Глава 2. Утро

Книга 1. Хроники Агата.
Часть 2. Рождение.
Глава 2. Утро.



       В офисе Этноя присутствовала груда из костей с короной из слоновьих ребер, в которой стыло круглое ложе.
       Этной пронзительно смотрел на меня. Он поставил стакан. Я же пока не решался выдохнуть жар от своего первого хлебка. Этной:
       - Грэмиен, я пригласил тебя за мой стол.
       Вчерашняя беседа происходит вновь, но будто без прикрас. Этной продолжал:
       - Да, в этих стенах ты возмужал, стал братом. Ты не только достоин сидеть с нами за столом, не только держать меч, но и… состоять в наших телах.
       Мы взяли стаканы вновь, выпили. На неостывшее горло, вторая пришлась в разы жарче, но я терпел. Этной невозмутимо продолжил:
       - Ты войдёшь нам в хребет, Грэм, и мы станем бессмертны.
       Грянула вспышка, после которой мрак прояснялся и восприятие восстанавливалось.
       Этной:
       - Жертвуй собой ради нас, брат.
       В груди грохнуло от этого предложения. Я опешил. Забыв о горле, я выпил третий стакан, хрипло спросив:
       - Чего ты сказал?
       Пока я закашлялся, он, улыбаясь, монотонно произнёс:
       - Мы хотим забрать то, без чего мы сгинем. От тебя требуется лишь одно.
       Восприятие вновь меркло.
       Я спросил:
       - Что же?
       Уже в кромешной тьме, оставался лишь ответ Этноя:

       - Твоё…   инкогнито…

       Холодный женский голос, монотонно вещал:
       - Это информационный канал города Агат. Номер этого дня – 09. 10. 2174. Информация по приоритету. Согласно статистике, за этот месяц, значительно участились случаи неоправданного насилия среди граждан. По данным видеонаблюдения, лишь за это утро зафиксировано три инцидента. Пострадавшие поступают в больницы и в травматологические пункты. В связи с данным положением в введено усиление внутренних войск и воздушного наблюдения. Также в целях безопасности утвержден комендантский час: после 24:00 гражданам запрещено находиться на улице. Подробнее о  мерах присечения беспорядков рассказал в своём монологе на собрании правления, командир охраны города Агат, генерал внутрених войск Дорберт Грэрард.
       Спокойный мужской бас:
       - Большинство следственноарестованных пребывают в изоляторах временного содержания по статье номер 32/6 уголовного кодекса НЭРА: умышленное нанесения телесных повреждений. Из них, большую часть составляют несовершеннолетние. Мобилизированы резервы Городской охраны.
       - Есть ли версии, что могло быть причиной такого ухудшения обстановки?
       - Задействованы все компетентные органы. Новые данные будут обнародованы.
       - Примерные сроки?
       Грэррард отрезал:
       - Завтра.
       Телевизор продолжал тихонько говорить.
       Очередной день.
       Я открыл глаза на белый круг в черном потолке: лампа. Большая часть моей единственной комнаты являлась природными угодиями для Рае: по несущей стене и под потолком тянулся лабиринт из полок и клумб с растительностью, фонтанами и лежанками.
       Хорошее вложение денег.
       Мою кошку слышно где-то наверху.
       В остальном, тёмно-серые стены, черная мебель, белое освещение. Кровать занимала большую часть комнаты. Напротив кровати, на стене располагался широкий экран. Слева от него чёрная дверь в уборную, справа – проём в кухню. Правая сторона студии была большим окном с выходом на балкон.
       Очередной день...
       На экране утренние новости. Под чтение текста диктором показывали любительское видео, где внук, прямо на людном тротуаре, сломал пяткой колено своего дедушки...
       Что с людтми творится…
       Если бы я был старше…
       Будь я взрослым, уже давно служил бы в охране, разогнал бы этих детей, да понастучал им по макушкам…
       Справа на подушке сопел шар ершистых соломенных волос, холмик плеча выглядывал из-под скомканного пледа.
       Таких затылков я еще не видел.
       Рядом со мной спала девушка.
       Так.
       …
       Та-ак…
       У потолка, средь багровых зарослей,  белелось осуждающее лицо Рае. Её глаза красовались меж журчащим по камням миниатюрным фонтаном, и цветущим папоротником.
       Дикторша по телевизору:
       - …Космодром «Звёздный пик» полностью готов к размещению на нём очередного орбитального челнока «Спутник 7». Цель данного…
       Я бесшумно вкрался в ванную, сунув темя под открывшийся кран. Пенный холодный напор заветвился об мои торчащие пряди, не в силах смять их. Достаточно охладившись, я выпрямился перед зеркалом, зрелище угрожающее: на угловатом широком лице, испещренном черными точками, акцентировались два больших разрозненных глаза, смотрящих пылающими в радужках зрачками. Угольно черные волосы ощарены в стороны рыжими концами. Татуировка обнимает плечи со спины своими черными лезвиями.
       Как мне только бабы дают…
       Я оформил зубную пасту на щётке и принялся чистить зубья. Десять клыков так и не успели испачкаться.
       Роняя капли, я вернулся в комнату.
       Подкравшись к кровати, я присел близ гостьи, рассматривая её аккуратное лицо. Приятное конопатое личико с ровной бледной кожей напоминало булочку.
       Молота какая.
       Сто-оп…
       Милота какая…
       Ещё ни одна спящая не умиляла так.
       Из-под одеяла выглядывало мягкое плечо со шрамом, в котором я видел давнее касательное пулевое ранение.
       Рае внимательно осматривала её, будто подобных дам у меня раньше не было. Я ушёл на кухню готовить завтрак.
       Микроволновка, газ, сковородка, мясо, специи.
       Для гостий, привозимых с Металлборга, я держал в холодильнике цивилизованную еду. Для себя же - как всегда, ледяные кирпичи мясного концентарата в морозильной камере.
       Спустя десять минут всё было готово. Я достал из морозилки камень мяса, не медля, разинул пасть, и вгрызся в него, громко отломав. С треском пережевывая это, я поглядывал, не проснулась ли девушка. Наконец из комнаты раздался мучительный стон. Я спешно проглотил ледяное волокнистое крошево, вытер лицо, и вышел к ней:
       - С новым утром — я сам испугался своего голоса.
       С годами, горло развилось не по-людски. Например, если я буду долго держать гласную,  звук будет схож с двигателем вертолёта на низкой высоте. А спросонья - грузового вертолёта.
       Девушка с ужасом глядела на меня. Рае наблюдала.
       Теперь я могу прочесть мысли: Нита, 28 лет. Сейчас находится в ужасе, видя меня при дневном свете.
       Ого…
       Новая реакция.
       Раньше у меня не было таких женщин.
       Я с интересом рассматривал ее. Со стороны мое лицо выглядело чудовищно: жуткие желто-оранжевые глаза под густыми черными бровями, и все это в черных точках, бывших ранее веснушками.
       Надо попытаться успокоить ее.
      Я удивился своей заботе. Обычно я не был столь учтив к недолгим гостьям. Это пошло из-за того, что обычно утром девушка трезвела, и полно осознав ужас произошедшего, убегала. И раз этого все равно не сгладить, то и напрягаться не стоит.
       Но сегодня, что-то новое: я не хотел, чтобы Нита убегала в ужасе.
       Почти пепельная блондинка, с почти чёрными глазами, острым носом, и миниатюрными но пухлые губами. Скулы и челюсть имели строгость. Настороженно, она осмотрела помещение, но выводы сделать не смогла. Половина комнаты – ботанический сад.  Увидев меня, она напряглись, готовясь к бою. спросила:
       - Что… ты… такое?
