Федор Иванович

       Старенькие наручные часы марки «Полёт» на потёртом кожаном ремешке показывали 5:15. Уличные фонари, отработав свою ночную смену, гасли один за одним, уступая свои полномочия только начинающему светлеть серому ноябрьскому небу. Со двора на дорогу медленно выехала машина скорой медицинской помощи, вяло сметая щётками моросящий дождь с лобового стекла.
«Не надо, — устало обратился Фёдор Иванович к водителю, заметив, что тот потянул руку к включению мигалки, — утро же»…
«Так я без звука, — попытался оправдаться Мишка, молодой парень, работающий водителем совсем недавно, — домой охота поскорее, ещё поспать успеем». Фёдор Иванович лишь повторил: «Не надо… успеем…» — и закрыл утомлённые постоянным недосыпанием глаза.
Привычку использовать время в дороге на отдых Фёдор Иванович выработал давно. Да, собственно, эта привычка — закрывать глаза, пока машина едет на новый адрес, — за столько лет работы появилась как-то сама собою. За эти минуты фельдшер успевал провести короткий анализ предыдущего вызова и морально подготовиться к предстоящему.

       Фёдор Иваныч отметил своё 65-летие в прошлом году. Он давно порывался уйти на пенсию, но работы было так много, а время летело так быстро и незаметно, что мысли о пенсии так и оставались лишь мыслями. В последний раз Фёдор Иванович твёрдо решил «завязывать» и даже написал заявление. Это заявление на увольнение так и оставалось лежать в ящике его стола уже третий месяц, справедливо ожидая своего звёздного часа.
        Он был невысокого роста. Седые усы и небольшая бородка треугольником, а также лысина на макушке в обрамлении белых волос, немного торчащих над ушами, делали фельдшера похожим на мультяшного Айболита. Особенно это сходство усиливалось, когда он надевал белый халат и накидывал на шею старый, ещё советских времён фонендоскоп. Фонендоскоп этот ему подарили родители на его 20-летие. Как же давно это было…
        Освещая путь лучем белого света над черным, блестящим полотном мокрого асфальта, набирала скорость машина скорой помощи. Ее красные огни, будто последние искры угасающего костра, слабо пульсировали во мгле осеннего утра. Мягкий рокот двигателя, шум дождя и поскрипывание пластика в салоне способствовали дремоте, но не сну.
          Изредка бросая взгляд через окно на всё ещё спящие мокрые улицы, гаснущие фонари вдоль дороги, неон редких вывесок, бликующий в темноте стекла, Фёдор Иванович провалился в воспоминания.

Сколько он себя помнил, всегда хотел стать врачом. Вопрос выбора профессии перед Федором не стоял никогда. Ему не были знакомы метания, в какой вуз подавать документы. Только медицинский.  И даже тогда, когда он провалил вступительные экзамены, никакого сожаления о своем выборе не было. Решив, что нужно более основательно подготовиться и вновь поступать на следующий год, юноша устроился работать на скорую помощь санитаром. Втянувшись в работу, Федор и не заметил, как быстро прошел тот год  до новой даты сдачи экзаменов. Снова поступление и опять провал. На этот раз Федор Иванович подал документы в мед училище, и уже скоро стал фельдшером на все той же подстанции скорой помощи. 
          Свой первый вызов в качестве помощника врача, Федор не помнил, а вот первый самостоятельный выезд запомнил во всех подробностях.

