Бог молчит. Часть 9

Таёжные рассказы. Черновик.

30.09.2025. Точной даты не знаю. Всё смешалось: день, ночь в сплошное целое. Так обычно случается в тайге, если не вести записи. Анализирую: получается – это четвёртая моя таёжная ночь у костра на маршруте. Первая ночь - в палатке на девятнадцатом километре. Вторая ночь – на нашей западной сопке. Третья ночь – у тригопункта (позже выяснится, что ночевала много севернее). Четвертая ночь - там же, где и третья.

***

Ещё светло. Небо - бирюзовое. Такое почему-то бывает только тут, - на Манье, у гор. Нигде ничего подобного нет. Краски сочные, яркие, - истинно бирюзовые, не зелёные и не голубые. Такого цвета встречается камень уральский, сибирский – бирюза. Сильный ветер. Солнце село. Облака –жёлтые, закатные.

Ночью-  мощное северное сияние. Зелёные, розовые шторы спускаются меж кедров до самой земли. Они – на севере. Наблюдаю их, просыпаясь, на миг открыв глаза, чтобы контролировать костёр. Лежу к костру ногами, оттого опасаюсь подплавить сапоги. Сама сплю калачиком меж кедровых корней, уютно притулив голову на корень. – Тепло!

Целый день сегодня, с рассвета до вечера, плутала. Впервые в моей таёжной бытности реально плутаю и не день, а второй. Впервые за бесчисленные таёжные походы вернулась, сделав полный круг по первозданной северной тайге за световой  день к своему же предыдущему костровищу.  А весь день была уверенна, что через минуту окажусь в долгожданной избе. – Всё знакомо, всё известно, всё похоже, а избы нет и нет. Хотя и  знаю, что можно пройти в десятке метров от стены зимовья и его не заметить. Случалось такое и не раз, и у мужа также. Как-то он пришёл в сумерках, говорит, что если б не Вайта, то проскочил бы избу. В сумерках не видать затёсы тропы. И деревья в снегу…

Просила Пулю вывести в избу, а та повела меня на юг. Полагала ведь, что зимовье находится на севере. Шла за ней, непрерывно в пути сверяла путь по компасу и по солнцу, когда то появлялось. В итоге решила, что она повела меня обратно домой в село. (А она вела, как потом выяснилось, именно в избу, довела фактически до западного профиля. -До путика?). Один миг уже хотела идти обратно в село, по компасу, на юг, да передумала, развернулась и пошла на север. Шла по знакомым местам, каждое бревно знакомо и сбежки, и затеси, болота, спуски, только избы нет.

Дымка от нас отстал. Ночью лаяли оба рядом соболя и ещё кого-то. А на кедре ночью сидел над костром ворон, - слетел утром. К утру пёс, гоняя кого-то убежал далеко на запад. Решила, - за зверем. Утром к костру не вернулся, а лаял далеко. Полагала. - догонит нас.

***

Вернувшись к своему же лагерю, где ночевала третью ночь пути, устала за четверо суток пути жутко. С трудом набрала дров, но лагерь не перенесла, хоть и дров маловато тут осталось сухих. Спала ночь. Тепло вполне.

Как подошла вечером к своему же биваку, развела костёр. Собака голодна.  Пуля ест и странно оглядывается назад непрерывно, точно опасается, что кто-то у ней еду отнимет. Глотает, не жуя.. Не поняла, - почему. Скормила ей мясо – оленина, сухое и сухари. Сушила их дома специально.  Кормлю, и тут глянула, туда, куда Пулька оглядывается, а вдоль склона мимо нас, спустив голову и хвост, идёт нечто светлое, типа волка. Пуля как сорвётся! - Кинулась на него с рычанием, точно на хищного зверя, а не на своего сынулю.

 – Дымка! Не в миг его узнала. В стопоре. – Что происходит?.. – отчего Дымка нас боится, а Пулька на него кидается, словно на хищника?!..

Пёс - никакой! Обижен. В кошмарном стрессе. Шёл странно, в стороне, вдоль склона, мимо нас, точно нас боится. К нам не подходит . Позвала:

- Дымка! Дымка!..

- Сразу развернулся и подошёл. Нас он, как поняла, потерял. Не понимаю, что с ним случилось. Предложила еду, - наотрез отказался есть. Точно под гипнозом, заторможен. Глаза в каком-то тумане, неживые. Хвост не тугой баранкой, а висит. Голова тоже висит…
- Не ест, не смотрит на нас. Изумлена. -Ничего не пойму. Решила: он работал ночь, день, а мы его бросили – ушли, оттого и обиделся, посчитал, что его предали, бросили.

