Расколотое небо

В городе Таковске жил один городской сумасшедший. Звали его Василий Иванович Невезухин. Он ходил по улице и приставал к прохожим, заявляя, что над всеми раскинулось «расколотое небо».
— Разве вы не видите этого?! Расколотое небо! Расколотое небо! Просто взгляните наверх! Это не сложно! — умоляющим голосом восклицал Василий Иванович.
— Дурак пьяный, пойди, похмелись! — сказал один прохожий.
— Тебе санитаров вызвать?! — спросил другой.
       А, ведь, этот чудак был когда – то профессором астрономии и преподавал в университете. С этой работы его уволили. За что? Не понятно. По официальной версии - пил много, являлся в нетрезвом состоянии на лекции и семинары. По мнению же Невезухина, на кафедре не стали терпеть его инакомыслие и отказ «целовать начальство в пятую точку». В чём инакомыслие? Так же не понятно. Впрочем, единственный человек, которого Василий Иванович посветил во всю эту историю, была его любящая жена, вернее,… жалеющая его супруга Людмила, которая жила с Невезухиным, скорее, из жалости, чем из других побуждений.
— Расколотое небо, Люд! Неужели они не понимают? Расколотое небо! Разве они не видят? — бормотал из раза в раз, наматывающий круги по своей кухне Невезухин.
— Вась, не волнуйся. Выпей успокоительное, —  одной рукой  Люда подавала пилюлю, а другой нежно поглаживала Василия Ивановича по голове как маленького ребёночка.
— Люд, ну ты мне веришь? Веришь? Ты, хоть, видишь расколотое небо? — всматриваясь в лицо жены горящими глазами, спрашивал Невезухин.
— Верю, верю. А теперь выпей таблетку, пожалуйста, — уговаривала Люда своего супруга.
     Жена Василия Ивановича вела себя как профессиональный врач  в психушке: она считала, что следует соглашаться с безумием мужа во имя дальнейшего успокоения, пускай и временного.
— Вась, не говори больше никому про это расколотое небо, хорошо? — просила Люда.
— Ты что, Люд?! Это важно! Это странно, как минимум! Я не понимаю, почему никто этого не видит! Никто не хочет просто поднять голову вверх! Все в своих этих гаджетах, телефонах! Возможно, небо тоскует по человеческому взору! Я должен исправить ситуацию пока не поздно! Я знаю, куда пойти! — вскричал Василий Иванович и начал натягивать на себя уличную одежду.
— Не надо никуда идти, Вася! Тебя в полицию заберут или в дурку! —  пыталась остановить безумца супруга.
— Я пойду к Виталику! — сказал Невезухин, надевая свой серый слегка потёртый пиджак.
— Ой, к нему? Ну, Вась,…да, не надо. Не факт, что он тебя поймёт, — как-то странно покраснев, сказала Люда.
— Факт, Люда, факт, а факты, если ты забыла, это упрямая вещь! — торжественно провозгласил Василий Иванович и захлопнул дверь со стороны лестничной площадки.
       Невезухин выбежал из подъезда как ошпаренный, на мгновение остановился и задрал голову вверх. Он увидел гигантскую чёрную трещину, рассекавшую голубое небо пополам.
— Расколотое небо, — в который раз за день произнёс Невезухин.
       Люди вокруг не видели того, что лицезрел Василий Иванович. Более того, они и не хотели это видеть, пялясь в экраны смартфонов или просто спеша куда-то по своим делам. В общем, их внимание могло привлечь все, что угодно, но только не небо. И поэтому Невезухин окинул суровым взором прохожих, и тихо пробормотав про себя что-то осуждающее, направился дальше, к своей цели. А целью его был Таковский Государственный университет.
        В университете в поте лица трудился давний друг Василия Ивановича – Вадим Петрович Приспособкин. Это был, на редкость, талантливый преподаватель астрономии, который всегда стоял на страже официальной науки, не терпел всяких «псевдо-ученых» и чтил традиции астрономического факультета. Однако, это не мешало ему дружить с «бунтарём» Невезухиным. Им, казалось бы, нечего было обсудить, даже по астрономии (что очень странно), но, тем не менее, они регулярно навещали друг друга. Особенно Приспособкин любил захаживать к Невезухину в те дни, когда жена Василия Ивановича была дома, к тому же, приятели не забывали отмечать совместно дни рождения и новый год.
        И вот, Невезухин, наконец, подошел к зданию университета, с усилием открыл огромные тяжелые центральные двери,  созданные, как будто, специально для великанов и оказался в просторном холле.
— Василий Иванович, куда это вы собрались? — спросил пожилой охранник, высунувшись из-за своей конторки, где до этого он мирно чаевничал.
— Виталик, пропусти, — с напором попросил Невезухин, обращаясь к нему по-свойски.
— Василий Иванович, вы больше здесь не работаете, а ректор запретил вас пускать, — сказал охранник.
