160

 Тихий и привычный мир вернулся на своё положенное место, и Мика постепенно перестал судорожно всхлипывать. Под щеку удобно лёг мягкий бок Киды. С тех пор, как пропала мать, Мика держался рядом с ней. От Киды пахло так же, как когда-то от матери. Её руки были такими же мягкими и удобными. И образ темноглазой нежной женщины, которая ещё недавно носила его у груди, постепенно стал отдаляться. Это было грустно. Но Мика теперь всё реже всматривался по сторонам, ожидая её прихода.
После только что пережитых волнений веки отяжелели, он бы и вовсе их закрыл, но беспокоили слёзы Киды. И Мика снизу вверх с интересом поглядывал, как на подбородке женщины зреют прозрачные капли, как недолго купается в них лучистая искорка и как, оторвавшись от Киды, капли летят прямо к нему и шлёпаются на лоб.
А потом Мика заглянул в покрасневшие глаза Киды и тяжело задышал носом. Но тут подошла Саха, сунула ему в руку вкусно пахнущую булдыжку, и Мика передумал реветь. Тем более, что Кида поглядела на него, вытерла лоб и дрогнула губами в улыбке.
А потом Мика увидел его…
Мика только начал познавать мир, многое было неизвестно и непонятно, и новое его не пугало. Тем более, если взрослые от этого нового не шарахались. А сегодня нового было много.
Новыми были злые дядьки. Перепуганный Мика думал, что драка никогда не закончится. Но нет. Дядьки в конце концов все попадали и их утянули куда-то в лес.
Ещё один новый дядька был другой. Он не дрался, а сидел недалеко от Мики, согнув спину дугой и мрачно смотрел в мягкую шкуру. Он сидел так долго и неподвижно, что Мика утратил к нему интерес.  Потом дядька, словно пробудившись, стал оглядываться вокруг. И какое-то время глядел, не мигая, на Мику. И Мика протянул ему свою полуобглоданную косточку. Но дядька не взял.
Потом стало всё по-старому. Все занялись привычными делами.
Бабка Фена побежала к корове. Мотка принесла целое лукошко ягод и теперь носила его за собой – никак не могла оторваться. Ребята вернулись из зелёных кустов с пустой корзиной и рассказали, что какие-то лисицы сожрали какую-то рыбу. Женщины помогали мужчинам закрывать красные раны, которые наделали злые дядьки. И получается, никто, кроме Мики не видел кое-что совсем необычное…
Грустный дядька повесил чуть раньше свой красивый мешок на берёзовый сук. Мика поглядывал на него уже давно. Даже подходил к дереву и тянулся рукой, но не достал.
И вдруг мешок зашевелился и сверху показалась серая лохматость. Мика перестал жевать.
Серая лохматость обернулась лицом, полускрытым складками мешка, и уставилась блестящим глазом.
- Ва! Ва!
Мика подёргал Киду за руку. Он хотел, чтобы Кида ему объяснила. Но младенец у груди женщины проснулся, и она стала его кормить. А на дядькин мешок даже не посмотрела.
Обычно Мика любил наблюдать, как Кида кормит маленького, как тот прижимается к её полной груди. Кида и Мику не раз так кормила, но теперь он уже наелся мяса и с большим интересом обернулся на лохматую башку в мешке.
А там уже и не башка вовсе, а целый человечек. Яркий, как солнышко, и маленький, как куколка Лу. Но в отличии от солнышка, и куколки, живой и вёрткий.
Человечек быстро сполз вниз по мешку, потом повис на руках, дрыгая солнечными ножками, а потом спрыгнул в зелёный кустик и там затих.
Мика, раскрыв рот, уставился на кустик. Тот не шевелился так долго, что Мика уже хотел встать и проверить, в чём дело. Но вот между стебельками сверкнул уже немного знакомый круглый глаз. Мика стал ждать. Человек, похоже, тоже. Его глаз двигался взад-вперёд, встретился даже с Микиным глазом. Несколько мгновений глаза рассматривали друг друга, потом глаз человечка вильнул в сторону и там надолго задержался. Мика с интересом поглядел туда же. В конце поляны, в редких оранжевых лучах, какие сумели пробиться сквозь толстые стволы деревьев, бабка Фена усаживалась доить корову.
Мике был понятен интерес человечка. Он и сам любил наблюдать, как сильные белые струйки бьются о стенки горшка, выпузыривая пушистые вкусные шапки. Бабка Фена эти шапки всегда давала ему полизать. Потом уже давала... когда струйки слабели, и бабка вставала с полным горшком молока.
Пока Мика вспоминал, глядя на далёкую бабку, человечек едва не скрылся из Микиных глаз. И скрылся бы. Возможно, навсегда. Потому что, когда мальчик перевёл взгляд на зелёный кустик, там уже никого не было.
Мика даже вскочил от неприятной потери. Огляделся по сторонам, соображая, куда тот мог подеваться. И успел заметить быстрые ножки, перебегающие от кустика к кустику. Мика вскочил, потоптался некоторое время на месте, а потом заторопился следом, стараясь тоже перебирать ножками мелко и быстро.