Вступление

Вступление

Гибельный социально-государственный крах пока никем в достаточной мере не ощущаемый!

Я хотел бы начать освещать эту глобальную тему нашего недалекого советского прошлого с описания событий Чернобыльской катастрофы. Тема эта множество раз уже освещена со всех сторон, и мой разговор пойдет не о ней, а о людях причастных к этой катастрофе, об их деятельности и менталитете.

 Я уже писал, как более полувека назад, нам студентам энергетикам преподаватели политехнического института и разные источники от научной периодики дружно вбивали политические «наукообразные мантры»: -

«Атомная энергетика, это шаг в счастливое, дешевое и совершенно безопасное будущее» (Президент АН СССР академик Александров), а «грядущий скорый «термояд» это уже прямой путь в коммунизм» (партийные и комсомольские пропагандисты). «Тепло и теплоносители скоро будут практически безплатны и доступны всем без исключения» (они же).

Наши студенческие робкие попытки, хоть что то конкретно возразить этой жуткой демагогии от «партийных преподавателей» и  руководящих демагогов «партии и комсомола» жестко пресекались и глохли в зародыше. Например, мое замечание на лекции об опасности строительства АЭС в Усть-Лабинске выше Краснодара на 50 км  по течению Кубани и что в случае аварии на станции погибнет вся плодородная Кубань, вызвало истерику лектора и обвинение меня в попытке срыва занятия. Попутно замечу, что кроме как запланированной диверсией против Кубани строительство огромного химкомбината в центре «огуречной республики» (как этот район шутливо называли кубанцы) Белореченске, начисто уничтожившее все огородничество поймы Кубани, назвать эту «комсомольскую стройку» нельзя. То же относится и к рисосеянию и плантациям сахарной свеклы, которой на Кубани жарко и ее урожаи вдвое ниже Черноземья и качество свеклы гораздо хуже, с уничтожением огромных сельхозплощадей и отравой гербицидами (оно вносятся с водой полива, а затем сбрасываются в Кубань и далее в Азовское море В.М.) всей Кубани и Азовского моря.

«Слава советскому народу! Покорителю природы!» гремело с высоких трибун. И не только природу, но и все вокруг в несчастной колонизированной социалистическими вандалами России бездумно «покоряли». И осознанно преступными (под эгидой Академии наук) фамилии типа губителя Байкала - «академика жаворонкова», вдохновителя строительства на Ангаре ЦБК (целлюлозно-бумажного комбината) и других «жаворонковых», вроде других «партийных академиков» инициаторов поворота северных рек, стали в наших студенческих и молодежных кругах нарицательными. Эти научные варвары, вкупе с тупыми партийными негодяями неутомимо, в припадках материалистического активизма, посылали Нас с Вами, русскую молодежь городить равнинные реки плотинами, губя их, водную фауну и эту самую природу, «научно осваивали», а фактически сводили леса, разрушали Природу и Среду Нашего с Вами Обитания. …И попутно выращивая жутких монстров руководства разных уровней «советской комсомольской молодежи», как будущего руководства «демократической России», у которой ничего не было своего за душой, кроме тщеславного космополитического рвачества и мертвых, публичных для идиотов, «псевдокоммунистических безкорыстных убеждений». Им ничего своего святого не имеющим в Русском Мiре, здесь, ничего нашего чужого было не жалко. Что совсем не мешало им безконтрольно и безраздельно корыстно пользоваться всеми доступными тогда благами жизни. И это, та «комсомольская молодежь, руководящего звена», которая сейчас, сегодня и стоит у руля хозяйственной и общественной жизни в России.