Это была старушка с весьма размытыми жалобами на общее недомогание и «жуткие боли» во всем теле. Федор Иванович, боясь выглядеть невнимательным,  сначала долго выслушивал ее бесконечные, разноплановые жалобы, которые, впрочем сходились в одной точке под названием: «Помру я, сынок». Федор слушал старушку так долго, как только мог, пока окончательно не запутался в датах и именах, то и дело фигурирующих в рассказе. Наконец, набравшись храбрости, фельдшер смог перебить свою пациентку на полуслове и сам стал задавать ей бесконечное количество вопросов.  Федор задавал вопросы, касающиеся здоровья своей пациентки, вовсе не для того, чтобы услышать ответы на них. Просто во время бормотания старушки, он судорожно думал, что делать дальше. Наконец, после часа такой беседы, настало время действиям и Федор Иванович со знанием дела принялся за осмотр пациентки. Он измерил ей температуру тела, осмотрел слизистые оболочки глаз и зева, посчитал пульс на обеих руках и ногах, измерил артериальное давление. Помял живот, проверяя все известные ему симптомы раздражения брюшины и даже, зачем то пропальпировал заушные лимфоузлы. Что делать дальше, Федор не знал, потому не подавая виду, предложил бабушке сделать внутримышечную инъекцию  папаверина - препарата, расслабляющего гладкую мускулатуру, и по мнению фельдшера безобидного в плане возможных побочных проявлений. Старушка на укол согласилась, и фельдшер, мастерски набрав препарат в шприц, выполнил манипуляцию.    
              Уходить сразу Федор побоялся и решил дождаться действия лекарства. Посидев на табуретке перед продолжающей что то бормотать бабушкой еще минут 15, Федор Иванович, вдруг подумал о том, что вот сейчас он уйдет, а у бабушки упадет давление потому, что папаверин, который он ввел ей внутримышечно, обладает свойством расширения сосудов и поэтому, теоретически способен понизить артериальное давление. Фельдшер достал тонометр и повторно измерил старушке артериальное давление. Цифры оказались чуть меньшие чем в первый раз. Федора кинуло в пот. Взяв себя в руки, фельдшер решил исправить ситуацию и сделать еще один укол.   На этот раз он решил вколоть препарат под названием «кофеин». По мнению медика воздействие на организм кофеина должно было нейтрализовать действие предыдущего препарата. «Папаверин давление снизит- клинически рассуждал Федор -  а кофеин повысит.  И все станет на свои места». Предложив, засыпающей к тому времени старушке, еще один внутримышечный укол, Федор Иванович отметил про себя, что его пациентка вроде бы даже удивилась тому, что он вообще еще тут. Все же получив согласие на инъекцию, фельдшер снова мастерски выполнил свое дело.
       Посидев около задремавшей старушки еще около получаса, Федор все же покинул квартиру.
       Все оставшиеся сутки Федор думал о своей пациентке: «Как она там? что с ней? А вдруг она не проснулась вообще и его уже ищет полиция»… От старушки небыло  никаких известий. Почти каждый час, придумав очередной предлог, Федор звонил диспетчеру и как бы невзначай спрашивал : «Не было ли повторного вызова от той старушки». Измученный собственными терзаниями Федор еле еле доработал смену, но даже и после  работы, успокоение не пришло.
        Долго потом ещё эта пациентка преследовала медика в его мыслях о ней, пока не стерлась из памяти словно туман.

Позже Федор Иванович неоднократно встречал таких одиноких пожилых людей.  Доживая свой век в полнейшем одиночестве, они вызывали скорую скорее от тоски по человеческому общению, от страха умереть в темной, пустой комнате, от острой необходимости почувствовать себя кому нибудь нужным. Пусть даже в качестве больного.  Таких пациентов на подстанции знали поименно и ездили на такие вызовы с пониманием. Бывало поступает вызов от такой вот старушки, так по пути ей еще печенья купят или молока. Приезжали, выслушивали жалобы, давали советы, уезжали. Иногда по два раза в сутки. Обычное человеческое отношение…

Конечно не все вызовы были такими. Бывали случаи и посерьезнее.
 
