Уж замуж невтерпёж. Часть 1

Ироническая мини-повесть

«Благородная», «благочестивая» — Адочка добралась до толкователя женских имён. Да, точно она. Её полное имя — Аделина. Как же родители угадали! Нет, скорее, оно даровано самой судьбой. И звучит как красиво! Только так нужно представляться, чтобы найти достойного мужа…

Воспетая поэтом

— Меня зовут Альберт, — с улыбкой и достоинством представился симпатичный молодой человек.

— Я Аделина, — мило улыбнувшись, проворковала она в ответ.

— О–о–о, девушке с таким именем нужно посвящать стихи.

— Я тоже так считаю, — скромно согласилась Адочка. — Только что;то поэты не находятся.

— Как же, как же, — засуетился Альберт. — Я вот он, перед вами.

— Вы пишете стихи? — удивлённо округлила она глаза.

— Конечно. Хотите, почитаю?

На дне рождения у подруги собралось много народу. Из общих знакомых — несколько человек. Остальные — какие;то Катькины универовские друзья. Альберт — вообще случайный приятель из библиотеки.

Альбертик начал нашёптывать свои стихи. Но очень мешала музыка и хохот гостей, возбуждаемый тостами и их логическим завершением. Поэтому он предложил продолжить прослушивание на лестничной клетке. Адочка была польщена вниманием незнакомца. Он нараспев декламировал собственные сочинения про ромашки и букашки, про трель и свирель. При этом доверительно трогал её руку и в особо эмоциональных местах случайно задевал бюст, обтянутый нарядной кофточкой.

Проводив Аделину до дома, поэт завладел её номером телефона и заручился обещанием скорой встречи.

Не заставив себя долго ждать, поэт отзвонился следующим днём.

— Аделиночка, нам непременно нужно встретиться. Я почитаю вам из нового. Жду вас вечером. Где? А хотите, приходите прямо ко мне.

— А это удобно? — засмущалась Адочка.

— Конечно;конечно, — поспешил заверить Альберт.

— Ну хорошо, — немного подумав, согласилась девушка.

Ада сделала искусный макияж, облачилась в романтические рюшечки и почувствовала себя птичкой, летящей к высокому чувству.

Альберт встретил её в голубом шёлковом блузоне с малиновым шейным платком. В одной руке он держал блокнот, исписанный мелким почерком, в другой — ручку, занесённую для продолжения новой поэтической строфы. Адочке он напомнил официанта, ожидающего заказ.

Альбертик, даже не давая отдышаться, принялся пламенно декламировать четверостишия, посвящённые своей музе. Аделина, зарозовевшая от внимания к собственной персоне, почувствовала приступ романтики. Лирические строки бальзамом вливались в её душу. Аде стукнуло уже двадцать, но никто в жизни ещё ни разу не посвятил ей ни строчки.

Второе свидание также прошло в сладкой неге поэтических образов. Впрочем, как и третье, затем четвёртое… Адочка давно готова была распахнуть свои жаркие объятия в качестве полной солидарности с воспетыми поэтом признаниями. Альбертик, однако, пылал лишь яркой платонической любовью.

Ада ничего не имела против стихов, но гораздо больше ей хотелось выйти замуж. А поэта, судя по всему, такая приземлённая мысль даже не посещала.

Очередную телефонную трель с выскочившим на экране именем «Альберт» Адочка пресекла отбоем. Неугомонный поэт ещё несколько дней тщетно напоминал о себе, но потом успокоился — вероятно, вдохновившись следующим объектом его утончённого созерцания.

Художественный образ

Новым кандидатом на роль «второй половинки» оказался художник. Культурная Аделина регулярно посещала выставки начинающих живописцев. Илья, по оценке сияющей благосклонностью проводницы;экскурсовода, оказался молодым талантом, подающим «большие надежды». Адочка вмиг оценила обстановку и тоже возложила их на стеснительного творца, наблюдавшего в сторонке за реакцией редких посетителей. Аделина охотно поддержала робкого дебютанта, щедро одарив его высокопарными комплиментами.

Молодой человек, вспыхнув смущённым румянцем, благодарно заглянул ей в глаза и моментально представился:

— У меня редкое имя — Илья. Так же, как у Репина.

— Да что вы говорите! — растрогалась Адочка, смутно припоминая творчество известного передвижника.

— Ой, а я Аделина. Но можете называть меня просто — Адель.

— Удивительное имя! — восхитился виновник вернисажа. — Девушку такой восхитительной красоты и с таким удивительным именем непременно нужно запечатлеть в акварели.

— Я согласна, — смущённо затрепетала ресничками Ада.

— Ну вот и договорились. Мы непременно встретимся с вами завтра, и я начну писать ваш портрет.

Мастерская живописца напоминала дедушкин сарай. Даже стол, притулившийся к стенке, на котором теснились стаканы со старой испитой заваркой, напоминал старый верстак. Рядом ютился небольшой диванчик в затёртом до дыр дерматине. Углы комнаты терялись в полумраке. Остальные стены подпирали деревянные щиты. «Полотна, — догадалась Адочка. — Наверняка шедевры». Посередине громоздился большой мольберт. Напротив стоял независимый стул, обтянутый несвежим гобеленом.

