Проклятый шлях. Фантастический рассказ

«Проклятый шлях»: где реальность встречается с мифом

Профессор, академик РАЕН, доктор химических наук, изобретатель СССР Михаил Юрьевич Доломатов не перестает удивлять. Не успели еще высохнуть чернила на его трех книгах, как он вновь создал оригинальное произведение. На этот раз художественный рассказ, в котором органично переплетаются элементы мистики, социальной драмы и философской притчи. Рассказ написан в лучших традициях отечественной фантастики, где фантастическое служит инструментом для исследования глубинных социальных и психологических проблем.
Структура повествования выстроена мастерски: автор начинает с детального описания провинциального городка, постепенно погружая читателя в атмосферу места действия. Использование обрамляющего повествования (рассказ в рассказе) создает эффект достоверности и усиливает эмоциональное воздействие.
Многогранно представлена система персонажей. Главный рассказчик – образованный, рефлексирующий герой, чей взгляд на происходящее помогает читателю глубже понять суть происходящего. Второстепенные персонажи – друзья рассказчика – раскрывают различные грани человеческой природы в экстремальных ситуациях.
Центральная тема произведения – исследование границ человеческого сознания и реальности. Автор поднимает в своем рассказе важные вопросы: природа необъяснимых явлений, границы научного познания, влияние прошлого на настоящее, проблема веры и скептицизма.
Богатство языка и глубина й психологического анализа отличают стиль повествования. Автор умело использует детальные описания природы и быта,
психологические портреты персонажей, символику и метафоры, элементы местного колорита.
Социальный подтекст рассказа делает его особенно актуальным. Через призму фантастического сюжета автор поднимает острые проблемы современной провинции: демографический кризис, социальную апатию населения, разрыв между поколениями и, наконец, утрату духовных ценностей.
«Проклятый шлях» – это глубокое, многослойное произведение, которое заслуживает внимания как любителей фантастики, так и ценителей серьезной литературы. Рассказ отличается продуманной композицией, яркими образами и актуальностью поднимаемых проблем. Работа демонстрирует высокий уровень мастерства автора в создании напряженной атмосферы и развитии сюжета.
Произведение может быть интересно широкому кругу читателей и, несомненно, найдет отклик у любителей качественной отечественной фантастики.

Гюльнара Иксанова, член Союза журналистов России и Республики Башкортостан, заслуженный деятель культуры Республики Башкортостан.




Михаил Доломатов
                ПРОКЛЯТЫЙ ШЛЯХ

                Фантастический рассказ

Наш городок Каменнорецк напоминает более село, чем город. Кажется, что время в здешних местах застыло и остановилось.  Далекое прошлое еще не успело уйти из жизни горожан, а настоящее наступило, но как-то неуверенно... Заросшие травой, пыльные улицы города с одноэтажной застройкой, кое-где сменяются рядами унылых панельных пятиэтажек с грязными, пропахшими кошками и плохим табаком ободранными подъездами.

Как многие другие городки, созданные при узловых железнодорожных станциях в эпоху хрущёвской индустриализации, Каменнорецк не содержал особых достопримечательностей. Лавочки, кавказские киоски с надписью «Шаурма», магазин вездесущей торговой сети под названием «Грошик», неосторожно обозванный супермаркетом на столичный манер. В центре города разместилась почта, клуб, школа, городская больница, трехэтажное здание администрации и, конечно, отделение милиции. Из промышленных предприятий после катастрофы 90-х годов в городке выжили только тепловозоремонтный завод да молокозавод, наскоро переделанный новыми собственниками под пивной заводик. Его владельцы чутко учли, что в наше время пиво для значительной части народа важнее молока.

Единственными украшением города смотрятся бывшая швейная фабрика, превращенная ловкими бизнесменами в торговый центр, действующая старинная   церковь, реставрированная усилиями горожан. Неплохо сохранились остатки былого советского парка культуры и отдыха с площадкой для детворы. В центре парка располагается похожий на грозного повелителя грома и молнии Перуна памятник вождю мирового пролетариата, окруженный поросшими травой газонами, по которым беспечно разгуливали наглые козы. Все это похоже на типичные атрибуты небольших провинциальных поселений, наполняющих редкой и неспешной жизнью холодные и малолюдные пространства центральной Сибири.

Одним словом, городок абсолютно ничем не выделялся среди себе подобных, если бы не некоторые обстоятельства, о которых мне поведал мой старый друг и одноклассник Николай Порфирьевич Черемных, бывший директор местной школы. Кстати, Николай человек очень образованный, он окончил физический факультет университета по специальности ядерная физика и даже учился в аспирантуре.

Очень любопытную и страшную историю он поведал мне в прошлом году, когда я приехал в родной город из Новосибирска на встречу одноклассников выпускников городской школы № 2. После встречи мы сидели за бокалами домашнего вина в его гостеприимной квартире. За окном стоял звездный и тихий апрельский вечер, и Николай с волнением в голосе начал излагать историю своей удивительной поездки на природу, которая состоялась три года назад.

- Ты, конечно, знаешь, что я родился в Каменнорецке и все время жил там за исключением двух лет армии и восьми лет учебы в универе и аспирантуре. После рождения у нас с супругой Юлей двойни, я вынужден был оставить учебу в аспирантуре и вернулся в родной город, где получил трехкомнатную квартиру и учил детей физике, а потом стал директором школы. Мне нравятся наши края и мысли куда-то свалить отсюда, сломя голову, у меня никогда не возникало, - затем о чем-то подумав, он продолжил.

