Как Борис Ширяев Ефремов от советов освобождал...

Сегодня 20 ноября - одна из самых печальных дат в истории города Ефремова. В этот день 84 года назад, 20 ноября 1941 года (иногда указываются и другие даты - 22 и 23 ноября), немецкая 18-я танковая дивизия после длительных и кровопролитных боев взяла город Ефремов. Зверствам фашистов в оккупированном Ефремове посвящено много публикаций, но сегодня я бы хотел поговорить о другом.

...Так совпало, что всего несколько дней назад я заинтересовался творчеством писателя-эмигранта "второй волны" Бориса Николаевича Ширяева (1889 - 1959). Мое внимание привлекло название его недописанного романа-эпопеи "Птань", состоящего из пяти повестей: "Овечья лужа", "Последний барин", "Ванька-Вьюга", "Кудеяров дуб", и "Ротмистр Вакуленко". Писатель оказался настолько "выдающимся", что из всех пяти повестей мне удалось найти в Интернете только одну ("Кудеяров дуб"), а полностью роман "Птань" был издан в России лишь в 2016 году тиражом всего в 1000 экземпляров. Поначалу я недоумевал, почему наследие такого обсыпанного хвалебными эпитетами на православных и букинистических сайтах писателя столь холодно приняли читатели в России, но после прочтения повести я был счастлив такому отношению соотечественников к его, с позволения сказать, "творчеству"...
Само название - "Кудеяров дуб" -  завораживало меня таинственным флером древних легенд и сказаний, который писатель вполне мог услышать и запомнить здесь, на моей родной ефремовской земле (где и течет та самая река Птань, в честь которой назван роман), когда во время Гражданской войны пробивался к Белой Армии в Область Войска Донского, но был схвачен, посажен в тюрьму и приговорен к расстрелу, от которого его спас только побег. Потом вновь была тюрьма, долгие годы ссылки, амнистия, а в годы ВОВ - работа на немцев в рядах коллаборационистов.  Но меня уже не интересовала биография Ширяева – я с нетерпением ждал от повести всего того, что содержится в ее названии: тех наших сказок, былин, преданий,  которые уже не услышать ни мне, ни кому-либо другому...

Но ничего подобного в книге не оказалось...

А что же в ней есть, в этой книге?
Есть некий провинциальный советский город во времена ВОВ, название которого автором не раскрывается, но его вполне можно угадать. Упоминаемые населенные пункты и географические объекты ("Масловка", "Шилова гора" = гора в селе Шилово, "Бутырки"), да и само название всего романа - "Птань" -  однозначно указывают на то, что это Ефремов (Есть в произведении и другие, более "южные", названия - Нальчик, Терек, Северный Кавказ, но об их происхождении скажу после.). В городе в основном живут люди, люто ненавидящие советскую власть и с нетерпением ожидающие прихода немцев (которые уже близко!), ведь для них это единственный шанс получить, наконец, свободу от физического и духовного рабства безбожных советов. Они чуть ли не со слезами радости слушают военные сводки о взятии немцами советских городов, и боязливо лелеют в душе надежду на восстановление монархии - либо под чутким руководством оккупантов, либо после победы и над ними, если те окажут сопротивление. Еще в повести есть советские войска, представленные как сборище самых маргинализированных элементов общества. Советские воины у Ширяева малообученные, наскоро мобилизованные из числа жителей города и окрестных селений, да к тому же и трусливые - многие бегут с позиций еще до начала боя, а уж после появления немецких танков - бежать сам начальник гарнизона велел (вернее, не успел повелеть - слишком уж скоро последовал за своими "подчиненными")! Правда, эти "трусливые" советы успевают напоследок сделать горожанам великое зло - взрывают элеватор и мельницу с годовым запасом зерна и муки, оставляя людей умирать с голода без запасов хлеба.

 Но эту внезапную черную тучу на ясном небосклоне воскресающей из пепла монархии с лихвой компенсируют появившиеся немцы. Немцы - полная противоположность "комсе": "галантные", "деликатные", вечно улыбающиеся, восприимчивые к конструктивной критике. Любимцы деревенских и сельских девушек. Немцы никого не убивают и не насилуют – все это «ложь советской пропаганды». Они не отнимают у населения последние продукты питания - они организуют благотворительный пункт их раздачи вместе с пунктом приема молока для больных детей и сирот. Оккупационная администрация отменяет осточертевшую всем советскую цензуру, открывает церкви, рестораны, дома культуры. И видимо соскучившиеся за годы советской диктатуры по таким христианским добродетелям люди САМИ отдают милым и обходительным немцам свои продукты из припрятанного "на черный день" - за столь человечное отношение!

"Сообщения газет о зверствах и насилиях подтверждения не получают" - так заявил один из персонажей повести, священник отец Павел, после революции работавший бухгалтером в сельсовете, а с приходом немцев вновь ставший священником.

"- Вот дурни, ... неужели они всю эту пропаганду про зверства всерьез приняли?" - возмущается другой герой повести, студент Мишка, недоумевая, как его сокурсники могли поверить грязным слухам о немцах и сбежать из города.

