Врозь нам скучно, вместе тесно

               

   Маша тонула в поцелуях мужа. Он томно шептал что-то неразборчиво ласковое, доводя её до изнеможения интимными касаниями рук. И вдруг резкий звонок будильника выдернул её в реальность, такую серую, бесцветную после ухода Сергея. Двадцать лет они прожили бурно – то окончательно ссорились, то, казалось, мирились навсегда. В этой беспокойной суете умудрились появиться на свет дочка Катя и сын Андрюшка. Поэтому, хочешь или нет, но надо было вставать и кормить их завтраком.
   Дети, привыкшие к размолвкам родителей, воспринимали это уже как что-то естественное в семейной жизни. А Маше показалось, что последняя ссора, получившаяся по инициативе Сергея будто бы из-за оторванной пуговицы, была надуманной. Хотя и раньше после ругани она, бывало, выпроваживала мужа вон, когда он, например, проваливал тест на алкоголь, который должен был сдавать ежедневно, переступив порог дома. Нельзя сказать, что он пьяница, но иногда такое случалось. А по убеждениям дотошной жены, это прощать не следовало, а то быстро сопьётся, только дай поблажку. Но тут-то он сам ушёл, не взяв даже ключи от дома. А, может быть, он разобиделся на то, что накануне, упав в постель, начал приставать к ней с ласками, а она была не в настроении и, сославшись на головную боль, резко  затормозила его, даже отругав за настойчивость и непонимание, что она, действительно, вымоталась на работе. Такое бывало у них и не раз, но он вдруг соскочил и ушёл на диван. А на утро придрался к ней с этой пуговицей, которую она не заметила, и вечером вообще домой не вернулся. Во всём этом она почувствовала  что-то настораживающее, новое в его поведении.

   Время потеряло краски. Один день был похож на другой. И скопилось их уже тридцать пять. Сергей не возвращался обратно. Зашёл как-то раз вечером, чтобы забрать свои вещи. С детьми старался встречаться вне дома. Обида и боль терзали Машу, она забеспокоилась – такого в их ссорах ещё не бывало. И, наконец, доползший до неё слух о другой женщине, появившейся в жизни мужа, вывел её из строя, взыграло давление. Неужели это конец? Конец их браку? Вспомнила, как по молодости их разводили даже по закону, но, явившись после заседания суда домой, они, продолжая проживать в одной квартире, сначала дулись друг на друга, но постепенно жизнь вернулась в привычное русло   до следующей ругани, а так как за документами о разводе не явились ни Сергей, ни она, решение суда потеряло со временем силу.
   «Если даже суд, кстати, автором заявления на который была она, не смог нас  разъединить, то неужели я позволю, чтобы это сделала какая-то разведёнка? – решила вдруг Мария. По своим каналам она вычислила, что за хищница вцепилась в её Сергея. Ею оказалась знакомая жены Машиного брата. От родственницы и была получена полная информация о сопернице – разведена, есть маленькая дочь. «Эх, Серёга, а до измены у нас ещё не доходило.  Того гляди, скоро внуки появятся, а тебя потянуло на молодых с малыми детками», –   горько усмехнулась Мария.  Взвесив все «за» и «против», она уже громко рассмеялась: « Хочешь малыша? Да не проблема! Сделаем!»   Цель обозначена, и Маша приступила к её воплощению.
   Встав перед зеркалом, она, гордо вскинув голову, воскликнула: «Аве, Мария!» В её переводе это прозвучало, как «Вперёд, Мария!» Но то, что надо бы несколько килограммов скинуть, не ускользнуло от её оценивающего взгляда.  Да и причёсочку соорудить покруче. Сказано – сделано. Приобретя новый спортивный костюмчик, занялась утренними пробежками. Сходя в парикмахерскую, позволила себе сделать не простую, а самую крутую стрижку. Летние денёчки выдались солнечные, поэтому, сославшись на нездоровье, взяла недельный отпуск за свой счёт, чтобы позагорать. Правда, чтобы избежать пересудов, загорать приходилось  в ограде своего дома на раскладушке. И вскоре настойчивая работа над собой дала заметные результаты. Взглянув в очередной раз на себя в зеркале, покрутившись перед ним, она поняла, что любуется собой. «Хороша! – восхищённо щёлкнула она своё отражение по носу, и добавила, – так держать, Мария!»