       Ну, как бы, опять двадцать пять…
       Она пыталась понять и вспомнить, потому я поспешил проинформировать ее:
       - Я Грэм. Это моя квартира. Ты тут по своей воле. И ты в безопасности.
       Не ожидав такого доклада, она продолжила гадать, в чем подвох.
       Она явно не моя фанатка.
       Это что-то новое.
       Настороженность заставила меня уйти в себя, чтобы освежить память.

       Этой ночью мы с ней познакомились крепости. Она искала там сына. Пока я копался в памяти, Нита закурила. Я коротко сказал:
       - Тут не курят, Нит.
       - Ночью ты говорил другое - ворчала она.
       Это далеко не очередная девка.
       Это умная сильная женщина, закаленная в боях с выпавшими на ее долю тяготами.
       Чего она у меня тут делает-то…
       Я продолжал смотреть на нее, но теперь с недоумением.
       Я стою пред тем, к чему могу оказаться не готов.
       Дело серьезное.
       Вновь опомнившись я попросил:
       - Пошли на балкон.
       Нита кивнула, села на краю кровати. Подняла с пола свои протезы голеней и пристегнула их к коленям, которыми завершались её ноги.
       Потеряла ноги.
       На войне.
       Не сразу вспомнил об этом.
       Не убирая с себя плед, она поднялась с кровати, ёжась от боли. Ее голень - это изящный аналог берцовых костей, малая из которых – поршень, двигавший металлическую стопу за пятку.  У Ниты протезы настроены так, чтобы стопы пружинили на мысах.
       Я сильно впечатлён тем, какая она. Будучи военкором, она имела боевую подготовку. Только увечье смогло привести её к спокойной жизни, в которой она завела семью и ребёнка. Муж пал смертью храбрых. И теперь она одна, инвалид, растит сына. Нита, как никто другой, заслуживает счастья.
       Мне было бы так приятно дать ей счастье…
       Это такое всё новое…
       Обожаю познавать новое.
       Ладно, сейчас она оклемается, и я приступлю к обеспечению её счастьем.
       Пока постоим помолчим.
       Балкон. Свежий утренний ветерок на высоте, это ощущение я люблю. Но суровые красоты города были на втором плане, и это оказалось очень непривычно. У Ниты же настроение было скверное. Она смотрела на мой телескоп, направленный в небо, гадала, что я могу в него рассматривать. Нервно выдыхая дым, она спросила;ф:
       - Ну и каково трахать безногую?
       ;-мо;, какая зашкаливающая круть.
       Что ответить-то?
       Увечье же тут непричем.
       Я просто повернулся к ней, смотря своим лицом, ответил:
       - Ты и в постели… отвал башки.
       Ее интеллект позволял внять всю смысловую тяжесть этих слов. Она это оценила, даже сквозь опаску. Я спросил:
       - Сильно больно?
       Выдыхая дым носом, она покивала.
       - А голова как?
       Она пожала плечами. Я решил юморнуть:
       - Я знаю, что ты можешь разгова...
       - Что ты такое, я спросила? – грубо перебила она.
       Я оторопел слегка.
       Мне что, вот так вот выложить ей все?
       Вдруг я увидел у неё знания о секретных проектах армии НЭРА по созданию усовершенствованных солдат. Химические, генетические и кибернетические эксперименты. Оказывается оттуда к нам и пришли пси-чипы, которые ставятся в головы солдат ГО. Сироты, такие как я – идеальные подопытные. Она заподозрила, что я один из них. Задумываясь об этой теме, я невольно стал осматривать город, положив руки на бетонный борт балкона.
       Пока я был в СВОБОДА 5, ничего секретного в умах не видел.
       Будь я экспериментом, зачем им меня выпускать?
       Смотреть, как я адаптируюсь?
       Ладно, это повод хорошо это обдумать.
       Всему свое время.
       Да и судя по давности ее данных об этом, дело прошлое. Если эксперименты и были, то их продукты уже давно служат или командуют в армии.
       А тем временем, я тихонько подступал к волнующему моменту:
       Если я желаю Ните счастья, то ей нужно знать… что я такое.
       Я не могу сделать её счастливой, не будучи с ней полностью честным.
       От переживаний мои зубы стиснулись, а руки начали подрагивать, от чего я прижал их к борту балкона. Палец машинально царапал бетон.
       Она отвергнет меня.
       Нита всё видела, и немного обеспокоилась, но не теряла строгости, потому что не знала природу моих переживаний, полагала, что я могу оказаться маньяком. Я сглотнул, робко глянул на неё, и скомкано произнёс:
       - Нит, я… я не знаю, что я. И не знаю почему так.
       Я никогда никому не говорил об этом. Пришлось отвернуться, ибо  я стеснялся своих эмоций. Видя всё это, Нита прониклась, и размякла. Ведь я ребенок, который еедолжен знать манипулятивных ухищрений.
       Давай сменим тему…
       Я сказал, как получилось:
       - Поесть надо. Пойдем, там… завтрак.
       Нита уставилась на меня с такой жадностью, будто я – завтрак.
       И вот мы на кухне. Я умилялся тому, как она уплетала еду за обе щеки без приличий.
       Её сына зовут Коэл, ему 10 лет. Нита прервала мои мысли:
       - Грэм, мне бежать надо. Нужно забрать сына из отделения ГО. И потом ещё на работу ехать.
       Я уже давно составил план и маршрут, по которому мы все должны успеть, если в отделе ГО проволочек не будет.
       - Должны все успеть, если поднажмем.
       Она остановила жевание и занос очередной вилки в рот, смотря на меня с непониманем. Я пояснил:
       - На мотоцикле будет быстро.
       Может она не помнит, как мы приехали.
       Я нацепил на себя футболку, и приступил к укреплению защиты на ноги. Нита одела трусики. Затем взяла обтягивающую юбку до колен с вырезами спереди и сзади, окутала ей пояс, застегнула пуговицу под пупком.
       Откуда у неё юбка, она же была в бриджах...
       Тут она натянула левую сторону юбки за передний и задний вырезы вокруг ноги, примкнула их друг к другу на внутренней стороне бедра, они звонко примагнитились друг к другу застежками, став облегающей штаниной. То же Нита проделала и с правой стороной юбки-трансформера. Теперь это бриджи. Одежда, специальная для людей с протезами ног.
       Я усмехнулся своей памяти. А Нита сказала:
       - Чего ты? Знаешь как больно когда прищемит...
       У выхода, я снял с вешалки косуху, нахлобучил ее на себя. Нита застыла, напряженно смотря на вешалку.
       Что такое?
       Там висел мой затертый китель СВОБОДА 5, с биркой, шевронами и погонами.  Она серьёзно глянула на меня, а я – просто смотрел на нее.
       Если ты захочешь ещё видеться со мной, то я все расскажу. Если же нет, то лишняя информация тебе не нужна.
       Поняв все по моим глазам, она кивнула, и мы вышли в подьезд. Я затянулся электронной сигаретой...
       Мне надо довести её до отдела ГО без происшествий.
       Забрать Коэла от федералов без эксцессов.
       …
       Отвести их обоих домой…
       А мне тринадцать лет…
       Ну почти четырнадцать.
       Задачка задачуся…
       В лифте, от нервов, я ещё раз затянулся электронной сигаретой. Нита, скрестив протезы, опёрлась спиной о перилу, заинтересованно рассматривая меня. Я покосился на неё, выпуская дым из ноздрей:
       - Чего?
