Сказка о Василисе Премудрой и ТримальХионе Сетевом

В некотором царстве-государстве, где реки текли молочные, а берега были кисельными, поселилась беда-зараза по имени ТримальХион по фамилии Сетевой. Не был похож он ни на Змеея Горыныча, ни на Кощея Бессмертного. Вид у него был самый что ни на есть обычный, даже иногда рубашку с галстуком носил и  пиджак  с мерцающими блёстками.
Но была у него волшебная сила — Интернет-громкоговорилка. опасное оружие в руках злодея, отравлявшее души людей словами.
Стоило ему в нее заговорить, как по всему царству-государству эхом разносился его страшный рык, полный насмешек и злобы, ядовитый, как укус змеи, едкий, как дым,  Он не сжигал поселения  и города огнем, он выжигал души людские сомнением.
— «Вы все ни на что не способны!»,
— «Ваши дети ничего не знают и не умеют!»,
— «Посмотрите, как плохо вы живёте!»
— «Ваши традиции — смешной пережиток!»,
— «Весь мир против вас!», — гремело из громкоговорилки денно и нощно. Люди опускали головы, становились угрюмыми,  начинали верить в свою ничтожность, а краски их душевного мира тускнели.


А в  избушке на краю леса жила Василиса Премудрая. Была она не царского рода, а дочерью Кощея  Бессмертного. Радость она черпала  из самой жизни, как из своего колодца с чистой водой. Умела она разговаривать с лесными духами, а мудрость её приходили перенимать даже самые старые и опытные  колдуньи и лешие. 
В приданое от отца Василиса получила бессмертие, а от бабушки-ведуньи, прозванной в народе Ягой, досталась избушка на курьих ножках и Волшебная Книга Премудростей.
Длинными зимними вечерами избушка слегка  пританцовывала своими куриными ножками от сибирского морозца, Кот Тихон, от нечего делать, учился  пускать искры из глаз, а пёс Ричард (Рич) ловил мышей вместо кота. Василиса, как обычно, читала свою любимую книгу. Правда, название книги пока было непонятно Василисе («Психология и психотрюки в обыденной жизни»), но она упорно продолжала осваивать страницу за страницей, набираясь ума-разума.

Зимы сменялись вёснами, и потом обычно  наступало долгожданное лето.
Но в этот раз лето никах не хотело приходить. Какой-то морок навис над землёй. Чья-то злая сила хотела нарушить установившийся порядок и перевернуть всё в государстве с ног на голову.Это были злые козни ТримальХиона.
Узнал он, что есть ещё люди, на которых его слова не действуют, и возжелал сломить их дух.

Вышла как-то  Василиса в огород за сказками да огурцов поющих нарвать, а  через громкоговорилку,  как гром с ясного неба, обрушилось на неё притворное льстивое шипение:
— «Василиса! Одинокая ты наша  сиротинушка! Да кто ж  тебя полюбит? Кому ты нужна такая? Весь день ты с травами да зельями, а в
люди выйти да по карьерной лестнице подняться  боишься или не хочешь. Твоя жизнь — прозябание и  бессмыслица!»

Другого такие слова пронзили бы в самое сердце ледяной стрелой. Но Василиса звалась Премудрой не зря. Она не  растерялась и  легким взмахом руки превратила слова ТримальХиона в комаров. Затем  сняла с головы цветастый платочек и, как сачком, поймала их всех  разом. 
Зашла в дом, достала с полки волшебный Горшочек Мудрости, в котором любая ложь превращалась в правду. Вытряхнула в него из платочка комариный рой слов Тримальхиона и сказала: «Горшочек, вари!»
Горшок засветился, забулькал и проговорил:
— «Да,  ты пока одна. Но ты самостоятельная хозяйка своей жизни».
— «Да, ты целыми днями возишься  с травами. Но ты познаешь тайны природы».
— «Да,  ты редко выходишь в люди. Но ты мудро выбираешь круг общения и бережешь свою энергию для настоящих друзей, чтобы тебя окружали свет и добро, а не шум и суета».
 Так горшочек переварил все ядовитые слова злодея и обратил  их в здравый смысл.

Но ТримальХион не унимался. Рассвирепев,  он наслал на избушку Василисы тучу злобных троллей-комментов и воронов-беспилотников, приказав им  разрушить крышу и выбить окна и двери в избушке.
— «Налетай! Вот она, ее избушка! Убогая конура на курьих ножках! Курица —не птица, а одна смехота!» — каркали вороны.

 Но Василиса была готова и к этому. Она достала из сундука и расстелила на столе Скатерть Душевной Поддержки, вышитую ее бабушкой-ведуньей.
— «Ну-ка, дорогие мои,  придите ко мне на помощь!», – мысленно   позвала  Василиса тех, кто ей дорог.
И мгновенно  в избушке стало светло и тепло.   Гости  рассаживались вокруг стола . Слышались добрые слова подруг, соседей, мудрые советы старушек и стариков, смех деревенских детей, бегавших вокруг стола. Это всё,  словно невидимый купол, защищало и  отражало атаки черных ворон. К тому же мальчишки тайком от взрослых обстреляли  ворон камнями из рогаток. Те в панике бились о светлый купол, падали и рассыпались в прах.


