Торшер

         Увидев Питер, Любочка Шатова передумала возвращаться в Салехард. Ради жилья она пошла в дворники; ей дали служебную площадь. Сначала это была комната в коммуналке, но подвернулся счастливый случай — и досталась однокомнатная квартира в полусгоревшем флигеле. Алексей Шатов, разумеется, переехал к сестре, благо что до университета было рукой подать — только перейти по мосту Неву.
Жили они на втором этаже. Два окна в комнате выходили во двор. Кухня была без окон и без горячей воды (в центре города холодной воды не было с царских времён). Имелся также туалет, тесный как гроб. Обстановку собирали по дворам: колченогий стол, диван без ножек и высокий платяной шкаф. Зеркало купили. Сестра спала на диване, брат на шкафу. По утрам они махали метлами, потом Алексей убегал на учёбу, а Любочка мыла подъезды.
 
Как-то вечером Любочка готовила плов.
— Знаешь, какое время года не любят дворники? — спросила она из кухни.
— Осень. Надо листья убирать, — не сразу, оторвавшись от учебника, ответил Алексей.
— А ещё зиму. Снег сгребать, лёд долбить. Мне уже ломик дали.
— Ломик в руках — к ранней зиме.
— Народная примета?
— Ага. Сейчас придумал.
За окном лил дождь. Прогрохотав по крыше, он ослабел и сошёл на шёпот. Новый порыв ветра, и дождь застучал в стекло дробно, точно голубь лапками по жестяному сливу: тук-тук-тук. Алексей поднялся со стула и подошёл к окну. Голубя не было. На асфальте блестели прямоугольные пятна света. В доме напротив была освещена кухня: пузатый мужчина в майке-алкоголичке сидел за столом с пустой тарелкой, а женщина со сковородой наклонилась к нему.
— В соседнем доме рыбу жарят, — сказал Алексей. — Дым валит!
— Пожар? — спросила Любочка, не расслышав из-за стука посуды.
— Нет. Пока только жарят камбалу.
— Почему камбалу?
— Глаза — набок!
— Отойди от окна, и без того они жалуются, что мы притон устроили. Кстати, не забудь: завтра Галка приедет из Салехарда.
— Очередная подружка. Будешь город показывать? В театр поведёшь?
— К тебе тоже кубинцы ходят! — отрезала Любочка. Слышно было, как она наливает воду из крана. Через минуту Любочка вошла в комнату, покосилась на брата, на окно и задумчиво произнесла: — Всё-таки занавески надо повесить. Живём как в аквариуме… Ты сможешь торшер починить? —Она нежно взъерошила ему волосы. — Выключатель сломался. Я за верёвочку дёрнула, она и оборвалась.
— Бедная Красная Шапочка! Я повешу верёвочку на место — завтра. Обещаю.

Назавтра, придя из университета, Алексей не узнал квартиру: на окнах висели красные портьеры. На столе лежала записка: «Буду поздно. Мы с Галкой в театр пошли. Не забудь про торшер. Разогрей суп». Алексей, признаться, уже забыл о своём слове. Почесав в затылке, он взялся за торшер. Раскрутил выключатель, подклеил сломанный рычажок, подвязал к нему оборванную верёвочку, вновь закрутил выключатель. На это ушло не меньше часа: винтики были такие мелкие, что в руках не держались.
— Не по-русски сделано! — вслух возмутился Алексей. — Тонкая работа, а чего ради? — И, смахнув пот со лба, взглянул на этикетку: «Сделано в ГДР». — Камрады! Вот спасибо, удружили. Нет, братья-камрады, у нас всё попроще… — сказав это, он потянул за верёвочку, как будто срывая полотно при открытии памятника. В торшере зажёгся свет.
— Ура! — скромно воскликнул Алексей, воображая рукоплескания  публики. Радость была преждевременной: лампочки, ярко вспыхнув, затрещали и погасли. Свет пропал по всей квартире. Мудро отсоединив торшер от сети, Алексей выскочил на лестничную площадку, длинной палкой дотянулся до пробки-автомата и щёлкнул кнопочкой. В квартире зажглась люстра, зазвучало радио.
— Уже неплохо!

