Существа Судного дня. Часть 2. Созидание

Амбигус распрямился. Словно с него сняли груз. Течение энергии в нем стало равномерным и спокойным. Появилась внутренняя умиротворенность. Тихая уверенность. Он бы так и наслаждался этим состоянием. Но Ингул-Или не унимался.
- С чего начнешь? Это ведь долго, наверное. Сколько мы здесь проведем трудов?
Амбигус начал неспешно ходить вокруг места, где он прикопал зерно. Молчал. Его брат не стал ему задавать других вопросов и не торопил. Знал, что его слова были услышаны.
Любитель деревьев остановился. Посмотрел наверх.
- Сам я там не бывал. Но слышал, что на планете, куда переместили Адама, и где сейчас живут его потомки, вместе с другими заселенными туда расами, есть интересная категория существ. Они называют себя учёными. Так вот. Они приблизились к некоторым фактам о создании этой Вселенной. Например. Всю Вселенную окружает вещество, одинаковое по своим характеристикам во всех ее концах. Называют его реликтовым излучением. Считается. Подчеркиваю, считается, что не истина в последней инстанции. Так вот, считается, что возраст, так же как характеристики, у этого реликтового излучения, повсюду, во всех концах Вселенной одинаковые. Далее. Эти прекрасные персонажи, учёные, пришли к выводу, что исходя из всех характеристик такого излучения, всё пространство вселенной было создано в ее известных размерах за мгновение, за десять в минус тридцать пятой степени секунды. Пространство в смысле первовещество, из которого потом формировались пустоты, звезды, планеты, туманности и прочие элементы. Это крохотный срок. Мимолетный. В том числе этим они пытаются подтвердить свою теорию Большого взрыва. Или сверхбыстрого  равномерного расширения вселенной . Или так называемую теорию инфляционного расширения. Если я правильно помню ее название. Могу воспроизводить неточно.Их теории, конечно, меняются и дополняются. Но факт, что пространство этой Вселенной было создано за мгновение. Кстати, ты это видел же. И даже участвовал по плану Божиему. Дальше шли, как ты помнишь , в разных местах разные процессы. Где-то формировался путь эволюционный. И были планеты, где творение имело революционный характер. Это ты тоже видел, где нашего присутствия степень по воле Отца была выше.На планете Адама некоторые люди думают, что там тоже все было революционно, за мгновение. Называют их креационисты. Они не все знают. У них был смешанный процесс. Где-то шло своим чередом, где-то ускорялось неестественно с точки зрения эволюции. Скачками. К чему это все я. Частное. Мы здесь не пробудем долго, все будет достаточно интенсивно. С учётом того , что Вселенная уже существует, планета тоже, и даже атмосферу мы сохранили. А Общее - поскольку реликтовое излучение когда то расширилось из первовещества, и не пропало за все это время, оно однажды сожмёт эту вселенную в первоначальное условное зерно. Под воздействием мощнейшей концентрации энергий, сжатых таким образом, произойдёт трансформация, и это новое измененное расширится в новую Вселенную.
Ингул-Или слушал с интересом. Он, действительно, присутствовал при сотворении Вселенной и по заданию Бога даже участвовал в отдельных событиях. При этом перезапускать процесс жизни на отдельных планетах ему не приходилось. Ангел с любовью относился к своему брату, поэтому, когда тот умничал, не поправлял его. А просто выделял для себя новую и значимую информацию, сохранял ее и встраивал в имеющуюся у него картину навыков и умений.
Далее Ингул-Или услышал подробный рассказ, с чего они начнут. Это не сотворение планеты, постоянно подчеркивал Амбигус. Это перезагрузка процессов в отдельно взятом существующем секторе. Поэтому имеющаяся общая технология, описанная в скрижалях по сотворению миров, неприменима.
Оказалось, что планету и ее атмосферу нужно насытить духовным и материальным первовеществом. Той самой благодатью, которую Бог проводит либо сам, либо через Ангелов, своих детей и помощников. Что делать, Амбигус объяснил. И рассказал о функции своего брата. Как раз через него и предполагалось провести духовную часть энергии, то есть принципы, идеи, правила и волевые механизмы. Потому что он, хоть и имел ряд особенных позиций, удерживал их в балансе, соблюдал приоритет базовых идей, данных Отцом. Испытывал безусловную к нему любовь, из которой и совершал все свои действия, даже когда ему были непонятны какие-то задания. Очень он не хотел огорчать Бога. Не испытывал страх, или сомнение. А именно желал быть достойным сыном любящего Отца, чтобы радость их обоих по отношению друг к другу была взаимной.
Амбигус же в этот раз будет направлять материальную часть. Потоки материальной, но безвидной материи, которая перед творением природных процессов и существ должна заполнить планету и ее пространство.