   Для детей её преображение тоже не осталось незамеченным. Катюшка приветствовала это, а сын, с усмешкой глянув на неё, съязвил:
 – Никак замуж собралась?
 Она растерялась и даже покраснела, но быстро пришла в себя и заявила:
 – А почему бы и нет? Отцу можно заводить новую жену, а мне запрещено? Андрей, глянув на неё осуждающе, пробурчал:
 – А ты больше слушай сплетни разные. Он живёт в вагончике со строителями. Ну, может, и согрешил разок от отчаяния, назло тебе. С тобой тоже попробуй, уживись, – заявил он и, нахмурившись так же, как отец, вышел на улицу.
Маша, промолчав, подумала: – А ведь сын-то совсем уже взрослым стал и в чём-то прав, сопляк.

Дня через два после этого разговора дети уехали в гости к бабушке. Одна она совсем заскучала, не знала, куда себя девать. Поэтому, услышав стук в дверь в воскресенье, обрадовалась, что кто-то пожаловал в гости к ней. Открыла. Там стоял и улыбался незнакомый мужчина. Он, извинившись, затараторил в своё оправдание, что командировочный, живёт в вагончике за селом. Вот собрались в выходной день на рыбалку, но по дороге хватились, что никто не взял ножа, а возвращаться плохая примета. А так как её дом как раз на выезде из села, поэтому он решил испытать счастье – вдруг хозяйка окажется радушной и не пожалеет им одолжить хоть какой-нибудь ножичек, а они обязательно вернут его после рыбалки.
Маша, выслушав весь этот трёп,  вынесла ему нож, благо, что ножей в доме было полно всяких.
   Вечером, выключив телевизор, она уже собралась ложиться спать. В дверь постучались. Вышла в сени и поинтересовалась, не открывая входную дверь, кто её беспокоит в столь поздний час. Там оказался мужичок, который просил днём поделиться с ним ножом. Она, пробормотав, что уже собралась спать, попросила нож оставить на крыльце. Но ночной гость оказался настойчивым и просил открыть дверь, чтобы лично в руки ей вручить нож, а то с крыльца его кто-нибудь может утащить. А ему придётся потом отвечать за эту кражу. Вспомнив, слова сына, что муж живёт с командированными строителями в вагончике, Маша разрешила отдать нож Сергею. Голос за дверью уточнил:
 – Какому Сергею? Я не знаю никакого Сергея.
Маруся поняла, что проще забрать нож и пусть этот бедолага убирается быстрее в свой вагончик. Она немного приоткрыла дверь и сказала:
 – Давайте нож.
Но мужская рука с силой открыла дверь настежь. Маша, не ожидавшая такого напора, замешкалась, и ночной визитёр уже стоял рядом. Всё ещё надеясь на его порядочность, она строго потребовала:
 – Давайте нож и уходите быстрее. Мне спать пора.
 – Одной в постели не скучно? – развязно намекнул ночной посетитель. – А я готов скрасить одиночество.
И, не закончив своё предложение о готовности развлечь её, уже начал жадно шарить руками по её телу. Маруся, выдав ему увесистую оплеуху, в одной руке с ножом, другой схватила оказавшийся в углу топор и пошла на насильника в наступление, шипя:
 – Только тронь, зарублю!
Тот от неожиданности поскакал через ступеньку прочь.

   Вытащив на следующий день раскладушку на ограду, чтобы позагорать, она улеглась поудобнее и незаметно, разнежившись  на солнышке, задремала. Сквозь дрёму вдруг почувствовала,  что кто-то касается её тела, которое отозвалось на нежные прикосновения. «Неужели снится? – лениво закралась мысль. Но, не торопясь открыть глаза, Маша поняла, это он. «Серёжка! – вспыхнула и обдала жаром мысль. – Только он так умеет». Растерялась, как на первом свидании. Что делать? Напряглась и открыла глаза, в которых сквозил уже арктический холод. А во взгляде наклонившегося над ней с букетом полевых ромашек мужа было столько тепла, любви и нежности, что она испугалась – вот-вот дрогнет, не выдержит и поддастся сладкому соблазну.
