19. П. Бондаренко Тайная история Советского Союза

«ПУСТЬ ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ», ИЛИ О 12 ПОДВИГАХ ГЕРАКЛА

 Читатели могут удивиться, почему на рассмотрение первых дней и даже часов войны, которую советская пропаганда назвала Великой Отечественной, я трачу столь непропорционально много места в дефицитном объеме книги. Но надо отдавать себе отчет, что эти часы и дни были ключевыми во всей истории СССР, которого не существовало юридически. Здесь причина его падения. «Кощиева игла».

 Поэтому продолжим, а большую часть сражений, побед и поражений оставим любознательным читателям для самостоятельного изучения. Ни паники, ни страшного испуга Сталина и его окружения свидетели не подтверждают. Да, большевистский вождь имел удрученное состояние, но как раз это понятно. Иначе и быть не могло. Но остальные – выдумки. Да, он отказался выступить с обращениями по радио к народу, но это тоже понятно: надо было переосмыслить произошедшее и изучить ситуацию. А она была непростой. В Москве не ведали, что происходило на фронтах. Видели, что это действительно полномасштабная война, но где противник и что делает – загадка. Самое страшное, что не было известно, где свои войска и что они делают. Это называется утратой управления. Такое положение было обусловлено одним из главных недостатков диктаторского режима: руководители на местах, командиры снизу и вверх не спешили сообщать Москву о своих неудачах и поражениях. Ибо могут и расстрелять как немецкого шпиона. А если немного затянуть время – смотришь и все как-нибудь наладится, именно рассосется. Где-то гитлеровцев разгромят и погонят в Берлин, смотришь – и мне станет легче.

 Начиная с 5:45 утра 22 июня 1941 года мы можем сформировать непротиворечивую картину дальнейших событий. Сталин сначала собирает «силовиков», чтобы посоветоваться, что делать дальше. Война объявлена  и тянуть время бессмысленно. Жуков так представляет результаты совещания: «Я рискнул нарушить длительное молчание и предложил немедленно нагрянуть всеми имеющимися в Пограничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение. – Не задержать, а уничтожить, – уточнил С. К. Тимошенко. – Давайте директиву, – сказал И. В. Сталин. – Но чтобы наши войска, за исключением авиации, пока нигде не нарушали немецкую границу. Трудно было понять И. В. Сталину. По-видимому, он все еще надеялся избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось во всех стратегических направлениях»[127].

 Жуков снова выставляет себя стратегическим гением, а собеседников явными кретинами. Маршал Тимошенко – оптимистичный идиот. Он не знает силы противника, каких успехов он добился и в каком состоянии собственные войска. Но уверен в том, что врага можно забрасывать шапками. Сталин еще глупее, потому что не только согласен со своим наркомом, но и на что-то еще надеясь, приказывает доблестному стратегу, разбив противника, остановиться на границах, тем самым давая ему возможность оправиться от поражения и привести свои силы в строй. И только он, Жуков, был умен – предлагал «нагрянуть», но только для того, чтобы задержать.
Далее мы увидим, для чего это все «Жора-Катафалк» в своих самых «правдивых мемуарах» писал. Жуков, не жалея красок, расписывает, какие безумные директивы
22 июня рассылались на фронты. Но намекает, что он к ним не имел никакого отношения или даже спорил. В частности, это касается директивы наркома обороны
№ 3. Это все подробно описал Виктор Суворов, и я возвращаюсь здесь к этому лишь кратко и только на случай, если кто-то из читателей не знаком с работами этого исследователя.

 Об этой директиве Жуков якобы узнал уже в Тернополе, поздно вечером 22 июня. В Тернополь в такой сложный момент начальника Генерального штаба отправил идиот-Сталин. Читаем и любуемся: «Приблизительно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал: – Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал и дал соответствующие указания. Вам нужно немедленно вылететь в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь. Я спросил: - А кто будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке? И. В. Сталин ответил: – Оставьте за себя Ватутина. Потом немного раздраженно добавил: – Не теряйте времени, мы тут как-нибудь справимся. Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе» (там же).

 И снова Жуков лжет, как шелком шьет. Виктор Суворов утверждает, что все это, включая срочное путешествие самолетом днем  22 июня, Жуков придумал, чтобы снять с себя ответственность за ту злосчастную директиву № 3, которая потеряла Красную Армию. Виктор Суворов нашел слова самого Жукова о том, что Сталин послал его в Тернополь не 22, а 23 июня. Мы же выводы Суворова подтвердим, заглянув в журнал посещений кабинета Сталина. Итак, 22 июня Жуков был там не только ранним утром. Он заходил в кабинет повторно, причем на длительное время – с 14 до 16 часов. Так что не было необходимости Сталину звонить ему по телефону «приблизительно в 13 часов». Причем одновременно с Жуковым в сталинском кабинете находился и Ватутин. О чем говорили? А как раз эту директиву и привезли на утверждение Сталину. Заодно Жуков, который ранним утром на следующий день должен был вылетать в Украину, в присутствии Сталина передавал своему заместителю полномочия. Теперь о том, какое решение было принято в действительности, а не в фантазиях советского «барона Мюнхгазузена». Почему Жуков лжет? Потому что ссылка его в Тернополь, где базировался штаб Юго-Западного фронта, не была спонтанным решением Сталина. И причина совсем не в том, что Кирпонос будто бы растерялся.

