цепь пробудится полностью — ты перестанешь быть человеком. И перестанешь быть тем… кем пытаешься казаться.
Ты станешь самим собой. Тем, кем был в Асгарде. Тем, кого нельзя отпускать в мир людей.

Фенрир усмехнулся медленно, опасно.

— По-твоему, мне нужно держаться от неё подальше?

— Нет. — Морфей шагнул ближе. — Ты не сможешь. — Тишина упала между ними, как снег — тяжело, тихо, неизбежно.

— То, что между вами, — Продолжил он, — не случайность. Не выбор. И не судьба. Это возврат долга. Старого. Жестокого.
И если цепь проснётся полностью…

— Она умрёт, — закончил Фенрир. Его голос стал низким, хриплым.

Морфей кивнул головой, продолжая свой сонный говор: — Да. И ты тоже.

Фенрир замер.
В его глазах вспыхнул свет — серебряный, хищный, древний.

— Я не умру, — Сказал он слишком тихо, будто не веруя в это.

— Умрёшь, цепь должна завершить начатое. Один зачаровал ее, Фенрир. Тот, кто закован в ней и внезапно освободился - должен умереть. Ты связан с ней одной жизнью. Одним дыханием. Одной смертью. — Фенрир сделал шаг — тяжёлый, медленный.

— Перестань. — Дернул бровями волк.

— Я лишь предупреждаю. — Молвит Морфей.

— Перестань говорить так, будто всё неизбежно. — Морфей смотрел на него долго. Пытаясь разглядеть его сущность. Так, будто видел не волка, не бога, не человека.
А существо, которое слишком долго пытается удержать тонкую нить, что уже режет пальцы.

— Тогда докажи, что ты можешь идти против предрешённого. — Он растворился в ночной тени. Медленно и плавно. Будто это сон.


Фенрир остался один.

В комнате стало так тихо, что можно было услышать собственный пульс — ровный, но тяжёлый. Страх. То чувство, которое он ненавидел. Которое не позволял себе никогда. Теперь оно сидело под сердцем, как лёд.

***

Ночь схлопнулась за его спиной почти мгновенно. Будто сама хотела стереть то, что сказал Морфей, — разгладить пространство, сделать его чистым, без следов чужих слов.
Снег валил густо, словно небо пыталось засыпать город полностью и придать его снежному занавесу.Каждая снежинка падала тяжело, вязко, будто из свинца.

Фенрир сделал несколько шагов по пустой улице, прежде чем остановиться. Он чувствовал всё, что должен был игнорировать.

— Прекрасно, — выдохнул он, почти усмехнувшись.
Голос прозвучал, как у человека, который только что понял, что мир наступил ему на горло, и теперь остаётся только смеяться.

Он опёрся плечом о ствол старой сосны — из тех, что будто пережили тысячу зим.
Снег падал на его волосы, плавился и стекал вниз ледяными дорожками, но Фенрир не двигался. От неё тянуло теплом. Даже отсюда.
От города, спрятанного за километрами домов и дорог. Теплом, которое не должно было существовать. По крайней мере для него самого. Он закрыл глаза, и этого хватило, чтобы увидеть всё, от чего он сбежал: её дом,
слабое трепетное дыхание, бархатные руки, дрожащие под одеялом не от холода, а от цепи, которая начинала жрать её медленнее, чем смерть, но быстрее, чем любовь. Сердце ударилось о грудь с некой болью.

— Зараза… — прошептал он.
Слово сорвалось так тихо, будто он боялся услышать самого себя.

Он сделал шаг вперёд, воздух вокруг него становился крайне тяжелым. Каждый вздох, давался с трудом, тянул его в бездну, из которой Фенрир уже не в силах выбраться, только через мгновение он почуял знакомый аромат. И глаза внезапно наполнились кровью.

— Ты ходишь кругами, мальчик. — Ядовитый голос раздался позади. Он до неприличия спокойный. Именно такие голоса ломают хуже крика. Фенрир не спеша обернулся, оскалив зубы. Он раскусил губу изнутри, а рука превратилась в кулак.  Перед он, бог обмана и иллюзий.

Локи стоял среди падающего снега, будто снег старался обходить.  Его волосы были цвета ночи, но глаза цвета льда, в котором застряли звёзды.Всё в нём сияло древней насмешкой той, которая появляется у того, кому всё давно известно.