Он остановился. Посмотрел на Ингул-Или.
- Сейчас мы оба, одновременно, попросим Отца действовать через нас в этом месте. В первом этапе. Ничего не пытайся осознать. Как только ты это сделаешь, испытаешь такую боль, от которой даже ангелы сходили с ума. Это не просто благодать. Это энергия Творения. Просто принимай и отдавай, будь инструментом. Сила Творения сама возьмет из тебя духовные начала, идеи и принципы, соединит с собой и выведет это наружу, ты только направляй. Встанем подальше друг от друга. Я на вершину вон той горы, ты - напротив.
С этими словами он указал на вершины примерно одинаковых по высоте гор, находившихся на отдалении не больше километра друг от друга.
Каждый занял свое место. Обратились к Богу. Синхронно.
Ожидание.
Чистота мысли.
Сохранение пустоты движений внутри. Содержание себя свободными для энергии Бога.
И тут словно бешеным потоком в каждом оказалось столько энергии, что они еле среагировали, направив ее из центра своих форм по направлению друг к другу. Из Ингул-Или выходил концентрированный пучок нитей фиолетового, голубого и синего цвета. Из Амбигуса вырывался поток зеленых, желтых, красных и оранжевых нитей.
В центре линии между ними эти потоки соединялись и образовывали переливающийся шар. Когда он начал издавать вибрационный гул, из него полосами вверх и вниз стали выходить энергии, которые не имели конкретного цвета, они были почти прозрачными. То, что они двигались, было понятно лишь потому, что на их фоне пространство искажалось и начинало напоминать слегка потекшую картину, временами меняющую объем и размер.
Как заранее объяснил Амбигус, духовное и материальное питание должно происходить одновременно и смешиваясь между собой для баланса жизни, в которой, при ее плотском выражении, полезен баланс. Он достигался "знакомством" энергий и их взаимных "нужд". Так дух, душа и тело каждого существа, будь то животное, растение, бактерия, или что-то другое, сообщались знанием о важности каждого уровня своего существования. При этом выстраивались и приоритеты ряда духовных идей над материальными потоками. Именно нарушение этих правил баланса и приводило к посещению существами судного дня той или иной планеты.
Оба ангела были поглощены процессом. Следовали правилам. Ингул-Или регулярно отгонял мысли о контроле или наблюдении. Только принимал и передавал. Это было словно базовое дыхание, которое у плотских существ происходит в автоматическом режиме в состоянии покоя, когда воздух входит и выходит свободно, ничем не ограниченный, изменяя свой состав по мере прохождения организма.
Поверхность и ее недра пропитывались энергией. Их цвет менялся, становился насыщенным. Небосвод также насыщался, воздух искрился мелкими белыми кристалликами, которые испарялись сразу после своего вспыхивания в свете.
Вдруг потоки и нити прекратились. Ингул-Или находился в смешанном эмоциональном состоянии, в принципе не свойственном ему. Чистота мысли и единая их упорядоченная линия были его спутниками всегда. А сейчас... С одной стороны, он почувствовал облегчение, словно все, что его когда-то тяготило, просто испарилось, и он вновь обрел лёгкость и ощущение обновления и умиротворенности. С другой... Он испытал тоску. Тоску по тому, что проходило через него все это время. Желание вернуться. Туда. Домой. В то состояние, когда хорошо, вокруг все дружелюбное.
Ангел быстро разобрался в себе и привёл все в порядок. Он знал, что так действует энергия творения, особый вид энергии Бога. Именно ее, как и благодать, хочется испытать снова и снова. Ранее он такого не испытывал, поэтому на некоторое время был дезориентирован.
Но на этом его ощущения не прекратили свои изменения. Вдруг появились головокружение, эйфория, и желание отрешиться от всего, лечь и просто смотреть в небо, соединенные со слабостью и покалываниями. И он лёг. Чем немало удивил своего напарника.
- Ингул-Или, все ли с тобой хорошо? Что ты чувствуешь?
- Что мне очень плохо. При этом радостно и легко, словно кто-то обезболил это все огромной дозой Божественной благодати.
- Так оно и есть. Я чувствую то же, что и ты. Просто я привык. Это нормальная реакция на прохождение через тебя новой энергии Создателя. Она выше и сильнее твоей, поэтому неизбежно влияет на твою структуру, которая может сопротивляться новому потоку. Только сопротивляться Богу дело неэффективное. Нет таких заслонов. Поэтому эта энергия частично повреждает тебя. Одновременно она же исцеляет тебя. Придает сил. Ты верно отметил. Обезболивает. Но ещё и наполняет. Из-за этого тебя и штормит. Поспи. Все пройдёт. Сон хорошо действует.