 Вопрос об этой миссии Жукова был решен еще вечером 21 июня полностью тайным («особая папка») постановлением Политбюро об образовании фронтов. В постановлении в частности говорилось: «IV. Поручить нач. Генштаба т. Жукова общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами с выездом на место»[134]. Так что 23 июня Жуков (на день задержавшись через форс-мажор) только выполнял постановление Политбюро. Еще довоенную. А это значит… Это значит, что после длительных совещаний на высшем военно-политическом уровне было решено войну против Германии вести по ранее разработанным планам.

 Речь здесь вот о чем. Стратегическое наступление на СССР непременно разбивалось на два направления – через Западную Украину (Львов-Луцк-Ровно) на Житомир и Киев и через Брест-Барановичи-Минск-Смоленск на Москву. Просто потому, что между этими направлениями лежали непроходимые болота и чащи Полесья. Через Смоленск на Москву ходили разные армии, начиная с литовских князей. Это главные ворота Москвы. Но мощнейшую группировку советских войск «гениальный» Жуков, как начальник Генштаба, сосредоточил не здесь. Не против главных сил Вермахта, а на юге в Украине.

 Самый мощный из всех советских фронтов – Юго-Западный, которым поручено руководить Жукову, координируясь с действиями Южного фронта. Именно это и свидетельствует о том, что утром 22 июня на самом высоком уровне было принято решение не отступать от разработанного в конце 1940 – начале 1941 года плана войны, несмотря на изменение стратегической обстановки из-за превентивного удара немцев. А поскольку Жуков во время оперативно-стратегических игр в январе 1941 года «командовал» именно задачей удара из Украины в Южную Польшу, Румынию и Чехословакию – ему и карты в руки.

 И директива №3 принималась именно в контексте этой стратегии. Военное и политическое руководство СССР решило, что сил для этого вполне достаточно. И их действительно было немало. После войны советские маршалы как один врали о «безоговорочном превосходстве» немецких бронетанковых войск в «три и более раза». Реальная картина была несколько иной. На всем Восточном фронте от Прибалтики до Бессарабии немцы имели 439 танков Pz-IV, вооруженных 75-мм пушкой; 707 танков Pz-III с 50-мм пушкой; 1039 танков с 37-мм пушкой (Pz-III ранних серий и чешские Pz-38(t). Еще 1081 легкий танк был вооружен 20-мм пушкой или только пулеметами. А вот пограничные военные округа СССР только сверхновых Т-34 и КВ имели1

 Позже советская пропаганда придумала много оправданий невиданному разгрому. Рассмотрим их. Отсутствие средств радиосвязи, что повлекло за собой потерю управления войсками. Это ложь. Спасибо Марку Солонину за его исследование:
«…фронтовых радиостанций (PAT) – 40 штук (в среднем по 8 на каждый из пяти будущих фронтов); – армейских и корпусных (РАФ, РСБ) – 1 613 штук (в среднем по 18 на каждый стрелковый и мехкорпус); – полковых (5АК) – 5 909 штук (в среднем по 4 на каждый полк). Итого – 7 566 радиостанций всех типов. Разумеется, в это количество не вошли танковые и самолетные радиостанции. И это – на первое января 1941 г. Заводы продолжали свой «мирный творческий труд», и к 22 июня средств радиосвязи должно было стать еще больше.

 Так, план 41-го предусматривал выпуск 33 PAT, 940 РСБ и РАФ, 1000 5AK»[106]. По подсчетам Солонина, каждая советская дивизия имела по 4 мощных радиостанции, без учета полковых, и по 100 раций тактической цепи. Не в отсутствии средств связи была проблема, а в нежелании командиров выходить на связь с высшим командованием. Солонин уместно насмехается: «Если у вас нет ребенка, то вам до него и не удастся дозвониться. Если ребенок уже есть, но он пошел на день рождения к другу и не хочет вовремя возвращаться домой, то даже два сотовых телефона (плюс домашний телефон в квартире друга) вам не помогут. Телефон будет все время занят, в сотовом сядет батарейка, нажмется не та клавиша... (там же).