- Послушай, в наших местах порой происходят явления удивительные и совершенно необъяснимые с точки зрения науки. Кроме железки Трансиба к нашему городу примыкают две дороги. Одна ведет на север в Усть-Камышинск, наш облцентр, другая - юго-западная идет в аграрную зону, а затем неизвестно куда. Народ поговаривает, что проложена эта дорога через глухую, заболоченную тайгу до секретной ракетной части, окруженной тремя рядами минно-взрывных заграждений и колючей проволоки.  Другие утверждают, что там никакой военной части нет, а есть страшная зона - колония для преступников, настолько особо опасных, что сидят они там пожизненно.
Бесспорно было одно, что, начиная с царских времен до эпохи Сталина по этой юго-западной дороге конвоиры по этапам гнали тысячи людей на каторгу, лагеря и великие стройки. Понятно, что не все из людей выживали. Многие зеки навсегда остались лежать в чужой земле, в наспех вырытых безымянных могилах. Говорят, что с тех пор, неприкаянные души погибших зеков мстят одиноким путникам-туристам, рыбакам да охотникам, заманивая их в гиблые места и болотные топи. Места там нелюдные, а если кто-то туда далеко заходил, то назад   возвращался редко. Поэтому народ именует эту дорогу «Проклятый шлях».

Мы в эти сказки не очень верили, но места там малолюдные, поэтому   возникла у нас с Иваном Кузьмичом Заворотным, которого ты хорошо знаешь, –идея места эти проверить на предмет охоты и рыбной ловли.  К слову говоря, я охотой не балуюсь. С тех пор, как увидел слезы раненной косули, зверя бить не любитель, зато рыбу ловить предпочитаю, но не за улов, а чтобы нервы у воды успокоить».

Мой друг Ваня Заворотный раньше был начальником цеха тепловозного завода, а потом стал хозяином небольшой автомастерской, в которой работали 5 автомехаников. Несколько лет назад он развелся со второй женой, которую соблазнил и увел директор местного ресторана, и после недолгой холостяцкой жизни зажил гражданским браком с Зоей Тумановой – успешной хозяйкой ритуальной конторы.

В дорогу мы пригласили с собой нашего надежного друга Петра Трофимовича Горелова, которого, как ты помнишь, мы в знак уважения с детства называли по отчеству Трофимычем. Горелов в нашем городе - фигура известная. В армии он солдатом прошел Афганистан, был награжден медалью «За отвагу». Потом с отличием окончил общевойсковое училище, служил офицером где-то в Приморском крае. После горбачевской перестройки, когда военную часть разогнали за ненадобностью, Горелов вернулся в родные места и служил в областной милиции, в угрозыске. Дослужился до майорской должности и будучи на пенсии, городскую квартиру оставил сыну и внукам, а сам с женой вернулся в Каменнорецк. Вместе с супругой Катериной, директором детсада, он живет в небольшом, но добротном бревенчатом доме из лиственницы, который получил от покойных родителей.

Несмотря на то, что мы дружим с детства и живем по соседству, в последние годы видимся редко, а других друзей здесь я так и не завел.  Ты знаешь, что одноклассники, с которыми мы дружили по окончанию школы, разъехались, кто куда или ушли в мир иной.
Так что этой встрече мы очень обрадовались. Тогда в погожий июльский выходной мы сказали женам, что едем на рыбалку на озеро в Усть-Камышинский лесхоз и вечером вернемся. С восходом солнца на старой, но надежной «Ниве» Трофимыча мы двинулись в путь до этой самой юго-западной дороге. Мы проехали коттеджный городок для местных бизнесменов и чиновников с трехэтажными домами за огромными заборами. Иван называл эти строения лачугами пролетариата. Потом миновали развалины некогда процветавшего пригородного совхоза с поросшими березняком полями, заброшенные коллективные сады с покосившимися домиками, разграбленными охотниками из-за металлолома. В начале 90- х годов в этих садах и огородах кипела жизнь, люди сажали здесь яблони, облепиху и картофель.

«Все совсем заброшено, сколько труда пропадает», - думал я. В этих садах старикам уже тяжело работать, а молодежь разъехалась, даже наша школа полупустая. В Каменнорецке в конце 80-х жили 65 тысяч человек. Сейчас - едва ли 40 тысяч жителей насчитаешь.

Через час пути редкие встречные машины исчезли. Мы ехали по грунтовой, но ровной дороге одни среди берез, лиственниц и сосен. Настроение было прекрасное, под стать погоде, и мы решили немного отдохнуть.

Мы сошли на полянку рядом с обочиной. Пели птицы, стрекотали кузнечики, раскрытые чашечки цветов полевого вьюнка предвещали благодатный день.

Утро было настолько великолепно, что вспоминались стихи какого-то поэта, которые мне запомнились из интернета. Я прочитал их друзьям.

Июль такой зелено-золотой,
На языках травы и птицы говорит.
В нем пчелы царствуют, цикорий голубой,
И день под синей пропастью парит.

Средь  миражей дождя  и  призрака  реки,
Что стала как ручей и плачет как ручей,
Блистает  яркий жар  стремительной  руки,
Пронзительных лучей,  оранжевых лучей.

Дорога  жаркая, отмерит путь земной,
Цветочной пылью розовой клубит.
Июль такой  зелено-золотой,
На языках  ветров  и  Бога  говорит.

- Да, но не всё летом говорит на языке Бога, иногда сатана вмешивается, - сказал Трофимыч. В дальнейшем мы убедились в его правоте.