 – Зачем пришёл? – сама испугавшись холодного металла в собственном голосе, жёстко хлестанула  изменника Мария.
То ли от смущения, то ли от растерянности он тихо, с несвойственной хрипотцой, ответил:
 – Тебя повидать. Соскучился.
– Повидал? Свободен! – отрезала жена. – Развлекайся в другом месте, где  тебе рады и ждут. И ляпнула уж совсем неожиданно даже для себя: –  Здесь твоё место уже занято!
Сергей напрягся и оцепенел: – Кем?!
 – А какая тебе разница? У тебя же теперь новая любовь. Новая семья, – продолжала  распаляться Маша. – А  здесь твои права просрочены!
 – А вот это мы сейчас проверим! – яростно прорычал мужчина.
И на Машу обрушилась лавина страсти и нежности, перед которой она не смогла устоять…  Медленно выплывая из этого омута в реальность, Мария поняла, почувствовала – ребёнку быть!
 – Мужчина, да ты меня изнасиловал, – прошипела, наконец, она.
 – Ой ли, Марусенька?! По твоим стонам было понятно, что голова у тебя дааавно не болела, – пошутил Сергей, – и место моё никем не занято.
Но Машка не была бы Машкой, если бы ему уступила.
 – О, ты же знаешь, что свято место не бывает пусто. И кандидаты уже имеются. Дело за мной. Да только вот обжегшись на молоке, всё дую на воду.
 – Да уж знаю, знаю, Машенька, как ты дуешь на воду – и в стакане можешь бурю устроить, – напомнил пока ещё муж, Сергей.
 –Зато у тебя в новой семье тишь да гладь, – съязвила пока ещё жена. – Слышала, пополнение ждёте.
Маша наклонилась, чтобы, якобы, смахнуть что-то невидимое с раскладушки, потому что даже сама почувствовала проскользнувшую горечь  в голосе и испугалась, что Сергей увидит набежавшую вдруг слезу. А свою слабость показать ему ну, никак нельзя.
 – Уже не ждём, – посерьёзнев, отрубил Сергей.
 – Какие же вы, мужики – сволочи! Детей делать  - мастера, а женщины потом –  расхлёбывай за вами! – проснулась вдруг в Марии женская солидарность.
 – Я  сразу честно предупредил, что у меня есть законные дети, а других мне не надо. Но меня решили испытать. На самом деле, никакой беременности и не было. Да и ночь интима была подстроена. Позвала помочь дрова расколоть, а потом меня напоила какой-то домашней бурдой, что я не заметил, как вырубился. Так что даже при всём желании я бы не смог с ней переспать. Правда, утром проснулись в одной постели, и она пыталась меня соблазнить, расхваливая, каким горячим молодцом я был ночью. Но я встал, оделся и ушёл. А она растрепала по всей деревне, что беременна от меня. Я же не дурак какой-нибудь, потащил её в больничку – тут-то её ложь и показала уши. Маруська, да пойми же ты, наконец, не нужны мне ни жёны, ни дети на стороне,  я только вас по-настоящему люблю. А  заскок с уходом получился от желания убежать от ссор с тобой. Кому, как не тебе известно, кто начинает у нас все ссоры?
Не успел Сергей ещё додумать, что «Ох, слово не воробей!», как услышал грозное:
 – И кто же это у нас начинает все ссоры?
Он, не скандаля, махнул рукой, и, тихо произнеся:
 – Ну, точно, врозь нам скучно, вместе тесно, –  медленно повернулся и вышел, но так захлопнул ворота, как будто выпалил: « Довольно! Дошло до предела!» И повисла звонкая тишина. Он не кричал, но Маша вдруг осознала, что Сергей ушёл, молча, не из трусости, а из благородства. Своим уходом он, как будто, сорвал покрывало с прошлого, и она вдруг по-новому увидела их ссоры.