 Еще одна причина: механики-водители танков были слабо подготовлены, очень мало практики вождения боевых машин из-за нехватки горючего. И вообще экипажи не обучены. Это правда. Надо только спросить: а как же была отлажена система в СССР, что нефтепродукты сотнями тысяч тонн перегонялись немецким танкистам, а своих обделяли? Это такой "сталинский порядок"? И если механики-водители неопытны – зачем вы их бросаете в наступление, под организованный огонь противотанковой артиллерии и зарытые в землю танки противника? Не лучше ли свои танки закопать, превратив в бронированные огневые точки? И ездить никуда не надо… А еще советская авиация… Самолеты – «гробы». Куда там советскому И-16 (пренебрежительное прозвище даже ему придумали – «ишачок») против «мессеров»? Да и налета у пилотов было недостаточно из-за нехватки горючего… О нехватке горючего – смотрите выше. Но не в этом дело, а в ложной концепции, согласно качеству пилотов жертвовали в пользу их количества. Принцип подготовки «взлет-посадка». Летчики не учили пилотажу. Сознательно. Был даже лозунг «Не фигурировать!». Даже истребители планировали использовать, прежде всего, как штурмовики. Считалось, что в случае войны они разбомбят и расстреляют аэродромы противника и, таким образом, захватят господство в воздухе.

Да, и в бою с «месершмиттами» И-16 не были так уж беспомощны, как лгала советская пропаганда. Уступая в скорости и скороподъемности, И-16 преобладали противника в маневренности. Да и не все самолеты были «устаревшими». Достаточно вспомнить МиГ-3, Як-1, Ер-2, Су-2, Пе-2 и т.д. Проблема в том, что ударить первыми по немецким аэродромам не смогли…

 В общем, РККА в разы преобладала Вермахт и по количеству, и по качеству вооружения. И,главное, – по техническому оснащению. Это только в фильмах, которые до сих пор снимают московские режиссеры, солдаты Вермахта все исключительно с автоматами МП-40 (в народе Шмайсер) верхом на бронетранспортерах.
В реальной жизни только командир пехотного отделения (и то не повсюду) имел «Шмайсера», остальные воевали с карабинами и не на бронетранспортерах. Основная тягловая сила германской армии – конь.

 Была еще масса трофейных автобусов и грузовиков разных типов, захваченных в Европе. Согласитесь, французский хлебный фургон на российских дорогах не самый лучший вид транспорта. А как все это многообразие ремонтировать и обслуживать?
Больше о глупых лживых оправданиях советских генералов и маршалов не буду говорить. Уже то, что они с первых дней войны устремились в наступление, свидетельствует, что в СССР хорошо понимали, насколько преобладают немцы по количеству и качеству вооружения и уровню моторизации.

 Вернемся к Жукову и покажем на примере того, как он воевал, истинную причину погрома, который устроили немцы. Поистине, эпические подвиги «Маршала Победы» сравнимы разве что с двенадцатью подвигами Геракла. Прибыв в Тернополь, Жуков взял под свое командование сразу два фронта – Юго-Западный и Южный. Общая численность одних танков в их составе – 5 826. Им противостояла группа армий «Юг», которая имела в своем составе 1-ю танковую группу под командованием генерала Эвальда фон Кляйста, всего 728 танков, из них 373 танкетки. Только новейших Т;34 и КВ (в общей сложности 818) у Жукова было больше, чем было всех танков у Кляйста.

 На протяжении десятилетий советских школьников учили, что танковая битва под Прохоровкой на Курской дуге стала величайшим танковым побоищем всех времен и народов. Но нет! В танковом сражении под Прохоровкой участвовало 186 немецких и 672 советских (не верьте Википедии) танков и штурмовых (самоходных) пушек. Много? Не слишком. Во время Витебской битвы 6-9 июля 1941 года под Сенно (Лепельский контрудар) 2 советских мехкорпуса (7-й и 5-й) сражались против 3-й танковой группы Вермахта. Там числа такие: от 509 до 609 танков и танкеток у генерала Гота против более 1 400 танков и около 330 бронеавтомобилей у генерала Курочкина. Это в разы больше, чем под Прохоровкой. Почему не назвать это побоище «величайшей танковой битвой всех времен»? Потому что советские войска в нем потерпели сокрушительное поражение. Лишь танков в боях было потеряно 832. Поэтому о Сенно фильмах не снимали, книг не писали и песен не пели.

 Но и это танковое сражение не было величайшим. Самая большая началась 23 июня 1941 года в районе Луцк-Дубно-Броды. Здесь части шести советских мехкорпусов столкнулись с танковой группой Кляйста. Из 728 танков группы 115 – это действительно немецкая бронированная командно-штабная машина, которая была вооружена пулеметом, или не имела вооружения вовсе. Еще около 150 – легкие танки Т-И и Т-II с 20-миллиметровой пушкой или вообще только с пулеметами.
В СССР такие машины даже танками не называли – «танкетками». Жуков бросил в битву 3607 танков, в том числе 419 новейших, нигде в мире не виденных Т;34 и КВ. Плюс абсолютное преимущество в артиллерии. Плюс бронеавтомобили с пушечным вооружением. Только 15-й механизированный корпус в своем составе имел 116 БА-10, вооруженных мощной 45-мм пушкой 20К.

