Киносценарий- Возрождение было возможно-38

Киносценарий- Возрождение было возможно-38 (4/1)

Семья Апета

Адаптированный киносценарий по книге Вардкеса Тевекеляна "Жизнь начинается снова"(1950 год)

Видеоклип https://yandex.ru/video/preview/4599591119599057521
Словно птица Феникс На стихи поэта Евгения Доставалова
Дата публикации 5 сен 2024


НАТ. ГОРОД ЕРЕВАН. ПАНОРАМА
АВТОР, АПЕТ, СИРАНУШ, ЗАНАЗАН-ДОЧЬ АПЕТА, МУРАД-СЫН АПЕТА

Наконец-то члены семьи Апета и Сирануш собрались вместе! Два дня назад из Москвы приехала на каникулы дочь Заназан, а сегодня утренним поездом сын Мурад из Ленинакана. Сирануш была счастлива. Стройная, гибкая, несмотря на свои пятьдесят лет, она легко ходила по дому, ее большие ласковые черные глаза сегодня светились особенно ярко, и улыбка не сходила с ее все еще молодого, красивого лица. Вот ее дети вернулись опять в родной дом. Как быстро они выросли, стали совсем-совсем взрослыми! У каждого своя дорога, свое место в жизни. Мурад, ее первенец, после войны возвратился на Ленинаканский текстильный комбинат и по-прежнему работает там помощником мастера. У Мурада умная голова и золотые руки, недаром его так уважают рабочие комбината. Мурад далеко пойдет, Сирануш знает это и твердо верит в успехи сына; жаль только, что он медлит с женитьбой, ей ведь хочется понянчить внучат. «Нужно поговорить с ним об этом», — вздохнув, решает Сирануш. А у Заназан чудесный голос, талант. Когда она поет старинные армянские народные песни, полные тоски, слезы невольно выступают из глаз. Заназан кончает Московскую консерваторию, учится у лучших профессоров страны. Через год она совсем вернется на родину и своими песнями будет радовать народ. Завидная доля, что и говорить…

ИНТ. ГОРОД ЕРЕВАН. КВАРТИРА АПЕТА
АВТОР, АПЕТ, СИРАНУШ, МУРАД-СЫН АПЕТА, ЗАНАЗАН-ДОЧЬ АПЕТА

За окном догорал день, ветерок слегка покачивал тюлевые занавеси. В большой столовой за чайным столом собралась вся семья.
Мурад уговаривал отца взять отпуск и поехать в Джермук:

МУРАД-СЫН АПЕТА (подмигнув сестре)

Правда, папа, поехали бы все вместе. Поверь, будет чудесно. Хоть на время избавим маму от домашних хлопот, а нашей певице перед выпускными экзаменами горный воздух просто необходим: она, бедняжка, живя столько лет на севере, наверно, совсем забыла, как выглядят наши горы. Видишь, какая она хрупкая стала.
 

Тебе тоже не мешает отдохнуть: виски твои поседели, под глазами синяки. От кабинетной жизни да от вечных заседаний ты у нас, чего доброго, состаришься раньше времени.

АПЕТ

Как ты сказал?

 (Апет всем корпусом поворачивается к сыну и грозно смотрит на него.)

Значит, по-твоему, я состарился? Ну, это мы сейчас проверим.

 (Отодвинув от себя стакан и сахарницу, заварачивает скатерть и, положив локоть на край стола, предлагает Мураду.)

 Давай руку. Интересно, у кого она сильнее — у тебя, молодого, или у меня?

МУРАД-СЫН АПЕТА

 Ах, так!

(Мурад закатав рукав сорочки, поудобнее устраивается на стуле против отца и, крепко взяв его руку, пытается пригнуть ее к столу, приговаривая.)

Только чур, локоть от стола не отрывать.