Вторжение в область «первокирпичиков» Вселенной породило создание атомной бомбы и термоядерного оружия. Последовало прикосновение к теме исследований термоядерной реакции, в ней атомный взрыв является спичкой поджигающей совершенно неуправляемый процесс термояда. Пример последствий взрыва последовал незамедлительно. Взрыв термоядерной бомбы на Новой земле конца 50 – х годов, когда на выходе вместо разчетной ожидаемой мощности взрыва в 50 мегатонн, получили намного большую мощность и не предусмотренный выброс в атмосферу радиоактивных веществ (взрыв был подземный). Радиоактивное облако накрыло наш Север и Север Европы, начался массовый падеж оленей. Это должно было четко показать границы дальнейших исследований и область последних. Термояд совершенно непредсказуемый процесс именно в своих пограничных рамках (характер процесса примерно ясен, а вот область распространения реакции после «атомного поджога» не подконтрольна и не изследована достаточным образом В.М.). Токомак маклеров от науки академиков Сахарова, Тамма, Велихова показал тупиковость этого ошибочного пути. Но подобных «ученых» в раже поощряемой либералами вседозволенности не останавливает ничего, они продолжают биться лбом о стенку, транжиря огромные, Наши с Вами, средства. Та же тема «исследований, жуткая по последствиям, это вторжение «ученых» похожих на средневековых религиозных фанатиков в репродуктивную область человека. Все эти «овечки долли», чудодейственные «стволовые клетки» и иные препараты из абортивного материала, «внедряются» в технологические и врачебные практики без серьезных лечебных изследований на основании коммерческих «сенсационных выводов и открытий» подобных лжеученых страшны своими последствиями.

 (а «общественные» дурачки, по пустой привычке советского общественного активизма, боряться за запрещение абортов и прочее, не понимая размера «гешефта» умопомрачительных сумм прибыли международных концернов, фармфирм в результате подобных «новаций» и подобного «лечения» от «отвязанно-креативных» либеральных шарлатанов; им не доходит, что проблема, эта и все иные подобные, исключительно системная и будет вечно жива пока живет эта античеловеческая либеральная система «демократических измов» социальности; а их подобные методы борьбы с этой дьявольской напастью пустопорожны по своей сути В.М.)

 Как говориться «ученье свет, а не ученых тьма». Задача будущего, это метод строгого конкретного ограничения, обозначения границ научных исследований и их неусыпного государственно-общественного контроля. И она, эта общемировая задача, даже не ставиться, а ведь она, не то что горит, она давно перегорела.
 
Чернобыльскую чудовищную быль, как маленький кирпичик сооружения либеральным кланом Вавилонской Башни нашего времени, я покажу на примере «Чернобыльской тетради» крупного энергетика-атомщика и писателя Г. Медведева. Вот ее начало: -

«Боль, угрызения совести, испытанные мною, когда я узнал о чернобыльском взрыве, были особенными. Ведь я в течение десяти лет до Чернобыля писал и публиковал повести и рассказы на атомную тему, предостерегая людей о возможности ядерной катастрофы.   Фимиам, десятилетиями воскуряемый официальной наукой и атомными ведомствами «абсолютной безопасности» мирного атома, заглушал своим «благовонием» все мои предостережения».

Казалось бы, пишет специалист, понимающий глобальное значение опасности, но следует:-

«Гибель экипажа Чэлленджера и авария на Чернобыльской атомной станции усилили тревогу, жестоко напомнили, что люди еще только осваиваются с теми фантастическими могучими силами, которые сами же вызвали к жизни, еще только учатся ставить их на службу прогрессу», — сказал Михаил Сергеевич Горбачев в своем выступлении по ЦТ 18 августа 1986 года.
   Такая предельно трезвая оценка мирному атому дана впервые за тридцать пять лет развития атомной энергетики в СССР».

К этому Мы с Вами еще вернемся, а сейчас продолжим цитировать «Чернобыльскую Тетрадь»: -

 «АЭС — самые «чистые», самые безопасные из существующих станций! — восклицал в 1980 году в журнале «Огонек» академик М. А. Стырикович. — Иногда, правда, приходится слышать опасения, что на АЭС может произойти взрыв... Это просто физически невозможно... Ядерное горючее на АЭС не может быть взорвано никакими силами — ни земными, ни небесными... Думаю, что создание серийных «земных звезд» станет реальностью...»
 