 Бездарный тупой солдафон Жуков ту битву позорно проиграл, безвозвратно потеряв 2648 танков. Потери Клейста – 85 машин. Как Георгий Константинович смог совершить столь эпический подвиг? Он, не зная, где противник, измотал танковые дивизии бесконечными маршами. Сто километров. Затем двести в противоположном направлении. Затем снова команда развернуться. Танк – это не легковушка, 100 километров собственным ходом для него солидное расстояние. И все это под непрерывными бомбардировками. Корпуса несли потери от бомб и поломок еще до того, как наконец-то нашли противника. Но еще до того закончилось горючее и командиры корпусов были вынуждены слить остатки бензина и солярки с половины боевых машин, оставив их на обочине, чтобы могла двигаться остальная часть. А потом Жуков послал танковые бригады и полки в бой не все сразу, а по частям, по мере прибытия. Ему хотелось поскорее отчитаться в Москву о победе. Ему казалось, что она близка. Что еще немного, еще одна атака, один нажим…

 Тысячи танков просто сгорели, посланные на забой под хорошо организованную оборону. Попадали под удар противотанковой артиллерии, замаскированных танков на минные поля противника. Немцам тоже пришлось тяжело. Против Т-34, а особенно КВ штатная немецкая противотанковая 37-мм пушка Pak 35/36 оказалась совершенно бессильной. Черный солдатский юмор: немецкие солдаты называли ее «дверным колотилом». В том смысле, что ее снарядик в броню советского танка мог похлопать, а войти – нет. Не от хорошей жизни пехотинцы Вермахта изобрели интересную штуку – связки гранат, бросавших под гусеницы бронированных монстров. А вы, дорогой читатель, думали, что это советское know-how? Еще одно. Вдруг оказался критический дефицит 76-мм бронебойных снарядов к мощным танковым пушкам КВ и Т-34, – результат кипучей деятельности Жукова в должности начальника Генштаба и Тимошенко в должности наркома.

 Советские танкисты вынуждены были использовать вместо бронебойных бетонобойные снаряды, чем немало удивили немецких коллег. Но не Тимошенко с Жуковым единственными. Следует также отметить титанический труд наркома вооружений Бориса Ванникова (кстати, тоже заочник) и маршала Григория Кулика. История со снарядами – только одна из многих. На окружной полигон у Барановичей в мае 1941 года было доставлено прямо с заводов 480 новейших уникальных 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 с десятью (это не оговорка, именно десятью) боекомплектами в каждую. Они были предназначены для формирования десяти(!) артиллерийских полков Резерва Верховного Главнокомандования. Однако что-то пошло не так. Все пушки простояли на полигоне больше месяца и новенькими попали в руки немцев.

 Под индексом 15,2 cm KH.433/1(r) они провоевали в Вермахте до окончания войны. Если бы все эти 480 мощных пушек выпустили по рвавшейся на Барановичи танковой группе Гудериана, все 10 боекомплектов, о Гудериане можно было бы навсегда забыть. Российский историк Александр Широкорад удивляется: «Какова необходимость была формировать десять(!) артполков РВГК в 10 км от границы? А может, кому-то понравились респектабельные дома на полигоне, которые польские офицеры оставили вместе с мебелью и другим хламом и которые так нужны были под жилье семей комсклада?» [134]. От окружного полигона под Барановичами до границы все же не 10 киломертов было. Но не в этом суть. Господин Широкорад неправильно формулирует вопросы. Мебель и роскошные квартиры, может быть, и сыграли определенную роль. Нам уже известно, как неровно дышали коммунистические бонзы к таким вещам. Коммунистические генералы и полковники не исключение. Но нужно знать, что Генеральный штаб полки не формировал. То ли просто не сумели, а вывезти пушки в тыл поленились, то ли вообще о тех пушках банально забыли, словно о храбром солдате Иване Чонкине и самолете под его охраной из замечательной книги Владимира Войновича. Такой же «бардак» творился и в военно-воздушных силах, и в танковых корпусах, и в тылу, и на предприятиях, и в колхозах.

 Мы уже говорили о причинах этого и с самого начала книги объясняли, почему при коммунистической диктатуре к власти прорываются преимущественно негодяи, извращенцы, мошенники, дураки, карьеристы и дураки. Каков порядок? О чем вы? Когда государством на разных уровнях руководят Когда система других вверх не пускает… Самое большое танковое сражение в истории человечества Жуков бездарно проиграл. Сел в самолет и скрылся в Москву, оставив остатки Юго-Западного фронта погибать. На 1 августа от уже упоминавшегося 15-го мехкорпуса осталось 15 танков. Сухие отчеты безжалостны: в боях сгорело 385 боевых машин, брошено на дорогах – 230. Судьба 9-го мехкорпуса сложилось еще печальнее. Уже на 9 июля от него осталось 35 танков плюс почти невооруженная толпа из 10 тысяч бывших танкистов и пехотинцев, а к началу августа – половина этого количества уже вообще без танков. Командовал корпусом начальник штаба. Куда же девался командир? Вопрос в том, что им был сам генерал Константин Константинович Рокоссовский.

