В глуши Норкинского леса

В полдень всё в погоде переменилось, откуда - о взялся, налетел порывистый ветер, натащил серых облаков и закрыл ими небосвод. Небо сразу потемнело, скрылось солнце. С востока, над опушкой Норкинского леса показались огромные, неуклюжие, косматые, тёмные тучи, справа появились ещё несколько пухлых громадин. тучи надвигались одна на другую, в небе ослепительно вспыхивали молнии, гремел раскатами гром. По просёлочной дороге, дробно застучали крупные капли дождя.
И лишь час спустя небосвод очистился от набежавших неведомо откуда туч, дождь ослаб, и совсем затих. Умытое дождём поднебесье стало просторнее, выглянуло яркое, лучистое солнце.
На лесной опушке леса было после дождя прохладно, тихо, витали медовые запахи цветов, липового цвета, зацветающих трав, мёда, земляники.
Я стоял под берёзами, отмахиваясь от сухопарых, настырных комаров, разглядывая ежа. Как, откуда он тут взялся?
Ёжик успокоился. Затих, шевельнулись сосновые ветки и надёжно укрыли колючего брата. Я сделал вид, что не замечаю ежа, отвернул от пушистой сосёнки подальше. Не прерывать же ежовую охоту.
ПО краям сосняка стояли могучие корабельные сосны с бронзовой корой, у пушистых сосёнок стоящих полукругом, смыкались ветки, лапы. Глянул я в разрыв, в проход, в прогалину и ахнул от удивления, постелен под соснами моховой изумрудный ковёр, местами даже светло - лимонный, и весь в дождевых каплях. Какая дивная картина в глуши!
Тетерев бормотал в ельнике и никак не мог подобрать подходящий мотив, только слышалось:"Чур- бур-тур....Чур-бур-тур....".
В островке малинника птичка чечевица запела свою удивительно звонкую песню, словно выговаривая:" Всё прой-дёт...Всё прой-дёт....". За чечевицей исполнили сольный номер в донниках зяблики.
В лесной глуши раздавались гулкие удары дятла, словно морзянка.
 Грибов попалось мало: два чистых подберёзовика с чёрными шляпками, пяток подосиновиков и всего один боровик с тёмно - коричневой шляпкой, остальные мелкие маслята. На левом краю сосняка, в высокой траве сумел разглядеть крохотные рыжики. Какая удача!
Узкая, как поясок тропа  вела меня всё дальше по глуши. Вдруг тонкий голосок посыпался сверху, с еловой вершины. Рябенький петушок, чуть помаргивая левым веком, раскрывая и закрывая клювик сидел на сучке и глядел вниз, на меня. Не понятно было мне: клест поёт или спрашивает как живётся, а может, и выговаривает с укором: дескать эта сумеречная тропа и изумрудный ковёр мха мои. Туда надо пропуск. Как быть теперь?
Шевельнулись еловые ветки. - Проходи, без пропуска лесной отшельник.
Прилетела сорока на поваленную ветром сосну и весело, громко застрекотала. В глуши Норкинского леса уже появились робкие причудливые тени. Уже начинало вечереть.