 С друзьями мы накрыли складной столик среди яркой травы под березой, в окружении диких розовых мальв, оранжевые орхидей.  Конечно, мы как положено, закусили и выпили немного. Мы ели бутерброды с домашней колбасой и пирожки с мясом и капустой, приготовленные моей заботливой супругой. Трофимыч не пил, и только курил сигареты, поскольку был за рулем. Я же выпил совсем малость, так как печень, ужаленная три года назад гепатитом, пить много решительно не позволяла. Зато Заворотный выпил за всех нас изрядно.

Рассевшись на траве, мы стали вспоминать друзей - парней и девчонок нашей школы. Мне напомнили, что в старших классах я был безумно влюблен в Леночку Маслову, дочку директора вагоноремонтного завода.

- Николай, говорят она тебя вспоминает в Москве, куда уехала с отцом и мужем, - сказал Иван. - Все у вас было хорошо, что не вышло, непонятно.

-  Ваня, не понял я ее, дурак был, детали не хочу рассказывать.  Потом я ушел в армию и на пятом курсе на Юлии женился, а Лена через год тоже замуж вышла за Женьку Болотова - директора музыкальной школы, победителя конкурса гитаристов.  Отца её в московское министерство какое-то перевели, и они все туда переехали. Не вороши больное, - закончил я и вздохнул.

- Да ты, наверное, ее до сих пор любишь, - воскликнул Трофимыч.

- Да, возможно, это так, ребята. Хотя жена у меня прекрасная и дети уже студенты.
Трофимыч признался, что в школе безответно любил спортсменку и красавицу Люду Седых. Эта девушка после школы стала призеркой первенства России по беговым лыжам и говорят, что в областном центре она до сих пор заведует спортивной школой для детей.

Заворотный еще выпил, и болтал на вечные у пьяных мужиков темы - женщинах и политике. Ваня среди нас слыл Дон-Жуаном и сейчас славил распутных дам, утверждал, что с ними легко общаться и не надо никаких обязательств. Потом пригубив еще водки, жаловался на трудности детства, на смерть любимой мамы, пьянство покойного отца, козни бывших жен. Он сетовал, что автомастерская хороших денег не приносит, зато у Зойки бизнес беспроигрышный. В ее похоронном бюро от клиентов нет отбоя, и будет так, пока весь наш город не вымрет. Потом принялся   ругать всех начальников, поднимаясь по ступеням снизу вверх, от главы города и губернатора, до главы правительства и президента.

Надо сказать, что Иван всю жизнь ощущал себя несчастным. Мама Ивана, которую он очень любил, умерла от рака головного мозга, когда тот учился в восьмом классе. Его отец был добрый человек и замечательный токарь, и   неплохо зарабатывал, но после смерти жены сломался и чрезмерно запил. В 90-м году, когда Ваня поступил в областной техникум, отец в припадке белой горячки повесился на чердаке. Вскоре машина насмерть сбила Ванину бабушку, и он остался один.

Трофимыч настороженно слушал тирады Заворотного и сказал: «Ваня пойми, что твои беды не от родителей и начальства. Они в тебе самом и предъявляй претензии только к себе. Очень удобно за все неудачи в жизни других винить. Я много с ворами и бандитами беседовал, они все ответ за свой кривой путь на других сваливали.
На самом деле, Иван, живешь ты очень хорошо, имеешь коттедж, три иномарки, у Зои тоже машина и дом, квартира для дочери. Раз в год вы в Сочи или в Таинланде на курортах гуляете. Ты раньше при СССР такое мог позволить? А олигархам Ваня не завидуй. У них жизнь только с виду сладкая, а на самом деле страшная.  Иван обиделся, отвернулся и умолк.

- Ваня в чем-то прав», - сказал я Трофимычу. - Не все прекрасно с тех пор, как мы, идиоты, такую страну профукали. Решили, что капитализм всех спасет и жить как в Европе будем. Нас, как дикарей развели на жвачке, колбасе и джинсах. Все фабрики и заводы хапуги и жулики захватили. В итоге только в нашем городе механический, тракторный и консервный завод уничтожили, станки на металлолом сплавили, а что о стране говорить. Мужики от безделия пьют и воруют, а молодежь дурью балуется. Работы мало, а без работы любой мужик звереет и вымирает.
   
Трофимыч задумчиво прикурил, потом сказал: «У меня три брата и две сестры, у нас с Катериной лишь два сыновей и дочь. У них у всех по одному ребенку. Чем лучше люди живут, тем деток меньше. Область вымирает. Скоро всё у нас обезлюдит. Кто нашу землю займет- мигранты, китайцы?

Я ответил: «Успокойся, во Франции и Польше не легче.

- То Европа, а то Сибирь. Одна наша область, как твоя Польша. Сегодняшним днем все живут, главное людям сорвать удовольствие сейчас, а что завтра с их детьми и страной будет, никого не волнует. Недаром Госплан убрали.

…После короткого отдыха мы снова тронулись в путь. Полуденное солнце дышало оранжево-синим светом, ветерок с некошеных полей веял чудесными цветочными ароматами, дышалось легко. Иногда дорогу перебегали непуганые лисы и косули. Хотелось вместе с птицами петь и любить жизнь.

Заботы и тревоги отошли куда-то далеко, хотелось погрузиться в детство, в ту пору, когда люди открывают для себя удивительный и незнакомый мир, полный чудес и тайн.   Солнце, тем временем, разогрело землю внезапно, пение птиц стихло и над полями и лесом зависла какая-то душная тишина.