 Древний друг Жукова. Жуков друга не забыл и еще 11 июля посодействовал переводу его на высший пост командующего 4-й армией вместо арестованного и в дальнейшем расстрелянного генерала Коробкова. Рокоссовский за позорный разгром даже орден Красного Знамени получил.

 Мало кого награждали в тот период катастроф, а этот удостоился. За что? Бездарно сжег и бросив в лесах бесчисленные танковые и артиллерийские отряды и не сумев выполнить план прорыва на нефтяные поля Плоешти и в направлении Балкан, Жуков должен был спасать собственную шкуру. Поэтому сочинил страшную сказку о гигантском превосходстве противника в танках, самолетах, артиллерии и живой силе. И что ничего такого грандиозного не задумывал, а лишь чуть-чуть задержать немцев, чтобы «выиграть время». Но мы «барону Мюнхгаузена» не поверим. А то, что Жуков врал о настоящих целях контрнаступления, которое он вел более недели, подтверждается датированием нескольких событий. Сначала слово Жукову: «26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь мне позвонил И. В. Сталин и сказал: – На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете ли вы немедленно вылететь в Москву? – Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром.

 Поздним вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома – к И. В. Сталину. В кабинете И. В. Сталина стояли смирно нарком С. К. Тимошенко и мой первый заместитель генерал-лейтенант М. Ф. Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в лучшем состоянии. Поздоровавшись кивком, И. Сталин сказал: – Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в нынешней ситуации? – и бросил на стол карту Западного фронта»[127].

 Когда «группа экспертов» писала жуковские «мемуары», доступа к журналу записей посещений кабинета Сталина у исследователей еще не было. Поэтому «Маршал Победы» мог лгать, как знаменитый барон, безнаказанно. Но вот какая беда… Журнал свидетельствует, что 26 июня Жуков был в сталинском кабинете дважды. Один раз поздно вечером – с 21.00 до 22.00. И вместе с Тимошенко. Но был еще один визит с 15:00 до 16:10. И визит этот очень интересный… Дело в том, что через 10 минут после Жукова в кабинет вошел нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия. Зачем понадобился грозный нарком в первые минуты встречи Сталина с Жуковым? Можно только догадываться, но догадываться с высокой долей вероятности.

 В тот момент в кабинете присутствовали, кроме Жукова, еще 14 «гостей», среди которых почти все высшее политическое и военное руководство страны. О чем говорили? Кто знает. Но известно, что после того, как большинство участников заседания (в т. ч. и Жуков с Тимошенко) вышли, вместе со Сталиным остались трое членов Политбюро (Каганович, Ворошилов, Молотов) а также Берия, не входившего в Политбюро.

 Обратим внимание на то, что вопреки сказкам Жукова, не могло такого быть, чтобы Сталин позвонил ему даже очень утром 26 июня, а уже в три после полудня начальник Генштаба стоял смирно перед вождем в его кабинете. Не могло, потому что расстояние между Тернополем и Москвой по прямой более тысячи километров, а максимальную скорость, которую мог развить самолет Ли-2 (он же американский Douglas DC-2) – 320 километров в час.

 Но еще нужно сдать дела («переговорить» с Кирпоносом и Пуркаевым) и это не 15 минут. Еще нужно собрать чемоданы и доехать до аэродрома. Разогреть двигатели самолета. Дождаться, пока прилетят истребители сопровождения. Да и не удастся лететь по прямой, потому что над Белоруссией патрулируют ребята из Люфтваффе – надо крюк делать.

 А потом приземлиться и доехать до Кремля через половину Москвы. Это если лететь с аэродрома в Тернополе, а не из Киева. Смешнее всего знаете что? Первый посетитель в кабинете Сталина 26 июня – в 12.10. Товарищ Сталин, как известно, работал до утра, а просыпался в полдень. Так что и звонить по телефону рано утром Жукову не мог.

 Очевидно, что вызов в Москву Жуков получил вечером 25 июня после беседы Сталина с исполняющим обязанности начальника Генерального штаба Ватутиным (находился в кабинете Сталина с 20.20 до 21.10) и Тимошенко (в кабинете Сталина с 20.00 до 24.00). Именно поступили сведения о проигранном днем ;;битве под Гродно.

