Про спасибо ему

Мы с корсиками завершаем световой день. Закат в наших местностях в данное время уже в половине пятого после полудня.
Далее — сумерки.
Потопталки в лесу — для корсиков моцион пред ужином, для меня — разгруз после трудов дня.
Стартуем до шестнадцати ноль.
Проводим закат.
Возвращаемся домой.
Маршрута единого нет. Бредем, куда глазки смотрят и лапы несут.
Неделю как вынуждены ходить по залесенному оврагу; поле распахали в зиму, и пересечение жирной липкой черноземной поверхности протяженностью в несколько сотен метров превращает ленность прогулки в марш выживания.
Вчера случилось обыденно как и позавчера.
Даже снял несколько кратких видео, демонстрирующих благость побродилок.
Направляемся домой. После заката уже в старте вечерних сумерек. Небо хмуро облачностью.
Пред спуском в овраг обнаруживаю отсутствие сотового телефона в кармане. Осознание «потерял» борется с надеждой «не может быть».
Таки осознал и смирился. Начинаю когнитивно калькулировать.
Коль вести корсиков-бегемотиков в дом родной и затем возвращаться, то в данной точке осознания потери окажусь минут через двадцать, а значит, настанут синие сумерки, а еще предстоит же пройти до конечной точки прогулки — это примерно полчаса — то есть наступит ночь тёмная.
Отступление: конец ноября в бесснежном лесу, поверхность которого покрыта опавшей мокрой листвой, а небо задрапировано густой облачностью — эт темень до степени невидности пальчиков втянутой руки.
Решено.
Возвращаемся совместно.
Корсики удивлены разворотом в прогулку два, но поддерживают. Цезарь рысит следом. Кирюша рыскает по кустам, но не далее нескольких метров.
Шагаю быстро, но полностью сосредоточен просмотром тропинки.
Идем. Темнеет.
Огибаем Бобриный пруд.
Вступаем в Дальний лес.
Темнеет скорее, нежели предполагалось.
Поначалу насторожилась Кира, затем я, остановившись, едва, но слышу треньканье. Двигаю в направлении звука. Замечаю всполохи в десятке метров от себя.
Подхожу. Практически на ощупь нахожу потеряшку.
Он мокр. Но трезвонит и мигает.
Отвечаю на входящий звонок. Слышу растревоженный глас Елены: «Вы где?».
Успокаиваю: «На пруд засмотрелись. Уже возвращаемся».
Нам советуют ускориться. Обещаю.
Но до пруда-то еще идти и идти.
Выстраиваемся в походную колонну.
Головным дозором выступаю я. Далее — Цезарь, Кирюша замыкающая.
Пыхтим. Движемся.
Есть меж леском в верхней части берега Бобриного пруда и Дальним лесом полянка. Странна она. Там как-то иначе воспринимается время. Вместо травы сплошной мох. Не бывает ни птиц, ни зверей — никогда не видел следов зверья.
Только вступаем на полянку, как корсики-бегемотики оттормаживаются и категорически отказываются пересекать ее. Причем Кира даже залаяла, подняв холку, а гигант Цезарь грозно утробно рыкнул.
Спине стало морозно.
Видимость ноль.
Нечто явно рядом и совсем не дружелюбное.
Не человек.
Не зверь.
А именно Нечто, и звери его чувствуют.
Что делать?
Справа болото. Слева опушка Дальнего леса и распаханное поле.
Пытаться сманеврировать по полю в обход, но мы утонем в черноземе, тем более что до дома по нему километра два, и не факт, что Нечто не потянется за нами.
Огромные звери рычат. Встали слева и справа от меня.
Решаюсь. Иду на невидимое Нечто. Громко произношу: «Тебе — твоё. Нам — наше. Отойди. Мы пройдём и уйдём. Нам чужого не надобно».
Пёсели, ощериваясь, двигают за мной след в след, шаг в шаг.
Кисти рук покалывают множество игл. Хладный жар заливает лицо и мгновенно отлетает прочь.
В сознание пытается ворваться страх. Гашу состояние предпаники жёстким внутренним приказом: «Вперёд».
Не метаться. Не бежать. Только спокойно идти.
Минуем опушку, вступая в осинник пред Бобриным прудом. Словно в спину что-то толкает, и сразу же наступает внутренняя ментальная тишина.
Нас явно пропустили, но в послед толкнули: «Дескать, нечего тут бродить ночью. Не твоё время и место».
С чем, кстати, согласен.
Дальнейшее происходило банально-обыденно. В тотальной темноте обошли пруд. По тропе спустились в овраг. Поднялись.
Метрах в ста впереди засветилось освещение ворот двора.
Цезарь завыл и перешел с шага на галоп. Кирюша припустила за ним, обогнала, подскочила к забору и громко призывно залаяла.
Елена отворила калитку. На лице выражение тревоги.
Внимательно меня осмотрела. По-женски, остро-интуитивно считав происшествие, спросила: «Наверное, через Ведьмину поляну попёрлись, да еще и в темноте? Ну как? Получили?».
Кивнул головой — дескать, да, нам «выдали».
Через полчаса, с кружкой зеленого чая в руке, понял — Нечто, посланное Болотной Ведьмой, строго указало на недопустимость шарахания ночью в НЕсвоём месте. Погрозило назидательностью пальчика Нежити и отпустило с миром во свояси.
Спасибо ему...