Вдруг Иван воскликнул: - Ребята, глянь, женщина молодая к дороге идет!» Мы заметили фигуру высокой девушки лет двадцати, которая шла к нам придорожной полянкой.  При ближнем рассмотрении оказалось, что на девушке были одеты кожаные шорты и лифчик, на голове шляпка, а ноги обуты в модные кроссовки.

- Вот дрянь, бессовестная, одета в исподнем, - пробурчал Трофимыч.

- Много ты понимаешь, старый мент, - возбужденно воскликнул Заворотный, это последний крик моды - кожаные шорты и кожаный лифчик- бралетт. Ребята, у нее прекрасная фигура. Перед нами сама богиня Венера! Предлагаю   пригласить даму с собой. 

- Не знаю, какая из неё Венера, но не сомневаюсь, что дамочка венерическая, - заметил Трофимыч. - Нормальные женщины в глуши, у дороги в таком виде не шляются.
 
Между тем женщина приближалась к машине. Рост ее оказался еще выше, чем казался издали. Он был почти такой же, как у знаменитой центровой команды областного баскетбольного клуба «Родная Сибирь» Изабеллы Грохотовской, - 205 сантиметров. Кроме участия в олимпийской сборной России, Изабелла прославилась тем, что выбирала почему-то самых малорослых поклонников. На фотографиях ее последний любовник - владелец центральной областной гостиницы казался почти на метр ниже. Иван объяснял этот парадокс природным влечением высоких дам к покровительству и превосходству над карликовыми собачками и маленькими мужчинами.

Короткая стрижка, накрашенные волосы молодухи сияли фиолетовым цветом, но лицо ее было каким-то мертвым, безэмоциональным, словно сканированным с компьютерных мультфильмов. Я не видел людей, наделенных такими правильными и вместе с тем бездушными чертами лица, которые бывают разве что у манекенов в торговых центрах.
 
Женщина подошла к машине и произнесла: «Мужчины, не хотите ли приятно провести день со мной, малость расслабиться? Только сегодня даю много, беру недорого».  Заворотный хотел было посадить даму в машину, но Трофимыч зло рявкнул: «Девка, не лови мужиков у дороги, лучше ступай в город на вокзал, там будешь вне конкурса среди шлюх, а мы б… не возим.   Да, к тому же в машину не влезешь - верста коломенская.

- Не пожалейте, мальчики, все в пути бывает, - ответила девица каким-то хриплым, неестественным для её возраста голосом и отошла в сторону, зло ухмыляясь.

Вдруг я заметил, что издалека, с холмов  со стороны леса по обеим сторонам дороги, по направлению к нам, быстро перемещаются одетые в длинные серые балахоны с капюшонами здоровенные фигуры с черными пятнами вместо лиц, их много. Я разглядел оружие в их руках.  «Трофимыч жми, нас бандиты окружают», - крикнул я. Раздались приглушенные выстрелы. Что-то с неприятным свистом и звоном пронзило дверцы. Трофимыч разогнал свою тачку километров под 100 в час. Машина подпрыгивала и неслась по грунтовке в жаркие глубины пыльных пространств. Мое сердце бешено колотилось, на лбу выступил холодный пот. 

- Ничего себе бандиты! -  воскликнул вмиг протрезвевший Заворотный, он побледнел.

- Целый взвод напал, не меньше. Развели бардак, что твоя полиция смотрит, Трофимыч? Почему мы не стреляем? Звоню в ментовку. Эх, сотовый здесь не работает!
 
Трофимыч в гневе крикнул: «У нас на весь город сорок полицейских, из них половина бумажки пишут, а ты порядка хочешь, идиот! Ты нас чуть не погубил девкой подсадной. У нас одно ружьё на троих, а если они с автоматами за нами гонятся или на обратном пути встретят, тогда вовсе не поздоровится. Включи мозги немного, балбес. Нам надо переждать где-нибудь в стороне часа три, а потом возвращаться домой, желательно, по другой дороге.

Чудесный день был безнадежно испорчен. Мне вспомнились 90-е годы, тогда на рынках царили бандиты-рэкетиры и в огромном количестве ворьё. Со временем уличная преступность в нашей области сникла. Банды перестреляли друг друга, а их выжившие подельники подались в бизнес и политику, а воровство незаметно переместилось в высокие кабинеты.
В целом люди в нашем поселке были мирные и спокойные, тяжкие преступления совершались редко. Разве побузят пьяные, побьют друг другу морды, а на следующий день мирятся и снова пьют вместе, как ни в чем не бывало. О существовании в окрестностях каких-либо банд ничего не было слышно. Чем их могла привлечь наша старая машина с тремя пожилыми рыбаками, да ещё в таком глухом месте? 
 
- Неужели опять старое возвращается, Трофимыч? - спросил я.

- В России все невозможное возможно, - ответил тот, - наверное, нас бандиты скорее всего по ошибке за каких- то иных лиц приняли.

Примерно через час езды, мы свернули на отлогий берег малой речки, Лебежки. Речка была прозрачная, холодная и очень быстрая. До крутого берега, заросшего лесом, было рукой подать, не более метров сорока. Настроение у всех было вконец подавлено. Трофимыч с Иваном возились с машиной, и показали мне пробитые пулями в пяти местах навылет дверцы. Калибр 5.45, похоже из автомата АК 74 жарили, мерзавцы. Как пули нас не задели, ума не приложу. Господь спас!