       Она призакрыла глаза, медленно матая головой.
       Лифт остановился, двери раскрылись, и мы вышли на серую подземную автостоянку, с оранжевыми колоннами. Заняты были лишь некоторые места. Гуляло эхо выезжающих машины. Я сразу свернул, и направился вдоль гаражей: секционные подъёмные переборки были нумерованы, моя - номер девять.
       Как выяснилось, мотоцикл, в который вложено столько денег и труда – цель воров. Повезло, что приступник был умел и ум;н: мотоцикл был найден мной в идеальном состоянии, среди других угнанных машин и мотоциклов. Угонщик и его команда, умели выбирать болиды. Я просто уехал на своём байке домой… удалив всю их сетевую жизнь. Восстановить свою деятельность они не смогут.
       Массивные металлические секции ворот моего гаража начали подниматься друг под другадруга, открывая нам мой мотоцикл. Во мраке, тот медленно обрастал восходящими отражениями. Прямые черные поверхности стреловидного аппарата наполнились ровными бликами и очертаниями.
       Нита вспоминала ночь, а я думал о тяжёлом:
       Мне же скоро с ней прощаться.  Как досадно… прям жесть.
       Мы зашли с разных сторон. Нита всё же смогла отвести взгляд от него на меня. Понимая, что мотоцикл мне весьма велик, она озадачено спросила:
       - Как ты удерживаешь его? В тебе веса-то сколько?
       Мне вспомнилось наша дорога домой…

       На спидометре за 130. Мы неслись по автостраде. Восприятие завихрялось в скорости и окружении. Нита крепко держала меня за ремень. Ветер разбивался об плечи непрерывной стеной. В крови кипели вещества.
       Стартовали недавно, а я уже соскучился по е; лицу.
       Перспектива струилась яркими образами, являвшими в мозг её мысли:
        «Это безумие, желать этого мальчика. Протезы всё равно застряли, и не выйдут из подножек…
       …
       Эти жар и мощь под его одеждой…
       Всё ещё лишь под его одеждой….
       Не во мне…
       А какого это до сих пор так…
       Она стала потихоньку перебираться правой рукой от моего ремня к своей правой коленке.
       Эй!
       Ты чего отпустила!
       Держись!
       Нита отстегнула правый протез. Резко вцепилась в ремень обратно.
       Нет нет нет нет!!!
       Эээ…
       Да?
       Она убрала с моего ремня левую руку.
       Что, серьезно!?
       Не верю в происходящее.
       Такое бывает?
       Никогда такого не чувствовал.
       Она же может упасть!
       Как её остановить!!!
       Она отстегнула второй протез. Пошатнувшись, чуть не улетев назад, она сразу схватилась опять за ремень.
        Так, ну вс;.
       Я напрягся. Не в силах отпустить байк, я искал способы остановить её. Начал поневоле попускать газ.
       Только бы она не... а как она вообще собирается это...
       И я это узрел... в её уме...
       Нита всё просчитала, приготовилась, и выполняет.
       Она заключила мой торс в обхват.
       Бойцовские навыки.
       Ощутилось поясницей, как она аккуратно слезала с седла вбок. С этого она начала перелезать вокруг меня.
       Ничего себе…
       Одним бедром она оставалась на седле, другое протискивалось меж мной и мотоциклом. Я кренил на другой бок, противовес.
       Ну это ваще прям ваще прям ваще…
       Оставаясь в крепких объятьях, я чувствовал каждое её движение. Через скрип косухи, из-под локтя, выпорхнула ершистая Нитина голова, очаровательное лицо перед глазами. Слезы от ее глаз снесены ровной линией до уха. Спидометра не видать, но теперь я набирал скорость, чтобы мы были устойчивее. Здесь Ните не надо держаться за меня, она заключена между мной и реактором. Она сунула руки мне под футболку, вскарабкалась пальцами по коже до лопаток, обняла, и мы слились в поцелуе, ощущения от которого всколыхнули все в груди волной до плеч и живота. Это был наш первый поцелуй. Какими нежными и пластичными оказались не губы… этой грацией и нежностью мой рассудок изогнуло в танце.
       Не за бы ва е мо...!
       Я думал, что сейчас лучше и быть не может, но... Нита продолжила, стекала под меня, прогнуршись, сдвинула меня назад. Пришлось выпрямить ноги, дабы остаться на педалях. Она, чуть не разорвав, расстегнула мою ширинку, распахнула пару своих креплений под ремнём, между ног.
       Всё... свобода...
       Пусть мы расшибёмся на скорости. Плевать. Мы будем разнесены на части вперемешку с кусками мотоцикла. На разную даль. Хрен что где отыщешь.
       Но это...
       ИМЕННО ТАК Я ХОЧУ ПОГИБНУТЬ.
       Чтобы не погибнуть как-то иначе... я готов разбиться прям ЩАС.

       Воспоминания осели.
       Подземная атвостоянка, холодок. Спокойствие. И та мятежная Нита, сейчас в недоумении смотрела на меня, завороженного. Я старался как можно яснее запомнить эти события и Нитино лицо. 
       - Грэм?
        У неё ещё и голос...
       В порыве, я схватил её за затылок, наклонил над собой, и прижал губами к своей приоткрытой пасти. Поцелуй был столь жестким, что она размякла и колени подкосились. Спустя пять секунд я отлип от неё, серьезно сказав:
       - Я не хочу терять тебя, слышишь?
       После этого я отпустил волосы. Нита в испуге вытерла кровь с губы. Я сел на мотоцикл. Она, будто ждала разрешения, дрожаще произнесла:
       - Т-ты оцарапал меня.
       Проверяя регулировку амортизаторов я:
       - Прости меня. Я просто…
       А что я? Забылся? Я опять сделал ей больно.
       Я оправдывался, виновато:
       - Я нечаянно. Потерял контроль.
       Облизывая губу, она, подождала, пока я допроверяю всё, и села сзади, крепко обняла меня под руками, погрузив щёку в мой ёрш на затылке.
       Как же не хочется одевать шлем, как же жаль что времени мало…
       Обречённо глядя вперёд, я снял шлем с руля. Нита подняла голову. Я одел шлем, закрыв расстроенное лицо.
       В этот раз мы ехали спокойно, в центральный ИВС ГО (Изолятор временного содержания городской охраны). Там сейчас дежурил Кёрц. Это будет первый раз, когда я не буду фигурантом в его работе. Обычно мы виделись, когда я был нарушителем или сыидетелем. Из-за обстоятельств, он отпускал меня, подержав в клетке не больше суток. Я ему чаще помогал, чем докучал, потому мы оставались на связи. Да и потом, по его словам, в мою пользу играли мои послужные регалии и льготы по отсутствию опекунов.
       Иронично, если бы сын Ниты не попал в ИВС, мы бы с ней не познакомились.
       Это абсолютно не естесственно: десятилетний Коэл пришел в буйный Металлборг...
       Хотя если вспомнить меня то…
       Знакомство с Нитой останется в моей памяти сверхновой:

       В ту ночь я был у барной стойки, глушил мигрень «Нефтью». Под звёздным небом, в стенах крепости, Рок-станция готовилась к нашему концерту. Через отсекающую решетку, коей бар был огорожен, было видно слэмящийся под музыку разогревающей рок-команды народ. Группа играла тяжелую хаотичную композицию в тёплых лучах софитов. Свет прожекторов охаживал скачущих людей.