— Здравствуйте, Василий Иванович, — поздоровались с Невезухиным его бывшие студенты, выходившие из здания.
— Привет, ребят, — ответил бывший профессор.
       Как только Невезухин снова принялся уговаривать охранника его пропустить, студенты стали тихонько шушукаться между собой, явно обсуждая Василия Ивановича, хихикая и крутя пальцем у виска.
— Виталь, пропусти Василия Ивановича, всё нормально, — услышал Невезухин знакомый голос.
      Мимо входа, как раз, проходил Вадим Петрович, весь такой солидный полный мужчина, в пиджаке с галстуком, с золотыми часами и в очках, как и подобает  профессору.
— Ну, только под вашу ответственность, Вадим Петрович, — согласился охранник.
     Невезухин последовал за Приспособкиным в его кабинет на первом этаже, располагавшийся в самом деканате астрономического факультета.
— Ну, жалуйся, —  Вадим Петрович сделал приглашающий жест рукой, предлагая  Невезузину пройти первым в кабинет.
— Да мне не на что жаловаться, Вадик, это ты должен пожаловаться в РАН на расколотое небо, — сразу начал с козырей Василий Иванович.
— Ага, понятно, — довольно безразлично отреагировал Приспособкин.
— А ещё, можешь пожаловаться в правительство,…сказать им, что люди настолько деградировали в двадцать первом веке, что не замечают этого, — добавил Невезухин.
— Хмм, понятно, — снова немногословно выдавил Вадим Петрович.
— Может, что-нибудь скажешь? — спросил Невезухин, который не ожидал такой безразличной реакции со стороны своего приятеля.
— Да что мне говорить? Я и так всё знаю, — неожиданно для Василия Ивановича заявил Приспособкин.
— Откуда? — удивился Невезухин.
— Люда мне звонила. Знаешь, Вась, она беспокоится. Тебе бы к врачу обратиться, — вальяжно уселся в рабочее кресло Вадим Петрович и закинул свои пухлые ноги на стол.
— Люда тебе звонила? — задумчиво спросил Невезухин.
— Да, звонила, — как-то ехидно улыбнулся Вадим Петрович в ответ.
— Так, погоди, я не сумасшедший! Небо и, правда, расколотое! — воскликнул Василий Иванович, позабыв буквально через мгновение факт звонка  Людмилы.
— Блин, Вася, как оно может быть расколотым?! — немного повысил голос Вадим Петрович.
— Вадик, посмотри в окно и вверх, в конце концов! — предложил Невезухин.
— Зачем? — кратко спросил Вадим Петрович.
— Как зачем? Ты, ведь, астроном, как и я, — сказал Невезухин.
— Именно, Вася! Я – астроном! А значит, мне не зачем смотреть на небо, на звёзды, потому что я и так всё знаю о них, — горделиво заявил Вадим Петрович.
— Вадим, ты чего? Ты забыл, что ты – астроном! А это значит другое! Это значит, что ты должен тянуться к небу, к звёздам, к другим мирам, стремиться вверх, в самую высь, чтобы  познать тайны Вселенной. Другие люди забыли, каково это, потому что для них небо и космос умещаются в экранах их мобильных телефонов! Но мы, ведь, астрономы! Мы должны сохранять в себе эту страсть! — страстно воскликнул Невезухин.
— Ох-ох, Вась, прекрати, — устало закатил глаза Вадим Петрович.
— Люди в своей этой заземлённости дошли уже до того, что не видят гигантскую трещину в небе! Расколотое небо! Расколотое небо! — завопил Невезухин, задрав руки вверх.
— Вадим Петрович, всё в порядке? — просунул голову в дверь охранник, видать, услышавший крик Василия Ивановича.
— Виталик, всё в порядке. Иди на своё рабочее место, — махнул рукой охраннику Приспособкин.
     Виталик удалился, а Вадим Петрович убрал ноги со стола, поднялся, подошёл к окну и закурил сигарету. Казалось, будто Приспособкин готовился сказать своему другу что-то запретное. То, что они договаривались не обсуждать.
— Вась, скажи…ты всё ещё закладываешь за воротник? — с лёгкой опаской в голосе спросил Приспособкин.
— Что? Ты о чём? — будто бы не понял вопроса Невезухин.
— Ты пьёшь?! — повысил голос Вадим Петрович.
— Причём тут это, Вадик?! Расколотое небо, пойми! Это страшно! Давай позвоним в РАН! — умолял Василий Иванович.
— То есть, я правильно понимаю тебя, ты, уволенный преподаватель астрономии, заметил это самое расколотое небо, а в РАН и в других обсерваториях, все ослепли?! — спросил Приспособкин, нервно затушив сигарету в пепельнице на подоконнике.
— Ну, не ослепли, просто они могут нам врать, — робко произнёс Невезухин.
       Вадим Петрович посмотрел на своего давнего друга очень сурово. Его взгляд через линзы очков был похож на выражение морды льва или тигра перед смертельной схваткой.