Для успокоения нервов я решил порыбачить и стал искать удобное для рыбалки место и закинул удочку метров в шестидесяти от нашей стоянки рядом с перекатом. Речка тихо журчала, в воде у берега копошились мальки, над чистыми струями порхали жирные стрекозы.  Клева не было. 

Я сидел на бревне на берегу и созерцал вечно живые, прозрачные струи, сливающиеся в журчащие потоки, и постепенно успокоился.

Вдруг я почувствовал позади легкие шаги и нежные, теплые девичьи ладошки закрыли мне глаза. Угадай, кто я? Послышался до боли знакомый голос. Я вспомнил этот удивительный голос, повернулся и увидел улыбающуюся Леночку Маслову, одетую в короткое летнее платьице и красные туфельки.

-  Ленушка! Милая, любимая моя девочка! Откуда ты здесь? - с удивлением и восторгом крикнул я.

- Прошло столько лет. Почему я постарел, а ты такая молодая?

-  Я ждала здесь тебя, мой милый, ждала тебя все годы.

- Я люблю тебя, а ты меня до сих пор любишь?   -  со слезами от радости шептал я и гладил ее волосы.

- Я знаю это, и тоже тебя люблю, - тихо ответила Лена.

-  Не забудь меня, любимый, возьми мой платочек на память, Коленька. -  Я спрятал платочек, с вышитыми колокольчиками и ромашками в карман. Внезапно ее фигура растаяла в воздухе.

- Ленушка, куда же ты? Я иду к тебе! – вопил я.

На мои крики прибежали испуганные Трофимыч и Иван. Я со слезами на глазах толковал им, что встретил только что Лену Маслову, она оказалась молодой, такой же как в последний наш вечер, когда мы навсегда расстались много лет назад. Она подарила свой платочек.

- Ты сошел с ума, - кричал Трофимыч и хлопал меня ладонями по щекам, потом тер мне уши. Иван вылил на мою голову ведро холодной воды.

- Все, Николай, никуда не ходи, у тебя глюки! 

Я был в ступоре, поскольку все до ужаса было ощутимо и реально, а в кармане лежал подаренный платок. Мне налили теплый чай из термоса и впервые за 10 лет я закурил. Потом мне дали стакан водки, которую выпил, не закусывая.

- Успокойся, полежи, все пройдет, - сказал Иван. Ты сильно перепугался в дороге. Я задремал на траве в каком-то полусне и вспоминал встречи с Леной.

Прошел, наверное, час, ветер вдруг стих и на берега Лебежки вдруг опустился какой-то синий и плотный туман, и когда он рассеялся, на противоположном берегу возникла одинокая фигура женщины лет 35-40. Женщина была скромно одета в длинную темную юбку и серую кофточку, голову покрывал белый платочек. Так одевались сельские женщины средних лет в годы позднего СССР.  Женщина показалась мне очень знакомой.

- Ваня, Ванечка! - вдруг воскликнула женщина, - иди ко мне, сыночек. Я жду тебя, не уходи, родной мой.  Почему ты с непокрытой головой, у тебя всегда голова болела на солнце. Мне так плохо без тебя, сынок, - сказала она и заплакала.

- Мама, мамочка моя. Ты жива!  -  со слезами на глазах закричал Заворотный, - где ты была столько лет? Я иду к тебе. 

Я остолбенел, когда узнал в женщине его мать - тетю Таню, она умерла, когда Ивану было 15 лет.

- Это не она, - вопил Трофимыч, эта баба только с виду, как тетя Таня. Николай, держи его, он утонет.

Иван рыдал, без конца повторяя, «Мамочка не уходи», - медленно, но уже по самую грудь погружаясь в холодную воду. Фигура женщины вдруг исчезла, словно испарилась в тумане. С огромным трудом мы затащили мокрого Ивана в машину.

- Всё ребята, у нас крыша едет, сматываемся отсюда, пока не поздно, - растерянно сказал Трофимыч. - Я смотрел карту - другого пути нет, едем назад по этой проклятой дороге. Мы двинулись в обратный путь. В пути Иван плакал, как ребенок и твердил, чтобы его оставили здесь с мамой. Мы пребывали в крайне угнетенном состоянии.    

Я спросил Трофимыча: «Ты у речки ничего такого странного не замечал?»  Он ответил, что после того, как я заснул, он пошел на полянку недалеко от леса, чтобы собрать душицы и зверобоя. Вдруг под елью он увидел армейского друга и земляка-командира отделения, сержанта Гену Прокофьева, убитого в Афгане.

- Духи убили его, когда рота попала в засаду, - сказал Трофимыч, с дрожью в голосе, - в роще он подошел ко мне весь окровавленный, с выбитым пулей глазом и висящими из распоротого осколком живота кишками, и просил меня...

- Чего просил?

-  Он шептал: «Братан, дай закурить».

- Еще сказал: «Передай эти командирские часы матери и сестре, как память обо мне».

- Я перекрестился, дал ему закурить, схватил часы и побежал к машине, думал, крыша поехала, а он опять со стоном кричит вослед: «Братан, часы передай».

- Я водки совсем не пил и не пойму, с чего все это проклятие свалилось на наши головы, - Трофимыч показал мне часы с запекшеюся кровью и застывшими на циферблате стрелками. - Мы съехали с катушек, откуда эти призраки, живые они или приведения?

Тем временем пунцовое солнце склонялось к горизонту. На дороге мрачнело, над нами кружили вороны, в лесу ухали филины.   
 