       Таким накалом горы резать.
       Я увидел, как в это буйство готовилась войти Нита. Ее разум явился мне светом во мраке.
       Это что такое…
       Я замер, не сводя глаз, поставил стакан.
       Хочу знать, что это за чудо такое.
       Я спрыгнул со стула, обошел решетку, и поспешил к ней. Не в силах удержаться, я взахлёб грабастал ее мысли: 
       - Где Коэл.
       - На бетоне камни.
       - Если задеть кого-то, то на протезах упаду.
       - Затопчут.
       Она встревоженная, шагала железками уклоняясь от локтей.
       Невиданное упорство.
       Наконец я дошёл, и вблизи увидел ее.
       Наконец-то!
      Я даже не сдерживался, просто выпалил как есть:
       - Здравствуй! – получилось чуть рыча.
       Она отшагнула, чтобы бить, но увидев фриковатого подростка, покивала мне, и пошла. Каков Коэл, я увидел у неё попутно.
       Его здесь не было… сегодня.
       Итак, чтобы начать диалог, сделаю вид, что я ни сном ни духом о ее делах…
       Я обратился к ней:
       - Ты сюда явно не для веселья пришла. Пойдем, где по спокойнее, я помогу тебе.
       Она сурово осадила:
       - Ты попутал, мальчик. Ты со мной не будешь на «ты».
       Фягася!!!)))
       Она сразу подумала, что я приятель её сына, и теперь намерена поймать нас обоих с поличным.
       Опаньки, этого я не ожидал.
       Мне что, на пьяную голову думать придется?
       Это – задача: разрулить канитель, будучи пьяным.
       Она не хотела спугнуть меня. А когда поймает нас, то отдаст меня на казнь моим родителям. Таков ее план. Предвкушая расправу надо мной и сыном, она спросила:
       - И как же ты мне поможешь?
       Она и понятия не имеет кто я.
       Стоп…
       Так она же понятия не имеет кто я.
       Это как…
       И не знает группу Исход.
       Это вообще как!?
       Ах… какое прекрасное и чуждое неведение…
       Ну что ж… надеюсь моих возможностей хватит.
       Прыгнем в пропасть.
       В таком состоянии я особо ничего умного не скумекаю, потому…
       Я просто отчеканил по классике:
       - Я тут работаю. Если вы тут уронитесь, будет плохло. Так что пройдемте. Возле бара спокойнее.
       Она логично не понимала:
       - С чего это в баре спокойнее? И почему я там не уронюсь?
       Так как ее склад ума совсем непонятен мне, я дал самый простой и нерушимый аргумент:
       - Там есть опора.
       Она сочла это вполне толковым, но нисколько не поверила мне, лишь сказала:
       - Мальчик, ты вообще чей?
       Нита сочла, что поиску нас можно начать и с этого. Оглядев народ, она согласилась, и последовала за мной.
       - Расскажите вашу ситуацию – попросил я как можно авторитетнее.
       - Ну ты и мразь…
       Эта мысль явилась у неё с таким гневом, что боль прод;рнула меня от левой брови до правой ноздри. При этом, ответила  она отстраненно:
       - Я ищу сына.
        Ага.
       Наконец мы зашли за решетку, и остановились у барной стойки. Тут сидело несколько человек. Я попросил друга бармена оформить нам горячительное, и достал телефон. Нита настороженно наблюдала, пока я писал в рабочий чат:
        «Объявить Коэл Маршл к бару, там мать…»
       Но подсознание не дало нажать «отправить».
       Так, что-то я забыл.
       И тут, от осознания своей безолаберности, я зажмурился, стирая сообщение.
       Я же типа не знаю их имён…
       Ни Ниты…
       Ни Коэла…
       Я не разжимал веки, дикая досада одолевала, с ней я и бросил Ните этот формальный вопрос:
       - Как зовут сына.
       Она поняла, что я все же не знаком с ним. Озадаченная моим альтруизмом, она гадала, зачем мне все это.
       Ей и в голову не пришло, что я хочу её тр…
       Ой…
       Ну не в первую очередь конечно…
       - Коэл… Коэл Маршл – сказала она.
       Пока я заново писал сообщение в рабочий чат.
       Тут к Нитиной руке подьехал стакан с девчачьим коктейлем. Она посмотрела на тонкий бокальчик с радужной субстанцией… и усмехнулась.
       Ну ничего-о себе…
       Приятно удивленный, я улыбнулся этому.   Тем временем закончилась очередная песня. Перед тем, как заиграть следующую, вокалист группы произнёс в микрофон:
       - Тишина, народ, тишина.
       Слэм притих, и певец продолжил:
       - Коэл Маршл, если ты с нами, то подойди к бару. Там тебя мама ждет.
       Нита выплюнула коктейль, чуть не подавившись. Я засмеялся. Она в смятении медленно косилась на меня, чуть приокрыв мокрый рот.
       Ну и лицо!
       Я задержал свой плещущийся смех, чтобы не оголять зубья.
       Я ей не нравился: какой-то изуродованный шкет прикопался, когда итак проблем хватает. Но из-под этих впечатлений проступило бескорыстие. И Нитино недовольство стало выжигаться немыслимым в сей момент радушием. В голове у нее шла распаковка догадок:
       - Это что, неформальный подростковый мятежный дух так работает?
       - Протест против системы так выражается?
        - Типа: «Не буду как все, а буду спасителем?»
       Видя эти мысли, я радостно вздохнул, пялясь ей в глаза.
       Какой необычный ум!!!
       Дай мне свой контакт сейчас же!!!
       Смотря на меня, и гадая, она произнесла:
       - Как так вышло-то…
       Я же:
       - Я ж говорю, дай мне свой контакт, будешь узнавать.
       В замешательстве, она ответила:
       - Ты не говорил.
       Тут уже замешкался я.
        Пхьлятсь….
       По настоящему, ей в гражданской жизни никто не помогал. Она не знала, как на такое реагировать.
       - Где подвох-то… ал; – задавалась она вопросом.
       Теперь ей было уже интересны мои настоящие мотивы.
       Она и понятия не имеет, что я хочу е;.
       Она настолько адекватна, что ни единой мыслишки в ту тему.
       Так, ну, конечно… не в первую очередь.
       Ещё не отойдя от удивления, она произнесла, будто отпирая ржавую чугунную дверь:
       - Ты вообще кто?
       - Грэм - ответил я.
       - Зачем ты это делаешь, Грэм?
       - Тебя могут удивить мои следующие слова, но…
       Будучи итак в смятении, Нита нашла силы на сарказм:
       - Да неужели, Грэм.
       Это действительно выходит за рамки:
       Вдруг явился человек, просто решивший проблемы.
       Что я могу ей сказать-то…
       Минуточку…
       Ситуаця знакомая:
       Вдруг появился человек, и решил проблемы…
       Годы назад в моей жизни появился человек, и решил мои проблемы.
       Арктр.
       Что он ответил, когда я задал такой-же вопрос?
       Что-то типа: «Это вот я такой, просто ищу особых людей. Это хобби».
       Сейчас этот ответ актуален.
       Ну что-ж… так и скажу.
       Я никогда не открывался так неожиданно. Но вопреки первобытному волнению, я все же продолжил:
       - …я просто увидел тебя, такую особенную, а ты идешь… такая, грустишь…
       Тут у меня в груди что-то большое надвернулось, и мои взволнованные выпученные глаза намокли, так я и завершил
       - …мне захотелось увидеть… как ты радуешься.