Хотела погладить, - не даёт. Дотронулась случайно ладонью до бока, он резко пронзительно вскрикнул от боли. Осмотрела, - в центре подпухло. Впечатление, что сломано ребро от удара когтя. – Медведь? Кабан?.. Росомаха?.. - Очень сильно травмирован. Почти не стоит на лапах. Обезножил совсем. Глаза смотрят туманом. Лёг всё же рядом со мной, у кедра, у костра. На ласку реагирует странно. Впервые вижу такое. Поняла: пёс схлестнулся с серьёзным зверем и едва выжил. От удара сломано или треснуто ребро, оттого отказали фактически совсем задние лапы.

Столько мыслей! Поблагодарила Лешака, что крутил день и заставил сделать круг, вернул меня обратно в исходную точку за псом, - вывел чётко к костру, - метр в метр! Где нас ждал потерявшийся Дымка. – Спас его и меня тем самым. А я думала, что Дымка сбежал в село или на первую ночёвку. А в селе соседи поднимут панику, хай. Поднимут трепотню на весь свет. Итак их стараниями все кости мыты- перемыты, - жить невозможно, шага без сплетен  и ора не сделать. Шла и думала: если Дымка, плутанув, убежал во двор, - как звонить, оправдываться, что не смогу в ближайшие дни вернуться и его взять под контроль. И, - как быть?.. – Сколько накануне  непрерывных угроз расправы с ним! – Прямо угрожали заказать местному догхангеру. Он за деньги мочит всех неугодных соседям, конкурентам, лаек, зарабатывает на том. Все о том знают, и законы писаны, да не для таёжного запредела.

С Пулей уже хотела уходить на юг по компасу в село из- за пса, а не идти в избу. И связи нет. Только это ещё несколько суток пути. Впервые такое случилось. Рада, что Лешак вернул меня обратно, чем спас пса и мою душу и от зла людского оборонил. Устала сильно, но душа тепла, совсем не жалею день плутаний по тайге с тяжеленным рюкзаком..

***

Четыре ночи у костра. Четыре дня полной нагрузки. Ноги несносно болят – смозолены до мяса. Чуни отпотевают сильно. Впервые так плутаю, как в кино. В конце вспомнила все истории про Лешака, что водит. Поверила в его мистику. - Так и вышло. А в итоге его же от всего сердца благодарю, что целенаправленно меня крутил, спасая пса и меня от боли потери. Сидела ночью у костра и разговаривала с ним, улыбаясь и смеясь над собой, что дошла до ручки, - реально общаюсь с Лешим ночью в тайге, как с лучшим другом, рада ему, благодарю его искренне. Разговариваю мысленно:

- Мне неудобно называть Вас Лешим… - Как Вас зовут?..
- Пётр Иванович…
- Пётр Иванович, почему Вы живёте в тайге?..
- Так вышло…
- Давно?..
- Около трёхсот лет…
- Вам не скучно тут одному?..
- Нет! - Я не один. Нас много… - всяких… - помощников хватает…
- Спасибо, что вернули мне пса, спасли! Помогите завтра найти избу. Я сильно устала, да на связь не выходила. Дети, чувствую, потеряли. Дальше нельзя плутать мне. - Тревожно очень. Выведите завтра! Помогите! И простите за всё, что делала и делаю не так. Я стараюсь меньше вредить, только не всё получается. Я постараюсь Вас слушать…


***

Вскипел чай. Пью и улыбаюсь, глядя на огонь. Надо спать. Дымка полежал клубком у костра и немного отошёл психологически. Спит. Однако, так и не поел.
Временами подтаскиваю дрова. Подпилила рядом несколько берёзок. Они неплохо горят, не искрят. Отойти от костра в сторону за сухостоем не рискую, да и прошлой ночью всё сожгла рядом. На склоне много поваленных сосен, кедров толстых, однако их ножовкой не напилить. Решила: если дров не хватит, пойду по сумеркам. – Продержусь до них. И, завернувшись в плащ-палатку плотно, прижалась доверчиво к корням уже родного  кедра, подогнув ноги, положив голову на корень, с стволу старичка, уснула. Главное, - собаки живы! А завтра целый день, - надеюсь найду избу.


Продолжение следует.

Фотографии Татьяны Немшановой. Крайний Север Западная Сибирь Приполярный Урал Таёжное редколесье.