Молодой талант был облачён в растянутый свитер и подобающие костюму джинсы. Ада, одетая в пронзительно бирюзовое, струящееся по бёдрам платье, слегка засомневалась в выборе одежды. Но тут же вспомнила про акварель и успокоилась.

— О, Адель, вы сегодня неотразимы. Вы удивительно точно угадали с цветом. Портрет выйдет потрясающим. Пожалуйста, приступим скорее. Мне не терпится вас запечатлеть.

Адочка примостилась на услужливо придвинутый стул, сделала томное лицо и…

— Стоп, стоп. Адель, милая моя, подбородочек чуть вверх, глазки влево, ручку в сторону. Так. Не двигайтесь.

Минут через двадцать Ада деревянно скрипнула в сторону затёкшей шеей и тут же услышала:

— Аделечка, не двигайтесь.

Спустя три пыточных часа Илья торжественно провозгласил:

— Великолепно! Это лучшая моя работа. Любуйтесь же, дорогая Адель!

Адочка, чуть не загремев на пол, доплелась до мольберта и ахнула:

— Кто это?!

С полотна смотрело нечто пучеглазое, с синюшным в бордовых разводах лицом, отдалённо напоминавшее алкоголичку бабку Феню с нижнего этажа. Нос походил на прошлогоднюю картофелину. Толстогубый вареничный рот органично дополнял образ портретной красавицы.

— Вам нравится? — не скрывая радости, поинтересовался художник.

— Д-даже не знаю, что вам сказать, — выдавила Адочка.

— Ну;ну, не смущайся, Аделиночка. Может, чайку? — Илья потянул её в сторону дивана.

— Я, пожалуй, пойду. Что;то устала.

— Хорошо-хорошо, — поспешил с ответом Илья. — Но имейте в виду, завтра мы будем писать акварель в стиле «ню».

Про «ню» Ада не поняла. Но насчёт замужества с Ильёй решила пока повременить. На всякий случай переспросила:

— А какого цвета платье лучше подойдёт?

— Адель, красавица, оно вам вовсе не понадобится, — пояснил живописец, окончательно развеяв Адочкины сомнения.

«Нашёл дуру. Репин недоделанный», — подумала Ада и, мило улыбнувшись напоследок, внесла телефонный номер художника в чёрный список.

Развенчанный принц

Театральная жизнь в тихом городке кипела, как чайник с испорченным реле. Угасающие звёзды прочёсывали охочий до зрелищ провинциальный люд. Местные служители Мельпомены ревностно уступали подмостки собственного храма культуры и натужно репетировали роли, отдаваясь на откуп приглашённым, опять же, режиссёрам.

Адочка с придыханием произносила слово «театр» и начинала «с вешалки» каждую премьеру. «Свои» актёры были моложе, а потому казались бодрее гастролёров. В новой постановке «Грозы» Ада заприметила Тихона Кабанова — мужа главной героини Катерины, — потому волнительная драматургия действа прошла для неё незаметно. Три чахлые гвоздички, прижатые к груди, должны были стать ключом к сердцу нового кумира. Сомкнувшийся занавес раскрыл двери в его скромную гримёрку.

Кумира звали Эльдар. Адочка сделала самую обворожительную улыбку, на которую была способна, и щедро одарила ею и букетом удивлённого Кабанова. Эльдар растрогался едва ли не до слёз, принялся поочерёдно целовать руки и немедленно приступил к знакомству.

— Вообще-то меня зовут Аделина. Но для вас я буду просто Лина.

— Гениально! Как всё простое, — восхитился «Тихон». — Линочка, если позволите, я готов вас проводить.

Ада благосклонно согласилась и выбрала более длинный путь.

Всю дорогу артист с упоением посвящал её в подробности сыгранных ролей и прицеливался к будущим вершинам мастерства.

— Знаете, Линочка, всё же провинция — не мой уровень. Меня ждёт большая сцена. Я вообще;то прирождённый трагик. Я хоть сейчас готов сыграть Гамлета. Хотите, я сию секунду прочитаю вам его монолог?

Эльдар внезапно вскочил на скамейку и, на удивление немногочисленных прохожих, завопил неестественным голосом:

— Быть или не быть, вот в чём вопрос!

Хотел было продолжить, но бурная жестикуляция нарушила его равновесие, и неудержавшийся на ногах наследный датчанин бесславно рухнул в грязную клумбу.

Тихон Кабанов понравился Адочке гораздо больше, чем Гамлет. В свете уличных фонарей даже с большой натяжкой он не напоминал принца датского.

«Нет, — с грустью подумала Адочка, — принц мне точно в мужья не годится».

— Вы безумно, безумно, безумно талантливый артист, — восхитилась вслух Лина. — По вам плачет столичная сцена. А я, пожалуй, побежала.

Одарив Кабанова воздушным поцелуем, Адочка нырнула в сырость провонявшего кошками подъезда…

(См. окончание)