       Нита немо ахнула, и застыла, рассматривая мое лицо. Машинально она стала отстраняться, но адекватность пыталась её успокоить. Она пролепетала нервно:
       - Ты ненормальный, Грэм.
       Не зная, что дальше говорить, я промямлил:
       - Немного… совсем…
       Она попыталась усмехнуться, но получалась добрая улыбка.
       Тогда я не понимал, как получилось сблизиться с ней на таком уровне. Все потому что я тогда не знал, что она тоже военный. Армейские установки, вколоченные нам в подкорку, делали нас понятнее друг другу, даже когда мы не знали о них, на подсознании.
       Итак: её сын.
       - Чего-то он не подходит - печалилась она.
       Нынче дети часто влезают в драки.
       Может и он… попался федералам… закрыли его…
       Я решил связаться с Кёрцем, может он работает. Стал ему звонить: первые три раза он не взял трубку, и я предположил, что он спит. И поэтому я позвонил опять: на четвёртый - ответил:
       - Да.
       На фоне шум и брань такие, будто он на улице митинг разгоняет.
       Я явно не вовремя.
       Надо сразу обозначить, что я по делу.
       Я настороженно спросил:
       - Кёрц, привет. Можешь помочь?
       - Грэм... Говори.
       - Прости меня. Я звоню в такой час…
       - Говори – потребовал он жесче.
       Ой. Сердитый, как никогда.
       Нита обеспокоенно смотрела на мою напряжённость. Я чётко произнёс в трубку:
       - Мне очень нужно узнать, есть ли у вас Коэл Маршл, возраст - 10 лет.
       - Сейчас посмотрю.
       В трубке забулькали касания экрана, на заднем фоне крики задержанных и пинки ГОшников, запыхавшаяся дыхалка моего друга, и тут громкий стук Enterа, и Кёрц отчиканил:
       - Доставлен в центральный ИВС ГО вчера в 20:10, за драку в общественном месте. 
       Да!
       Да-а-а!!!
       Ой.
       Сын в тюрьме.
       Отделение несовершеннолетних в нашем районе есть только в центральном ИВС.
       С леденящей злобой, Нита спросила:
       - Как ты узнал что ему 10?
       Она опять подумала, что я с ним знаком.
       Что знаешь ты, то знаю и я.
       Что тебе непонятно-то…
       Я тупо молчал.
       Что сказать
       Что сказать
       Что сказать…
       С виду я затупил, но всё-же нашёл что ответить:
       - Ну… тебе самой-то сколько лет? Сыну ведь точно наверняка не больше 10и...
       Она повелась и отпила коктейля.
       Фух.
       Несовершеннолетних из ИВС родители могут забрать только утром.
       В итоге: Нита узнала, что её сын в безопасном месте, откуда его, вопреки любому желанию, не выпустят до утра. При этом: она уже у бара, в компании со мной. У нас с ней выбора тоже не оставалось.
       Наконец можно расслабиться.
       Я опять зажмурился, и сделал глубочайшей вздох, растянул руки по барной стойке.
       После таких дел на пьяную голову мне уже и спать с ней не хотелось… сейчас.
        Хотя спать – самое то сейчас.
       Нита виновато положила руку мне на плечо, сказала:
       - Спасибо тебе, Грэм, за помощь. Я не знаю, что могу для тебя сделать.
       Давай сорвёмся ко мне, прям ЩАС…
       Я приоткрыл на неё глаз, и промямлил:
       - Пойдем поспим?
       Она заботливо погладила меня по руке, приговаривая:
       - Что-то мне подсказывает, что тебе ещё не скоро это удастся.
       Не видя ее ум, я вознадеялся бы, что она про грядущий секс. Но, в ее голове я видел: она буквально полагала, что у меня работа до утра. Тогда я сказал:
       - Мы можем скоротать время до утра.
       Она неловко:
       - Грэм, я не могу себе такое позволить. Мне завтра на работу, а ещё сына забирать.
       Сейчас она работала редактором новостей на военном канале.
       Я выпрямился, и занастырничал с юмором:
       - Так стоп. Я так и не увидел, как ты радуешься. Задача не выполнена.
       Она усмехнулась, застенчиво опустив голову…

       Утро.
       Среди сирен и мигалок, мы катились по парковке Городской Охраны. Крики и тумаки слышались отовсюду, на фоне общения раций. Бронированные силовики усердно волокли заломанных арестантов, бешено вырывавшихся и орущих. Служебные машины сверкают маяками. Между ними мы настороженно двигались к парковке для гражданских, готовясь к худшему.
        Коэл может быть с травмами.
       Здание ГО представляло собой трехэтажный куб из бетонных панелей. Решётки на окнах кое-где искрились. Видеокамеры на стенах следили. Я встал на стоянке, мы слезли и направились к КПП. У входа бдели два сотрудника в форме квадратного городского камуфляжа, а поверх которой одеты черные бронежилеты. На головах шлемы, в руках  штурмовые винтовки.
       Это усиление.
       Прям как в новостях говорили.
       Мы проходили через КПП для гражданских. Нас проверили, просканиповали, пропустили, впустили. Внутри кипела работа: распределяли задержанных, ругались с их близкими. Отовсюду меня штормила злоба, шквалящая из задержанных.
       Не понимаю, что это за явление.
       Ментальность человека извращена наизнанку.
       Мои веки задрожали.
       Кто-то из ГОшников с трудом тащил к камере рыпающегося в наручниках деда. Другой ГОшник держал в руках по ребёнку, готовых порвать и его и друг друга. К бортам длинной скамьи пристегнуты панк и металлист, рвавшиеся подраться. В центре всего этого располагалась восьмиугольная кабина из бронестекла с решетками: пульт управления дежурного по отделу, там колготились Кёрц и операторы. По переферии холла расположено несколько отсекающих решёток с запертыми в них людьми. В дальнем конце - проходы в остальные корпусы. Здесь, силами сотрудников охраны, хаос принуждался хоть к какой-то организации. Ситуация едва держится в пределах штатной.
       Что за ужас тут творится…
       Я никогда не видел этот отдел в подобном хаосе.
       Оценив обстановку, Нита сказала:
       - Ну здесь хоть поспокойнее…
       Через весь этот бардак я вел ее за руку к кабине дежурного. Там за стеклом операторы напряжённо работали с панелями и пультами. Приближаясь, я надеялся увидеть Кёрца в нормальном состоянии. Он оказался весьма потр;пан. Он организовывал работу отделения, непрерывно говоря по рации. Сейчас его рация была на голове, а кепи заправлен в погон на плече. Он даже непобрит.
       Да что происходит…
       Мы ждали, пока он освободится. Нита испытывала неловкость:
       - Я итак отняла много твоего времени. Давай я тут сама, а ты езжай?
       Изображая смех, я заверил:
       - Ну нет, ты тут не сама. Ты посмотри что творися, тут и я-бы не справился, если-бы не...
       ТЕЛЕПАТИЯ!!!
       ТЕЛЕКИНЕЗ!!!
        СИЛА!!!
        РЕГЕНЕРАЦИЯ!!!
       - Если бы не что? - заострила она.
       - Если бы не Кёрц — отмазался я, кивнув на него.
       Я вспомнил наше с ним знакомство:

       Ночь. На дрожащим спидометре за 130. По сторонам проносились зеркальные здания, в них наши отражения, мелькали то ближе то дальше. Я н;сся среди машин, стараясь не близиться к ним на обгонах. Два цветастых контрастных соперника отстают. Впереди летит Иллона. Её белая комета несётся почти по воздуху. Она играючи огибала машины, что мне давалось с напрягом. Чёрный латекс, облегавший её тело, сливался общим блеском с металлом её байка.