- Ничего себе! Опять эта сучка! - вдруг заорал Трофимыч и перекрестился, -Господи помоги!

Длинная ведьма возникла откуда-то перед машиной, она стала до мерзости безобразной, лицо ее расплылось и покрылась зелеными пятнами. Она стала еще выше и перекрыла собой дорогу. Трофимыч, не снижая скорости, вел машину, и Нива прошла через эту нечисть, как сквозь туман, не испытывая малейшего соударения. В салоне стало необычно холодно и жутко, на висках и лбу выступил холодный пот. Я вдруг услышал, что циник и безбожник Заворотный шепчет молитву: «Отче наш….». Он был необычно бледный и растерянный.

В беспредельном ужасе мы не могли понять, в чем дело. Напрасно Трофимыч пытался жать на тормоза, машину несло вперед с огромной скоростью. Вот уже датчик показал, что бензин иссяк, но машина всё мчалась и мчалась невесть куда. - Эта поганая ведьма вселилась в машину», - кричал Трофимыч, - заколдовала… Если мы прём с такой скоростью уже 5 часов, то должны проехать сотни километров. Я вдавился в кресло, в ощущении ужаса и полного бессилия.

Между тем совсем стемнело. Горло свело судорогой от страха и бессилья. Между тем пейзаж за стеклами изменился неузнаваемо. Леса исчезли, по обочинам дороги непрерывно мелькали какие-то колышущиеся предметы, похожие на отдаленные плавучие башни. Небо было красно-фиолетовое, изредка покрытое черными облаками, похожими на гигантских кальмаров, с пульсирующими красным светом, страшными щупальцами.
Но самое ужасное было, что за нами на огромной скорости гнались отвратительные уроды с двумя огромными носами и тремя глазами на лбу. Из окровавленных губ торчали волчьи клыки. Эти существа заглядывали в стекла. «Это вурдалаки!-  с ужасом воскликнул Трофимыч».

Казалось, время и пространство исчезло, но вдруг вдали показался какой- то ужасный черный город с огромными острыми башнями без окон и темными силуэтами каких-то существ-полулюдей, полу-ящеров, красные глаза которых злобно смотрели на нас. «Неужели мы в аду, - подумал я». Судорога свела мое тело и горло.

Я пытался   молиться, поминая всех святых. Внезапно виски обожгла жгучая боль, пространство распадалось на куски. Мы завертелись в какой-то страшной воронке и упали вместе с машиной в бездонную пропасть. Иван лежал рядом без сознания. Трофимыч разбил лоб об руль и в крови застыл как камень. Неужели конец? Это были последние мои мысли. Мгновенно в сознании промелькнула вся моя жизнь. Потом наступила полная темнота и забвение.

Очнулся я на койке в горбольнице. Все тело болело нестерпимо. На соседней кровати с забинтованной головой в глубоком ступоре лежал Трофимыч. Неужели в ДТП попали, подумал я. Сначала я подумал, что приснился кошмарный сон, но потом в памяти возникла вся цепочка страшных событий. Я вспоминал пережитое все ярче и ярче и понял, что это был не сон.  В палату вошла медсестра и поставила нам капельницы. Потом ко мне пришли Юлия с детьми-сыном Виктором и дочерью Аней. Юля плакала, я успокаивал ее и шептал: «Не бойся, все хорошо, я живой».

Вдруг дверь палаты открылась, в сопровождении главного врача к нам подошел полицейский с погонами майора полиции.

«Следователь Биглов Альберт Гарафеевич, - представился он, - из городского ОВД. Прошу родственников и персонал удалиться.  Николай Порфирьевич, пожалуйста, расскажите подробно, что приключилось с вами.

-  Где Иван Заворотный? -  прошептал я.

- Ваш друг в тяжелом состоянии и находится в областной психбольнице, - ответил следователь. - С ним говорить пока бесполезно, а ваш сосед Горелов также ничего не помнит, он ударился головой об руль. Так что пока беседуем только с вами.
- Скажите, что с нами было?

- По словам ваших родственников, вы уехали на день, но отсутствовали три недели и еще сутки пребывали в больнице без сознания. Родные вас потеряли, и уже на следующий день подали заявление в розыск.

Мы проверили окрестные леса и водоемы, но вас обнаружили в городе только вчера, в 12 часов дня, лежащими без сознания на земле рядом с гаражом. Соседи утверждают, что вы в гараж не заезжали и не выезжали оттуда. Но это не так, вашу машину засекли камеры, и пост ГАИ три недели назад на юго-западном выезде из города.

Удивительно, но признаков голодного истощения врачи не обнаружили. Но самое любопытное, что дверцы машины были навылет пробиты пятью автоматными пулями калибра 5.45. Проведенная полицией экспертиза установила, что алкоголь в крови был только у Заворотного, но водка была вполне качественная.

 - Вы запрещенных веществ не употребляли?

- Не употреблял, и друзья не употребляли…

- На учете у психиатров ранее не состояли?

- Никогда не состоял.

- Так объясните, ничего не скрывая, где вы три недели скрывались от тех, кто в вас стрелял, как потом вернулись назад.

Я рассказал ему все, что вспомнил. Он ответил, что пригласит нас в полицию, и советует ничего не скрывать от следствия.

После больницы нас с Трофимычем вызвали в полицию к майору Биглову и опять допрашивали сначала каждого с глазу на глаз, потом совместно. Мы отвечали одно и тоже.

