Существует ли закат?

Среди всех чудес повседневности закат, пожалуй, занимает особое место. Это не просто момент перехода, а явление, наполненное поэзией, меланхолией и грандиозной красотой. Однако, стоит лишь перевести взгляд с оранжево-багрового горизонта на само  понятие, как невинный вопрос "Что такое закат?" превращается в сложную дилемму: "А существует ли закат на самом деле?"
Существует ли реальность, которая лежит за пределами нашего восприятия, и где проходит граница между физическим фактом и тем, что мы видим и называем?


Казалось, день убегает от ночи. Красные лучи солнца тоскливо и нервно озаряли приближение вечера, ноги утопали в сухой пыли, которая поглащала звук шагов. Сейчас жизнь пахла скошенной травой, легкой сыростью летних сумерек под крики кузнечиков. А небо, еще светлое, с желтыми переливами между сизым и розовым, мягко ложилось на плечи. Долина была не пейзажем, а состоянием бытия. Холмы, тугие и плавные, наваливались друг на друга вплоскости, лишённой всякой сентиментальности. Их зелень была почти агрессивна в своей чистоте — не нежная весенняя, а плотная, уверенная зелень зрелого лета. Она была, и этого было достаточно.
Дорога петляла вычурно меж стройных и зеленых кипарисов, а вдали то слева, то справа мелькали фрагменты красных черепичных крыш маленькой деревушки.
Мир был полон покоя и красоты, он вибрировал в унисон с дыханием ветра и не сопротивлялся наступлению вечера, скорее его благославляя и призывая, чтобы получить удовольствие и облегчение от суеты дня. Картинка получалась просто идиллическая и нереальная.
Кипарисы тёмные, вертикальные акценты вводили в этот разлив земного величия единственное, что имело отношение к сознанию: строгий, твёрдый порядок. Это была метафизика, выраженная в геометрии: да, мир прекрасен, но он холоден и определён. Но в какой-то момент в сознание проникает сомнение-а реально ли все это? Существует ли закат на самом деле? Куда ведет эта дорога с кипарисами в реальном мире, а не отражении ума? Глаза начали ощупывать пространство и искать, где же обман, где та грань, которая отделяет краски и формы от сути, если она есть.
И неожиданно на фоне потухаещего дня на крыше дома обнаружилась странная размытая точка. Водосточная труба извивалась или была не в фокусе.
Пытаешься сосредоточиться, поймать резкость, но вместо этого видишь, как точка расползается. Она не просто размывается — она распадается на крупные, неровные пиксели.
Следом за ней теряют форму и цвет черепичные крыши, становясь набором квадратных, безжизненных пятен. Зелень кипарисов рвется на отдельные цветные блоки, а плавные линии холмов ломаются, превращаясь в грубую сетку. Неожиданно мир треснул по швам и рассыпался,как детские кубики.
Чувствуешь резкий, но беззвучный провал, полет в никуда, в пространство, которое не пусто и не полно.
Это был широкий коридор серо-коричневого цвета, переливающийся металлом. Стены, пол и потолок казались единой, гладкой поверхностью. Он тянулся в оба конца до бесконечности. Нет никого и ничего. Здесь не было ни эхо, ни вибраций. Звук шагов, который поглощала пыль на той, другой дороге, здесь не мог родиться в принципе. Было ясно, что в этом пространстве невозможно оставить отражение или след. Это было доказательство — доказательство отсутствия.
Было очевидно: коридор симметричен. Обе стороны — идентичны, обе не ведут никуда и обе не имеют конца. Это создавало парадокс: если движение — единственное, что остается, а выбор направления ничего не меняет, то выбора как такового нет. Следовательно, решение идти влево или вправо — это тоже иллюзия, просто первый акт подчинения новому, бесцельному порядку.
Остается только движение. Идешь инстинктивно вперед, потому что оставаться на месте — значит стать этим бесконечным коридором.
Но с каждым шагом всплывает более глубокое сомнение. Коридор — лента Мёбиуса. Невозможно быть уверенным, что движешься вперед, а не просто скользишь по одной и той же, бесконечно изогнутой плоскости. Казалось, этот участок стены уже видел. Проверяешь память, но она обнаруживает только абсолютную идентичность. Следовательно, невозможно доказать: идешь ли ты по кругу или заброшен в вечное, лишенное прогресса движение. Здесь нет прошлого, потому что нет маркеров, и нет будущего, потому что нет цели.
Оказываешься в идеальном состоянии сенсорной депривации. Внешние ориентиры пропали: нет цвета, нет знаков, нет звука. Ощущение реальности становится смазанным, потому что ее нечем зацепить. Металлический коридор чувствуется далёким, условным — не стеной, а мыслью о стене. Граница между тем, что видится и что воображается, истончается. Остается только опора на собственные, внутренние конструкции.
Вот где проявляется следующий, более тонкий обман. Коридор — это не ошибка пейзажа, а форма, которую принимает ожидающее сознание. Всякий раз, когда пытаешься уверенно отделить придуманное от воспринятого, заставляешь невидимое поле сжаться до одной единственной определенности.
До тех пор, пока движешься без цели, коридор остается бесконечно текучим — суммой всех возможных "нет" и "да". Но стоит зафиксировать взгляд или принять решение, как кажется: пространство замирает, отзываясь на твою волю. Каждая новая иллюзия — это попытка ума сохранить хоть какой-то порядок, который можно наблюдать.
Вопрос становится действием. Появляется потребность включить наблюдение, разрушить форму. Останавливаешься резко, не давая телу подготовиться. Ожидаешь инерции, но ее нет — здесь работает только намерение.
Протягиваешь руку к стене. Цель — не просто прикосновение, а попытка получить внешний, неоспоримый сигнал. Кончики пальцев находят гладкий, холодный металл, как должно быть, но нет ощущения плотности или сопротивления. Чувствуется только отсутствие возражения, словно трогаешь не поверхность, а само понятие гладкости. Нелогичность срабатывает как спусковой крючок: нельзя быть, и не ощущать отдачи.
И, нарушая закон тишины,  остается только крик: рот открывается, чтобы выпустить звук.  Но не слышно  ни эхо, ни собственный голос. Слышен треск — короткий, сухой, похожий на звук рвущейся бумаги. Металлический коридор ломается. Слой сворачивается по закону, который был нарушен.
Все исчезает мгновенно. Смена обстановки происходит не через провал, а через мгновенную перезагрузку, это переход  в следующий слой луковицы.
Это незнакомое место, которое сразу узнается, кажется родным, хотя логика говорит, что это не так. Пространство похоже на вестибюль или комнату ожидания. Стены — цвета выцветшего пергамента, а воздух — густой и теплый. Всё здесь существует только для ожидания. Здесь стоит тяжелый, вечный запах пыли и неиспользованного времени. В центре стоит единственный, старый стол, на котором лежит один-единственный письменный прибор и белый лист бумаги.
Сразу ясно: этот слой создан для ума. Он атакует не геометрию и не тишину, а целостность памяти и ожидания. Ответ приходит сам, знакомый до боли, дело не в  событии, а смысле. Иллюзия в том, что можно дождаться, что смысл может прийти извне и заполнить этот пустой лист.
 Остается единственный выбор: написать что-то или остаться в этом вечном, бессмысленном ожидании. Написать — значит создать новый слой иллюзии.
Рука сама выводит на пергаменте три слова, которые суммируют весь этот бесконечный провал:
« Закат-это мое творение».
В тот же миг чувствуется не треск и не провал, а мягкое, неоспоримое возвращение. Словно поднялось тяжелое, ватное одеяло, и вновь обнаруживаешь себя в привычной свободе восприятия. Иллюзия комнаты ожидания исчезает, потому что задана новая, сознательная категория.