       Я пошёл на этот долгий заезд, чтобы проверить себя, насколько лучше я владею собой и своим мотоциклом. Мы работали над ним вместе с Лоней и Барей. На её аппарат я и садиться не смел: такая мощь пока явно не по мне… я слишком лёгкий для этого.
       Мы неслись по десятой эстакаде. Должны были финишировать на въезде в подуровень. Затем, под землёй, по общественному тоннелю, вернуться к Металлборгу. На подуровне нахолились открытые сети автотранспорта, изолированные от пром зон, как и метро, для упрощения движения людей. Шлюзы на них не охранялись.
       В наушнике прошуршала речь ГО:
       - Воздух-2 патрулю, Воздух-2 патрулю.  Четыре нарушителя пдд, мотоциклисты, скорость 136, шоссе номер десять в направлении шлюза на подуровень. Как поняли?
       Стоп, это же мы.
       Атас…
       Погоняли блин…
       До въезда можем и не доехать.
       Теперь, чем позже ближайший патруль ответит, тем луч…
       - Патруль 34 – возник строгий ответ в эфире – двигаюсь по Шоссе Маркелина. Иду на перехват. Обеспечьте зелёную волну.
       Ну всё, край.
       Шоссе Маркелина сообщается с нашей магистралью развязкой в десяти километрах впереди. 
       Из-за нас магистраль закроют?
       Ответ в эфире:
       - Говорит База. Вас понял, патруль 34. Зелёная волна в работе.
        «Зелёная волна в работе»…
       Я сделал глубокий вдох, и стал думать.
       Нас будут там перехватывать.
       У них – пустое шоссе, у нас – оживлённкя автострада.
       Я не знал где едет патруль-34, а он при этом - видит нас с дрона Воздух-2.
       Деваться некуда.
       Выход один: поднажать и попробовать проскочить.
       Другие гонщики теперь не учитываются.
       Приступаем.
       Я выдохнул, и включил следующую скорость.
       Самоубийство…
       По сравнению с этим, краткий заезд на пустом отрезке – детсад.
       Мне придётся совладать с такой мощью.
       Я собрался, обострил связь тела с мозгом...
       Теперь вообще погнали!
       Я сгруппировался. Восприятие на пределе. В глазах уже ничего не смазано. Тряска мотоцикла погашена амортизацией тела, при этом держим хват корпуса. Теперь — пошёл наклон: смещение в сторону — миновали первый автомобиль. Смещение далее — прошли второй. Иллона, поняла мои действия. Впереди грузовой тягач с контейнером, он медленнее, но длиннее, тяжелее. Илона проходит у его переднего моста, я — у задних двух. Его двигатель не слышно из-за моего реактора, но вибрация могла мешать. Гасим страх и раздражение от помех, притупился слух. Теперь я прохожу у передних шасси грузовика, с другой стороны меня теснил пикап, Илона уже скрылась за тягачом впереди. За ней в ту же сторону смещался едущий впереди фургон, отрезая меня от прямой траектории. Пришлось замедлиться, чтобы не врезаться в него. Но вместо того, чтобы проиграть пару секунд, я вновь ускорился креня в другую сторону, проскользнул между углами переда пикапа и зада фургона. Но тут мне открывается новое препятствие: белый кабриолет, вокруг которого едет ещё несколько машин.
       С восприятием на пределе, сразу открывается столько вариантов...
       Я решил не усложнять, и втопил вперёд по разделительной полосе, меж всеми, чуть не задевая зеркала. Дальнейшие объекты были относительно просты, но при этом, Иллона так и не достигнута. Она была подобна несбыточной мечте, впереди и... сколько не стремись, всё никак...
       Вдруг я заметил, что машины перестраиваются к наружной стороне. Вдали вспыхивает стэнд: вперёд путь закрыт, поворот на трассу вниз.
       Зелёная волна.
       Машины каскадом смещались  кнаружи, а я как можно реще, объезжал ближаюшую на противоположную полосу, следом меня не видит седан, но я продолжаю ускорение, обходя и его, а там ещё одна меня подрезает, её мне уже приходится обрулить и тут...
       Свобода...
       Пустая прямая дорога. Запрещённый путь. Я не вижу Илоны.
       Мечта исчезла…
       Впереди вспыхнул свет, шарахнул в мозг.
       Вот слепым я точно не могу ехать…
       Распаленный разум не дал утратить равновесие, я отпустил газ, пожмакивая тормоз. Психика остывала, слух прояснялся, вибрация байка утихла. Я остановился перед  силуэтами солдат на фоне кордона. Своими суровыми грубыми очертаниями, что солдаты, что конструкции барьера, внушали страх пред законом.  Прожекторы всетили, стрелки в их свете - стояли, тот самый патрульный дрон гремел  турбинами, вися над нами. Я беспомощно закрывал рукой стекло шлема. Когда восприятие прояснилось, я понял всё что произошло.
       Среди бронированных автоматчиков, из-за баррикад вышел легко оснащённый сотрудник в кепи.
       С ними тут начальник что-ли?
       Сотрудник простенько подошёл ко мне, вынимая пистолет. На груди поблёскивала нашивка с надписью «Лт. Бэкир К. М.» (Бэкир Кёрц Мартович). В близи было видно: он в квадратных чёрных очках, у которых по линзе шли информационные сообщения. Бэкир поднёс к моему шлему пистолет, постучал мушкой по стеклу, со словами:
       - Высший пилотаж, гонщик.
       Я недовольно поднял руки. Он сказал мне:
       - Больше ехать некуда. Пошли.
       Я был посажен в камеру с мальчиком и девочкой. В отличие от них, мои руки были скованы за спиной, а не спереди.
       Особо опасен ёпт…
       Как и они, я остался без шнурков, ремня, с пустыми карманами. Пока джали, я читал их: парень думал о том, куда его определят после суда, девочка - сколько за неё готовы выложить родители. В камерах неподалёку сидели задержанные в возрасте, чьи мысли яро стремились наружу. Один выделялся: он был тут за хулиганство, но в его разуме крылось убийство человека, которого тот знал. Я запомнил внешность и прочие данные жертвы.
       Ну и мерзость… Бытовое убийство на почве ревности… Это произошно глупо, грязно и неуклюже…
       Прошло двое суток. Кёрц заступил дежурным по отделу. Когда он проходил мимо моей камеры, я позвал его:
       - Лейтенант Бэкир, подойдите пожалуйста.
       Он остановился, аппатично отозвавшись:
       - Говори.
       Его пси-чип активрован, потому я не увижу индивидуальности: ни эмоций, ни интонаций… ни мыслей. Я доводил информацию:
       - У задержанного в следующей камере не только разгром, но также убийство. Я его помню. Проверьте, около месяца назад он убил человека, мужчину, среднего возраста...
       Я тогда сообщил «примерную» дату и время, место, и так далее. Опустил подробности, которые могли бы скомпрометировать меня, рассказал так, будто я случайный свидетель, подогнал данные под камеры наблюдения, мимо которых я в тот день по случайности попал неподалёку. Так как я несовершеннолетний, мне сошло с рук бездействие в тот день.