«Атомные реакторы — это обычные топки, а операторы, ими управляющие, — это кочегары...» — тогда же популярно разъяснял широкому читателю заместитель председателя Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР Н. М. Синев.

«Мы живем в атомной эре. АЭС оказались удобными и надежными в эксплуатации. Атомные реакторы готовятся принять на себя теплофикацию городов и населенных пунктов...» — транслировал преступную наукообразную дичь О. Д. Казачковский в том же номере «Правды», забыв сказать, что атомные теплоцентрали будут возводиться вблизи крупных городов.
   Месяцем позже академик А. Е. Шейдлин заявил в «Литературной газете»:
   «С большим удовлетворением воспринято сообщение о замечательном достижении — вводе в действие четвертого энергоблока мощностью миллион киловатт на Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина».

   Не екнуло ли сердце у академика, когда он писал эти строки? Ведь именно четвертому энергоблоку суждено было прогреметь ядерным громом среди ясного неба гарантированной безопасности АЭС…»

«А между тем весь период эксплуатации, начиная с 1964 года, первый двухконтурный блок Белоярской АЭС постоянно выходил из строя: «козлили» топливные урановые сборки, ремонт которых проводился в условиях сильного переоблучения эксплуатационного персонала. Длилась эта радиоактивная история почти без перерыва пятнадцать лет. Уместно сказать, что на втором, уже одноконтурном, блоке той же станции в 1977 году расплавили пятьдесят процентов топливных сборок атомного реактора. Ремонт продолжался около года. Персонал Белоярской АЭС довольно быстро переоблучили, и пришлось на грязные ремонтные работы командировать людей с других атомных электростанций. В городе Мелекессе Ульяновской области высокоактивные отходы закачиваются в глубинные скважины под землю советскими государственными дикарями по подаче «научных» безумцев; английские атомные реакторы в Виндскейле, Уинфрите и в Доунри сбрасывают радиоактивные воды в Ирландское море с пятидесятых годов по настоящее время по подаче их иностранных коллег. Перечень подобных фактов можно было бы продолжить.

В конце пятидесятых годов сторонники традиционной энергетики подготовили и почти провели в жизнь решение ЦК КПСС и Совмина СССР о приостановке строительства Нововоронежской АЭС и сооружении вместо нее обычной ТЭЦ. Но (типично советский, научно отвязанный космополитический безнациональный дикарь, академик В.М.) Курчатов, узнав об этом, отложил все дела, поехал в Кремль, добился созыва нового совещания руководящих работников и в острой дискуссии с глупыми «маловерами» добился подтверждения прежних решений о строительстве АЭС»

Став министром, дилетант в атомной отрасли, «эффективный менеджер» советского периода, А. И. Майорец первым делом ликвидировал в Минэнерго СССР Главниипроект — главк, ведавший в министерстве энергетики проектированием и научно-исследовательскими работами, пустив этот важный сектор инженерной и научной деятельности на самотек.

   Далее, за счет сокращения ремонтов оборудования электростанций повысил коэффициент использования установленной мощности, и этим достиг огромного «положительного» экономического эффекта, резко снизил резерв наличных мощностей на электростанциях страны.

   Частота в энергосистеме стала более стабильной, однако резко увеличился риск крупной аварии...»

И вот взрыв на Чернобыле произошел. Здесь сразу надо было установить хотя бы примерные размеры катастрофы, локализовать ее последствия и по возможности уберечь людей: -

«Родилась легенда: реактор цел. Взорвался бак аварийной воды СУЗ. Надо подавать воду в реактор.

   Эта легенда была доложена директору АЭС Брюханову и Главному инженеру Фомину. И далее — в Москву. Все это породило много ненужной, лишней и даже вредной работы, усугубившей положение на атомной станции и увеличившей число смертей...

С электриками акимовской вахты, сменный инженер турбинного зала Давлетбаев, организовал замещение в генераторе водорода на азот, чтобы избежать взрыва. Слили аварийное масло из маслобаков турбины в аварийные емкости снаружи энергоблока. Маслобаки залиты водой...