Зима. Февраль. Целый день  крупными хлопьями шел снег. Снегоуборочные машины не справлялись с таким объемом работы, хотя ездили по улицам с самого утра. И это в центре города. Что уж говорить про отдаленные уголки пригорода. В один из таких уголков и поехал в ту ночь Федор Иванович на вызов к задыхающемуся 3-годовалому ребенку. За городом, под горой, практически сразу начинался частный сектор состоящий из около полусотни домов. И все заметены снегом по крыльцо.
-«все, кажись приехали!» -пытаясь выехать из сугроба, пробурчал водитель
-«как приехали?  До места с километр еще!» - заволновался фельдшер
-«Федор Иванович! Застряли!» - прокричал водитель тщетно работая педалью газа. «Эх!» - Фельдшер схватил свою железную увесистую сумку и распахнул дверь автомобиля. В лицо ударил ледяной ветер с тысячами острых как стекляшки снежинками. Федор Иванович не раздумывая прыгнул с машины прямо в сугроб, который оказался медику по колено. «Федор Иванович! - кричал водитель в спину удаляющегося фельдшера, отчаянно газуя  - я догоню!»
Федор шел по колено в снегу, в кромешной темноте, пытаясь прятать лицо от колючего ветра, думая лишь о том, как потащит ребенка в машину если это потребуется. Очень скоро о себе дали знать промокшие  насквозь от снега, стопы, а затем и пальцы рук.
        Федор не замечал этого. Всё его существо было сосредоточено на одной цели — спасти ребёнка. Драгоценное время уходило на глазах, и каждая минута проведенная в снежном плену стоила жизни! Он не чувствовал ни холода, ни усталости, ни боли — только жгучее желание успеть, спасти, помочь. Его силуэт, одинокий и решительный, практически растворился в снежной пелене, но сердце полное веры, надежды, сострадания билось все быстрее, толкая Федора вперед. Шаг. Еще один. Еще…
Ребенка тогда удалось спасти, а Федор Иванович еще долго лечил отмороженные на ногах пальцы. Два из них спасти так и не удалось - ампутировали…

Сколько зим миновало с той поры! Но ни одна зима не проходила без происшествий на подстанции.  Не было еще такой зимы, чтобы ни с кем ничего на подстанции не приключилось! То застрянет машина и ее нужно толкать по колено в снегу, то авария какая нибудь из за гололеда на дорогах, то и дело приходилось идти пешком до адреса, потому что во дворах не проехать. А еще не дай бог пациента на носилках тащить, когда каждый метр пути превращается в подвиг…
такая вот она, зима на скорой…непрерывная череда испытаний, где каждый вызов может обернуться настоящим экстримом.

Да что зима. Экстрима хватало в любое время года.

