Дело о Бермудском тр-ке Глава 20 Весенняя ярмарка

Глава 20. Весенняя ярмарка

Одной из здешних традиций была весенняя ярмарка, которая проводилась на лугу рядом с церковью. Фермеры приезжали с семьями из окрестных мест, заключали договора с перекупщиками; дети играли, парни танцевали с девушками и заводили знакомства; а те, кто нуждались в рабочей силе взамен уехавших чернокожих рабов, нанимали работников.
В это утро, услышав гомон, смех и музыку, Мэтью вышел из церкви и подошел к шатру, над которым висел выцветший флаг Флориды, а у входа стоял крепкий мужчина с густыми усами и загорелым, обветренным лицом. Это был богатый фермер Илай Кросс.
– Добрый день, сэр, меня зовут Мэтью Харпер. Я ищу работу.
– День добрый, – кивнул Кросс и прищурился.
– Вам нужен работник?
– Хм, – фермер почесал подбородок. – Что ты умеешь делать?
– До войны жил и рыбачил на Севере, а в войну был в кавалерии – умею обращаться с лошадьми.
Кросс кивнул:
– Хорошо, а как насчёт жары? Тут не Север. Флорида – земля солнца. Выдержишь?
– Я люблю тепло.
– А работать по воскресеньям?
Мэтью твёрдо посмотрел ему в глаза:
– Господь создал воскресенье для отдыха, но если будет срочное дело – не откажусь.
Фермер усмехнулся:
– Хороший ответ. Беру. Жалованье – один доллар в день, плюс еда и койка. Устроит?
– Устроит. Когда отправляемся?
– Завтра утром. Будь у харчевни «Красный дуб» на рассвете. Не проспи. – Не привык, – коротко ответил Мэтью.
Работа есть. Накоплю нужную сумму и уеду домой.
На табачной ферме Мэтью отвели комнату в доме для рабочих и объявили расписание дня. Подъём в 5 утра, лёгкий завтрак – кукурузный хлеб, молоко, иногда бекон, в 5:30 начало работы. В 9 получасовый отдых с перекусом – бисквиты, солонина, вода; в час дня обед – похлёбка, тушёные бобы, кукурузный хлеб, овощи, иногда мясо. Еще один краткий отдых с бутербродом в 5, и конец работы в 7 вечера с ужином – хлеб, молоко.
Вечером рабочие играли в карты, кто-то читал библию, чинил одежду, писал письмо домой, играл на губной гармошке. Иногда ходили на танцы.
В выращивании табака участвовало много народа: одни пахали и  удобряли землю, другие выращивали семена табака в теплице и подросшие саженцы высаживали ровными рядами на открытые поля, соблюдая равное расстояние между растениями. Бочки с водой стояли наготове для полива при засухе, и женщины собирали табак вручную, обычно начиная с нижних листьев, и двигаясь вверх по мере их созревания.
Потом развешивали листья в сушильных сараях, где они сохли нескольких недель, а после сушки их складывали в штабеля для ферментации. При этом табак приобретал аромат и терял горечь. Затем листья сортировали, упаковывали и отправляли на продажу. Хозяин продавал табак местным перекупщикам, работающим на сигарные фабрики, и возил на рынки Ки-Уэста и Кубы, известные своим сигарным производством.
Не будучи знакомый с выращиванием табака, Мэтью ухаживал за лошадьми и распахивал целинные и залежные земли, постепенно втягиваясь в работу и приобретая прежнее здоровье и силу.
Люди на ферме были простыми и доброжелательными, и среди них он чувствовал себя комфортно. Несмотря на тяжелый труд, это было гораздо спокойнее, чем сражаться на поле боя. Работа стала для него не просто способом зарабатывать, но и возможностью восстановить связь с землей, с природой, с теми простыми радостями, которые были далеки от горечи войны. И, хотя жизнь на ферме была далека от блеска города, Мэтью понял, что здесь, среди пахучих полей табака, он сможет забыть о войне и начать новую главу своей жизни. Он соберет достаточно денег и вернется домой.
