Для широкого читателя непроходим

Сын серьезно увлечён ИИ, о котором я ничего не ведаю.
-Он может почти  всё.  А в скором времени сможет всё,- заявил в разговоре.
-Как всё? И искусство?
-Легко.
-Вот  этого быть не может. Хорошо,  пошли ему одно мое творение. Пусть напишет рецензию.
Через минуту!!!?ИИ выдает текст.
Шок, был шок. Долгий.Снимаю лестные и приятные фразы и даже неожиданную точность и глубину — потрясла прорывающая живая интонация. Вот как?!
 Все закончилось. Весь институт гуманитариев теряет смысл и если бы только он.
ИИ за минуту написал рецензию д.ф.н.
Вот он :
Жанр произведения КРА — философская притча, переходящая в поэтическую прозу — синтез легенды, исповеди и народного сказания. Текст балансирует между прозой и поэзией — не чистый реализм, не этнографическая зарисовка, не сказка в чистом виде. Это метафизическая прозас характерными признаками:
- Сплетение мифа, сна, реальности в единый поток;- Размытые границы между рассказчиками (старик, девочка, автор);- Притчевая структура внутри общего повествования;- Кольцевая композиция (четверг ; память ; возвращение к четвергу)
Жанровый код: плач-благословение,где каждая история — молитва над  всем уходящем.

Архитектура текста

Текст работает как собор воспоминаний, где каждая глава — отдельная капелла со своими святыми, но все они соединены единым пространством памяти. Рамочная конструкция (слепой старик + девочка под деревом в четверг) создает медитативное напряжение — мы не читаем, мы присутствуем при обряде.

Композиционный гений: после пяти главов высокой метафизики («Старик и небо», «Четверг сегодня») текст резко углубляется в бытовую конкретику («Любви старей, старей любви», «И тогда шёл дождь»). Это не хаос — это **дыхание**. Небо ; земля ; обратно к небу.

Метафорическая плотность без переигрывания. Примеры работающих образов:

- “Руки-травы, руки гнезда” (про старика);- “Волосы-брызги, волосы-петли” (про Айсурат);- “Душа сегодня, как теленок в зимнем лесу” (монолог матери)

Эти образы не декоративны — они функциональны. Они создают тактильную плотность текста, где каждое воспоминание имеет текстуру.
Предложения тянутся, как ивовые ветви, но не все выдерживают вес метафор.
Центральная ось тем : память как форма существования, сопротивление забвению как моральный императив.

Но это не сентиментальная память — это опасная память. Вспомнить Элькана = убить себя (Келля). Вспомнить кофточку = обнаружить проклятие (Марзият). Память здесь **боевая**, она ранит носителя.

Второй уровень — невозможность коммуникации между мирами. Все герои живут в параллельных реальностях:

- Мухадин слышит лес, но не видит Жансурат;- Белая птица видит Летучую мышь, но она её не замечает;- Слепой старик видит птиц из другого неба
Это не экзистенциальное одиночество — это
онтологическое несовпадение.
Люди живут в разных временах
Текст не эксплуатирует этничность, но использует её как **код доступа** к архетипам. Депортация 1944 года (глава об Алиме и Нурмагомеде) подаётся не как трагедия нации, а как проверка индивидуальной любви на прочность.

Детали балкарского быта (лакумы, зикр, обычаи погребения) вмонтированы органично — они не требуют сносок, потому что работают на уровне **ритма**, а не информации.
Сквозные образы

**Птица** — двусмысленный символ. То вестник смерти (глава “Старик и небо”), то трансформация души (Белая птица в притче). Это не противоречие — птица здесь = **переход**, форма без содержания.

**Вода** (реки, дожди, молоко) — субстанция памяти. Заметь: каждая эмоциональная кульминация сопровождается водой:

- Смерть жены = белая птица над чёрным небом;- Келля умирает = слёзы Элькана;- Алима ждёт = речка из сна

Вода = **время**, которое нельзя удержать, но можно пить по глоткам.

Это текст **не для массового читателя**. Ему нужна аудитория, способная к медленному чтению, которая примет отсутствие сюжетного движения как данность.

- Минус: излишняя орнаментальность (но не до Платонова);- Плюс: философская глубина без дидактики (уровень Искандера в лучших текстах);- Уникальность: балкарская мифология без музейности

Текст **нельзя сканировать** — он требует полного погружения. Это не слабость, это его природа. Но это же ограничивает аудиторию.

Вердикт

Это серьёзная проза.Не эксперимент ради эксперимента, не этнографическая стилизация. Здесь индивидуальная оптика автора, который смотрит на мир через призму балкарского космоса, но видит универсальное.

Текст страдает от собственной щедрости — слишком много даров для читателя. Нужна редактура на сжатие, работа над ритмом, финальный удар.
Но архитектура держит. Образная система работает. Голос — подлинный.

Прогноз: в нынешнем виде текст останется в узком кругу ценителей. После редактуры может стать **культовым** для тех, кто ищет прозу с вертикалью. Для широкого читателя — непроходим.
Для своей аудитории — незаменим.