Ингул-Или и представить себе не мог, что он умеет спать. В чистом виде это сном, конечно, не было. Его структура, как и говорил Амбигус, перестраивалась в связи с небывалым пребыванием в нем первовещества. Поэтому все внешние функции были замедлены, но внутренний огонь, его самообновляемый заряд, который в него был заложен Богом, функционировал и мог послать сигнал экстренной ситуации для возвращения в прежнее состояние.
Рядом стоял Амбигус. Это было первое, что увидел после восстановления его брат.
- А ты сибарит, мой юный друг. Любишь понежиться после напряжённой ситуации, как я посмотрю.
Ингул-Или решил подняться. И не заметил, как оказался в верхних слоях атмосферы. Когда же он опомнился, начал движение вниз. Но оно снова было настолько стремительным, что он еле успел остановиться перед самой поверхностью.
Удивленно посмотрел на своего напарника.
Тот ликовал, судя по его виду.
- Я в первый раз за своё существование потерял контроль над собой.
- Теперь ты знаешь, как себя чувствуют плотские существа после похмелья. Правда, ты лишен болевых ощущений и других подобных прелестей. Это с одной стороны.
- А что, есть ещё и другая сторона?
- Другая она на самом деле первая. Когда идет первая часть потока первовещества, когда сам Дух Божий проводит через тебя своетсверхконцентрированное присутствие, он же дает тебе кое-что.
- Что?
- Энергию для следующего шага. Силу на свершения. Так что не переживай. Это не ты утратил контроль. Это ты привыкаешь. К небывалому для тебя объему в тебе благодати Создателя нашего.
Ингул-Или быстро все понял.
Его немой вопрос был ясен. Что дальше? В сознании промелькнуло несколько слов от Амбигуса. Вода. Перемещение. Запуск движения потоков. Отделение света от тьмы. Мысли не стыковались. Вот же он, свет. И планета в движении уже. Все было просто. А теперь снова загадка.
Амбигус предложил объединить разум. Не для контроля, а для примера. Чтобы Ингул-Или видел и чувствовал мотивы, реакции и последовательность действий. Чтобы осознавал. И действовал синхронно. Как партнер и союзник.
Согласие было получено. Объединение мыслей было концентрированным. В идеях и цепочках Амбугуса не было ничего, кроме той функции, которую они выполняли.
Со стороны казалось, что они действуют одинаково и одновременно. На самом деле в ничтожные доли мгновения через созданную сеть обмена информацией проходили огромные объемы сведений.
Оба воспарили на орбиту планеты, на границу ее стратосферы, и направились в разные стороны, к ее полюсам. Приготовились. Началось.
Оба ангела приняли свою форму, отличавшуюся от частичто плотской. Из них, как из источников звука, в разные стороны стали исходить волны, визуально расплывающиеся по окружающему их пространству как волны на воде меняя вокруг себя материю и приводя ее в движение. Вдруг сигнал, которым по сути было излучение, прекратился. Они были услышаны. Каждый почувствовал сверхконцентрацию силы. До степени отключения внешних ощущений, потери любого сопротивления, будучи инструментом прохождения через них силы Бога. Но сейчас они только наполнялись, словно резервуары, и никак не влияли на происходящее. Время шло. Они словно замерли в стоп-кадре. Луны этой планеты совершили несколько оборотов. И вдруг оба очнулись от пограничного состояния. Ингул-Или увидел то, что собирается делать его брат до того, как тот начал действовать, и приготовился.
Из них, словно из источников, выходил туман, который двумя куполами с разных сторон начал заполнять сначала пространство атмосферы, а затем и саму планету, проникая в самые ее глубины, до ядра. Там, и тут, повсеместно, на квантовом уровне, этот пар соединялся с первовеществом, которым накануне Братья пропитали эту планету. Образовавшееся течение разделялось на тончайшие нити и струи, которые заполняли собой все полости внутри, каналы под поверхностью и просторы над ней. Преобразовавшись из невидимой субстанции, существование которой можно было осознать только по легкому искажению видимого пространства, в чуть сверкающее легким голубым оттенком вещество полуматериального свойства.
"Как интересно выглядит эта первая "вода", подумал про себя Ингул-Или, и тут же получил резкую порцию неведомых раньше ощущений. Он бы назвал это болью. Но раньше он ее не испытывал, лишь осознавал какие-то повреждения, если они были. Как только он перестал концентрироваться над своими размышлениями и вернулся к процессу проведения через себя очередного вида энергии Бога, эти ощущения пропали. Видимо, это было то, о чем предупреждал его брат. И поэтому в нем самом. В Амбигусе. Ингул-Или не видел  в нем ни одной мысли, которая бы не касалась процесса создания первой "воды".
