Свинка, или Время Ч

...Четвёртого ноября я всегда вспоминаю, как мы с дядей резали свинку. Уже не помню, в каком декабре-январе девяностых  это было, но чаще всего память возвращается в этот день именно четвёртого ноября...

   Свинка уродилась с каким-то дефектом и так отставала в росте от своих братьев и сестёр, что ни продать ни отдать даром кому-либо у дяди не хватило совести...так она и жила сорнячком в углу сараюшки.
 
    Дни были голодные - зарплату ни шахтёрам, ни бюджетникам толком не платили, многие, как и мы, только на пенсии стариков и выживали - и однажды пришло и свинкино время Ч, хоть выросла она с небольшую собачонку.. Резчика дядя приглашать не стал, сказал, что с такой и сам справится, моё дело только придержать её немного. Отказаться было стыдно - что, не мужик в конце концов - и хлопнув для храбрости стаканяку я согласился.

    Завалить свинку для двух опытных душегубов дело нехитрое...ткнули ножичек под лопатку, да и пошли ещё по сто грамм.
 - Ну всё, готова уже, пошли разделывать, - сказал старший душегуб, и мы поплелись на улицу. А там...по двору нарезает круги наша свинка.
  Сбегал дядя за большим ножичком, да и повторил...
Пошли снова по сто грамм...в этот раз почти непьющий дядя наливал трясущимися руками уже не только мне, трусу болезному.

  Вышли...свинка нарезает круги...

 Уж не помню, сколько раз выходили-заходили, наливали-пили...в очередной раз я уже на улицу не пошёл, а когда вышел - свинка лежала с отрезанной головой.
Потом в её  сердечке насчитали с десяток ранений...и все - с краешку.

  Домой я вёз бедную свинку привязанной к детским саночкам - сначала сто км от села автобусом, потом другим автобусом из Донецка до Макеевки, потом в трамвае - набитом битком, но мне хватило удачи и нахальства запереться в пустую кабину вагоновожатой в прицепном вагоне. На этом удача закончилась - трамвай шёл в депо - и оставшиеся пару километров до дома я шёл пешком, волоча за верёвку саночки.

  ... Я стараюсь реже вспоминать то время, но свинка нет-нет, да и приходит в мои сны. И это ещё не самое страшное. Самое страшное, что мы съели ту свинку до последней косточки, и я ел вместе со всеми.

   А после этого я должен "единиться" с Наиной Ельцыной, для которой девяностые - "святые". Вот пусть она "единится" с этой свинкой, а меня увольте.