   И снова мир потускнел, как будто выдернули шнур из розетки. Мария уже вышла на работу. Проклиная свой скверный характер, всё-таки продолжала надеяться, что Сергей остынет и придёт, и они, наконец, помирятся. Но он не шёл и не звонил, и мечта её не хотела сбываться.
   Маруся совсем расхандрилась. На неё часто наваливалась усталость. Даже аппетит куда-то пропал. Она уже потеряла счёт дням, как вдруг под вечер, когда все были дома, в дверь постучали. Сын открыл, на пороге в нерешительности замер Сергей, который, быстро обведя всех взглядом, понял, что тут ему рады, поэтому выпалил:
 – Привет, семья, я подписал контракт, ухожу на СВО, пришёл…
 И, не успев закончить, увидел, как Маша, схватившись за штору, оседает на пол. Не мешкая, подбежал к ней.
 – Машка, родная моя, что с тобой? Не молчи! – кричал он, понимая, что она теряет сознание.
Сын уже звонил в «Скорую», до прихода которой решили, что надо наложить влажное полотенце на лоб. Нашатыря в доме не оказалось. Но вскоре приехали врачи, осмотрели больную и  забрали в больницу для полного осмотра. Сергей упросил их взять его с собой. Не переставая держать жену за руку, он всю дорогу переспрашивал её, как она себя чувствует, и подбадривал, как умел.
   После осмотра Марии к нему вышел врач и сообщил:
 – Поздравляю, папаша, вы беременны! Ну, не совсем Вы, Ваша жена, конечно, – поправился он, улыбаясь.
Сергей онемел, чувствуя, что наружу просится слеза. Опомнившись и смахнув её рукой, он кинулся обнимать и благодарить доктора. Тот отмахнулся шутливо:
 – Я тут не причём. Это ваша заслуга с женой. Я только диагноз поставил.
После поездки в больницу Сергей остался дома. И через день на СВО его провожала вся семья. Обняв и поцеловав всех по очереди, он вполголоса серьёзно обратился к Марусе:
 – Не смей делать аборт, даже если, – помолчал и продолжил, – что-то со мной случится непоправимое. Но я постараюсь вернуться, – и через паузу, – живым. А пока, дети, вы в ответе за маму, берегите их, – добавил он громко и, поцеловав жену, погладил её по животику. – Ох, Маруся, он, по-моему, толкнулся, тоже попрощался с папкой, – ошалев от радости, обвёл всех взглядом Сергей.
– Это он тебе пригрозил – только попробуй не вернуться! – улыбнулась жена сквозь слёзы.

   И опять потянулось время чёрной тоски, когда пугает любой неурочный телефонный звонок или стук в дверь. Дети уже уехали на учёбу в город, и осталась их мама одна в пустом доме. Если раньше душа её скулила, когда воображение  выдавало интимные картинки, одну ярче другой, измены Сергея, то теперь точил, точил червь сомнений – жив ли её муж любимый? И только редкие телефонные переговоры с ним были глоточками радости. И то, по окончанию разговора, она, суеверно перекрестившись, молилась, чтобы этот звонок  был не последним. Да ещё усиливающиеся толчки новой жизни внутри, как спасательный круг, держали её на плаву. Она уже сообщила Сергею, что будет сын. На что он прокричал в трубку:
 – Маруська, я тебя целую, целую, целую много, много раз!!! Ты его береги, родная моя! Люблю, люблю вас всех и обнимаю!
Она тоже каждый раз, заканчивая телефонный разговор, умоляла его беречься. И горячо молилась за него, как и за детей, не только дома, но и в храме.
От поездки туда, к нему, её останавливала  беременность, которая проходила тяжело, но об этом никто из домашних даже и не догадывался.
   Но как-то по срокам он уже должен был позвонить, а звонка всё не было и не было. Месяц… За ним потянулся второй…Пытались не раз сами дозвониться до него – всё впустую. Послали запрос в часть. И, наконец, долгожданный звонок раздался. Дежурным голосом Сергей попросил прощения за долгое молчание, после этого сообщил, что жив и здоров, чего и им пожелал, но здесь у него появилась любимая женщина, и попросил, чтобы они его больше не беспокоили. На этом телефон замолк.