Феномен заката

Глаза видят как пылающий диск Солнца медленно опускается за край земли, окрашивая облака в оттенки от золотого до пурпурного. Это мощный, эмоционально заряженный опыт.
Но эта видимость – лишь результат работы человеческих органов чувств и атмосферы. С физической точки зрения, "закат" – это оптическая иллюзия. Солнце не движется, оно не "падает". Это планета Земля неумолимо вращается, унося наблюдателя прочь от источника света. И то, что мы воспринимаем как «закат», является крайне локализованным, атмосферным и субъективным событием. Закат существует в той мере, в какой существует воспринимающий субъект, наделенный соответствующим органом восприятия.   Существование заката разделено на две части: объективное вращение и субъективное ощущение. Однако, если мы посмотрим на это явление через философскую призму, мы обнаружим, что граница между реальностью и восприятием проходит не по середине, а в самом акте наблюдения.
Истинная, фундаментальная реальность – это невидимое, бесформенное поле потенциальности. Это поле включает в себя все возможные состояния: и свет, который еще не рассеян, и движение Земли, которое еще не осмысленно. Закат в этом смысле — не нечто цельное, а сумма всех своих потенциальных проявлений. Закат, как факт  вращения земли, существует всегда, независимо от нас. Но Закат как Событие – как наполненное смыслом, цветом и эстетикой явление – рождается только в момент его осознания. Закат – это не явление природы, а явление человеческого сознания, которое преображает физический закон в красоту. Граница между реальностью и Закатом – это не физическая линия, а тончайший, динамический процесс, который мы называем сознанием.
В итоге, закат не существует в той же категории, что и Солнце или Земля. Он существует в категории смысла. И пока хотя бы один человек смотрит на линию горизонта и чувствует, как сдвигается его день, закат будет существовать как одна из самых важных и реальных иллюзий в нашей жизни.


Под небом, окрашенным в пылающие оттенки прощального солнца — от нежной персиковой зари до глубокого оранжевого и тонкой, тающей синевы, вдали петляла дорога.
По обеим сторонам пути, словно часовые вечности, стояли стройные, тёмно-зелёные кипарисы. Их силуэты, высокие и строгие, казались живыми свечами, зажжёнными в честь этого момента.
Каждый шаг отдавал в груди эхом тревоги и сладкого предвкушения. Сердце, зажатое между прошлым, которое осталось где-то за горизонтом, и неведомым будущим, билось неровно.
Лирический восторг перед пейзажем смешивался с меланхолией.  Душа  открывалась небу. Запах свежей травы и тёплого камня наполнял лёгкие, и в этом запахе чудился образ дома.
Дорога, кажется, вела не к месту, а к собственной сути, раскрывающейся под этим величественным, мистическим закатом. В этой тишине и красоте не было места суете, только глубокое, трепетное осознание того, что путь, даже будучи иллюзией, как сама жизнь и смерть, это единственное что есть у человека перед лицом вечности.