На грани смерти

На грани смерти

На грани смерти
Иногда наша жизнь зависит от мелочей. Одно мгновение может повлиять на судьбу и изменить твою жизнь. Одна ошибка может привести к трагическим последствиям.
27 марта 2003 года — я не забуду этот день, пока жив. После смерти моей первой жены я пережил много стресса и заболеваний. Когда традиционная медицина не смогла мне помочь, я обратился к народной медицине, а именно к фитотерапии, то есть к лечению травами.
Я занимаюсь фитотерапией уже 23 года, и многие свои проблемы я решил благодаря ей. Но, давайте вернемся к 27 марта 2003 года.
Почему эта дата так запомнилась мне? Да очень просто: в этот день я чуть не умер. В этот день, а именно после обеда, я договорился встретиться с одной женщиной. Я был вдовцом, мне было всего 47 лет, и я привык жить в семье и рядом с женщиной.
Найти человека в зрелом возрасте очень тяжело, как мужчине, так и женщине. Чем старше ты становишься, тем больше начинаешь разбираться в жизни и хочешь найти человека, который подходил бы тебе по характеру, образу мысли и другим аспектам.
Половые вопросы и сексуальность играют огромную роль в семейной жизни, особенно в молодом возрасте. Из-за этого многие браки распадаются.
Многие считают эту тему запретной и грязной, но без секса нет нормальной семейной жизни. Часто бывает так, что мужчина не удовлетворяет женщину или наоборот.
С моей первой женой у нас не всегда была гармония. Лишь за год до её смерти, перед тем как мы хотели развестись, мы пришли к общему знаменателю, к моему большому сожалению. Когда мы с ней познакомились, она была девственницей. Те, кто жил в Советском Союзе, знают, что у нас не было секса в привычном понимании, а был лишь половой акт. Заниматься сексом до свадьбы считалось запретным. Квартирный вопрос тоже стоял остро, поэтому заниматься сексом мы могли лишь урывками. Затем начались переезды и нехватка денег, что также влияло на наши отношения. Хотя я очень любил свою жену, и она любила меня в ответ.
Но вернёмся к моему повествованию. Я не хотел повторять ошибок, поэтому с теми женщинами, с которыми я встречался, у меня естественно были сексуальные контакты.
Я всегда был сексуальным мужчиной, и мне не нужна была никакая Виагра. Однако иногда я применял спиртовую настойку из яснотки белой, которую в народе называли глухой крапивой. Она повышает уровень тестостерона в крови, если кому-то интересно, и хорошо влияет на половую функцию. Итак, перед свиданием я решил выпить немного настойки из яснотки белой для поддержания мужской силы. Но я опаздывал и очень торопился, поэтому перепутал бутылки, хотя всегда их подписываю. В итоге я выпил настойку аконита джунгарского — одного из самых ядовитых растений в мире. Хотя раствор был десятипроцентный и ещё разбавлен водой. Через какое-то время, может быть, минут через 20 или полчаса, у меня разболелась голова и началось тошнота.
Я стоял на остановке, ожидая эту женщину, и уже не мог больше терпеть и ждать её, поскольку она опаздывала. Напротив остановки была аптека, и я зашёл туда и попросил таблетку аспирина. Тогда я только начинал заниматься фитотерапией и не знал, что многие яды имеют щелочную реакцию, и для их нейтрализации нужно выпить что-нибудь кислое, в том числе и аспирин.
Но это мне мало помогло, и я уже не мог терпеть, поэтому пошёл домой. Слава Богу, мой сын был дома, а не в университете, иначе я бы не писал эти строки. Я был уже почти на пределе физических сил, тошнота подступала к горлу, и я попросил сына принести тазик. Вскоре началась рвота.
Поскольку мы жили напротив больницы, скорая помощь очень быстро приехала. У меня закружилась голова, я упал, но догадался, чем я отравился. У меня была книга о первой помощи при отравлении. Затем меня подхватили на брезент и погрузили в машину. Дальше я уже ничего не помню.