 Здесь тоже было любопытно. Здесь также наступали (пропаганда называла это контрударами) в соответствии с директивой №3. Общее командование осуществлял маршал Кулик – еще больший военный «гений», чем Жуков. Но было и отличие. В составе немецкой группы армий «Центр» наступали сразу две, а не одна, как против Жукова, танковые группы, потому что это было главное направление удара Вермахта. И снова десятилетиями нам рассказывали о страшном превосходстве гитлеровцев в танках. Вроде бы сталинцы их имели гораздо меньше, а к тому же – устаревшие. Чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос, немного утомляю вас цифрами. Ибо московские «инженеры человеческих душ» таким образом пишут свои опусы о войне, что сведений о численном составе и качестве войск Германии пытаются не давать, а все больше на эмоции налегают.Так, всего против Западного фронта воевало целых 1 700 танков Вермахта.

 Сравнительно много. Но что это были за танки! В 3-й танковой группе генерал-полковника Гота всего 895 танков. Из них 529 – легкие и командирские машины. Только допотопных Pz.I и Pz.II до трехсот. Чуть лучше дела во 2-й танковой группе генерал-полковника Гудериана. Например, входивший в ее состав 24-й моторизованный корпус имел 441 танк и из них «лишь» 174 легких и командирских. Приблизительно таким же по мощности был 46-й моторизованный корпус. Но и Западному фронту под командованием маршала Кулика и генерал-полковника Павлова было чем отмахнуться. Лишь одна из четырех армий фронта, сверхмощная десятая имела два мехкорпуса. В их составе 1413 танков включая 450 новейших КВ и Т;34. А 11-й мехкорпус 3-й армии имел 255 танков, из которых только 39 Т-34 и КВ. А 14-й мехкорпус 4-й армии новейших КВ и Т-34 не имел, зато было 520 легких Т-26 и БТ.
Не в танках вопрос. Разгром Западного фронта был неизбежен. Ибо сверхмощную 10-ю армию начальник Генерального штаба Жуков с санкции Сталина и Тимошенко загнал в окружение, в Белостокское выступление, возвращенное «горлышком» на Восток. Вот немцы сообразили и перерезали единственную коммуникационную артерию – дорогу Белосток-Слоним, которая проходила через это «горлышко». Теперь внимание! Именно 25 июня, когда Сталин вызвал Жукова на ковер, замкнулся Белостокский котел и Западный фронт практически упал. Сталину доложили: катастрофа в Белоруссии и катастрофа в Украине, где Жуков третий день сжигает армады танков, а успеха так и не добился. И вот тогда у Сталина действительно случился шок. Заглянем в журнал посещений. Количество вхождений в сталинский кабинет (учитывая повторные) таково:
22 июня – 29;
23 июня – 21;
24 июня – 20;
25 июня – 29;
26 июня – 28;
27 июня – 30;
28 июня – 21.

 Что это значит? Вероятно то, что никакой паники у Сталина не было и после первого шока 22 июня в течение следующих двух дней все было более-менее спокойно, ожидали, что оперативно-стратегические планы сработают, полководческий «гений» советских генералов и маршалов даст плоды, а безумное преимущество в количестве и качестве военной техники. И только 25 июня стало ясно, что вместо ожидаемой блестящей победы надвигается катастрофа. Потому поток посетителей в этот день такой, как в «черное» 22 июля, и в последующие дни тоже.

 Так вот: Сталин вызвал Жукова отнюдь не для того, чтобы тот своим «гением» помог отстоять Минск. Сталин вызвал Жукова на расстрел. И не только его. Присутствие Ватутина при Жукове и Тимошенко тоже нехороший знак. Однако, очевидно, в результате тех «разборов полетов» с выводами было решено подождать до тех пор, пока окончательно выяснятся результаты «пограничных сражений», а также судьба Минска и Киева.

 Павлова тоже вызывали бы. И тоже не на чай с заварными пирожными. Но там как раз шли жестокие бои и если бы даже с генералом была стабильная связь, выдергивать ее из того ада было нельзя. Почему Жуков забыл, когда получил телефонный звонок от Сталина и о первом визите к нему днем  26 июня? Да потому, что именно 25 июня 3-я и 10-я армии получили приказ на уход и катастрофу еще никто серьезно не задумывался. Все воспринималось как «временные трудности» – стандартное в СССР изречение. Следовательно, причиной вызова было что-то другое.

 Дальше наступило 26 июня и особенно 27, катастрофа вырисовалась, а Жукову очень не хотелось брать за нее ответственность на себя как на начальника Генштаба. Потому и лгал, мол, что я мог сделать за те несколько часов после того, как прибыл «поздним вечером» в Москву. Сначала в кабинете Сталина штаны пришлось просиживать до десяти вечера, потом пока до рабочего места доехал, пока оценил оперативную информацию – было поздно и даже Минск спасать. После 28 июня наступила развязка. Одновременно с двух фронтов – Западного и Юго-Западного пришли страшные итоги командования Павлова и Жукова соответственно.