ТримальХион пришел в ярость.
— «Ага! — проревел он. — Значит, ты прячешься за чужими спинами!  У тебя нет своей силы! Ты слабая, и завтра твой ничтожный мирок рухнет! Никто больше не придет тебе на помощь!»,– продолжал вещать ТримальХион. Видя, что все его атаки разбиваются о невидимую крепость духа Василисы, он решил сменить тактику и начал трендеть без умолку,  сыпать сложными, пугающими прогнозами, сеять хаос и неопределенность. Его слова с помощью громкоговорилки превращались  в страшный рёв, — поток абсолютного абсурда, лжи и негатива, смешанного в один оглушительный вихрь.:
— « Все твои дела — прах! Твой лес — иллюзия!  Ты не существуешь! Весь мир за меня!» —голос  ТримальХиона срывался на крик.
 

И тут Василиса впервые почувствовала в душе  СТРАХ.
ТримальХион  обрадовался и перетащил  свою громкоговорилку поближе, к самой опушке леса. Он всё ещё продолжал о чём-то  самозабвенно  вещать и браниться в свою громкоговорилку, но Василиса уже не слушала его. Она достала  и накинула на плечи Кружевную Накидку Тишины, сотканную из утренней росы и шепота листьев. Все злые слова ТримпльХиона теперь застревали в её складках, словно мухи в паутине.
— «Бесполезно! Тебе ничего со мной не поделать, ТримальХион, — подумала Василиса.   
Её душевное спокойствие было  теперь крепче любой брони и брани.
У окна стояла Волшебная прялка, которой Василиса каждый день по-немногу пряла пряжу Золотых Дел.  Вот и в этот раз  она  села  у окна и принялась за работу.  Всякое  пусть даже  маленькое, но полезное и правильное  дело она навивала на веретено  золотой нитью.
Веретено так быстро   вращалось в тонких пальцах пряхи, что начинало светиться, а золотые нити сплетались в сияющий кокон.
Потом, когда пряжа заканчивалась, кажущуюся  бесконечной нить можно было оборвать.
— Смотри-ка, как много пряжи я напряла! — удивлялась  Василиса самой себе себе.
Сматывая нить с веретена-кокона в разноцветный сверкающий клубок, Василиса припоминая всё, что хорошего успела сделать:
— Вот я спасла кота от собак, вот сварила и отнесла соседской  бабушке целебный отвар, полила свои поющие огурцы, вышила для подружки необычный узор на свадебном наряде,  вырастила говорящий цветок, помогла  ребятишкам достать запутавшегося в ветвях воздушного змея, — а вот приютила брошенного кота и  слепого пса. Разве это не чудеса? Разве я не волшебница?» — улыбалась Василиса самой себе.
Душа и мысли Василисы наплнялись уверенностью в своих силах.  Страх  неясности отступал перед ясно видимими Василисой настоящим и будущим.


В решающий момент, когда Тримальхион собрался обрушить на всех финальную, сокрушающую волну инфо-шума, люди по примеру Василисы перестали слушать. Они не стали спорить, они просто выключили его в своих умах. Одни занялись своими делами, другие стали помогать соседям, третьи начали тихо напевать старую-добрую песню.

Тримальхион, не видя больше ни страха, ни смятения, совсем охрип и выбился из сил. Его слова, не долетая до людей, теряли силу и падали в траву, как дохлые мухи. Его Громкоговорилка начала дымиться и перегреваться.

Отчаявшись пробиться через тишину, Тримальхион решил удвоить мощь вещания и обрушил новый водопад оскорблений, фейков и оглушительного грохота.

Но тут его Громкоговорилка, не выдержав, вспыхнула ярким пламенем, с копотью и треском; искры от неё разлетались на тысячи мелких пикселей, которые тут же гасли, как светлячки.

Наступила тишина. Та самая, настоящая, лесная, наполненная шелестом листьев и щебетом птиц. Морок, нависший над царством-государством, стал рассеиваться. Тусклые краски мира снова заиграли ярко. Люди начинали поднимать головы, оглядываться и удивляться:
— «А чего это мы?...»

Василиса вышла на улицу. Там, возле пня, сидел самый обычный, никем не узнанный мужчина в помятом пиджаке. Он был жалок, бессилен и совершенно не страшен. Тримальхион, потеряв свою силу, съежился и, бормоча что-то о «неадекватной аудитории», которая отказалась играть по его правилам, убрался прочь, исчез, как будто его и не было вовсе.
А может, просто устроился где-нибудь, став доставщиком пиццы или заделавшись писателем на сайте.

«Громкоговорилка сама по себе неплохой инструмент, если отдать её в добрые руки. Шум был, есть и будет всегда, но он не должен иметь над нами власти», — подумала Василиса и накрыла обгоревшую Громкоговорилку Накидкой Тишины. — «Пусть помолчит до поры до времени, пока её не превратят в рупор добрых вестей».
Из золотых пряжи сплела Василиса новую,сияющую сеть для интернет-вещания.

А люди в государстве с той поры жили долго и счастливо, не потому что зло было уничтожено навсегда. Просто они поняли один главный секрет: самое сильное волшебство — это разумное и мудрое управление своим ВНУТРЕННИМ МИРОМ, — этим самым главным царством, которое надобно уметь ЗАЩИЩАТЬ.

---