Бессмертие для чайников

Бессмертие для чайников, или Кому нужен вечный загар

  Капитан Пиранделло, чья борода больше походила на спутавшееся гнездо морских червей, тыкал в карту обкуренной сигарой.
— Вот он! Остров Костистой Черепахи! — просипел он, и от него пахло ромом и вчерашним штормом. — Легенда гласит, кто отыщет Сердце Океана, тот обретёт вечную жизнь! Представь, салага: ты, ром, золото и никаких этих вчерашних головных болей!
— Капитан, — флегматично поправил его профессор Гольджи, наш скрупулёзный научный руководитель (он был в галстуке и сандалиях, что говорило о многом), — с научной точки зрения, этанол является нейротоксином, а «вчерашняя головная боль» — это результат его воздействия на ваши и без того скудные... гм... когнитивные ресурсы. Речь должна идти о достижении нестареющей физиологической формы.

Меня зовут Арчи, и я был нанят для того, чтобы нести три чемодана оборудования, два зонта и непромокаемый портрет тётушки профессора. Моя мотивация была проста: за эту авантюру платили впятеро больше, чем за развоз пиццы.

Добраться до острова было несложно. Сложно было высадиться, потому что «остров» оказался гигантской, полузатопленной спиной доисторической черепахи, поросшей пальмами и похожей на лысеющего бегемота. С одного бока из панциря торчала одинокая сосна, кривая, как вопросительный знак, будто и сама черепаха сомневалась, зачем она тут остановилась.

— Поразительно! — восторженно кричал Гольджи, измеряя геомагнитные аномалии. — Биомагнитное поле черепахи до сих пор активно! Это объясняет легенды о её вечной жизни!
— Это объясняет, почему у меня мокрые носки, — пробормотал я, выливая из кроссовка краба. По складкам гигантской шеи черепахи стекал водопад, в котором резвились розовые попугаи. Зрелище было сюрреалистическое, как сон после острой пищи.

Капитан Пиранделло, тем временем, уже рыл песок голыми руками.
— Слеза Океана! Должна быть в раковине! В золотой!
— Капитан, — осторожно заметил я, — у черепах нет раковин. У них панцирь.
— Молчать, салага! В легендах сказано «раковина»!

Мы искали три дня. Профессор находил удивительные виды жуков. Капитан находил всё больше причин выпить. А я находил всё больше способов избежать укусов местных москитов, которые, казалось, уже были бессмертными.

И вот, когда запас рома подошёл к концу, а профессор начал вслух рассуждать о пищевой ценности ботинка, мы нашли Пещеру. Не просто пещеру, а рот. Огромную пасть в панцире, ведущую в нутро исполина.

Внутри было тихо, влажно и пахло… аквариумом. Стены мягко пульсировали. А в центре грота, на своеобразном «пьедестале» из хряща, лежало оно. Не сверкающий алмаз, не золотая жемчужина. А скромный, молочно-белый шарик размером с мячик для пинг-понга.

— Сердце Океана! — с благоговением прошептал Пиранделло.
— Похоже на фалангу гигантского пальца, — задумчиво сказал Гольджи.
— Похоже на антистресс-игрушку, — выдохнул я.

Капитан ринулся вперёд, но профессор остановил его.
— Погодите! Что, если это не дар, а… защитный механизм? Что, если бессмертие — это способ паразита распространяться?

Но Пиранделло уже не слушал. Он схватил шарик. Тот затрепетал у него в ладони, приятно похрустывая, как икра, и... лопнул. Из него выплеснулась струя мутной, пахнущей креветками жидкости и сотни крошечных, полупрозрачных головастиков, которые тут же, с тихим присвистом, прилипли к его руке и начали растворяться в коже, оставляя за собой розовые, свежие полоски, как от самого дорогого крема для загара.

— ЙО-ХО-ХО! Я бессмертен! — завопил капитан.

На следующее утро мы недосчитались шлюпки. Капитан Пиранделло, весело напевая, уплыл на ней в закат. С тех пор его никто не видел. Но ходят слухи, что в южных морях появился призрачный корабль, которым управляет весёлый, вечно молодой Скелет в треуголке. Легенда о Бессмертном Пиранделло жива.

Профессор Гольджи написал диссертацию о симбиотических отношениях гигантских целадон и паразитических кишечнополостных. Её никто не читал, но он очень горд.

А я? Я вернулся домой. Мои носки наконец высохли. Иногда по ночам, когда дует ветер с моря, мне кажется, я слышу в его завывании знакомое: «Йо-хо-хо!». И я заказываю ещё одну пиццу. Потому что бессмертие — это сомнительная награда, если тебе не с кем разделить большую «Пепперони». А пока что у меня с этим полный порядок.