В один из дней Мэтью забыл взять ленч и быстро пошел к кухне через рощу по знакомой тропинке
Его размышления прервал сдавленный женский крик. Мэтью ускорил шаги и за поворотом увидел двух оборванцев, которые тащили в кусты упирающуюся девушку. Высокий выворачивал ей руки, а маленький, что пониже, пытался зажать ей рот.
– Эй, парни, что вы делаете, – крикнул Мэтью, – а ну, отпустите девчонку.
Парни остановились. Маленький достал финский нож и сказал:
– Тебе чего? Иди своей дорогой.
Мэтью подошел поближе. Он бывал в драках. Двое против одного. С финкой. Девушка так напугана, что на нее рассчитывать нельзя. Он достал из карманов два кастета и одел их на руки. Кастеты делал местный кузнец, в это тревожное время такой товар был нарасхват.
– А ну, отпустите девчонку!
Увидев на руках рослого широкоплечего парня кастеты, младший взглянул на старшего. Старший поколебался и сказал:
– Да ну ее к бесу.
Они отпустили девушку, и пошли прочь.
– Дай руку, – скомандовал Мэтью, – ну, получишь ты сегодня от родителей. Девушка покорно дала руку, и они быстро пошли по тропинке.
Выйдя из рощи, он отпустил руку девушки.
– А зовут тебя как?
– Пэгги. Спасибо тебе, если бы не ты, не знаю, что бы было.
– Небось, знаешь. А я Мэтью.
– Мэтью, а что это у тебя на руках?
– Кастеты? Чтобы драться. Этим как врежешь, мало не покажется.
– А можно я одену.
– На, попробуй, – Мэтью отдал Пэгги кастет и помог его одеть, дотронувшись до ее теплой ручки, – ну как?
– Здорово!
– Хочешь, я для тебя закажу парочку?
Оба засмеялись. У Пэгги был легкий и негромкий смех. Как журчание ручья, подумал Мэтью и внимательно посмотрел ей в лицо.
– Ты чего смотришь?
– Красивая ты.
– Это я в маму. Она была артистка. А вот и мой дом.
Они остановились у знакомого здания. Это дом его хозяина-плантатора, вот чью дочку он спас.
– Зайдешь к нам?
– Нет, у меня работа. А хочешь, еще встретимся?
– Хочу. После завтрака у меня уроки музыки, а в полдень я свободна.
–  А я могу только вечером.
– Тогда, подойди со стороны сада к моему окну с синим занавесом, на нем наклеены мои рисунки. И тихонько стукни в окно, вот так: Тук. Тук-тук. И еще раз: Тук. Тук-тук.
– Так ты еще и рисуешь?
– Да, после обеда у меня урок рисования.
Они начали встречаться.
У Мэтью уже был опыт общения с девушками, но Пэгги была другая –
яркий образец духа Юга: честная, гордая и преданная своей семье, но в её сердце нашлось место для Мэтью. Их встречи, наполненные страстью и стремлением к будущему, становятся всё более частыми. Но в их отношениях, наряду с любовью, возникли противоречия. Пэгги, воспитанная в традициях Юга, сталкивается с внутренним конфликтом: как на их отношения посмотрят отец и мать?
С одной стороны, она видит в Мэтью человека, который несёт в себе ценности, отличные от тех, что ей внушали с детства. С другой – она боится разочаровать отца, который считает Северян врагами. Бывший офицер Конфедерации, видит в Мэтью только чужеземца. Его мечты о восстановлении былого величия Юга сталкиваются с реальностью нового мира.
Матери Пэгги призналась и женщина, которая пережила ужасы войны, наблюдает за происходящим с болью в душе, понимая, что будущее её дочери будет определяться не только ею, но и её семьей и народом, который ей дорог. Она видит в Мэтью не врага, но не может вмешаться, поскольку она привыкла во всем слушаться мужа.
Пэгги, находясь между двумя мирами – её любовью к Мэтью и долгом перед семьёй, отчаянно пытается найти путь, чтобы разрешить конфликт.
Потом настала очередь отца.
– Пэгги, тебя видели с Северянином. Немедленно прекрати эти встречи. Он – хороший работник, но если я узнаю, что ты с ним встречаешься, выгоню его немедленно. Я подыщу тебе достойного жениха с состоянием.
