Слушай ангела глава третья. кто виноват?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. КТО ВИНОВАТ?
 
       Гошка был одновременно и огорчён, что пришлось уезжать, не доработав полностью месяц, и рад, что скоро будет дома. Девчонки заждались, скучают без него. Билет на самолёт на семь десять утра был в кармане. Он позвонил тёте, сказал, что завтра будет дома, и что отзвонится всем, как приедет. Вместе с ним этим же рейсом летел его напарник. Вдвоём они съездили в СДЕК, отправили основной багаж и поехали снимать ближайшую к аэропорту гостиницу, которая именовалась «У ФОНТАНА». Номера были. Они заняли двухместный номер, светлый и просторный. Максим – напарник пошёл в душ, а Гошка – в ближайший гастроном, купить что-нибудь съестное.
       Он взял хлеба, колбасы, маринованных огурчиков, воды, ещё что-то съестное, немного подумав, взял с полки две бутылки коньяку, рассчитался на кассе и пошёл в гостиницу.
       Максим лежал на кровати, но поднялся, как только вошёл Гошка. Он стал нарезать продукты для перекуса, а Гошка пошёл немного сполоснуться. Они сегодня оба набегались, устали, есть было некогда, а надо было ещё отдохнуть перед дорогой, вставать придётся рано.
       Когда Гошка пришёл из душа, стол был уже накрыт.
- Давай по маленькой тяпнем, стресс надо снять! – предложил он Максиму. Тот согласился, но выпил чисто символически, а Гошка допил бутылку один. Два месяца работы в порту, практически без выходных, жизнь в общежитии в окружении одних и тех же лиц, неопределённость продолжения или отсутствия работы в этой организации и много других факторов, держали организм в постоянном напряжении. Хотелось скинуть этот груз с себя.
      После ужина Гошка лёг, чтобы просто дать отдохнуть ногам, они напоминали о себе постоянными неприятными, тянущими болями. Не дремалось, он встал, чтобы покурить, но сигарет не оказалось, видимо, выронил пачку, когда доставал деньги в магазине. Надо сходить за ними, завтра некогда будет. Максим уже спал, отвернувшись к стене. Гошка зачем-то открыл вторую бутылку коньяка, налил сразу полстакана, выпил, не закусывая. В голове зашумело. Он оделся и вышел из номера.
       На улице уже горели фонари. Было около девяти часов вечера. Гошка двинулся в сторону гастронома. Он шёл быстро, не глядя по сторонам, но его слегка штормило всё-таки. Уже на полдороге к магазину, в затемнённом переулке, дорогу ему загородили двое мужчин, один ростом с него, примерно такой же комплекции, другой выше и крепче на порядок.
- Предъявите ваши документы, - сказал тот, что пониже ростом.
- У меня нет с собой документов. С чего вдруг я должен их вам предъявлять? Пропустите меня, мне нужно в магазин.
Но они не пропускали его. Один слегка толкнул Гошку, второй сделал то же самое.
- Мужики, что вам надо, идите своей дорогой, я вас не трогаю!
- Ты пьяный. Идём с нами.
- Никуда я с вами не пойду, какое вам дело: пьяный я или трезвый?
- Ещё как пойдёшь! – сказал тот, что был с ним одного роста.
- Да пошли вы к такой матери!
       Гошка оттолкнул одного из них и хотел идти дальше, в это время второй из нападавших, сильным ударом боксёра нокаутировал его. От мгновенной боли в левом ухе (удар пришёлся по нему), Гошка потерял сознание, а когда очнулся, его уже заталкивали в подошедший уазик. Держась за оглохшее ухо, он извивался и отталкивал нападавших ногами, но их уже было четверо, и они были трезвыми и злыми. Удары сыпались на него со всех сторон вместе с нецензурной бранью. Гошка, как мог, прикрывал лицо, но всему телу досталось от и до. Наконец, двое из напавших сели ему на спину и на ноги, а двое других завернули руки и надели наручники.
- Мужики, вы что творите? Отпустите меня, если надо я вам заплачу. У меня самолёт в 7 утра, я два месяца дома не был, жена и дочь ждут! У меня документы и билет в гостинице «У ФОНТАНА».
- Заткнись, с..а, глаз мне подбил тварь, а то ещё получишь, не рыпайся лучше! – рявкнул один, которому от Гошки прилетело всё-таки, под глазом у него была припухлость.
       Его привезли в отделение полиции и, как преступника, повели, нагнув руками его голову к земле, поэтому, он не понял: куда он попал. Открыв дверь какой-то комнатушки, неизвестные закинули его внутрь на бетонный пол, не включая света. Гошка, немного протрезвев, стал ощупывать стены, его руки натыкались только на бетонное покрытие. Обшарив в кромешной тьме всю комнату, он обнаружил только какой-то тощий матрас на полу, больше в ней не было даже какого-то подобия мебели: ни топчана, ни табуретки. Только из-за двери доносились приглушённые голоса.