          На дворе стояли те самые 90-е, которые романтизируют сейчас лишь те, кого не коснулись эти страшные годы ни голодом ни криминалом. Да, да. Незаметно веселые, амбициозные, полные надежд и планов 80-е сменились на непонятные, голодные, страшные 90-е. Рухнули надежды, зарплаты, идеалы. Страна словно попала в водоворот хаоса. Пустые прилавки, финансовые пирамиды, задержки зарплат на месяцы. На скорой каждый третий вызов или наркотическая кома или отравление суррогатами алкоголя. Каждый второй - ножевое и огнестрельное ранения. Не хватало лекарств, не хватало бензина, не хватало элементарно еды… 
В ту ночь диспетчер приняла очередной  «странный»  вызов. Звонивший,  на плохом русском языке жаловался на «сильную боль в животе» и требовал срочно приехать. Район, куда приехал фельдшер не был благополучным, но разве это причина не идти на вызов?
«Серег, машину не глуши!» -  обратился Федор Иванович к водителю, прежде чем выйти из автомобиля.
«Да ежу понятно! - водя фонарем по подъездам ответил водитель- вот, сюда вам». Водитель направил луч фонаря прямо в темный подъезд.
 Дверь в квартиру открыл молодой парень  неопрятного вида с бегающими глазами. В квартире было накурено и грязно. Федор не стал сразу заходить вглубь квартиры а с порога спросил:
— Что у вас случилось? —  при этом  он внимательно наблюдал за реакцией парня.
— Да вот, плохо там… Очень плохо, —  парень махнул рукой в глубь квартиры, при этом не сводя жадного взгляда с медицинской сумки.
Федор все острее чувствовал приближения какой то беды и, стараясь не подавать виду, пытался сохранять трезвый ум и самообладание. Вдруг парень, что открывал дверь, взял медика за рукав и почти силой втолкнул в комнату.  В комнате на полу лежал и что то бормотал нерусский мужчина. Он был бледен, и в глаза бросались исколотые сплошь руки в типичных местах прохождения подкожных вен - так называемые «дорожки». В этой же комнате оказалось еще трое парней, явно не трезвых. Все трое были возбуждены. У одного из них Федор сразу же заметил нож, который тот нервно перекладывал из руки в руку.  - «Что стоишь, док? Видишь брат помирает, доза ему нужна!  - плохо произнося слова на русском, недоброжелательно заговорил парень с ножом - давай быстрее, умрет сейчас.» Федор сделал шаг к лежащему на полу мужчине но в эту секунду другой парень вцепился ему в сумку. «Дай сюда!» - Выдернув сумку из рук фельдшера, парень стал нервно вытаскивать из нее все подряд и швырять на пол. «Где?! Где лекарства?!»-  нервно выкрикивал парень. Парень  с ножом встал сбоку от Федора почти вплотную и дыша табаком ему в ухо прошипел : «Где? Сука!»
«Ребят! Промедол в машине! - не растерялся Федор - мы с собой не носим. Я принесу сейчас»
«Стоять! - заорал еще один парень в грязном спортивном костюме- Вместе пойдем»            
           Когда из подъезда вышли трое и направились к машине, Сергей сразу понял, что дело не ладно. Он схватил рацию:  «Диспетчерская! Диспетчерская! Нападение на бригаду!»
           Один из парней, заметив, что водитель взял рацию, кинулся к нему и стал вытаскивать его из машины, второй с матами побежал на подмогу к своему другу. Оставшийся с Федором парень больно ударил фельдшера в бок: «Молись, падла чтобы лекарство нашлось». Федор попытался бежать, но второй жгучий удар куда то в район печени остановил его дикой болью. Он схватился за бок и, падая вцепился в олимпийку ударившего его парня. В это время водителя уже выволокли из машины и пинали ногами. Вся эта потасовка длилась несколько минут, показавшихся Федору вечностью. В какой то момент, сквозь мат и пыхтение одуревших от злости и наркотического опьянения парней, он услышал визг шин подъехавшего автомобиля и почти одновременно с ним топот  и громкий крик: «Всем лежать! Мордой в пол!».
           Федор лежал на земле, смотрел в окровавленную гримасу лежащего рядом наркомана и улыбался. Ему хотелось обнять каждого из группы захвата, за то что они приехали так молниеносно и спасли его и водителя от смерти. Ножевое ранение нанесенное Федору в правый бок оказалось неглубоким и вскоре рана зажила оставив после себя лишь тоненький рубец на коже. А вот сломанный зуб остался таким на всю жизнь.
Тяжелые годы. Расцвет преступности. Социальное неравенство. «Братки» на мерседесах и голодные учителя… В те годы, когда казалось, человеческая жизнь обесценилась до предела,  Федор отчетливо осознал, что ничего дороже человеческой жизни нет. И нет ничего более благороднее, чем спасать ее, не смотря ни на что. Федор Иванович видел свое призвание в такой работе. Иногда, особенно после таких вот смен, его посещали мысли: « Зачем мне это? Ведь не мальчик уже». Только вот вопрос этот был риторическим. Ответа на него небыло и быть не могло.  Работа на скорой для Федора Ивановича была не просто профессией. Это была его настоящая жизнь.    