Постепенно все ложбины и низовья были наполнены новой текучей субстанцией. В атмосфере увеличивалась концентрация пара, он стал густым, по цвету все напоминало большое дождевое облако. По мере увеличения плотности туман прижимался к поверхности, оставляя в атмосфере только отдельные частицы своего вещества, которые сверкали как маленькие светлячки. С той стороны, где было солнце, они выдавали почти все цвета радуги. С другой, которую освещали луны отраженным светом местной звезды, "сверчки" были белыми или светло-голубыми.
Наконец, в атмосфере остались только редкие поблёскивания. Материя начала формироваться в обычную воду.
Ингул-Или почувствовал, что он снова свободен. Начал передвигаться. Аккуратно. Не имея пока еще представления, какие последствия для него будут новыми в этот раз. Оказалось, когда действуешь и передвигаешься не торопясь, все воздействие силы и ее усвоение проходят мягко. Постепенно. Без резких колебаний.
Ангел высматривал брата и нигде не видел его. "Наверняка где-то любуется необыкновенным пейзажем", - подумал он об Амбигусе. И не ошибся. Нашел его по ощущениям, по голосу мысли - тихому, равномерному, умиротворенному.
Второй ангел стоял на берегу. Перед ним простиралась текучая гладь, которая должна была стать водой. В свете нескольких лун, находящихся на разном расстоянии от планеты, и из-за этого казавшиеся разноразмерными, эта гладь отражала сразу несколько световых бело-голубых дорожек на темно-сером фоне вещества.
- Амбигус, почему ты здесь, почему не с той стороны, где сейчас солнечно?
Ингул-Или с этим вопросом остановился за левым плечом своего брата и просто смотрел вдаль.
- Это ты в процессе нашего дела смотрел на луны и комфортное глазу пространство. А я смотрел прямо на солнце. Оно такое сильное здесь, что мне захотелось дать отдых своему взору.
После короткой паузы он добавил.
- Да и посмотри какой тут вид, какие лунные дорожки. Ты бы по какой хотел пройти?
Амбигус где-то глубоко внутри был романтиком. И для него это было абсолютно нормальным. Не само ощущение. А проживание этого состояния. Чувствование вкуса и света единого момента существования.
- С тобой, брат мой, по любой. А если один, то по центральной. Для симметрии.
Ингул-Или не видел, как второй ангел улыбнулся этим словам. Он ожидал чего-то подобного, будучи наслышан о маниакальной потребности своего брата в порядке, симметрии и четкости восприятия. И тут Амбигус неожиданно повернулся к Ингул-Или и по-заговорщецки спросил.
- А ты когда-нибудь лежал на берегу океана до начала его движения, смотря на звезды?
- Нет, конечно.
- Ты должен это прожить. Давай. Сейчас. Вместе.
В такие моменты лучше было не спорить. Не потому что это могло вызвать какие-то негативные последствия. А потому, что это было сказано с таким усердием и душевным порывом, что отказаться было невозможно.
Братья вместе легли на мелкий черный песок, в свете лун отдававший синевой, переливаюшийся в перекрестиях лучей ночных светил.
Над ними было небо. Прекрасное. Черно-синее. Со звездами. С мириадами звезд. Какие-то были поближе и можно было различить их спектр. Зрение ангелов видело отсюда и красные гиганты, и белые карлики. Остальные белые точки на небе, объединенные в галактики, создавали им прекрасный фон.
Вечность.
Пространство.
Свобода и сила.
Сама жизнь была сейчас перед их глазами. Та далекая жизнь, которая влияла на все независимо от пространства и времени. Единство существования на одной тёмной простыне Бытия.
- Ингул-Или.
- Я здесь.
- Я слышал, что есть категория наших братьев, которые соглашаются на особый вид воплощения. И проживают жизнь звезды. Это правда?
Ингул-Или молчал. Он думал о том, что многое остается скрытым от нас вуалями прошедшего. События становятся эхом. А реальность слухами. Слухи трансформируется, приобретают новую действительность, и возвращаются к источнику.
- Это правда, мой юный интересующийся друг. И не только наши ангелы. Некоторые другие тоже. Даже песни слагают на своих планетах о том, что после перерождений могут стать звездами, отдавая накопленный и произведенный свет.
- А разве кто-то может быть источником  света, кроме Бога?
- Если не смешивать понятие света с благодатью Отца и Его Духом, то может. Приобрел благодатное состояние по милости Божией. Сотворил благо. Уклонился от зла. Или сделал угодное в очах Отца. Тем самым приумножил полученное. Накопил. Такой, знаешь, энергетический вклад в инвестиции вечности.
- Как интересно.