— Вот, что ты несёшь, а?! Совсем из ума выжил? Тебе надо бросать пить, пока не поздно! Или к психиатру надо, я не знаю! — стукнув кулаком по столу, крикнул Приспособкин.
— Это вам всем лечиться надо! С ума посходили с этой современной жизнью! Я даже больше скажу, вы живёте иллюзиями уже не первое столетие! — заорал в ответ Невезухин.
— Ты о чём? — не понял Вадим Петрович.
— А я о том, что если небо смогло расколоться, значит, надо пересмотреть базовые знания, — более спокойным голосом заявил Невезухин.
— Ты что намекаешь на то, что наш шарик – не шарик вовсе? — нервно прищурил левый глаз Вадим Петрович.
— Да, знаешь, я долго в себе это держал, но официальная профессура заставляла молчать. А теперь мне терять нечего, и я скажу…да, Земля – плоская! — гордо заявил Невезухин.
— Знаешь, Вась, а я тоже кое-что в себе долго держал, — сказал Приспособкин, наклонившись вперёд и упёршись кулаками в стол.
— Что? — спросил Невезухин.
— Это! — вскрикнул Вадим Петрович, нанеся крепкий удар правым кулаком в нос Василия Ивановича.
— А! Ты что делаешь?! — завопил Невезухин, зашатавшись словно под градусом.
— То, что давно хотел! — сказал Приспособкин, выйдя из-за стола, и нанёс ещё один удар Невезухину прямо в лоб.
      Вадим Петрович рухнул на пол, как мешок картошки. Приспособкин стал пальцами левой руки растирать свои заболевшие после удара костяшки пальцев.
— Вадим Петрович, я слышал шум и крик, — снова просунул голову в дверь охранник Виталий.
— Виталик, выполни просьбу, выведи этого дурака отсюда, а то руки распускает, — попросил Приспособкин, продолжая растирать свои ноющие пальцы.
— Это не правда, — вяло произнёс Невезухин.
— Распускает руки на науку, — уточнил Вадим Петрович.
          Охранник вывел Невезухина и из кабинета, и из самого университета, словно вышибала в ночном клубе пьяного дебошира. Василий Иванович, задирая иногда вверх голову, шёл домой. Капельки крови на асфальте следовали за ним почти всю дорогу.
          Прошло два года. Невезухин жил всё так же с Людой. Он устроился учителем астрономии в одну сельскую школу. Больше бывшего профессора никуда не брали. Он перестал говорить о расколотом небе даже своей жене. С Приспособкиным Василий Иванович больше не общался. Невезухин стал очень молчаливым и грустным. Он выглядел как те люди, про которых говорят: «Воды в рот набрал». Вот и вчерашний учёный набрал в рот целый океан со своей никому не нужной правдой и молчал.
         И вот, однажды, случилось невероятное событие: где-то под Москвой, в открытом поле упал неопознанный  объект – «пришелец» из космоса, наподобие метеорита. Так сначала подумали все: репортёры, учёные, политики, простые люди. Однако, было достаточно просто внимательно посмотреть вверх, чтобы к своему изумлению заметить  расколотое небо. После чего всем стало ясно, что упавший предмет – не что иное, как осколок небесной сферы. Так началась новая эра в истории человечества.
                (интервью с Приспособкиным на телевидении)
— Вадим Петрович, скажите, как так получилось, что никто не замечал огромной трещины в небе столько времени? — спросила озадаченная журналистка.
— Понимаете, просто другие люди забыли, каково это - смотреть на небеса, потому что для них небо и космос умещаются в экранах их мобильных телефонов, — почти один в один повторил фразу Невезухина Вадим Петрович.
— Вась, смотри, Вадима показывают по телевизору, видать про расколотое небо рассказывает, — позвала Люда своего супруга.
         Невезухин нехотя вошёл в комнату, где стоял включённый телевизор. Василий Иванович грустно посмотрел на своего бывшего друга на экране.
— Скажите, пожалуйста, Вадим Петрович, а как вообще что-то от неба могло отколоться? Мы ведь не под куполом живём. Все это с детства знают. А вера в то, что мы находимся на плоской Земле, уже давно устарела, — спросила журналистка.
— И плохо, что устарела, — ехидно улыбнулся Приспособкин.
— Почему? Вы хотите сказать, что Земля, на самом деле, плоская? — у репортёрши от удивления поднялись брови.
— Знаете, я долго в себе это держал, но официальная профессура вынуждала меня молчать и скрывать это знание от людей. А теперь мне терять нечего, и я скажу…да, Земля – плоская, — с гордым выражением лица, заявил Вадим Петрович.
— Ты посмотри, какой Вадим – молодец, не побоялся сказать ту правду, о которой все молчали. Бедный, сколько же он вытерпел лжи в этой науке, — сказала Людмила.
      Невезухин печально посмотрел на свою жену, повернулся и тихо вышел из комнаты, не проронив ни слова.
                Конец