— Пошёл к чёрту, — бросил Фенрир устало. — Не в настроении слушать твои философские выкладки.

— Не в настроении? — Локи улыбнулся лениво, чуть склонив голову. — Забавно. Ты ещё скажи, что у тебя есть пределы.

Он шагнул ближе. Снег под ногами не издал ни звука — будто сам воздух не смел тронуть его присутствие.

— Ты слишком привязался к девочке, — продолжил он. — Это глупо. И опасно. Прежде всего для нее.

Фенрир в ответ скрипнул зубами.

— Она не виновата. — Молвит он.

— А кто сказал, что виноватый нужен? Вдобавок ко всем я и не спрашивал тебя об этом— Локи тихо рассмеялся. — Несчастья случаются и без повода. Особенно с теми, кто связан древней магией. Цепь питается её силой. Это ты должен знать лучше всех.

— Замолчи. — Жестоко рявкнул Фенрир.

— Но это правда. — Он говорил мягко, почти по-отечески. И именно это — раздражало больше всего. — Она последняя из их рода. Последняя искра, которую ты должен был сберечь… или уничтожить. А вместо этого ты…— Локи скривил губы. Ядовитая ухмылка на его лице, ярко сверкающие глаза.  — …начал чувствовать.

Фенрир резко шагнул вперёд, хотя прекрасно понимал, что Локи позволял ему ровно то, что хотел.

— Ты бросил меня, — Выдохнул Фенрир, уже зная все.

— Нет, — мягко поправил Локи. — Я дал тебе шанс.

— Какой же? Сгнивать в человеческом облике без возможности умереть? Я предназначен для другого. Ты сам это говорил.

— Жить. Быть свободным. — Локи подошёл ближе, склонился к нему.

Фенрир ощутил, как внутри всё кипит — ярость, боль, тоска.

— Я  чудовище Рагнарека, — Прошептал он.

— Нет. Ты — судьба. — Локи усмехнулся едва заметно.

— Почему ты пришёл сюда? — Ему надоело слышать о судьбе. Фенрир желал правды.

Локи посмотрел на небо, на яркое солнце, что чуть слепило взор.

— Я освободил тебя. — Сказал Локи. — Чтобы избавить мир от Рагнарека и позволить тебе жить не в цепях. — Он впервые говорил правду. — Глейпнир, что свисал на руке Астрид, сохранил в себе твой истинный облик, твою силу. Вернуть ее невозможно.

— Ты лжешь. — Качнул головой Фенрир.

— Не сейчас, сын мой. — Молвит Локи.

— Цепь поддерживает в тебе жизнь за счет Валькирий. Питает их силу, чтобы ты ходил по миру. И в день, когда последняя из их рода скончается - умрешь и ты. И как человек. И как волк.

— Я не собираюсь слушать тебя. — Рявкнул Фенрир.

— Ты всё услышишь. — Локи прервал мягко, почти ласково. — Потому что твоё время заканчивается.

И тогда — вспышка.

Волк внутри него рванулся к прошлому так же неожиданно, как цепь рвалась к свету.
Он снова был там. На заснеженной дороге.
Холодную, пустую ночь разорвали фары. Белый свет ударил ему в глаза. Машина визжала тормозами. И на миг — всего миг — казалось, что время скользит назад, как плёнка.

***

Фенрир оказывается на тропе, неподалеку виднеется дорога, по которой разносятся железные звери. Рычат моторы, этот мир больше никогда не постигнет тишину.  Фенрир делает несколько шагов вперед. В руках бутылка крепкого алкоголя, которая до неприличия быстро осушается. Темные локоны волос развиваются над порывистым ветром, с небес обрушиваются первые капли дождя. Ас проходит дальше, спускаясь по небольшой равнине, выходя на асфальт. Он шел с того самого клуба, который имеется во владении и семьи Томаса. Шел медленно, к своему дому. Изредка оглядываясь по сторонам. Внутренний инстинкт предвещал о чем-то, но Фенрир до конца не понимал.

Громкий гул, скрипят тормоза, покрышки скользят по мокрой дороге. Буквально через мгновение, он видит, как фары направлены именно в его сторону. И затем…

Удар. Сильный.

Фенрир отлетает в сторону, разодрав кожаную куртку в нескольких местах. Недопитая бутылка разбилась моментально.