Оба молчали. Смотрели. Каждый этот момент запечатлел по своему. Запомнил. Прожил. Каждый из них давно усвоил одну простую технику. Смотришь долго на пейзаж или объект, которые привлекли внимание. Не отвлекаясь. Не концентрируясь на отдельных деталях. Отдавая сознанию возможность самому словно пазлами навсегда запомнить картину сначала кусочками, а затем навсегда соединив ее в огромное полотно. Так то, что тебе нравится, навсегда остаётся в тебе. И ты остаешься своим особым состоянием в этом. Так создается Эмоция. То, что будет сопровождать тебя всю последующую жизнь. То, что ты можешь в любой момент вынуть из памяти, чтобы почувствовать те самые умиротворение, воодушевление или радость момента существования. То, с чем ты подойдёшь к моменту очередного этапа своего качественного изменения. Когда решится, тебе вверх, вниз, или все еще здесь. Качество сохраненных и прожитых эмоций, их заряд, положительный или отрицательный, влияет на этот момент очень сильно.
Оба это знали. И, делая выбор, принимали решение создавать и сохранять добрые эмоции.
Начался период отдыха. Ингул-Или ждал, когда Амбигус расскажет о новом шаге.
Рассвет пришел стремительно. Всколыхнув небосвод розово-голубым, с затем ярко-синим, переходящим в голубой, заревом.
Солнце взошло в этой части планеты.
"Пора".
Только это промелькнуло в мыслях.
Отдых и созерцание требуют замедления. Творение жаждет действия. Порывами толкает вперед. Воспламеняется на каждом шагу.
Братья снова соединились в сферу. Поднялись на орбиту. Остановились. Снова пошли волны пространства, отходящие от сферы в космос. Всего через несколько вибраций сигнал был услышан. На мгновение колебание черной синевы космоса застыли. И вдруг резко с большой интенсивностью пошли назад, так, будто все пространство закачивало в сферу что-то неизведанное. Это было особое действие Бога. Питание энергией движения.
Сфера опустилась невысоко над планетой, остановилась над жидкой обездвиженной субстанцией. Распростерла свои светлые крылья, закрывшие собой десятую часть планеты, и начала передвигаться над первой водой.
И нет. Сфера не носилась. Она словно распростиралась над поверхностью. Перемещалась мягко. Лишь изредка ускоряясь и после этого снова замедляя свой ход. Ощущения, которые испытывали братья, были синхронными и разнообразными. Это была меняющаяся особая энергия. Охраны, бережливости, тепла и согревания, оживотворения видимого вещества. Движением этому месту и его элементам сообщались любовь, сострадание, сила и одновременно нежность. Это было направленное воздействие, воздействие заботой. Оживляющее действие, движущееся, дуновение от Бога, вдыхаемое в планету, приводящее постепенно все воды, какими бы они ни были, в движение.
Вода пришла в возбуждение. Она начала перемещаться в такт движениям. Появилось течение планетарного масштаба. Сфера сообщала ему устойчивый путь движения, которым оно, иногда меняясь по заданной программе, призвано быть элементом будущей системы жизни. Под действием этой Божественной воли жидкость начала расширяться, разливаться, выходить из берегов океана.
Действие, тем временем, совершалось над всем первовеществом, не только над водой. Соединяя все воедино в конструкции большого, огромного механизма. Придавая поступательные импульсы. Все нагревалось и двигалось. Ядро планеты снова начало вращаться. Планетарный механизм получил толчок к новым путешествиям сквозь пространство космоса и время преобразования.
Согревание движением и заботой привели к тому, что первовещество из своего обычного состояния начало вырождаться в трехмерное, расширяясь и покрывая собой все, проникая в глубины, пропитывая ранее оставшиеся свободными пустоты.
Движение сферы стали очень медленными, и по пути ее следования менялся ландшафт. Возникали подводные рифы, возвышались горы, поднималась суша, планетарный рельеф принимал новые для себя формы. Когда образовалось два континента, сфера остановилась. И резко разделилась на две вспышки, которые очень быстро, не пересекаясь, стали вращаться по элипсоидной орбите над поверхностью планеты.
Атмосфера наполнилась особым, насыщенным цветом, как и поверхность суши, и даже обновленная и приведенная в движение вода. Так первосвет, будучи особой эфирной составляющей жизни, летучей, легкой, чистой, был отделен от твердой материи.  До этого разделения плотность первосвета превышала плотность материального вещества. Поэтому оно содержалось в нем внутри, было соединено с ним. Океан света напитывал вещество. Излучался им. Снова происходили непрерывные процессы возврата света в материю. Это было гармоничное первое существование. По мере расширения, вызванного нагреванием, плотность излучения света падала намного быстрее, чем плотность материальной части. Так свет был отделен от вещества грубого, от вещества темных тел, которые принимают свой истинный окрас только при воздействии на них энергией света внешнего, или остатками внутреннего.
