Весёлый корабль

Запускаю режим «Стендап в провинциальном ДК с искусствоведческим уклоном». Поехали!

(Выходит на сцену, поправляет воображаемый пиджак и очки на носу, принимая вид заезжего лектора)

Друзья! Великий Трындец! Место, где главные новости – это кто кого перекрыл на грядке, и чья корова опять смотрела с укором. А наш герой – Смешной Пенсионер Иван Петрович – человек, чей внутренний двигатель работает на смеси абсурда и неуемной энергии. И вот его осенило: «А что, если я стану центром мировой культуры? Ну, или хотя бы культуры района?»

Полгода он вынашивал план, как Наполеон – поход на Москву. И вот, получив пенсию, он объявляет жене:

Иван Петрович: Мария, мы с Шарлоттой едем в Питер! За картиной! Для выставки одной картины! Я буду как тот профессор, в очках, буду говорить умные слова: «импрессионизм», «пастозный мазок», «сфумато»... Ну, или как там его!

Жена Мария (не отрываясь от вязания носка): Поезжай, Петрович. Только «сфумато» – это не матерное слово, слышь? В культурном месте поведешь себя культурно. И деньги на обратный билет отложи.

И вот они в Питере. Эрмитаж. Иван Петрович с блокнотом, Шарлотта – с подключением к базе данных «Мировое искусство от А до Я». И начинается охота за шедевром.

Картина первая. Иероним Босх. «Корабль дураков».

Иван Петрович останавливается перед полотном, где на утлом суденышке веселятся и горланят странные личности.

Иван Петрович (восторженно): О! Смотри, Шарлотта! Родня! Это же, наверное, «Праздник урожая в Великом Трынденце»! Смотри, а это – дядя Коля, наш председатель садового товарищества, в розовом колпаке! А это – тетя Люда, она всегда на вечеринках винегрет за столывает! А вон тот, с ложкой на носу – это таксист Геннадий, он после смены... слегка того. Идеально! Картина про наш народ! Про жизнелюбие!

Шарлотта (монотонно, с легким гулом): Уточняю. Иероним Босх, «Корабль дураков», ок. 1490-1500. Сюжет – аллегория человеческой греховности и глупости. Персонажи, по мнению искусствоведов, олицетворяют чревоугодие, тщеславие и алчность. Атрибуты в их руках – символы пороков.

Иван Петрович: Какие пороки?! Это же символы веселья! Вон тот кувшин – это явно домашний самогон, «тройной перегонки», как у моего соседа! А этот пирог... ой, нет, это, кажется, не пирог. Ладно, неважно. Суть ясна: народ гуляет! Жизнь кипит! Это точно про нас!

Картина вторая. Питер Брейгель Старший. «Нидерландские пословицы».

Иван Петрович в полном восторге. Картина, где сотни маленьких фигурок занимаются какой-то ерундой.

Иван Петрович: Вот это да! Это же прямо энциклопедия нашей жизни! Смотри! «Склонять голову сквозь оконную раму»! Это же про моего внука Вовку, который вечно в телефон уткнулся и в косяк врезается! «Бить головой о стену» – это я, когда пытаюсь квитанции ЖКХ понять! А вон тот, «кидать деньги в воду» – так наша управа тротуары каждый год перекладывает! Шарлотта, это шедевр! Это наше все!

Шарлотта: Картина Питера Брейгеля Старшего, 1559 год. На полотне изображено более ста нидерландских пословиц и идиом, иллюстрирующих человеческую глупость. Тот, кто «бьется головой о стену» – упрямец. «Кидающий деньги в воду» – расточитель. А сцена, где человек «оглашает мир»... это не про новости, а о болтливости и распространении сплетен.

Иван Петрович (не слушая): Сплетни? Да у нас тетя Зина со второго этажа может не мир, а всю галактику огласить, если узнает, что у кого-то сметана прокисла! Нет, это гениально! Каждый трындечанин найдет здесь себя! Как в зеркале!

Картина третья. Мастер Франке. «Святой Варфоломей».

Иван Петрович замирает перед мрачноватой картиной, где апостол Варфоломей держит в руках собственную кожу, а с него свисают клочья мышц.

Иван Петрович (сначала в ужасе, потом с просветлением): Мать честная... Что это? А... Понял! Это же аллегория! Про дачный сезон! Смотри, Шарлотта! Человек, с которого содрали семь шкур! Это же типичный дачник после уплаты взносов в СНТ «Ромашка»! А эти мышцы... это он, наверное, грядки вскопал, спину надорвал! Глубоко! Философски! Прямо про нашего председателя, Семена Семеныча!

Шарлотта (с легким раздражением в голосе): Это «Святой Варфоломей», Мастер Франке, Германия, около 1425 года. Святой был заживо освещен, что и изображено на полотне. Сцена демонстрирует христианское мужество и готовность принять мученичество за веру. Никакого отношения к садово-огородным работам не имеет.

Иван Петрович: Как не имеет? А жертвенность? А готовность отдать последнюю рубашку, вернее, кожу, за идею? Дачная идея – она тоже священна! Нет, это очень жизненно. Пойдем, Шарлотта, выбирать.

В итоге, после недолгих раздумий, Иван Петрович выбирает... нет, не святого Варфоломея, слава богу. Он выбирает «Корабль дураков». «Самое жизнеутверждающее», – как он сказал.

И вот, неделю спустя, в Доме культуры Великого Трынденца. На сцене – распечатанный на баннере «Корабль дураков». Иван Петрович в пиджаке и с указкой.

Иван Петрович: Дорогие друзья! Перед вами шедевр нидерландской... фламандской... в общем, зарубежной живописи! Это «Гулянка на речке»! Посмотрите на этот дух коллективизма! На это веселье! Вон тот человек с розовым колпаком – это аллегория на беззаботную юность! А тот, что заглядывает в кувшин – это символ поиска истины! Истины в вине, а у нас – в компоте!

Шарлотта (тихо, с колонки): Цитирую Босха: «Глупость – вечный спутник человечества...»

Иван Петрович (перебивая): Верно! Вечный спутник! Как наша тетя Люда! Спасибо, Шарлотта, за подтверждение!

Выставка прошла с оглушительным успехом. Все трындечане узнали в дураках Босха себя и соседей, посмеялись, пошутили. Иван Петрович был счастлив. Он прикоснулся к великому искусству и сделал его... своим. Понятным. Смешным. Человечным.

А Шарлотта вечером, заряжаясь, обновила свой журнал: «Вывод: искусство вечно, потому что человеческая глупость – неизменна. А субъективное восприятие – лучший куратор. Интересующийся пенсионер – опаснее невежественного».

(Спикер складывает «блокнот» и снимает «очки».)

Вот так, друзья. Искусство – оно не в залах, а в головах. И иногда самое правильное его прочтение – самое неправильное. Главное – чтобы душа радовалась. А душа Ивана Петровича, глядя на «Корабль дураков», ликовала! Потому что видела в нем не грехи, а старых, добрых друзей. Спасибо!

(Уходит под аплодисменты, кивая невидимой Шарлотте.)