Он вернулся к торшеру. «Чтобы не коротило, надо поменять местами проводки в выключателе», — рассудил Алексей. С коротким замыканием он был знаком с детства, когда совал проволоку в розетку и смотрел, как из неё пыхает огонь и валит дым. Алексей перемонтировал выключатель, залез под стол (мало ли, лампочки взорвутся) и, высунув руку, потянул за верёвочку.
Торшер вспыхнул с треском и погас. Наступил мрак и тишина.
— Чёрт! — яростно вскрикнул Алексей, налетев в темноте на стул, и выбежал на лестничную площадку. Ослеплённый гневом, он взобрался на высокие подмости, приготовленные малярами для ремонта и надавил пальцем на кнопочку пробки-автомата. Она вдруг вспыхнула синим пламенем, оглушительно затрещала в уши. Алексей в испуге отпрянул и, ударившись о лестничные перила, сверзился на пол. Падение было болезненным, но удачным: мог бы упасть в пролёт и на первом этаже сломать себе шею. Взглядом следователя он окинул место происшествия.
«В этот раз закоротила пробка, — догадался Алексей, — надо бы с ней разобраться». Выкрутив пробку, он прошёл в квартиру. Зажёг за столом стеариновую свечку и дунул на спичку. Спичка потухла вместе со свечкой. Алексей, пожурив себя за спешку, наощупь искал спички. Опрокинул банки, уронил на пол жестянку, влез пальцами во что-то склизкое, но спичечный коробок нашёл! Снова разжёг свечу, потушил спичку, помахав ею в воздухе, и разобрал пробку. Все детали были целы. Он склонил голову ниже. Вдруг раздался треск. Запахло палёным. Что такое? Пожар! От пламени свечи загорелась его чёлка.
 
Это, наконец, образумило Алексея. Он отправился к электрику, который жил недалеко, в переулке Леонова. Константин работал в одной жилконторе с Любочкой Шатовой. Он имел вид завзятого холостяка, из тех, что выглядят моложаво лет до 45, русоволосый, худощавый, степенный. Никогда не спешил, говорил монотонно, и по лицу его трудно было угадать, что он думает, что чувствует. Выслушав Алексея, Константин сказал:
— Должно быть, плавкие вставки выбило на распредщите.
— Где это?
— Как во двор заходишь — под аркой. Посмотри. Если расплавились, вставь кусок медной проволоки. Сантиметров 20. — И заметив, что Алексей впал в задумчивость, продолжил: — С тобой, что ли, пойти?..
Через пять минут они уже были на месте. Константин зажёг под аркой лампочку, она пшикнула и погасла.
— И такая чертовщина весь день! — обрадовался Алексей, пытаясь разглядеть в тени лицо Константина.
— Черти не при чём — срок годности вышел.
Вынув из кармана фонарик, он осветил распределительный щит на стене и, пробежав взглядом сверху вниз, заключил:
— Вставки целы. Надо в квартире всю сеть проверить.
Они поднялись на второй этаж. Алексей смотрел на электрика, как на волшебника — глазами, полными восхищения. В одну минуту он починил пробку-автомат. В квартире зажёгся свет, зазвучало радио. Три минуты он повозился с торшером, и потом сказал сухо:
— Включай!

Алексей отвернул голову в сторону, зажмурился и медленно потянул за верёвочку. Ничего не случилось кроме того, что торшер сиял ровным светом.
— Переменного тока не стоит бояться. А вот постоянный ток — верная смерть. — Константин сложил свои инструменты. — Переменный ток — это синусоида. Когда синусоида пересекает ординату «икс», напряжение равно нулю.
Переварив его слова, Алексей оживился:
— Я понял! Поэтому городские огни мигают, когда смотришь издалека. Со мной такое было в детстве.
— Жизнь и смерть человека зависит также от сопротивления его тела. Сопротивление большое — будешь жив. У нас на ру;днике на Кузбассе был один Вася. Подойдёт, бывало, к распределительному щиту и без всяких резиновых ковриков, без резиновых перчаток — в любой дождь — проверяет так: послюнявит палец и водит по контактам: «Эта вставка хорошая, эта хорошая… А эту выбило» — голым пальцем! И ничего ему не делалось.

— Спасибо, Константин. Выручил. Век не забуду. Человек ты знающий, толковый. Мастер своего дела… — Алексей выстилал слова, чтобы уже закончить эту лекцию.
— Да уж. Навидался я всякого за то время, что работаю электриком в нашей жилконторе. И чего только не придумают жильцы, чтобы не платить за электричество. Например, дырочку в счётчике просверлят и туда палочку, чтобы колёсико остановить. Или клемму отожмут, и счётчик стоит. Или фотоплёнку всунут, чтобы притормозить. Лучший способ: подсоединить трансформатор, чтобы он колёсико в обратную сторону крутил. Я ещё до армии сделал такой у себя дома. Всё что днём счётчик намотает, я ночью с помощью трансформатора обратно отматываю…
Он замолчал, услышав, как стукнула дверь на первом этаже.
— Соседка, — пояснил Алексей, начиная догадываться, что Константин неспроста разговорился: он ждал прихода Любочки, а та его на дух не переносила. — Сестра в театре задерживается. С подружкой ушла, — сказал Алексей и прибавил многозначительно: — А мне зубрить надо. Завтра зачёт по античной литературе.
Константин подумал недолго и распрощался с ним.





Снимок мой.