Биглов разозлился и начал на нас кричать: «Вы сговорились и несете какой-то бред».

 Потом Биглов посмотрел на часы, которые показал Иван и ответил, что вопросы насчет часов и платка - по медицинской части.

- Скорее всего, это ваши личные вещи, - воскликнул он.

- У вас хорошее воображение, кричал он, оставьте дурилки, меня интересует ваши разборки с бандитами, которые вы пытаетесь скрыть и косите под психов.
 
- Кто они такие, Горелов?

- Понятия не имею. Не орите на нас – спокойно ответил Трофимыч. – Все, что случилось, вам рассказали.

- Горелов, баллистическая экспертиза показала, что по вашей машине стреляли с левой и правой стороны и с разного расстояния. Следовательно, в банде было минимум пять преступников.

Посмотрите на фотографии. Там были эти рецидивисты?

- Нет. У тех лиц не было, одни черные пятна.

- Горелов, вы сами служили оперативником в уголовном розыске. Вам хорошо известно, что будет за дачу ложных показаний и сокрытие вашей связи с опасными бандформированиями. Вы попадаете под статьи 33 - пособничество преступлению, либо 316 УК - сокрытие преступления.

В ваших интересах рассказать правду. Я на всякий случай направлю вас на психиатрическую экспертизу, если докажут, что вы не психи, поместим вас в СИЗО.
На нас слова Биглова о СИЗО не произвели особого впечатления. Это было ничтожно, по сравнению с тем адом, где мы побывали.

К ужасу наших жен, на следующий день полицейские провели обыск в наших жилищах. Они перевернули все, искали оружие и наркотики, но ничего не нашли, кроме двухстволки Трофимыча. Его ружье изъяли на экспертизу, где заключили, что мы не стреляли.

Спустя месяц, Ваню Заворотнова выписали из психушки с диагнозом параноидная шизофрения. Понурый и бледный он долго пребывал в глубокой депрессии от психотропных препаратов, но все же собрался силами, и с трудом стал работать.
 
Трофимыч шутил: «Ребята, мы попали к местным Шерлокам Холмсам и докторам Ватсонам, ничего хорошего от них не жди».

В сентябре нас троих полиция повезла в Усть-Камышинск на освидетельствование   областной комиссией психиатров. Врачи спросили нас:

«Были ли призраки, которых мы видели на Лебежке настоящими людьми?» Мы с Трофимычем ответили, что у нас по неясной причине были галлюцинации, про Леночкин платочек и часы мы не болтали. Ваня Заворотный на свою голову стал твердить, что наяву видел свою маму, и она до сей поры жива.

На вопрос, считаете ли вы себя здоровыми? Мы ответили, что на речке случилось помрачнение рассудка.

Иван принялся спорить с врачами. Сказал, что были козни нечистой силы, а он совершенно здоров, что зря фашисты-врачи травили его психотропными препаратами. Все люди и его мама были настоящими, но заброшенные сатаной из другого времени.
Допрос длился еще часа два, нам задавали глупые вопросы. Например, расспрашивали, не болели ли психическими болезнями наши родственники, интересовались детскими фобиями, сексуальными предпочтениями и половой жизнью.

Что потом доктора написали про нас в полицию, не знаю, но заключение комиссии было неутешительное. Ивану подтвердили назначенный в психушке диагноз параноидная шизофрения на почве дурной наследственности и пьянства. Его определили на постоянный учет в областной психдиспансер с перспективой второй группы по инвалидности.

Нам также выдали диагноз - вялотекущая шизофрения на фоне перенесенной психологической травмы и поставили на временный учет. В течении года нам предписали раз в месяц посещать городского психиатра.

Зимой нами заинтересовалось областное управление ФСБ. Тамошние оперативники нас троих допросили на полиграфе. Мне показалось, что в отличие от полиции, нас там восприняли более серьезно. Просили на карте указать точное место, где в нас стреляли бандиты, и где мы увидели призраков. Потом отпустили, сказав только, что такие случаи в том районе уже были. Вскоре нас отпустили, с рекомендацией о случившемся никому не болтать, иначе примут за умалишенных.

Мы, конечно, не болтали, но насчет нас в городе ползли невероятные слухи. По одному из них мы были в запое и загулах три недели, после для оправдания перед женами придумали, что были в заложниках у бандитов. Для этого сами стреляли в машину из дробовика. По другой небылице мы сами были бандиты и напали на конкурирующую шайку и затем прятались от полиции три недели. Так вот, почти год, за нами наблюдали не только врачи и полиция, но и любопытные обыватели.

Спустя год, меня с Трофимычем сняли с учета. Следователь Биглов получил повышение и ушел в областную полицию, а уголовное дело закрыли ввиду отсутствия состава преступления.

Бывший заместитель начальника областного МЧС Арнольд Савельев, давний приятель Трофимыча, однажды сказал, что похожий случай был пять лет назад с приезжими из Екатеринбурга туристами. Из десяти человек в Усть-Камышинск вернулись только семь, а трое из них бесследно исчезли невесть -куда, наверное, утонули в непроходимых торфяных болотах. Пришедшие в город туристы потеряли память и рассудок, ничего толком не могли рассказать о случившемся, но утверждали, что общались с приведениями.

Весной нас пригласили в областной медицинский научный центр. Иван и Трофимыч идти туда категорически отказались. Я все же пришел из любознательности. Там со мной беседовали члены очень серьезной комиссии из психологов, психиатров и нейрофизиологов из Московского Института имени Сербского и Питерского Института мозга. Меня подробно расспросили о случившемся со всеми деталями. После беседы я обратился к их руководителю, старому профессору психологии: «Что с нами приключилось на проклятом шляхе?»