— Зараза… — Кости Фенрира начинают неестественно срастаться, кровоточащие царапины - заживать.  — Да как ты посмел? — Хрипло произносит Фенрир, сплевывая багряные сгустки крови. Дверь распахивается и к нему, через минуту подбегает мужчина, но не для того, чтобы помочь. Для того, чтобы добить. В руках у него бита с заколоченными гвоздями. Он с неистовой силой начинает бить лежащего по спине. Фенрир чуть захрипел, а потом поднялся на ноги. Еще один удар последовал от незнакомца. Он всадил гвоздями прямо в ладонь волка, пробив ее насквозь. Фенрир скривил губы и отбросил биту в сторону.

— Ты убиваешь мою жену. — Дальше удары были уже руками, но Фенрир даже и не двинулся с места. Незнакомец отошел назад.

— Я даже не знаю, кто ты черт возьми такой. — Ехидно вымолвил Фенрир. Вновь полученные ссадины затягиваются. Злоба охватила Фенрира, под властью своей ярости и гнева, он вначале медленно, растягивая каждый свой шаг, а затем - постепенно ускорился. Он ухватывает незнакомца за шею, подвешивая над землей. Кончики его грубых пальцев сдавливают шею смертного, да так сильно, что тот дотошно пытается заглотнуть кислорода, бившись в конвульсиях. В его глазах, Фенрир видит страх. Тот самый животный страх, который был и у Всеотца. Он откинул его в сторону.

— Тебе не сравниться с богами. Убив меня, они узнают о том, что ты на самом деле существуешь. — Сплюнул незнакомец.

— Какое дело бессмертным до жалкого людишки? Да и потом… — Фенрир выдержал паузу, приближаясь к нему. — Они ужасаются меня. Потому что я их смерть. — Короткая ухмылка появилась на его лице, а затем Фенрир поднял мужчину и откинул его в лобовое стекло, пробив осколками затылок. Он скончался быстро. Наверняка даже и не поняв этого.

***

Воздух вернулся в лёгкие, холодный, обжигающий.

Фенрир снова стоял перед Локи.

— Он хотел меня убить, — сказал он глухо. В голосе не вина нее оправдание, а только понимание. — Он знал.

— Конечно знал. — Локи кивнул. — Только не мог смириться с тем, как сильно браслет убивал его несчастную жену.

— А её мать?

— А что до нее? Их род всегда знал. Они были рождены охранять ключ к твоей гибели. Хранить. Передавать. Умирать за это.
Она умерла так, как умирают все носители цепи. Медленно выгорала, без шансов. Для чего? Чтобы ты жил.

— Значит, она…

— Да. — Локи встретил его взгляд уже спокойно, без улыбки. — Она тоже выгорит. Как все до неё. И когда она умрёт — умрёшь и ты. Потому что цепь соединяет вас одной гибелью.

Фенрир говорил шёпотом:

— Я не уйду.

— Уйдёшь. — Локи мягко, почти ласково коснулся его плеча. — Ты ведь хочешь жить, мальчик. Ты хочешь выжить. А с ней — не выйдет.

— Я найду способ. — Буркнул Фенрир.

— Нет. — Локи покачал головой. — Судьба не любит тех, кто спорит с ней. — Он приблизился так, что их лбы почти соприкоснулись.

— Ты уйдёшь. Или потеряешь всё.

— А как же Рагнарек? Если ты заточил меня в человеческом теле, дал прожить чуть больше ста лет… Для чего?

— Потому что ты мой сын. И твоя судьба была и останется Рагнареком. В этой или следующей жизни. Но с девчонкой, ты этого не добьёшься. — Сказал Просто так — как будто снег обрушился и стёр его.

Фенрир стоял один.Ночь вокруг стала глухой, как колокол, а холод — глубоким, как предсмертный вдох. Снежинки падали на волосы и таяли медленно, будто не решались касаться кожи.

Он слышал её. Далеко. В тепле дома. В замедленном биении сердца. И даже…
В себе.

Он поднял взгляд на кроваво-бледный рассвет, который рождался за горизонтом. Ветер ударил в лицо, будто толкая.

И он пошёл. Туда, где нет света. Чтобы решить свою судьбу. Каким бы зверем для этого не пришлось стать.