(Мурад в азарте даже не замечает, как капельки пота выступают у него на лбу, а дыхание стало прерывистым. Апет же сидит спокойно и только улыбается, глядя на сына. Вот рука Мурада начала дрожать, — почувствовав это, Апет переходит в наступление, усилив нажим. Еще немного — и он прижал бы руку Мурада к столу, если бы не Сирануш.

СИРАНУШ

 Хватит вам, перестаньте. Апет, оставь, не маленький ведь, мальчику руку вывихнешь.

АПЕТ

Не бойся, он нашей породы, да еще мастеровой, выдержит.

СИРАНУШ

Перестань.


(Подходит к ним и хватает руку Апета.)

АПЕТ

Ну как, состарился твой отец?

(Разжимает кулак.)

МУРАД-СЫН АПЕТА (вытирая лицо)

Я и не утверждал этого… Папа, шутки в сторону, как же мы решаем с поездкой?

АПЕТ

В Джермуке мне нечего делать, сидячий отдых не по мне. Поезжайте втроем. Я если и возьму отпуск, то лучше займусь охотой. Август — золотое время для охоты.

МУРАД-СЫН АПЕТА (замявшись)

Ой, я бы тоже с удовольствием, но… Но женщин ведь не потащишь по горам.

ЗАНАЗАН-ДОЧЬ АПЕТА (с обидой)

Ты за нас не беспокойся, иди с папой истреблять птичек. На большее ты все равно не способен. Мы с мамой великолепно отдохнем вдвоем.

МУРАД-СЫН АПЕТА

Злючка!

ЗАНАЗАН (поддразнивая брата, как бывало в детстве, смеясь.)

Сам ты злючка, а еще… Ладно уж, не скажу.

(Сирануш, разливая чай, украдкой разглядывает своих детей, с ласковой, чуть гордой улыбкой.)

СИРАНУШ (размышляя сама с собой, наблюдая за своими родными)

Какое счастье иметь таких хороших и красивых детей! Мурад — крепыш и здоровяк, он всем своим видом, добротой и рассудительностью напоминает ее брата Гугаса. Худощавое, открытое лицо с крупными чертами. Подбородок у Мурада, как у отца, выступает немного вперед. Говорят, это признак упрямства; должно быть, правду говорят. У Апета в роду все отличались упрямством, и сын тоже пошел в отца, такой же сильный, неугомонный и смелый; вот ростом не вышел, на целую голову ниже Апета, зато шире в плечах. Ему уже двадцать шестой год, а улыбка совсем детская и на щеках румянец. Жаль, Заназан совсем не похожа на брата, она всегда была хрупкой, а сейчас, похудев, вовсе стала тоненькой, даже ямочки на щеках кажутся совсем крошечными. Новая прическа ей очень к лицу. Когда Заназан опускает карие глаза, длинные ресницы прикрывают их. У Заназан мягкий характер и любящее сердце. Четыре года жизни в столице пошли на пользу Заназан, у нее появилась какая-то особая осанка, даже походка стала иной. Она научилась одеваться со вкусом и держит себя с достоинством. Единственно – зачем она красит ногти?…

(Протяжный звонок в передней прерывает размышления Сирануш, она идёт открывать двери.)

АПЕТ

Кто там?

ЗАВЕН (громко)

Эй, эй! Враг, сторонись! Друг, поклонись! Караван Гугаса идет!

АПЕТ

Завен!

(Узнав по этому кличу своего друга детства, бывшего чабана Завена, идёт ему навстречу.)

ЗАВЕН

Что, не ждали?

(Завен хватает Апета в свои могучие объятия и кружится с ним.)

АПЕТ

Ну и медведь, все кости мне переломал! Силища же у тебя!

ЗАВЕН

Мы народ деревенский, питаемся мацони и пшеничным хлебом, а мясо запиваем вином, оттого и сильны.

(Завен выпускает Апета и, заметив за столом Мурада и Заназан)

ЗАВЕН

Ба! Кого я вижу! Прилетели, значит? Здравствуй, герой! Здравствуй, соловушка!