Скорая помощь сказала моему сыну, что если ваш отец доживёт до вечера, это будет хорошо, но если он выживет, то станет полным идиотом. Надеюсь, что я им не стал.
Моему сыну тогда было 19 лет. Год назад он потерял мать, и сейчас мог бы потерять и меня. Но врачи не могли знать, что до этого я применял аконит и у меня уже выработался определённый иммунитет к яду. Кроме того, я был довольно крепким мужчиной, и их диагноз оказался неверным.
Для моего сына это был, конечно, очень сильный удар. Но он у меня парень умный и сильный, и он справился с эмоциями, не потеряв веру в то, что я выживу.
27 марта — это был понедельник. Я полностью очнулся только в пятницу вечером. При тусклом свете больничных ламп, с пересохшим горлом и большой слабостью, мне ужасно захотелось пить, и я попросил воды. Очевидно, я не мог внятно говорить, и медсестра, которая обслуживала больных, спросила меня на немецком, говорю ли я по-немецки. Я ответил утвердительно. Забыл уточнить, что всё это происходило в Германии.
Мне дали воды и побрили, поскольку я почти не мог двигаться и не хватало сил. Голова кружилась очень сильно. Затем меня перевели в реанимационную палату, и вот тогда начались настоящие пытки.
Меня определили в общую палату, где лежали ещё трое пациентов. На палец руки мне надели датчик с проводом. Позднее я понял, что это была система мониторинга состояния, но она срабатывала хаотично — и когда нужно, и без причины. При этом раздавался пронзительный непрерывный писк, который не прекращался, пока медсестра не подходила и не отключала устройство. Однако если сигнализация срабатывала у соседа, этот звук длился почти бесконечно.
Но это была ещё не самая большая проблема. Когда наступала тишина, я засыпал, но каждый час ко мне подходили и измеряли давление. Это превратилось в пытку: я отчаянно хотел спать, но меня постоянно будили. Когда я попытался возразить: «Я хочу спать!» — мне холодно ответили: Это не отель, а реанимация
Один из медбратьев даже едко заметил:
«Вас якобы нашли почти на мусорной свалке. Если условия не нравятся — напишите отказ от госпитализации и отправляйтесь домой
Флуоресцентные лампы мигали над головой, усиливая ощущение абсурдности происходящего.
На следующий день я позвонил сыну и матери, оформил отказ от госпитализации. Передвигался с трудом: пройдя пять-шесть шагов, чувствовал, как сердце бешено стучит, готовое вырваться из груди, а дыхание перехватывает. Но я твёрдо решил: если суждено умереть — пусть это случится дома, а не в больничных стенах.
Каждый шаг отзывался болью в висках, будто чугунный шар катился по рёбрам.
Мысли путались: "А что, если задохнусь по дороге? Но даже это лучше, чем слышать очередное 'Это не отель.
Пальцы дрожали, когда подписывал отказ — буквы расплывались, как следы дождя на стекле
Моя мама и мой сын забрали меня домой. Вызвали такси. Хотя это было почти рядом с моим домом . Вели меня под руки поскольку я не мог сам передвигаться. Придя домой я проспал почти целые сутки а благодаря опять-таки моим травмам той же яснотке белой и купене многоцветковой я через 2 дня уже ездил на велосипеде.
Медицинский персонал, наверное, выпучил бы глаза, увидев, как я рассекаю на велосипеде спустя двое суток после выписки. Всего 48 часов назад они фиксировали мои показатели: пульс под 140 в покое, сатурация 89 %, ноги, подкашивающиеся после пяти шагов. А теперь — ветер в лицо, педали, послушные мышцы, и эта ирония: чем хуже прогноз, тем стремительнее выздоровление. Горький парадокс, достойный учебника по клинической токсикологии.

«Иногда надо умереть, чтобы начать дышать»    

  Александр Трипольский 26.10.2025