   Турбинисты в эту роковую ночь 26 апреля 1986 года совершили выдающийся подвиг. Если бы они не сделали то, что сделали, пламя пожара охватило бы весь машзал изнутри, рухнула бы кровля, огонь перекинулся бы на другие блоки, а это могло привести к разрушению всех четырех реакторов. Последствия трудно вообразить...

Из пяти с половиной тысяч человек эксплуатационного персонала — четыре тысячи исчезли в первый же день в неизвестном направлении...»

Совещание в Припятском горкоме КПСС 26 апреля 1986 года: -

«Общее впечатление, что все главные ответственные:
   Брюханов, Фомин, Мешков, Кулов и другие — преуменьшают случившееся, степень опасности...

Докладывал первый секретарь Припятского горкома партии А. С. Гаманюк.

– Анатолий Иванович, – сказал Гаманюк, обращаясь к министру Майорцу, – несмотря на сложную и даже тяжелую ситуацию на аварийном блоке, обстановка в городе Припяти деловая и спокойная. Никакой паники и беспорядков. Обычная нормальная жизнь выходного дня. Дети играют на улицах (!!!), проходят спортивные соревнования, идут занятия в школах (!!!). Даже свадьбы справляют. Сегодня вот справили шестнадцать комсомольско-молодежных свадеб. Кривотолки и разглагольствования пресекаем. На аварийном блоке есть пострадавшие. Двое эксплуатационников: Валерий Ходемчук и Владимир Шашенок погибли. Двенадцать человек доставлены в медсанчасть в тяжелом состоянии. Еще сорок человек, менее тяжелых, госпитализированы позднее. Пострадавшие продолжают поступать. Директор АЭС Брюханов ежечасно дает сводки в Киев и нам, что радиационная обстановка в пределах нормы, так что ждем указаний высокой комиссии…

Докладывал Г. А. Шашарин. Он сказал, что положение тяжелое, но контролируемое и в реактор подается охлаждающая вода. Похоже, вокруг блока везде высокая радиоактивность, — снова подчеркнул Шашарин. — Замерить точно не удается. Нет радиометров с нужным диапазоном шкал.

Тут надо заметить, что тот же генерал МВД Бердов, догадываясь об опасности, но по своей полной радиационной безграмотности не представлял, какова она на самом деле, каков лик и образ «врага», как на него нападать и чем защищаться. Поэтому его милиционеры на АЭС Чернобыль оказались без дозиметров и средств индивидуальной защиты и все до одного переоблучились. Не представляли себе эту технологическую степень радиационной опасности даже теоретически все члены совещания включая министра Майорца. И это был катастрофический системный уровень всего руководства атомной отрасли и всех властей страны, ведь тяжелых радиационных аварий в мире и на наших АЭС хватало с избытком, даже если взять уже имевшийся богатый показательный аварийный опыт одной Белоярской АЭС.

Когда на совещании робко, кто то из членов комиссии, высказался за эвакуацию жителей Припяти, на них прикрикнули хором, не разводите панику.

Радиоактивными теперь были волосы и одежда у всех присутствующих, в том числе, и у министра Майорца. Радиация, как и смерть, не разбирает, кто ты – министр или простой смертный. Накрывает и пронизывает всех, кто попадет «под руку». Но никто из присутствующих, тем не менее, не знал об этом. Приборов дозиметрического контроля и защитных средств, не только при эксплуатации обслуживающему персоналу, что уже системно-проектный ужас, но и сейчас при уже произошедшей аварии, даже для высоких членов правительственной комиссии, никому не выдавали. Ведь директор АЭС Брюханов докладывал, что радиационная обстановка нормальная. А раз все нормально, зачем тогда защита и приборы?