По мнению главных героев повести, инженера Брянцева и его жены Ольги, только лишь ОДИН факт омрачает в их глазах благородных немцев -  их политическая программа по отделению Украины от России и создание там своего буферного государства. Об этом Брянцеву во время разговора сказал штабной офицер, да еще и показал карту будущей России, где Крым – немецкий, Украина – отдельное государство, а России принадлежит вся территория Персии «с выходом в Индийский океан» - подачка Германии за захват такой большой территории. Никакой «народной монархии», о которой мечтают Брянцев и Ольга, без Украины в России быть не может, и поэтому герои повести из ярых германофилов мгновенно превращаются в заклятых врагов оккупантов. Им уже и не нравится виселица, которые немцы соорудили на базаре для казни коммунистов и их пособников. Казни коммунистов, конечно же, очень по душе и Брянцеву, и другим представителям местной «интеллигенции», не по душе только то, что делается это под руководством иноземцев…

Признаюсь, я смог дочитать повесть только до этого места. Никогда еще не чувствовал такой усталости и опустошения при чтении литературы. Кажется, в повести героями еще порицается «Майн Кампф» Адольфа Гитлера, но исключительно из-за того, что она «полна ненависти и презрения к русским, призывает к их полному порабощению».  На фоне общей идиллии это особо не выделяется. Видимо, сами немцы «Майн Кампф» не читали…

...Совсем не то рассказывала мне про немцев бабушка, коренная жительница тех мест, о которых пишет Ширяев. От ее родной деревни Островки до Ефремова - самое большое 30 км. Теперь Островки - это не Ефремовский район, а Становлянский район Липецкой области, но исторически деревня всегда входила в территорию Ефремовского уезда. Да и заселялась она боярскими детьми, которые в 1637 году построили Ефремов - город-крепость, и здесь получили свои поместья. Вот их потомками как раз и являлась семья моей бабушки.

Немцы в ее рассказах были какие-то совсем не "ширяевские": за те три дня, что фашисты были в деревне Островки, они успели перестрелять всю скотину, всех кур, уток, гусей себе на провизию, и вежливо спрашивать разрешение на это никто из них не думал. Сосед их семьи оказался пособником немцев, и благодаря своему знанию немецкого языка рассказал фашистам, где у кого что припрятано из съестного и ценного. Немцы спешили - необходимо было срочно развивать успех осеннего наступления на Москву, поэтому долго в деревне не задержались.
Они вернулись примерно через неделю, когда их части бежали после разгромной Елецкой наступательной операции Советской Армии. И тут они тоже вели себя прямо как в "лживой советской пропаганде": начали жечь дома деревенских жителей, поджигать амбары с зерном и мукой, взорвали или сожгли Пахомовскую мельницу - всё то же самое, что в повести Ширяева якобы делали советские войска. Вдобавок ко всему перечисленному они попытались согнать всех жителей деревни в один амбар, чтобы потом сжечь их там, но резкое приближение советских войск расстроило их планы. Под градом пуль, летящих с обеих сторон, бабушка вместе с братьями, сестрами и отцом доползли до ближайшего рва, где и дождались окончания боя. Когда немцы отступили, в деревне из нескольких десятков домов остались сравнительно целыми только два или три дома. В одном из них, доме моих предков, ночевало 22 человека с разных концов деревни…

Признаюсь, крыла однажды "на чем свет стоит" бабушка советский бомбардировщик, один-единственный раз бомбивший нашу деревню, когда там были немцы. Правда, бомбил он так, что никого из жителей даже не ранило. По ее рассказу это вообще были не бомбы, а какие-то непонятные «гранаты». А в повести Ширяева советские самолеты бомбят поезда с эвакуируемыми из города людьми, которых само же советское командование и приказало эвакуировать!!! Разница между правдой и «правдой» очень большая…

Рассказы других близких мне людей про оккупантов-немцев почти ничем не отличались от рассказа бабушки. Разве что тетка бабушки говорила, будто бы младший немецкий офицер, живший в ее доме, тайком от всех дал ее новорожденному ребенку таблетку пенициллина, видя, что тот болен какой-то инфекционной болезнью. На этом свидетельства о милосердии немцев исчерпывались…
 

Быть может, Ширяев описывает в этой повести бои за город Ставрополь, где он сам жил в период оккупации, сотрудничал с немцами и издавал прогерманскую газету "Утро Кавказа"? В некоторых аннотациях к его книгам так и написано. По крайней мере, это объясняет ту самую смесь "кавказских" названий вкупе с ефремовскими. Видимо, смешивая эти названия в своем произведении, Ширяев хотел сказать, что и в Ефремове, и в Ставрополе ситуация была одна и та же. Про Ставрополь я ничего сказать не могу –  ни я, ни мои предки там никогда даже и не были. Про окрестности Ефремова мне уже больше сказать нечего...


…Боязно мне, что Ширяев может стать популярным в России. Его нарративы про «народную православную монархию» и «хитрых, двуличных х*хлов», которыми пестрят страницы повести, могут оказаться вполне востребованными в современном обществе по понятным причинам, и его деструктивные труды начнут переиздаваться. Когда читаешь восторженные отзывы «критиков» на подобное «творчество», с тоской и сожалением понимаешь, что человеческая память недолговечна и способна переиначивать абсолютно любые факты, выдавая желаемое за действительное. Для того и пишу этот текст, оживляя в себе горестные, правдивые рассказы родных людей о том, как все было на самом деле… 

На всякий случай опубликую в своем тг-канале https://t.me/teni_minuvshego аудиозапись одного из бабушкиных рассказов про войну. Очень хочется, чтобы он тоже сохранился…