       Страшная мысль пронеслась в затуманенном алкоголе мозгу: «Я попал в рабство!» Гошка начал ногами и руками барабанить в дверь, крича во всю силу лёгких: «Выпустите меня отсюда!»
       Дверь распахнулась, и в лицо ему прямо с порога несколько раз брызнули из перцового баллончика. Лицо, шею и руки словно обожгло. Гошка взвыв от боли, схватился за лицо. «Я сказал тебе: сиди тихо, хуже будет!»  Дверь захлопнулась. Он сел на матрас и заплакал уже и от боли, и от неизвестности. В мозгу прошелестел голос матери: «Гоша, ты только не выпивай перед дорогой, не навреди себе!»  Голосу матери вторил голос тёти Поли, которой он позвонил по дороге в магазин: «Гоша, я понимаю по голосу, что ты уже выпил. Больше не пей, могут в самолёт не пустить!» И ещё чей-то детский голосочек звенел в голове, как комариный писк: «Успокойся, сядь, не шуми, пожалуйста, а то будет ещё хуже! Всё будет хорошо, потерпи немного, я рядом!»
       Словно лёгким ветерком пахнуло откуда-то, даже обожжённому лицо на миг стало не так больно. Привалившись спиной к стене, Гошка задремал. Усталость последних дней и алкоголь сделали своё дело. Утром он попросился в туалет, его выпустили, показали куда идти, на удивление, разговаривали с ним почти вежливо. Он хрипло поинтересовался: где он и сколько его здесь продержат.  «В 29 отделении полиции. Отпустим, когда время придёт». Вчера в полутьме переулка, потом в машине, затем во тьме комнатушки, он не понял, что это были полицейские. Первое, что пришло Гошке в нетрезвую голову: его похитили, чтобы увезти в рабство. Он даже вспомнил, что такое было с его двоюродным братом, которого через пару лет освободили феэсбешники во время рейда.
       Он попробовал смыть с рук и лица перцовый зуд, но умывание мало помогло, лицо горело, руки и шея зудели. Голова разламывалась, всё тело ныло, особенно болели выкрученные руки, они сильно опухли в предплечьях. Как ни странно, он почти обрадовался тому, что находится в полиции, а не в каком-то неизвестном притоне. И в то же время он ругал себя самыми плохими словами, что напился и навредил себе опять. Ведь сколько раз говорил себе, что это больше не повторится, и вот снова попал в переплёт.
Он вспомнил, как несколько лет назад они с приятелем возвращался с вахты через Москву. Тоже решили расслабиться и «расслабились». Затарились спиртным и распивали его в вагоне, потом вышли в тамбур, не дождавшись остановки поезда, покурили. Итог: их высадили из поезда на полдороге, пришлось добираться окольными путями, на такси, заплатить кучу денег опять же… Почему он так поступает, Гошка понять не мог. Словно бес подталкивает, хотя внутри кто-то говорит ему: не пей! Так и не алкоголик же он, ни разу не нарушил сухой закон на работе, да и так может подолгу не притрагиваться к бутылке, когда надо делать срочные дела. Да и за руль надо садиться трезвым.
                Тут он поморщился, вспомнив ещё одну историю, когда как раз он и сел за руль пьяным, и куда-то рванул в сторону Краснодара. Дождь лил, как из ведра, и вдруг машину занесло, и она врезалась в другую, стоящую на обочине. Обошлось без жертв, но денег он заплатил немало, плюс лишение прав на год. «Дурак я, что ли? Всё ни как у людей! Мать всё время говорит: взрослей! Ведь говорит что-то внутри, останавливает, а я наперекор иду. На хрена я вчера нажрался, да ещё вечером попёрся в магазин?»
       Опять заскрипела дверь. На пороге стоял полицейский: «Есть хочешь?». Гошка хотел буркнуть: «Да пошёл ты!» Но почему-то молча кивнул. Конвоир привёл его в соседнее помещение, там за столом сидел хмельной мужичонка и уплетал хлеб с колбасой, запивая водой из бутылки. Он подвинул Гошке еду: «Ешь!». Оказалось, что это постоянный «сиделец» этого отделения, потому и еду про запас всегда носит с собой. И матрац в камере, куда затолкали Гошку, был его.
        Задержанных было человек десять. Наверное, отделению нужен определённый план задержания выпивох. Гошка, видимо, был необходим для полного количества, для укомплектованности.  Шёл, никого не трогая, ничего плохого не делая, а тоже здесь. И ведь не сухой закон в городе, как же так, за что? Он поблагодарил мужичка за еду и стал ждать. Внутри что-то подсказывало, что тётя Поля не оставит его в беде и в этот раз, но стыд и раскаяние, досада на себя мучили его похлеще похмельной жажды.

Продолжение следует...