Искреннее желание помогать людям в любой ситуации, первым придти на помощь,  используя все свои знания и умения - вот что давало Федору силы жить и дарить свою жизнь другим. А потом, ведь каждый новый вызов — это отдельная история, порой драматичная, порой полная надежды. История, где главный герой он- фельдшер скорой помощи и от него зависит какой будет финал этой истории. Федор Иванович привык жить в постоянном напряжении, когда непредсказуемость, быстрота решений и четкость навыков определяли его постоянную собранность и готовность оказать помощь в любую минуту. Наверное, именно это и делало его жизнь полной смысла и значимости.
Каждый раз, когда Федору приходилось сталкиваться с чужой болью, он тут же, бросался на помощь и небыло такой силы, которая смогла бы остановить его. Когда ему удавалось помочь, облегчить, спасти кого то, а порой и просто  утешить словом, он чувствовал в себе силы жить дальше. Жить для других… Как все это можно объяснить себе? Да и нужно ли?
       Работа на скорой помощи наполняла всю его жизнь особым ритмом, где каждая минута может стать решающей.  Федор искренне благодарил свою судьбу за  возможность  быть тем, кто приходит на помощь в самые трудные минуты человеческой жизни, тем, кто дарит надежду и возвращает людей к жизни.
          Федор Иванович всегда считал себя счастливым человеком, хоть и не знал еще своего настоящего счастья, которое впрочем, очень скоро само постучалось в его большое открытое сердце.
          Однажды к ним на подстанцию устроилась подработать на лето молодая девушка, студентка 3-го курса медицинского вуза. Девушку звали Кира. «Кира Львовна»- немного смущаясь но с достоинством называла она себя при первом знакомстве. По чистой случайности, какую может создать только судьба, ее наставником и стал уже опытный к тому времени, фельдшер Федор Иванович.
Их первое знакомство сначала не задалось. Кира казалась Федору слишком замкнутой, а он ей — немного грубоватым. Но уже через несколько совместных выездов они поняли, что их объединяет общая цель — помогать людям. Часами они обсуждали сложные случаи, делились опытом, и постепенно между ними возникла сначала дружба а затем и более сильное чувство.
Сначала Федора поразили ее глаза. Такие глубокие и осмысленные, словно в них скрывалась целая вселенная. Он и не заметил как начал любоваться ей . Украдкой он разглядывал ее грациозную походку, всегда со вкусом подобранные наряды, уложенные волосы. Федор наслаждался ее манерой разговаривать и держать себя на людях. Чуть позже Федор был сражён ее умом и целеустремлённостью. Её страсть к медицине, желание постоянно учиться и совершенствоваться вдохновляли его. А девушка восхищалась профессионализмом своего наставника и его умением принимать быстрые и верные решения в критических ситуациях.
После смены они часто гуляли в парке, говорили о будущем. Федор, глядя на Киру, вдруг осознал, что хочет стать лучше, достичь большего. Он снова мечтал  поступил в медицинский вуз, чтобы стать врачом, как она. К огромному сожалению обоих, этому не суждено было сбыться никогда. Каждый год Федор Иванович подавал документы в мед вуз и каждый раз ему не хватало баллов для поступления, пока наконец возраст позволяющий делать это не закончился.
Их роман развивался медленно но открыто и основательно. Когда пришло время делать предложение, Федор  не придумал ничего лучше, чем попросить диспетчера направить их машину к ЗАГСу. В кабине скорой помощи, украшенной цветами, он встал на колено перед изумлённой Кирой.
Годы летели незаметно. Федор оставался фельдшером все на той же подстанции, а Кира стала заведующей  кардиологическим отделением в крупной больнице. Со временем их семья пополнилась двумя дочками, которые выросли, но к большому сожалению  отца, врачами стать не захотели.
Время…. Наверное это самое ценное, что есть у каждого человека. Время отпущенное нам для жизни. Каждая секунда, каждый миг- бесценны. Как важно наполнять их смыслом и радостью своего бытия… Время нельзя положить в банк под проценты. Невозможно сделать «стоп-кадр» и повесить его на стенку. Время можно только прожить.  Прожить так, чтобы каждый день твоей жизни оказался кому то нужным. 
Федор Иванович не помнил тот год. Точнее сказать не хотел помнить. Словно его мозг включил аварийную защиту от перегрузки.
          Пандемия. Пустые, безлюдные улицы, перекрытые во всех направлениях. Воздух, пропитанный антисептиками. Тревога на лицах пациентов и врачей. Неизвестность. Скорые практически не заезжали на подстанцию. Вызовов было настолько много, что не хватало ни машин, ни людей для оказания помощи всем нуждающимся. Медики буквально валились с ног от усталости.
