Осада. роман -6

6
Абдуллахан, несмотря на старую вражду с Бобоханом, всерьёз задумывался о примирении. Не из страха и не из слабости – он попросту устал от бесплодных сражений. Ему были нужны силы, чтобы завершить множество важных дел: покорить Бадахшан и Хорезм, навести порядок в Туркестане, провести реформу монетного дела, построить плотины, базары, медресе... Он понял одну истину: убийствами и грабежами державу не построишь.
Он мечтал, как Темур, не разрушать, а созидать. Чтобы люди жили как люди, чувствовали себя людьми. Чтобы знали, зачем родились, во имя чего живут и чего ждать от завтрашнего дня. Надо было разжечь в них веру, надежду – не только в сегодняшний, но и в вечный мир.
Он хотел оставить имя, достойное летописей и людской памяти, подобно великому Амиру Темуру. А потому знал: меч – не путь. Нужно строить, просвещать, дать народу смысл. Но для этого прежде всего нужна мир.
Однако с Бобоханом, хитроумным и умным соперником, добиться мира было не просто. Тем более что отец Абдуллахана – Искандархан, владыка Мавераннахра, и духовный наставник Ходжа Саад в ответ на его письма решительно высказались против перемирия. Ответы пришли недавно, и оба – одинаково суровы:
«Не верь Бобохану. Он не раз предавал, и на этот раз обманет. Сулх  – неуместен!»
Весть пришла, когда Абдуллахан был на охоте. Он немедля вернулся в ставку у реки. Грядёт война – нужно готовиться.
Едва прибыл, как ему доложили:
– Прибыл посол от ташкентских султанов – Тохир-султана и Абдулгаффор-султана!
Хан принял их в своём шатре.
Шатёр был разделён саропардой – вышитой завесой. Сам Абдуллахан восседал на троне, инкрустированном золотом, возле парчи. В солнечном луче, падавшем из небольшого окна на войлочный ковёр, танцевали пылинки, как мотыльки, кружась в яркой полосе света.
Двойные двери распахнулись. Вошёл шыгавул , низко склонил голову перед ханом.
– Посол из Ташкента, – доложил коротко.
– Введи, – велел хан.
Шыгавул вышел и вернулся с Кушкулок-бием, который низко поклонился:
– Олампанох…
– Снова ты? – холодно произнёс Абдуллахан. Он сделал знак шыгавулу, тот молча удалился.
– Пусть войдёт Кулбобо, – приказал хан.
Кушкулокбий уже был знаком хану – прежде приходил от имени Бобохана. Теперь вновь прибыл, улыбаясь:
– Повелитель, я пришёл сообщить: ваше поручение выполнено.
– Какое именно? – спросил хан с показным равнодушием.
– Относительно самаркандских султанов…
Абдуллахан уже знал: посланец прибыл с пленённым Шах Саидом, одним из амиров Самарканда. Это известие не обрадовало хана – скорее, вызвало презрение. «Неужто они думают, что я – дурак, как они?»
Он молчал.
Вошёл Кулбобо, склонил голову и встал рядом с посланцем.
– Тохир-султан и Абдулгаффор-султан выслали самаркандского султана – изменника Шах Саида, в знак покаяния и просят простить их, – сказал Кушкулокбий.
Взгляд Абдуллахана стал колючим, как лезвие. Посол отвёл глаза.
– Значит, твои султаны готовы сдать мне и Ташкент?
– Об этом речи не было, – замялся посол.
– А я что, дитя малое? Думаете, меня можно обвести вокруг пальца? За одного предателя я должен простить кровь Дарвешхана? Закрыть глаза на измену Бобохана и своеволие самаркандских султанов?! Простить армию, что принесла столько бед моему народу? Я-то прощу, но что скажу вдовам, сиротам, обнищавшим раятам? Что ответить им, когда они спросят: «Мы считали тебя ханом, а ты смотрел, как нас резали, грабили, убивали… Ты просто стоял и смотрел?!»
Посол понял – этот замысел был ошибкой. Хан разгневан. Возможно, он и сам не уйдёт отсюда живым.
Кулбобо, желая разрядить обстановку, предложил:
– Может, вы поговорите с Шах Саидом?
– С кем мне говорить? – зло отрезал хан. – Его голова давно в облаках, пусть теперь коснётся земли.
– То есть… казнить? – переспросил Кулбобо.
– Отрубите ему голову! – коротко велел хан. Затем, указав пальцем на посла, добавил:
– А этого – взять под стражу!
– Сакчи ! – крикнул Кулбобо, оборачиваясь к двери.