   Маша, после услышанного, плохо соображая, что такое произошло, почувствовала нестерпимую боль внизу живота и чётко поняла, что надо вызывать «Скорую». Через два с половиной часа на свет появился их с Сергеем сын, который поспешил на восьмом месяце на помощь маме. А через два дня им пришёл ответ из части, что Сергей Николаевич Рябов получил ранение и в настоящее время находится в Московском госпитале. Сын решил пока об этом ответе маме не говорить и сначала во всём разобраться самому. Он совмещал учёбу с подработкой – копил на мотоцикл – но теперь подумал, что сможет вполне, не залезая в материн карман, съездить в госпиталь и понять, что там с отцом на самом деле произошло, почему он своим звонком спровоцировал преждевременные роды у матери.
   В госпитале его проводили в палату, где лежал отец,  до самой кровати. Там сидел бородатый мужчина с забинтованными глазами, свесив одну ногу вниз, от другой осталась только часть до колена. У правой руки вместо кисти тоже клубок бинта. Только по знакомой татуировке на левой руке Андрей догадался, что это, действительно, отец. Внутри у него всё сжалось, с силой протолкав комок в горле, он неуклюже, по-мужски, промокнул непослушную слезу рукавом.
 – Папа, –  произнёс  он, не узнавая своего голоса.
Но сидящий мужчина вздрогнул:
 – Сын? – прошептал Сергей не совсем уверенно.
 – Да! – взволнованно подтвердил юноша.
 – Я же звонил маме… – начал виновато оправдываться отец, но Андрей, входя в норму после замешательства, прервал его:
 – Да, и своим звонком вызвал преждевременные роды. Вот я и приехал, во-первых, посоветоваться с тобой, ты не будешь возражать, если мы новорождённого Сергеем наречём, а то старший Сергей собрался от нас, вроде, слинять. Нашёл нам замену на стороне, в  которую уж очень страстно влюбился. А во-вторых, пожелать вам счастья на правах старшего сына.
Отец, всхлипнув, выдавил:
 – А что мне ещё оставалось? Видишь, что от меня осталось? Кому я такой нужен?
 – Нам нужен!  Ты же у нас один единственный на всём белом свете любимый ПАПКА! И если для тебя ещё не доказательство – преждевременные роды после твоего рокового звонка, а ты так и не понял, как тебя любит мама, то прости меня, пожалуйста… Хотя мне по рангу не положено тебя оскорблять, но  очень хочется это сделать. Самое главное, что ты живой! Но вот совсем не подумал, что после того твоего разыгранного звоночка мы могли остаться и без мамы, и без брата. А вот, зная твою упёртость, пап, я уверен, скоро ты встанешь на обе ноги. Пусть вторая будет с протезом. Но ты же мужик или как? Мы в тебя верим и ждём. Тебе ещё малого на ноги подымать.
    Слова сына крепко встряхнули отца. Он как-то сразу встрепенулся, приосанился. И, скупо улыбнувшись, пробурчал:
 – Ладно, хватит мне мозги вправлять. Лучше бы побрел папку. Борода чешется.
 – Ну, вот, совсем другое дело! Это мы организуем с превеликим даже удовольствием! – обрадовавшись, что растормошил, наконец, отца, воскликнул Андрей и начал искать ножницы и бритвенные приборы в тумбочке. Через полчаса лицо отца без бороды сразу помолодело, да и голова выглядела аккуратней с короткими волосами.
 – Жаних прямо, ни дать ни взять! – рассмеялся сын, глядя на свою работу, что подтвердили одобрительным гулом присутствующие в палате раненые.
После этого Андрей вывалил накупленную провизию на стол и пригласил всех:
 – Угощайтесь. Не стесняйтесь!