 Западный фронт практически развалился. 28 июня немцы захватили Минск. Танки Гота и Гудериана рвутся на Киев и Смоленск. Колоссальный Юго-Западный фронт немцам перемолоть было сложнее. Но и он быстро умирал. Не выдержав страшного стыда от невиданного погрома, 28 июня застрелился член военного совета фронта Николай Вашугин, а на следующий день немецкие подразделения заняли Броды и Буск. Самая большая в истории человечества танковая битва завершилась. И вот тут на Сталина накатилась депрессия. Вот тут он пал духом. 29 июня он никого не принимает. Только заехал с несколькими членами Политбюро в Наркомат обороны. Выслушав нелестные новости, он вышел и сказал: «Ленин оставил нас пролетарское советское государство, а мы, его наследники, его просрали»[135].

 После этого вождь сел в машину, уехал на дачу, где закрылся от всего мира. Фразу эту, кроме Микояна, подтверждают и Молотов и Хрущев. Причем не только Микоян искренне удивлялся: Мы были поражены выступлением Сталина. Выходит, что все безвозвратно мы потеряли? Считали, что он сказал в состоянии аффекта…» [136]. Ой, лукавил Анастас Иванович. Все они отлично понимали. Только вслух не говорили. Повторяю – победить во Второй мировой, воюя на два фронта, Гитлер не мог. Он даже СССР полностью захватить не надеялся. Он почему-то считал, что, когда захватит Москву и выйдет на Волгу, война сразу закончится.

 У нас говорят о таких «дурак мыслью богатеет». Соответственно, Сталин, говоря «просрали» имел в виду нечто другое. Что? 29 июня стало ясно, что никакого победного наступления на Европу не последует. Вместо этого будет затяжная тяжелая война на истощение. Фактически один на один с Германией и ее союзниками. Ибо теперь уже Британия и США были заинтересованы в том, чтобы два социалистических хищника намертво вцепились друг другу в глотки. Чем больше они будут истекать кровью, тем больше гарантий у Черчилля, что высадки Вермахта на Островах не будет, и тем больше времени будет на восстановление боеспособности армии.

 Таким образом, Сталин вполне понимал, что его планы победного вступления во Вторую мировую войну с «освобождением порабощенного пролетариата» Финляндии, Швеции, Норвегии, Дании, Бельгии, Нидерландов, Австрии, Болгарии, Греции, Турции, Ирана, Кувейта, Греции, Франции, Швейцарии провалился.Ни разделения Британской империи и колоний других европейских государств не будет. Что вся многолетняя подготовка – кобелю под хвост. Что больше столь благоприятного стечения обстоятельств не будет никогда. Кстати, о том, чего не писал о себе умный, мудрый, профессиональный, храбрый гений Георгий Жуков. Он много грязи вылил на командармов, комкоров, офицеров Генштаба и даже Сталина и членов Политбюро. Все они были растеряны, глупы и непрофессиональны. В ночь нападения на СССР спали без задних ног. Один только Жуков… И если бы не он…

 Любуемся воспоминаниями того же Микояна: «29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных сведений о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко. Но тот ничего толкового о положении на Западном направлении сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В Наркомате находились Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, на какой связи. Жуков докладывал, что связь потеряна и в течение дня восстановить ее не смогли.

 Затем Сталин о другом спрашивал: почему допустили прорыв немцев, какие меры предприняты для налаживания связи и т.п. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает. Около получаса побеседовали, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за такой растерявшийся начальник штаба не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен управлять. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал за положение дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался, как бабка, и выбежал в другую комнату. Молотов последовал за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел снаружи спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые» (там же). В одном Микоян ошибается. Жуков не был мужественным. Он был сатрапом. Он был садистом. Он унижал и топтал всех, кто был ниже его. Он воровал чужие мысли. Он всячески превозносил себя, играл в военного «гения». Это все воспринималось как мужество. Некоторым. Но мужественные люди, когда попадают под справедливую критику, не рыдают. Жуков же плакал постоянно. На перроне Киевского вокзала 8 июня 1940, когда считал, что его обделили властью и высылают из столицы на периферию; у себя на даче под Одессой в новогоднюю ночь 1947 года, когда к нему никто из приглашенных не приехал, потому что засмердело сталинской опалой.
Зато вот вам мысль маршала Малиновского: «Я видел, какое невероятное хамство обнаруживал Жуков до ряда людей, в том числе выдающихся, волевых людей»[137].

Пусть простят читатели – об этом писали в последнее время многое, тот же Виктор Суворов препарировал «Маршала Победы», как лягушку в лаборатории – до последней косточки. Но далеко не все читали его книги. Не все читали книгу Бориса Соколова. Так что не имею права не рассказать об этом, хотя и дублирую Суворова в чем-то. Ибо на культе Жукова до сих пор стоит вся фальшивая история войны, начиная с названия. Вот вам "сталинский порядок" и "гениальность Жукова". Четыре с половиной дня прошло с момента возвращения начальника Генштаба в Москву, а он до сих пор не знает, где находится генерал Павлов и весь штаб Западного фронта. И наладить связь не способен. А когда его Сталин упрекает – в слезы бросается.

