Два сапога пара, миниатюры ноября

Мама приехала утром. Редкие, но меткие визиты, которых Иришка так боялась и так ждала.
— Он тяжёлый, я сама! — вырвала мама ручку чемодана у Иришки.
— Вот сейчас ты на меня рассердишься и выгонишь, потому что я на тебя свой чемодан вешаю! — уточнила купленная накануне каренхорнийская рыбка-переводчик в ухе.

В отличие от её вавилонской предшественницы, эта, если верить рекламе, переводила с невротического на человеческий. Испытательный образец позволял слышать обе версии каждой фразы — как на старых пиратских видеокассетах.

Пока Иришка сопоставляла реплику с переводом, мама бодро рванула по асфальтным выбоинам в сторону дома, старательно выбирая самый непроходимый маршрут.
— Как же я рада тебя видеть! — бросила она через плечо.
— Я так и знала, что ты меня ненавидишь. Смотри теперь, как я страдаю! — послушно перевела рыбка, а Иришка впервые задумалась о том, что каренхорнийская рыбка, в отличие от её вавилонского прототипа, злейшее из зол.

Додумать она не успела — у мамы сломался каблук сапога. Даже сапоги не выдержали, подумала Иришка: куда уж мне-то! Бегом догнав маму и забрав у неё чемодан, она запоздало добавила:
— Я тоже очень-очень тебе рада!
— Ага… — кисло протянула мама. «Ага» привычно вспучилось пенистой волной перебродившей вины внизу живота, требуя срочно сделать всё возможное и невозможное, лишь бы мама снова была довольна.
— Я тебе не верю, но притворюсь, что принимаю, — внезапно разошлась каренхорнийская рыбка, — потому что ты тут пытаешься что-то из себя изображать, а тебе полагается быть моим бледным подобием!
— Охренеть! — пробормотала Иришка.
— Что такое? — спросила мама, и впервые рыбка с ней согласилась.
— Всё хорошо, мамуль, я… тоже чуть не упала, — нашлась Иришка, и тут же привычно затараторила. — Как же ты мудро выбрала жить в большом городе, где дороги в нормальном состоянии! И чемодан какой тяжёлый! Каково же тебе было его тащить!

— Зато я тебе и внукам подарков привезла! — заметно теплее сказала мама. — Трусы, носки и майки!
— Я принесла тебе доказательство своей полезности: я вас одеваю и обуваю, — немедленно отреагировала рыбка, — потому что без меня ты ни на что не способна. А за то, что ты наконец играешь по моим правилам, разрешаю тебе чуть раньше порадоваться тому, как я напряглась.

Иришка усилием воли подавила возмущение и натянула на лицо улыбку. С одной стороны, цель была достигнута, и мама стала «добрее». С другой — внутри было гадко и противно.

Вина бродит в животе, затягивая лёгкие и желудок склизкой плесенью. А вот предательство себя — другое: больно и резко, будто тупость ножа компенсируется силой удара. Потом приходит жгучая горечь отвращения к самой себе.

Нет, она больше не будет играть по маминым правилам, в надежде на подачки — эрзац любви и заботы со спрятанным внутри ядом. В эту игру могут играть и двое!

— А ты точно отнесёшь мои сапоги в ремонтную мастерскую? — щебетала воспрявшая духом мама. — Там наверняка и мыс треснул, и попроси его, пожалуйста, ещё молнию проверить!
— Ага… — кисло протянула Иришка, демонстративно поставила чемодан перед входом в гостевую пристройку и, гордо выпрямив спину, удалилась пить чай.

Примечания

* Вавилонская рыбка — вымышленное существо из книги Дугласа Адамса «Автостопом по галактике», переводившее с любого языка во Вселенной прямо в мозг владельца.

** Карен Хорни (Karen Horney) — немецко-американский психоаналитик, автор книги «Невротическая личность нашего времени» (1937), предложившая теорию невротических потребностей и конфликтов.

*** При написании текста ни одна мама не пострадала.