Побыв ещё немного с отцом, он начал прощаться, объяснив это тем, что отпущен был из универа на неделю. Мама о поездке вообще ничего не знает, а ему ведь её  из роддома забирать с малышом. Крепко обнявшись с родителем, он шепнул ему, что подготовит маму и только после этого тот может позвонить ей. Потом обошёл всех его соседей по палате, пожав каждому руку, пожелал быстрее поправляться и возвращаться в строй, не стесняясь своих увечий:
 – Знайте, что вы уже герои, потому что прошли через ад и остались живыми. Дома вас ждут и любят. Верьте в это.
Он ещё раз помахал всем рукой и вышел.

   Сергей после такой сыновней встряски решительно настроил себя на восстановление, чтобы вернуться домой не размазнёй какой-нибудь, а полноценным мужиком, несмотря на ампутированные конечности. Начиная передвигаться с костылём, он перешёл постепенно на протезы, не позволяя себе ни малейшего стона, хотя боль сначала нестерпимо скручивала, выжимая порой слёзы. Теперь он снова общался с домом по телефону, и с женой, и с детьми, даже младший Серёжка что-то ему в ответ лепетал на пока ещё птичьем языке. Понимая, чего он хотел себя лишить добровольно, не раз мысленно поблагодарил своего старшего сына за то, что тот вовремя вправил ему мозги.
   И вот  семья в полном составе явилась к нему  в госпиталь , уже в Волгограде.  Когда  вышли на улицу пообщаться, сидя на лавочке, Маша, обняв мужа, прошептала ему на ушко:
 – Вот теперь, точно, от меня далеко не убежишь. 
Он, крепко прижав её к себе, поцеловал, улыбнулся и твёрдо пообещал:
 – Ни за что!
  После  чего, пошутив, что Бог знал, что он левша, поэтому и оставил левую руку невредимой, впервые очень бережно взял на руки младшенького. Тот, на удивление всех, даже не пикнул и в ответ на отцовские муси-пуси тоже что-то гулил своё.  Три дня общения с семьёй, казалось, утроили и силы, и желание Сергея побыстрее полноценно встать на ноги.

   Маша почувствовала, что кто-то нежно целует её, добравшись уже до губ.
 – Серёжка! – распахнула она глаза, увидев склонившегося над ней мужа с букетом полевых ромашек в руках. –   Помнит, мои любимые цветы, – промелькнула мысль в её голове и вдруг обожгла догадкой – а ведь в прошлый раз, когда он приходил с таким же букетом мириться, может быть, нёс цветы в благодарность за её стойкость перед приезжим командированным, который, скорей всего, рассказал ему о неудачном визите к его жене. Они ведь жили в вагончиках, и ночной гость просто скрыл, что знал её мужа.
    Спрыгнув с дивана, она, виновато улыбнувшись, протараторила:  – А я прилегла, у малого зубки режутся. Всю ночь не давал мне спать.
Сергей, крепко прижав её к себе, прошептал: – Не оправдывайся, родная, по моей вине тебе пришлось везти этот воз в одиночку. Прости, прости меня, – шептал он, жадно целуя жену.
    Тут из соседней комнаты раздался детский лепет. Родители одновременно метнулись туда. Малыш замолк,  увидев отца.  Сначала сморщился, хотел заплакать, но, наверно, вспомнив, знакомое по видеосвязи  лицо, да услышав знакомый голос, улыбнулся и робко протянул к нему ручки. Сергей бережно вынул его из кроватки и начал чмокать в щёчки, в носик, счастливо приговаривая:
 –  Узнал, узнал папку… – потом повернулся к жене и,  ласково обняв её, притянул к себе, выдохнув: – Спасибо, любимая, что, несмотря ни на что, подарила мне ещё одного сына.
   Уже вечером, после ужина, играя с сыном на полу, Сергей, благодарно взглянув на жену, промолвил:
 – Марусь, какими же мы были дураками, сколько дров наломали. Только пройдя через ад, познаёшь цену жизни. А коли  врозь нам скучно, то надо очень постараться, чтобы и рядом не было тесно. Всё, теперь только вместе, как говорится, и в горе, и в радости. Точка!  Мы же не сможем друг без друга. Я это понял. А ты? 
 – Ещё как, – вздохнула Маша.