В одну из майских ночей, когда звёзды мерцали над апельсиновой рощей, на пороге своей комнаты Мэтью нашел конверт, на котором чернели три буквы «К». Внутри лежали пять засохших апельсиновых зёрен, и записка: «Убирайся на Север, янки, или мы за тобой придём».
Это было послание Ку-Клукс-Клана, который после войны начал наводить страх на жителей юга. Ходили слухи, что главенствующую роль в организации играет кто-то из старой аристократии. Подозрения пали на отца Пэгги. Он был решительно против связи дочери с «чужаком» и не раз заявлял, что не отдаст её в руки северянина.
Пэгги, узнав о записке, побледнела, но решимость её не дрогнула. Она встретилась с отцом, пытаясь убедить его в искренности своих чувств, но тот был непреклонен.
– Ты предаёшь свою семью, Пэгги, – твёрдо сказал отец. – Этот янки разрушит наш дом. Ты рискуешь остаться без наследства.
– Наш дом разрушила война, папа, – ответила она. – А моё счастье я выбираю сама.
В ту же ночь она пришла к Мэтью.
– Они не остановятся, – прошептала она. – Ты знаешь, что такое суд Линча? Ты должен немедленно уехать.
– А ты? – спросил он, заглянув в её глаза.
– Я поеду с тобой, – ответила Пэгги. – Мы найдём место, где апельсиновые деревья будут цвести для нас.
Они покинули город на рассвете. Колёса повозки проскрипели по утренней пыли, и позади остался дом, где Пэгги выросла, и земля, за которую сражался Мэтью. Впереди их ждал новый мир, где любовь сильнее ненависти, а пять зловещих зёрен остались лишь напоминанием о страхе, который они сумели преодолеть.
В поисках пристанища, где их не найдут, они выбрали Майами.
Когда Мэтью и Пэгги прибыли в Майами, небольшой поселок представлял собой разбросанные вдоль берега, дома, поросшие тропической зеленью, и узкие тропинки, терявшиеся в густых зарослях мангровых деревьев. После долгих лет войны Мэтью искал мир и уединение, и слух о брошенном доме на окраине поселка пробудил его любопытство.
Дом стоял на небольшом возвышении, словно наблюдая за лагуной. Когда Мэтью подошёл ближе, он заметил покосившееся крыльцо и облупившуюся краску на ставнях. Однако в этой заброшенной усадьбе было нечто притягательное. Он спросил у местных, почему дом пустует?
– Это дом лоялиста Генри Эллингтона, – сообщил старик Педро, покачав головой. – Он жил тут с семьёй, но после войны сбежал. Никто не селится в его доме. Говорят, его тень возвращается сюда по ночам.
Суеверие о призраке Эллингтона имело давние корни. Считалось, что он был жесток с местными, требовал с них плату за пользование причалом и поддерживал рабство. Ночью, говорили, слышались шаги на веранде и приглушённые вздохи, словно дом сожалел о своём прошлом.
Мэтью лишь улыбнулся. Он не боялся теней прошлого. Войдя в дом, он обнаружил потрескавшиеся доски пола, пустые комнаты с выцветшими обоями и на каминной полке старый медный компас. Вечером они разожгли очаг, и треск огня, казалось, прогнал давние страхи. Он услышал снаружи шорох, вышел на крыльцо, но обнаружил лишь пальму, листья которой шуршали на ветру.
Постепенно они обжились. Мэтью заменил доски, покрасил стены, а компас оставил на месте, как напоминание о прошлом. Соседи с опаской наблюдали за ним, но однажды ночью, когда свет из окон дома рассеял мрак, старик Педро произнёс:
– Может, дом больше не ждёт старого хозяина. Может, он, наконец, обрёл покой?
С тех пор дом стал частью посёлка, а истории о призраке перестали тревожить местных жителей.
Пэгги и Мэтью обвенчались в местной церкви, и он решил вернуться к своему семейному делу – рыболовству. Пэгги продала свои драгоценности, он купил лодку и необходимые снасти, и вскоре выращивающие апельсины жители поселка, смогли получать ежедневно к столу свежую рыбу.
А потом у них родился сын, которому дали имя Арчибальд.