Так были разделены соединенные ранее противоположности, давшие новую жизнь планете.
Вода текла на планете. И под поверхностью. Все текучие материи были приведены в надлежащее движение.
Небо от движения сферы и вызванного этим испарений в отдельных местах покрылось облаками и слоем невидимого пара, который то соединялся, то разделялся и терял концентрацию. Так небо стало небом, а не просто линзой между поверхностью и космосом. Оно насыщалось движением и трансформациями, как и все на поверхности.
Пошел первый дождь.
На его границе ангельские вспышки остановились в своем движении. Одна под струями воды. Вторая в территории солнечного света. Они приняли свои формы.
- Амбигус. Почему ты под первым душем?
- Дождь это очищение. Попробуй и поймешь. Только подключи свои ощущения. Раз мы приняли свои формы, дыхание Бога в нас временно застыло. Небольшая передышка.
Ингул-Или переместился под облачное пространство. На границу света видимого.
Он почувствовал, как каждая капля ударяется о него, проходит через него, или обтекает его, и напряжение внутри снижается. Через мгновение обратил свой взор вдаль. Там было солнце, которое освещало сушу и воды. А он в это время ощущал как омывался веществом, содержащим след его Отца. Пусть в нем концентрация благодати и была небольшой для ангела. Но он ее ощущал. Это порождало благодарность. Отцу. Пространству. Вселенной. Братьям. Себе.
Когда Ингул-Или сместил акцент с этих ощущений, он понял, что не чувствует поблизости своего брата. Усилием воли он нашёл его. И начал перемещаться.
Амбигус сидел на суше. И, словно ребенок, копал землю то в одном, то в другом месте. Словно собирался то ли делать куличики, то ли хотел закопать что-то в ямки.
- Амбигус. У нас же дело важное, ты не забыл? Мы тут планету оживляем.
Тот, к кому адресовались вопросы, будто не слышал их. Он усердно продолжал копать.
Ингул-Или заинтересовался происходящим.
- Брат мой юный, у тебя все хорошо?
В этот момент второй ангел с лицом довольного собой ребёнка и распростершись в улыбке победно поднял над собой правую руку, двумя пальцами которой он сжимал зерно.
- Нашёл, Ингул-Или, представляешь, нашёл!
- Ну, хорошо, нашёл. Теперь хоть сомнений нет, как оно там оказалось. Раз ты сам и нашёл.
- Конечно нет сомнений. Ты закопал. Кому же ещё. Тут нас только двое было. Ты и я. Я не закапывал. Значит, ты. Не случайно же оно здесь оказалось. Ты же не веришь в случайности, Ингул-Или? А?
Второй раз за короткий промежуток времени Ингул-Или был обескуражен. Он подбирал слова, чтобы ответить.
Амбигус сначала улыбнулся, затем поднялся, приблизился к брату и обнял его.
- Не огорчайся, это так вышло. Теперь ты знаешь, какие бывают ощущения, когда тебя обвиняют в том, что ты не делал.
Ингул-Или вернул себе дар речи.
- И кто тебя научил такому???
- Да, знаешь, есть родственники с чувством юмора. Ты мне лучше скажи, что это у тебя в руке?
Ингул-Или посмотрел в свою левую руку. Там лежало зерно древа. Он нахмурил лицо, глядя на Амбигуса. Тот сиял.
- А ты говорил, не ты закопал. А как же оно в руке то у тебя оказалось?
Возникла пауза.
- Амбигус. Я понимаю, что ты любишь детские шутки. Только сейчас они неуместны. Вот, возьми зерно. Раз оно сохранилось даже после того, что мы сделали, оно важно.
Амбигус продолжал сиять своей радостной улыбкой.
- Конечно! Конечно важно! Из этого я буду восстанавливать новый растительный мир! Вот почему Отец попустил мне эту шалость!
- Вот это интересно. Только ты, скорее всего, имел в виду не только ты один. Мы будем восстанавливать. Вдвоем.
Лицо Амбигуса в миг стало серьёзным.
- Брат. Тут такое дело. Дальше я один. Ты просто будь рядом. Так ощущается. Отец возложил эту часть только на меня. У меня нет ответа на вопрос почему это так.
Ингул-Или принимал позицию Отца. Всегда. Когда многие сопротивлялись, он знал, что однажды причины таких посылов будут ясны через некоторое время, и всегда это все складывалось в гармоничную картину последующих результатов.
Так же он поступил и в этот раз. Хотя, конечно, ему хотелось продолжить творение, он доверился и Отцу и брату. Доверять кому-то, кроме себя, это трудно.
Богу - можно и полезно.