       Спустя ещё сутки, утром за мной пришли Иллона и Арктр. Они внесли залог и вытащили меня. Потом мы сразу поехали на работу, так как через час уже на смену заступать. Это был второй раз, когда Арктр сам вез меня в ОДТ. А после работы мы как всегда пошли на АПИРО, заниматься военно-тактическими маневрами. В планах была работа в помещениях: штурм, зачистка, захват. Чтобы приблизить обстановку к боевой, мы сначала поработали друг с другом в песчаном круге.
И вот, я стоял после боя с Барей. Он убрал топоры за спину, а я опустил закрытый штык-меч клинком в кобуру, что была вертикально на правой лопатке. Мы почтительно кивнули друг другу, и Баррэкт сошёл с песка. На смену ему в круг зашла Илона. Женщина крепко сжимала свои раскрытые локтевые клинки. Они, устрашающие своими угловатый секционными элементами, длились вдоль предплечья, завершаясь с обеих сторон изогнутыми наружу остриями. В тот вечер, я впервые видел  эти мечи напротив себя.
       Это страшно.
       За что ты так со мной…
       Осознание происходящего разом сбило с меня всю спесь, ведь Иллона прежде никогда не выходила против меня с оружием.
       Это что еще такое происходит?
       Иллона двигалась так плавно, что я не увидел: она принимает положение нападения.
       Вот это РЕАЛЬНО опасно.
       Я даже увидеть это нормально не могу.
       Обычно в бою, она не жалела ни Барю ни Арктра. А тут я.
       Надеюсь щиты выдержат.
       В то время я еще не имел опыта против такого оружия. Мне с моими армейскими установками было непонятно, как быть против оружия защиты, сделанного для нападения. Для меня её клинки были чем-то инопланетным.
       Поза близящейся Илоны с развернутыми вперёд лезвиями уже напоминала тонкую голову хижного насекогл с длинными жвалами.
       А у меня один меч.
       Ища методы боя, я тронул пальцами рукоять своего меча, выглядывавшую из-за плеча.
       Зачем она это делает вообще?
       У Иллоны во всем был глубокий смысл. А уж сейчас и подавно.
       Мне срочно надо понять её.
       Ибо победить такого врага можно лишь поняв его.
       Чтобы отсрочить контакт, и выиграть секунду на подумать, я отшагнул.
       По порядку:
       Сейчас я вынужден срочно искать новый способ борьбы.
       Во время обнажения своего меча я буду уязвим, и она победит.
       Без меча руки будут свободны.
       Я медленно отходил, хищно глядя ей в глаза. Готовый напасть, я убирал руку от своего меча.
       Иллона сказала:
       - На гонке б так.
       Она рывком шуганула меня, но я рванулся ухватить её руку. Мы мигом вернулись в стойки.
       Я:
       - Гонка не бой.
       И тут я ос;кся, поняв е;.
       Если бы я был так находчив на заезде - не попал бы в тюрьму.
       Вот разбор полетов.
       Иллона ответила мне:
       - Это – твое ограничение.
       Иллона начала свой молниеносной танец лезвий. Получалось отводить колющие выпады ладонью об дол, а рубящие удары – обтекать уклонениями. Но наконец далась возможность склонить её меч в песок, а уходя от другого, взять ее руку, направив лезвие к её шее.
       Замерли.
       Мы были недвижны в противоестественном переплетении.
       Все молчали.
       Ее глаз почти касается моего, аж ресницы чувствуют дуновение друг друга. Я губами чувствую выдох из ее носа. Такая близость и не энергетика в раз разожгла во мне неодолимое возделение. Я сразу взял свою страсть в залом и стал изо всех сил держать ее.
       Блять я ща наброшусь на нее!!!
       Заслышав колебания моей глотки, она поняла, что надо отойти. Одним телодвижением она отшагнула, убрав клинки. Я же яростно бился со своим желанием дико драть ее раком, держа зубами за шею.
       ДРАТЬ!!!
       ДРАТЬ!!!
       ДРАТЬ!!!
       Сука нахера ты дала мне себя вдохнуть!!!
       Мра-а-азь!!!
       В панике, еле боря пороки, я сел на колено. В этой битве с собой, я дрался столь отчаянно... за себя, за ее здоровье, за ее отношение…
       Я в панике пялится на песок, себе под ноги.
       Я навсегда запомнил эту близость с Иллоной, во всех возможных смыслах.
       Похоже, в курилке, Иллона рассказала, что произошло. На десятом шоссе вспыхнул стэнд о закрытии дороги, и машины начали массовый съезд на развязку, потому что кордон ГО был выставлен впереди, на въезде с Маркелина. Все-таки нам не удалось пересечь это место до федералов. Сообщение об этом прошло в эфире, и Иллона его услышала, а я – нет. Всему виной, моя одержимость победой.
       И о чем я только думал…
       Спустя неделю Кёрцу присваивают звание старшего лейтенанта за раскрытие убийства.
       Потом были ещё моменты, когда он с напарником, сержантом Корбном, задерживали меня не раз. За распитие, за непристойное, за гонки на байках… в очередной раз. Просто когда я видел, что меня задерживает он, не оказывал сопротивления потому что...  он нормальный дядька всё-таки, и я понимал, что у него в голове пси-чип, который не позволяет закрывать глаза на мой лихой досуг.
       Запись его видеорегистратора:
       - Ну Кёрц, ну не моё бухло.
       - Ага, глотка, куда его заливал — тоже не твоя?
       - Конечно! Тебе показалось просто!
       - В видеорегистратор это скажи!
       - Да ёпрст...
       Или в другой день:
       - Ну, Кёрц! Да мы просто сидели, разговаривали с ней!
       - Ага, для этого теперь надо рты стыковать? Так не слышно что-ли? Не разговаривается?
       - Да что тут такого, ну чмокнулись по-дружески...
       А девчонка:
       - Ну что теперь, прям, не общаться?
       Кёрц ей:
       - Молчи, а то за совращение пойдёшь.
       Она:
       - Возраст согласия – четырнадцать лет!
       Он с упором смотрел на меня, констатируя:
       - По базе данных СВОБОДА 5, ты родился 10.06.2160.
       Тогда пьяная девчонка уже мне сказала:
       - Ты мне про возраст наврал?
       Она поднимает руки, недовольно отводя глаза. Я сразу:
       - Точно, офицер, она же совершеннолетняя, её косяк!
       Кёрц опять:
       - Ага, видеорегистратору это скажи.
       Я вылупился в его объектив, выпаливая на повышенных:
       - Я ребёнок, она — уже правомерный гражданин. Чего?!
       Кёрц учуял от меня и рявкнул:
       - Ах, ты ещё и бухой...
       - Эээ! Не! Чего!
       Конец видеозаписи.

       Мы с Нитой ждали, пока офицер Бэкир освободится. Она пихнула большие пальцы в карманы и остальными перебирала по штанам. Когда Кёрц закончил распределение, он нажал в очередной раз Enter, снял с уха рацию, откинулся в кресле и с большим облегчениеим выдохнул. После паузы поднял на меня недовольный взгляд:
       - Чего тебе, рецидивист — помощник?
       Оказывается мне очень несвойственны такие дела.
       Я потупил глаза в сторону, и промямлил:
       - Коэл Маршл. Тут за ним мама пришла.
       От услышанного, старший лейтенант чуть не расхохотался, говоря:
       - Ты? Чего это ты вдр…
       Кёрц увидел Ниту, глянул на меня, понял, что мы сербезно. Он нацепил рацию, и произнес в неё:
       - 103й, 101му... приведи мне задержанного номер 684.
Ничего себе.
       Я у него был «задержанный номер от 120 до 150».
       Значит сейчас у них очень напряжённое время.