(Крепко пожимает руку Мураду, расцеловав Заназан, поворачивается к Сирануш.)

Честное слово, никто не поверит, если скажешь, что у красавицы Сирануш сын — жених, а дочка — невеста. Скажи, Сирануш, неужели время не имеет над тобой никакой власти? Ты такая же молодая, стройная, какой была целых тридцать лет тому назад, когда по тебе убивались молодцы всей нашей долины и я, конечно, в их числе.

СИРАНУШ

Хватит тебе балагурить. Садись лучше за стол.

(Завен грузно опускается на диван, пружины под его тяжестью трещат; он действительно большой и неуклюжий, как медведь. Апет разливает вино в бокалы)

ЗАВЕН (со смехом)

Знаешь, Апет, когда я пью этот благородный напиток, у меня такое ощущение, словно в меня вливается частица солнца, кровь горит сильное, а голова работает четче. Пусть будет благословенна память того человека, кто выдумал вино.

АПЕТ (улыбаясь)

Ты прав, вино у нас действительно хорошее.

(Наливая в свой бокал вина, поднимает его к свету, потом, как бы для подтверждения своих слов, выпив несколько глотков.)

А помнишь, в нашей долине почему-то предпочитали тутовую водку, вино же получалось мутное и кислое на вкус, а виноград был хороший. По-моему, наши просто не умели делать вино.

ЗАВЕН

Зато от стакана той водки вол свалился бы с ног, а наши пили ее — и ничего. Вот были богатыри, куда нам до них!

(Чокаясь с Апетом и, медленно опорожнив бокал, задумчиво.)

Крепкий был народ, ничего не скажешь, жаль только, что им приходилось тратить свои силы на пустяки.

АПЕТ

Что поделаешь, жизнь была так устроена.

(Апет сидит против открытого окна и, глядя вдаль, как бы стараясь восстановить в памяти дни своей юности.)

Да, узкая была жизнь: вечно борись за кусок хлеба и оглядывайся, как бы курды овец твоих не угнали, турки жену и дочь не увели. Каждую минуту дрожи за свою собственную шкуру. Убьют человека ни за что ни про что, концов не найдешь, виноватого не сыщешь. При такой жизни куда там мечтать о чем-нибудь большом и хорошем! Так и тянулись их тусклые дни без радости и счастья. Может быть, они и догадывались, что должна быть на свете иная жизнь, а вот как ее добыть, не знали. В одном им нельзя было отказать: сильные были люди, непокорные.

(Закуривая папиросу.)

ЗАВЕН

Ты прав, геройский был народ. Один наш Гугас чего стоил.


МУРАД-СЫН АПЕТА

Завен Маркарович, вы давно обещали нам рассказать, как погиб дядя Гугас. До сих пор так и не выполнили своего обещания.

ЗАВЕН

Как-то не приходилось.

(Таинственно кивнув в сторону Сирануш. Тихо, Мураду)

(Каждый раз воспоминания о брате заставляют плакать Сирануш, нагоняют на нее тоску. Вот я и остерегаюсь.)

МУРАД-СЫН АПЕТА

Но, должны же мы наконец узнать о человека, о котором сложились легенды. Правда, дядя Завен, расскажите! Мы так много слышали о знаменитом брате нашей мамы, а вот толком ничего не знаем. Папа говорит, что вы все время неотлучно находились около дяди Гугаса.

ЗАВЕН

И я горжусь этим.

МУРАД-СЫН АПЕТА

Вот и рассказывайте.

(Завен пожимает плечами, бросив взгляд на Апета.)

АПЕТ

Расскажи, они все равно не отстанут от тебя.

(Завен берёт папиросу и пересаживается на диван. Его лицо преображается, становится суровым и сосредоточенным. Нахмурив брови, как бы собираясь с мыслями.)