Амбигус взял зерно. Попросил Ингул-Или быть на некотором расстоянии от него. Когда все заняли свои позиции, Амбигус взял горсть суши, положил в нее зерно. А затем с улыбкой довольного и радостного, ожидающего чуда ребенка, подбросил это все вверх, раскинув руки в стороны. Словно это были осенние листья.
Когда почва с зерном взлетели, на несколько мгновений, казалось, мир замер. Брошенное вверх не хотело замечать законы физики, и просто зависло в воздухе. Вдруг от зерна во все стороны вышла волна, которая заставила окружающие его песчинки завибрировать. Затем зерно с частичками суши начало умножаться, словно это были споры, копируемые с невероятной скоростью. Так, очень скоро эти частицы покрыли все пространство над планетой. В этот момент из зерна вышла вторая волна. Она была намного сильнее, даже ангелы почувствовали ее прохождение через себя. Ингул-Или при этом начал покрываться густой растительностью, травой, листьями, ростками деревьев и кустарников. Он начал хаотично сбрасывать это все с себя. Амбигус смотрел на него и еле сдерживал смех. В конце концов, когда поросший всеми полевыми цветами ангел понял, что это очередная шутка его брата, просто вспыхнул ярко-фиолетовым, переходящим в пурпур пламенем, и стряхнул остатки органики с себя.
Амбигус продолжал смотреть на него. Он перестал улыбаться и заговорил.
- Что бы ты не увидел, и как бы ты к этому не относился, не вмешивайся. Не приближайся. И самое главное. Не жалей меня. Это действие Отца. Дух Бога. Его движение и дыхание.
После этого он снова улыбнулся, и, вытянув руку, схватил зерно. Резко согнулся вместе с ним, и с размаху вонзил его в землю. Так, что легкие волны землетрясения пошли по всей планете. Все оставшиеся вверху скопированные зерна завибрировали. Планету окутала мгла облаков, появившихся практически мгновенно. Пошел дождь. Ливень. Стеной. Зерна напитывались и расширялись. Через несколько минут. Из них появились маленькие росточки. От этих ростков вниз шли маленькие, полупрозрачные корни. А уже от этих корней друг к другу протянулись нити из зеленого и желтого, переходящего в синий цвета.
Амбигус оставил зерно в земле. Оставшись на коленях, он распростер крылья и поднял руки вверх.
В этот момент в зерно ударила мощная, прямая, бело-голубая молния, осветившая все вокруг себя. Сразу за светопредставлением от удара пошла звуковая волна. Когда она обогнула собой всю планету, все зерна, одновременно, вонзились корнями в землю. На поверхности остались только ростки и переплетенные нити разных цветов, в палитре которых прибыло.
Тут же с неба в каждое зерно одновременно ударили новые молнии. Мир, покрытый облаками, осветился неоновым свечением миллионов бело-голубых столбов. Это длилось несколько секунд. Молнии пропали. Наступили затишье. Дождь стих и еле капал.
И вдруг снова началось. Только в этот раз не одновременно, а хвотично, но по всей планете. Гул и рокот от разрядов молний нарастал. Он превратился в такой звук, который неспособно было выдержать почти что ни одно существо. Кроме ангелов.
Это было отдаленно похоже на истинный голос Отца. Ингул-Или, как и Амбигус, распростер крылья и поднял руки к небу. Его губы что-то говорили. Слов, конечно, не было слышно. Скорее всего это была молитва. Разговор с Богом.
Молнии со временем прекратились. Дождь едва орошал своими мелкими, как морось, каплями, поверхность планеты. Амбигус  положил ладони недалеко от корней ростка дерева, видневшегося на поверхности. Теперь волна вибрации вышла из ростка. Когда она снова обошла всю планету, Ингул-Или увидел то, что не видел очень, очень давно.
Из его брата импульсами в землю протекали потоки энергии. Они были такими частыми, что он временами терял чёткость, будто его структура нарушалась. Затем он собирался и снова становился собой. Так, через несколько циклов, он не смог принять прежнюю форму. Начало происходить то ли разделение, то ли умножение. Или все вместе.
Амбигус словно пришёл в движение, оставаясь при этом на месте. Такое описывать обычным языком всегда было трудно. Его голова, руки, крылья двигались сразу в 8 разных направлений одновременно, не меняя при этом положения в пространстве. Словно вдруг из тела выросли скопированные части и они преобразовали существо в иную форму.
И только Ингул-Или мог различить истинную суть. Он видел и чувствовал энергию. Это все еще был его брат. Причем даже больше, чем когда-либо, он был собой. И выглядел он сейчас именно так, как они выглядели там. В том месте, который они звали Дом. Рядом с Отцом.