       Вновь недовольно смотря на меня, он придрался:
       - Вот, ты не можешь всегда делать что-то хорошее, как сейчас?
       Я ответил как есть:
       - Так ведь таких людей больше нет. Что мне теперь…
       - … надо тебе обязательно что-то… - поняв, что я сказал в начале его тирады, договаривал он уже умолкая - … вот только запомнил тебя с хорошей стороны, как бац: гонишь напролом между машинами посредь ночи…
       Нита уже устала от всего, потому имела отсутствующий вид, хотя наш диалог её забавлял.
       К;рц осознает меня, как гражданина, чьи права он защищает, а не как преступника. Я чувствовал с ним родство на почве защиты граждан, и это заставляло меня ждать своего совершеннолетия с нетерпением, чтобы дорваться до полноценной возможности исполнить свой гражданский долг.
       Мы с Нитой переглянулись, пытаясь выглядеть как можно порядочнее. В связи с этим я напомнил офицеру:
       - Ну я же теперь в трафике не езжу. ДТП не провоцирую.
       Я нелепо улыбнулся, на что Кёрц упрекнул:
       - Ну да, по проезжей не гоняешь, теперь угрожаешь только своей жизни на пустой трассе да?
       Да откуда он знает-то!
       Привели Коэла. В реальности он совсем не такой милый, как в уме матери: не столь счастливый, не столь наивный и воспитанный. Перед нами перепачканный сорванец, ногти обгрызаны, ершистый. Растрёпанные соломенные волосы, почти чёрные глаза, и напрочь отсутствующие для чтения мысли.
       Ребёнок с нечитаемыми мыслями?
       Это что за когнитивный диссонанс?
       Коэл подошёл к нам, виновато ткнулся носом маме меж грудей. По началу он не понял, что мы с ней вместе. Нита закатила недовольные глаза, цокнула, и неохотно обняла провинившегося ребенка.
       Вот такие телячьи нежности и отторгают.
       У нас нет на них времени…
       Когда Коэл отлип от матери, я сказал:
       - Поехали?
       Коэл глянул на меня, и его глаза обоготились истерической радостью. Глубоко вдохнув, он выдал:
       - Грэмиен Райс?
       Давно я своей фамилии не слышал…
       Коэл не меняя позы, спросил опять:
       - Это ты?
       Я развел руками, мол: «Ну, вот-так вот»…
       Ребёнок не остывал:
       - Что… как такое возможно!?
       Этого я не продумал…
       Понеслась...
       Нита с недоумением смотрела на восторг сына. Кёрц понял ситуацию, оставил ее, и продолжил дела.
       У Ниты все сложилось, и она спросила настороженно:
       - Так вы все-таки знакомы?
       Я не знал что ответить, благо её сын выдал:
       - Это же гитарист группы Исход!!!
       От его крика Нита аж вздрогнула. Я же настаивал:
       - Я скромный, погнали?
       - Как вы вообще встретились! – орал Коэл.
       Давай пропустим это…
       Но Нита сказала:
       - Я искала тебя там, в крепости, вот и нашла Грэма.
       Хм, вполне варимо…
       Его истерический восторг пошёл на спад, так как его воображение дорисовало остальное. Он затих, посматривая то на меня, то на мать. Превозмогая себя, о выводах он умолчал.
       Столь комплексная неловкость мне в новинку.
       Я с сожалением посмотрел на Ниту, как выяснилось – зря, ибо она отнеслась с пониманием. Коэл уставился на мамку, распахнутыми настежь глазами, из-под нахмуреных бровей, а его нижняя губа отвисла коромыслом, оголив стиснутые зубы. Тут Кёрц опять приостановил рабочий процесс, убрал руки с клавиатуры и стал внимательно наблюдать. Коэл медленно и тихо произнёс:
       - Пока я был в тюрьме, вы…
       Обороты набираются…
       Нита резко гаркнула:
       - Ей!
       У парня разом смело все настроения, и намерения. Он молча ждал дальнейших ее слов. И она властно сказала:
       - Ты забыл что ты и где ты? Тебя здесь оставить может?
       Она сурово посмотрела на Кёрца. Тот замер, с интересом ожидая ее решения. Нита начала произносить дежурному:
       - Я не буду сына заби…
       - Стой мам! – Коэл обнял Ниту, прижавшись щекой к груди.
       Керц все ещё ждал решения Ниты. Та виновато кивнула ему, и повела дите на выход. С сожалением, что надо прощаться, я тоже кивнул ему. Он же кивнул мне с довольной ухмылкой. Начиная посмеиваться я неловко отвернулся и догнал Ниту с сыном.
       На мотоцикле Нита усадила сына вторым, и села третьей. Ухватив меня за плечевые карманы покрепче, она прижала его собой к моей спине.
       Взрослая мама обнимает двух детей… Старший ведёт при этом мотоцикл. Старший при этом занимался с ней сексом…
       Всё, Грэм. Хватит.
       Просто хватит.
       Я завёл байк и пошел выруливать на дорогу. На полосе я тихо стартовал, оставляя хаос позади.
       Блин, наконец-то…
       Сектор под контролем…
       Во время учений, когда я со своими отбивал и занимал позицию, полностью убедившись в том, что сектор под контролем, я докладывал об этом.
       Утренние дороги пусты, да и маршрут не извилист, потому я продолжал разгон. Впереди подъём, и далее спуск, но в этот раз я решил не использовать это как трамплин. Со склона я увидел впереди: дым заполнял дорогу, топя в себе толпу людей, швыряющих бутылки горючей смеси в кардон ГО.
       Противник прямо.
       Дистанция триста метров.
       Готовность к контакту.
       Стоп, какая нахер готовность к контакту? У меня гражданские на борту.
       Шквал воды из бранзбойда, стоящего на кордоне, сносил озверевших горожан. Я со скверной смотрел на все это.
       Я вижу наяву страх из своих детских воспоминаний. 
       Много лет назад.
       Не своих воспоминаний, а опыта инструктора по огневой. Тот самый опыт, ввергший меня в панику.
       Кордон городской охраны перед зданием правительства, в ходе восстания граждан…
       Бутылки бились пламенем об щиты ГОшников, кто-то из них загорелся, завертелся. В некоторых местах уже стучали арматуры против дубинок. Ризиновые пули разрозненно били по толпе.
       - Укройтесь за мной – приказал я.
       Кто-то из восставших отступал, бежал в нашу сторону. Кто храмой, кто без глаза. В метре от нас прожужала резиновая пуля. Я начал разворачиваться, иногда поглядывая на бойню. И от взгляда к взгляду я видел всё больше побеждённых ГОшников: окровавленные и горящие щиты валяются на асфальте, избитые сотрудники  пытаются встать, выплёвывая кровь, волоча сломаную ногу, кому-то из них так и не удалось потушить себя, и он продолжал гореть обессилевший, орущий. Остатки городской охраны борются, уже крича от безысходности. Там дед с кулака разбил бронестекло шлема офицера, размазав его нос по лицу. Ребёнок добивал солдата ребром его же щита. Газ подбиралсы к нам.
       В дыму люди дерутся, как ни в чем не бывало. Что это такое?
       Ужасала боязнь за своих, за Ниту и Коэла. Я развернулся и стартовал, пока под горячие руки не попали.
       Чтобы обойти это столкновение, пришлось сделать значительный крюк, но все-таки я довёз их до дома. На прощание оба прижались ко мне, и спешно пошли домой.
      Ну всё. Теперь спокойно поехали в ОДТ, работать.