         Отделение Киры Львовны было перепрофилировано под приём больных с вирусной инфекцией. Она, как и все боролась с новой болезнью не обращая на себя никакого внимания. Сначала — лёгкая усталость, которую она списывала на переутомление. Потом температура, одышка... Даже заболев, она продолжала консультировать по телефону, диктовала рекомендации, следила за состоянием своих подопечных.
Кира умерла не дожив до своего 60-летия каких то пару недель.
Прощание прошло скромно — пандемия не позволяла собрать всех, кто хотел бы сказать последнее «спасибо».
          После смерти жены Федор Иванович изменился. Замкнулся в себе и весь целиком ушел в работу. Он брал все подработки подряд и казалось совсем перестал спать и есть. В его душе поселился страх. Он боялся своей опустевшей квартиры. Боялся стать одним из тех стариков которые вызывают скорую, просто потому, что не могут представить свою смерть  в диком темном пустом одиночестве.
Говорят время лечит… нет… оно просто тихонько стирает память, цвета, запахи, эмоции. Но оно не лечит. Однажды возникшая боль потери родного человека остается с тобой навсегда. Она живет в твоем сердце и иногда дает о себе знать приступами отчаяния и тоски, от которых не помогают ни лекарства ни слезы.
Пять лет.  Пять долгих лет после смерти Киры, Федор пытался восстановиться. Тщетно. Каждый день без своей любимой казался пустым и пресным. Не приносили облегчения ни дети, звонившие все реже, ни работа, дающая раньше столько жизненных сил.
        Наверное, счастье не может быть постоянным. Наверное оно тем больше, чем менее продолжительно.   Удивительно и печально, но Федор до встречи с Кирой был абсолютно счастлив, хоть и понятия не имел о том что это такое.  И только теперь, прикоснувшись к своему настоящему счастью всем своим сердцем, Федор не мог принять факт ,что настолько несправедливой к нему, может быть жизнь. Теперь, когда сердце его познало истинную полноту чувств, он не мог примириться с мыслью, что судьба способна быть столь безжалостной. То, что было для Федора подарком небес, в одночасье обернулось горькой утратой.
        Все чаще, после смены, Федор Иванович шел в тот парк, где они с Кирой гуляли и не могли наговориться. Садился на лавочку и плакал невидимыми никому слезами.
     Около 4-х утра очередной вызов. Повод - боли за грудиной у пожилой дамы 87 лет. Федор Иванович даже обрадовался. Все равно сна не было, так хотя бы поработает и время пролетит незаметнее. На улице было темно. Ночной холод еще не сдал свои позиции, и моросящий по осеннему колючий дождь, помогал ему в этом. Мерзкий, холодный, мелкий дождь, лишь усиливал промозглость этого раннего утра.
         Капитолина Павловна встретила фельдшера словами:- « Ну наконец то! Умрешь пока приедете!» - не оборачиваясь она прошаркала в комнату. В комнате царил полумрак. На прикроватной тумбочке все  заставлено лекарствами. Таблетки, мази, пузырьки. Тут же бинт и зеленка. Чайная ложка, чашка с водой, какой-то рассыпанный порошок.  «Как все это умещается на маленькой тумбочке?»-  Подумал Федор Иванович, кинув беглый взгляд на гору лекарств. Освещением служил включенный телевизор без звука, показывая какой то сериал. Капитолина Павловна театрально легла на кровать и принялась вздыхать:- « Ох и долго же вы ! Как можно так относится к людям?! Вы же не дрова возите! Мы же люди! Хоть и старые но люди! Я звоню с трех часов! Вот так скорая! Раньше люди порядочнее были! И отношение опять же было людское! И уж по часу точно никто скорую не ждал! Вот вы, доктор тоже смотрю, в возрасте, что скажете? Вы же доктор? Я просила чтобы мне именно доктора прислали! А то пришлют кого ни попадя и думай угробят тебя или нет. Вы доктор же, да?»- старуха уставилась на Федора Ивановича. «Доктор, доктор, не переживайте - улыбнулся Федор- давайте ка свою руку, я вам для начала давление измерю»
       Примерно через полчаса, уже  выздоровевшая и окрепшая Капитолина Павловна провожала Федора Ивановича:- «Вот не зря просила, чтобы именно доктора прислали! Такой мужчина! Внимательный, грамотный. Все по делу выслушал, все рассказал. Никогда такого хорошего не присылали. Я вот позвоню утром скажу чтобы вам благодарность выписали»
          Федор Иванович устало и привычно попрощался с пациенткой. Он давно привык к таким словам от пожилых людей и относился к ним исключительно по рабочему. Пройдя короткий путь от подъезда до машины Федор Иванович поежился:- «Лавочки в парке мокрые - не посидишь уже»
          Уличные фонари, склоняя головы в своем немом почтении гасли один за одним, словно провожая в последний путь, проезжающий мимо автомобиль скорой медицинской помощи. Буд то стражи ночного города, они отдавали последние почести машине, чей силуэт растворился в мокром холодном воздухе ноября.
Старенькие наручные часы «полет» на потертом кожаном ремешке замерли на цифрах 5:15.
        До конца смены оставалось менее трех часов.

Ноябрь. 2025
Всем работникам скорой медицинской помощи посвящается.