- Он ответил: «У вас и ваших друзей были необычно яркие слуховые, зрительные и тактильные галлюцинации на почве отравления неизвестными веществами в аномальной природной зоне». Дело в том, что вы не одни такие. В этой зоне многие люди испытывают подобное. Но на вашу психику эти видения произвели такое сильное впечатление, что вы потеряли грань между реальным и воображаемым, прошлым и настоящим. Ваше состояние напоминало приступ шизофрении. Поэтому диагноз был правильно поставлен.

-  А как же тогда следы пуль на машине, это тоже галлюцинации? - спросил я.

- Эти вопросы не в нашей компетенции, обратитесь в полицию, - ответил ученый.

С той поры нас никто не беспокоил. Все официальные документы по нашей истории врачи и полицейские вероятно засекретили. 

Однако в областной газете «Железнодорожная правда» была опубликована, подхваченная интернетом, глупая и насквозь лживая статейка местного журналюги и блогера Абрама Желтодумова, под названием «Турне в обнимку с зеленым змием». Этот писака вещал о том, что якобы три бестолковых мужика отправились на рыбалку, где за два дня испили ящик паленой водки, которую закусили мухоморами и лягушками ввиду отсутствия закуски. Потом они в невменяемом состоянии ещё три дня блуждали лесом по одному и тому же маршруту, как броуновские частицы. Немного протрезвев, компания села в автомобиль и приехала в город, где две недели жила в гараже. Там они распили фанфурики с какими-то спиртосодержащими составами и даже тормозную жидкость, пока не спятили от белочки (белой горячки). К счастью, трагедии не случилось, так как героическими усилиями доблестных сотрудников полиции, МЧС и врачей, бедолаги были спасены. Заметка заканчивалась призывом к населению не пить вообще, а если пить, то немного и употреблять хорошие напитки из торговой сети «Красное и зеленое».

Самое обидное, что наши жены поверили в эту историю.

Я пытался публиковать опровержение, но редакция мое письмо не приняла во внимание, ссылаясь на достоверные и компетентные областные источники.

После незабвенных событий о каких-либо поездках на рыбалку и охоту мы навсегда забыли. Иван изменился, он потерял былую спесь и самоуверенность, стал молчаливым, задумчивым и каким-то очень спокойным. Он исповедовался, причастился, стал регулярно посещать храм и приобщил к вере Зою, с которой потом повенчался. Несмотря на сорокачетырехлетний возраст, Зойка родила ему прекрасную дочку весом в четыре килограмма. Наше возвращение он объяснил помощью Бога, который услышал наши молитвы и оттеснил нечисть.

Трофимыч после нашей злополучной рыбалки полностью переключился на восемь соток сада и огорода, на которых они с женой собирают невиданные в наших холодных местах урожаи картофеля, моркови, яблок и даже винограда.

В свободное время он пытается найти верное объяснение случившемуся с нами. С этой целью он регулярно смотрит популярные передачи на ДЗЕН TV с участием ведущих Дуни Чокман и Егора Потопенко, которые по словам Трофимыча, в отличие от нудных кабинетных ученых, легко и просто разгадывают самые странные и необъяснимые наукой факты.  По утверждениям Трофимыча, после одной из передач ему всё ясно, что тогда мы попали в параллельные миры и временные порталы, из которых чудом выбрались. Призраки, которых мы видели, это астральные тела реальных людей, которые могут материализоваться и дематериализоваться. В общем мой друг излагал антинаучные идеи, с которыми я не соглашался.  Кстати, командирские часы Трофимыч передал сестре погибшего в Афгане друга, мать которого после смерти сына заболела и померла.

Я оставил пост директора в школе по собственному желанию, потому что состоять на учете у психиатра не совместимо с этой должностью. Честно сказать, мне надоели ежегодные заботы о ремонте школы, бесконечные отчеты перед районным и областным начальством, постоянные склоки в женском учительском коллективе и претензии родителей. Я захотел просто учить детей, поэтому остался в школе учителем физики и химии.

В свободное время сижу за учебниками и монографиями. Все пытаюсь с позиции теории квантов, теории относительности и физиологии мозга объяснить наши приключения, но пока у меня это не получается.

Еще с той поры я часто думал о Леночке Масловой. Через друзей я нашел адрес, и написал ей письмо, где подробно изложил случившееся на речке Лебежке. Она ответила, что на эту реку она на сутки приезжала с родителями отдохнуть, когда училась в 9 классе. Там ей снились необычные сны, в которых она увидела свое будущее, но призраков на речке не замечали. Оказалось, что платочек с ромашками и колокольчиками у ней в самом деле был. Она хотела подарить его мне, но я уехал на учебу. Еще она писала, что меня не забыла и, наверное, до сих пор любит, хотя имеет заботливого мужа, прекрасных детей и внуков, а в юности мы просто не поняли друг друга.

Теперь мы общаемся с ней по переписке и поздравляем друг друга с праздниками, а подаренный на реке ее призрачным двойником платочек, надежно храню у себя.
Одним словом, прошедшие события навсегда врезались в наши души, и по-моему, изменили нашу привычную жизнь, несмотря на страдания, в лучшую сторону. На уроках я иногда говорю школьникам, что наш мир загадочен и еще не познан людьми, потому что существуют удивительные явления, которые современная наука, увы, не объясняет.