 А Павлов не выходил на связь не потому, что у него не было радиостанции, а потому, что именно в это время, вопреки прямому приказу наркома обороны не сдавать Минск даже в условиях полного окружения, драпал вместе со всем своим штабом из Красного урочища на окраине столицы Белоруссии в леса под Могилевом. Это почти 300 километров к востоку. А фронтовая радиостанция РАО во время движения не работала. Она размещалась на трех грузовиках, которые должны остановиться, развернуть антенны, присоединить силовую часть, приемник и передатчик.

 Собственно, по уставу, Павлов должен был спросить разрешения на перемещение штаба – самовольное уход от позиции – это уже расстрел. Если бы он даже разрешения и не получил, но сообщил куда передислоцируется – Жуков и Тимошенко знали бы, где его искать и послали какого-нибудь связного на «кукурузнике». Но генерал-полковник Павлов на связь не выходил. И это тоже яркая иллюстрация советской системы, когда подчиненные прямо до нападения диареи боятся своих начальников, а особенно сообщать им плохие новости. В последнее время генерала Павлова принято делать жертвой «сталинских репрессий», типичным «козлом отпущения», на которого свалили вину за разгром в июне 1941 года. А на самом деле он вроде бы был очень талантливым полководцем. Не то что Жуков. Всё так. «Козлом; отпущением» Павлова сделали. Надо бы поставить вместе с ним к стенке и Жукова, и Тимошенко, а рядом с ним Сталина с Молотовым. Там все виноваты. И Сталин об этом знал.

 Поэтому Сталин лично вычеркнул статьи о «шпионаже» и «заговоре» Павлова и приказал судить и расстрелять за то, в чем Павлов действительно виноват: халатность, развал управления войсками, бездействие и самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования. Но по поводу «талантливости» его как военного есть большие сомнения. Да, он сражался в условиях гораздо хуже, чем Жуков. Однако так же, как и Жуков, гонял маршами танковые бригады; так же, как и Жуков, воевал большой кровью; так же, как Жуков, посылал танковые дивизии в лобовые атаки на закопанные в землю танки и организованный огонь противотанковой артиллерии. Он примерно так же в Испании воевал, о чем добросовестно сообщали «стукачи» – их старые доносы привезли из Москвы и добросовестно подшили к четырехтомному делу.

 Вопрос о профессионализме и честности Павлова можно закрывать после его (или предписанных ему) слов: «Основной причиной всех бед, – говорил он на следствии, – считаю огромное преимущество танков противника и его новой части, огромное преимущество авиации врага» [138].

 На это «превосходство» сваливали свои поражения все сталинские генералы. И Жуков с Рокоссовским тоже. Поэтому они в разы завышали силы противника и всячески умаляли свои.Знал ли об этом Сталин? Кто знает. Наверное, все-таки знал. Не мог не сопоставить фантастические цифры количества немецких танков, самолетов и пушек, которые, по словам его генералов, воевали против них и сведения разведки.
А в определенное время, когда пришел в себя после визита к нему на дачу соратников, слезно уговаривавших вернуться к делам, решил, что завышение силы немцев будет еще одним (вместе с «неожиданностью вероломного нападения») хорошим оправданием перед народом. Оттуда и повелось – вероломность и огромное численное преимущество. Так и по сей день. Лишь приемчики новые придумывают. «Некомплект» танков и сколько их было неисправных отмечают. Тогда как у Гитлера все танки работали, как швейцарские часы.

 Собственно, на этом закончим. Главный вывод вы, умные мои читатели, из этой большой главы, наверное, сделали: из-за несостоятельности советской системы; из-за агрессивности намерений; потому, что кремлевская клика сама себя перехитрила; через воспитанные и подобранные Сталиным и их приспешниками бездарные военные кадры, в первые дни июня 1941 года СССР не пограничные сражения проиграл. Он проиграл Вторую мировую войну, а заодно и свое будущее.

 Пройдет всего 60 лет и его не станет.
Вот что имел в виду Сталин, когда сказал, что потомки Ленина пролетарское государство «просрали».

 на фото:Около четверти немецкой «танковой мощи» составляли командно-штабные Kl.Pz.Bf.Wg. В СССР это «танком» не считалось. Но московские фальсификаторы истории, когда пишут и говорят о «преобладающих силах противника», ставят их в статистику рядом с мощными советскими Т;34.


127-Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969.
134- Широкорад Александр. Фальсификаторы по воле и поневоле. URL: https:// nvo.ng.ru/history/2009;06;19/1_fake.html
135-Микоян А. И. Так было. М., 1999.
 138- Дудко А. Ф. Война в судьбах людских. URL: http://shevrayrada.gov.ua/info/ page/2347