Системный управленческий кризис пожирал государство, а тут даже сам министр отрасли показывал себя полным преступным дилетантом. Это было очень похоже на то, что всем высоким ответственным за катастрофу лицам, привыкшим, что СИСТЕМНО (!!!) свою ответственность всегда можно было переложить на «плечи дяди» и привыкших изначально руководствоваться не своим профессиональным и управленческим опытом, а «указивками» вышестоящих «партийных товарищей», хотелось как можно дальше отодвинуть нелегкий момент полного признания, расстановки всех точек над «i». Хотелось, как это привыкли делать до Чернобыля, чтобы злая весть сама собою произнеслась, чтобы ответственность и вина незаметно как-то разложилась на всех и потом растворилась потихонечку. Именно поэтому, главным образом, шла тянучка, когда каждая минута была дорога, когда промедление приводило к преступному облучению ни в чем не повинного населения города.

«Спали» в режиме и раже общей советской безответственности органы государственной безопасности! Ведь уже одно то, что «из пяти с половиной тысяч человек эксплуатационного персонала — четыре тысячи исчезли в первый же день в неизвестном направлении» абсолютно наглядно прямо говорило о гигантском масштабе катастрофы, совершенно очевидной обслуге АЭС специалистам-атомщикам, коим был коллективно весь обслуживающий персонал, панически кинувшийся опрометью, бросив все имущество, спасаться, наглядно видя полную привычную недееспособность всех органов советской власти.

Тут не надо быть никаким специалистом, чтобы правильно оценить подобный факт.

А по сведениям докладчика на совещании, партийного секретаря Гаманюка: -

 «Обстановка в городе Припяти деловая и спокойная. Никакой паники и беспорядков. Обычная нормальная жизнь выходного дня. Дети играют на улицах, проходят спортивные соревнования, идут занятия в школах. Даже свадьбы справляют. Кривотолки и разглагольствования пресекаем»

То есть бегущие из Припяти люди на машинах (встреченные по дороге на АЭС самой ехавшей туда московской комиссией В.М.), конечно же, делились своими соображениями с соседями о масштабе и катастрофических последствиях аварии на станции, делились перед своим паническим бегством. А люди партийного пустобреха Гаманюка и МВД эти «кривотолки и разглагольствования пресекали» в своем СИСТЕМНОМ преступном неведении и бездействии!

Я в середине апреля 1986 года был в очередной своей деловой поездке в Киеве у друзей. Меня провожала застольем веселая компания, где душой был начальник гидрометеослужбы киевского Гидропарка Миша. Когда 26 апреля в подвале газеты «Труд» появилось коротенькое сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС, у меня сразу дернуло сердце нехорошим предчувствием. 27 апреля вечером я позвонил в Киев и спросил, что слышно об аварии. Приятель ответил, что ничего толком неизвестно, но Миша, сразу же вчера, позвонил и настойчиво советовал закрыть окна и двери, запастись продуктами и не выходить без надобности на улицу. Доходили сведения, что мировые СМИ в панике о последствиях аварии на АЭС, но вот 9 мая на день Победы наши конченые кремлевские партийные идиоты из Политбюро,  чтобы успокоить «мировую общественность», дают команду и проводят этап Велогонки Мира по улицам Киева с моросящим радиационным дождем!

А реактор тем временем горел. Горел графит, изрыгая в небо миллионы кюри радиоактивности. Но это горел не просто реактор, прорвало давний скрытый системный, набухающий день ото дня и не чувствуемый никем из этой дикой советской, демократической партийной «кпссной» власти, нарыв нашей прогнившей насквозь общественной и государственной жизни, нарыв самоуспокоенности и самообольщения, мздоимства, крупного и мелкого почти что поголовного воровства, растранжиривания Наших с Вами государственных средств, траты впустую на «социальные блага», развращающие общество и порождающие чистое иждевенчество, с КПД в 0,0001%, и тут же реализовались крупные финансовые безумные проекты гибели Природы, кругом процветал протекционизм, круговая порука и местничество, смердил радиацией труп уходящей эпохи, эпохи лжи и гнойного расплавления истинных духовных Ценностей и Традиций Русского Мiра…