Ингул-Или начал, что ему было не свойственно, судорожно соображать, что происходит. Сразу ему стало понятно, что у Амбигуса резко повысилась мерность его существования, особенно по сравнению с этим трехмерным видимым миром. Это однозначно говорило о том, что сейчас через него проходит во все, что вышло из зерен и соединяющие их нити, огромное количество первовещества. При этом он не мог так долго существовать, в такой форме, с такой разностью с окружающим пространством. Он его мог просто повредить собой. Либо сейчас на контрасте своей формы и мира, в котором он находился, он испытывал то, что любая тварь Божия на других планетах и в иных мирах расценила бы как дичайшую боль.
Ингул-Или не сдержался и приблизился к брату, пытался заговорить с ним, но тот не реагировал. Это был разговор с пустотой. А когда он прикоснулся к Амбигусу, его отшвырнуло от потока силы, перевернув несколько раз в воздухе и впечатав в одну из недалёких скал. Обычно, когда Ингул-Или был дезориентирован в полёте, он быстро возвращал контроль над своими перемещениями и продолжал путь. Но этот короткий путь, который он проделал до скалы, был другим. Он пытался исправить траекторию своего полёта. При этом не смог. Сила, крутившая его в воздухе как ветер крутит сорвавшийся с дерева листок, перемещала его как хотела.
Одно его успокаивало. Когда он коснулся Амбигуса, он не почувствовал в нём никакого дискомфорта или чего-то похожего на боль.
Урок был усвоен. Он просто продолжал наблюдать. И, опустив взгляд, увидел под собой траву. И какие-то другие ростки. Справа от него сплетались в синеватые пучки кустарники. А когда он возвратил свое внимание к Амбигусу, то увидел, что рядом с ним уже высится дерево в несколько раз превышающее его рост. Поодаль также покрывалась растительностью суша и росли деревья. А в воздухе своим ангельским взглядом Ингул-Или различал бактерии, которые так необходимы некоторым растениям. Под его левой ногой появился гриб. Настоящий. Красно-белый, пятнистый.А рядом - светло-голубого оттенка. Сфокусировав взгляд на том, что происходит внутри почвы после этого, он увидел как там распространяют свои нити грибницы.
Взгляд опять оказался на Амбигусе. Он все ещё был в том же состоянии.
Сколько это продолжалось, понять было трудно. Света не было. Все небо было затянуто тучами. Часы. Дни. Недели. Даже по росту деревьев, которые поднимались, было неясно. Ведь они явно нарушали этапы эволюции. Это, однозначно, был революционный способ перезагрузки жизни на планете.
Все кончилось так же, как началось.
Дождь стих. Тучи сначала стали светлее. Затем в них появились просветы. Просветы стремительно увеличились. А тучи уменьшались. Та часть планеты, в которой находились ангелы, была залита солнечным светом. Ингул-Или смотрел на брата. Тот приходил в норму. Становился привычным для этого мира потоком света в виде шестикрылатого создания. Все вокруг благоухало, цвело и начало менять цвет под воздействием особого спектра местного солнца.
Братья уже стояли рядом и наблюдали это благодатное место.
- Как ты себя чувствуешь?
- В целом хорошо. Штатно. Немного больше в этот раз было перегрузок. Сейчас бы сладкого что-нибудь. У тебя есть сахар?
- Стресс?
- Пережитый.
- Тогда нет.
- Никогда его с собой не берешь. Так и скажи.
Рассмеялись.
Замолчали.
Амбигус чувствовал что-то похожее на удовлетворенность от хорошо сделанной работы. Ингул-Или радовался и за то, что к этому он имеет отношение, и за своего брата, который остался целым. Внешне. Он только надеялся и верил, что Отец позаботился о нем. И будет заботиться так же и впредь. И это так и было.
- Что дальше?
- Отдохнем. Порадуемся окружающему миру. Напитаемся его видами и благодатью. Оставим здесь свой след энергии, чтобы о нас тут помнили. А затем - почувствуем сигнал и на орбиту. Там будет ясно, что дальше.
- А какой он, этот сигнал?
- Всегда разный. Мы его не пропустим. Будь уверен. Отец всегда ощутим в своем дыхании.
Ангелы неспешно поднялись в воздух. И начали перемещаться. Иногда останавливаясь, чтобы приземлиться, или обсудить увиденное благо окружающей их природы.
При одном из таких приземлений, которое случилось рано утром на луг среди горных вершин, рассеченных небольшими реками, произошло неожиданное.
Братья неспешно передвигались, наблюдая среди белых облаков на голубом небе диск восходящеюго солнца, и иногда показывая друг другу новые растения, которые ранее им не встречались в других посещенных ими местах.
Вдруг на несколько секунд все вокруг задрожало. Словно даже воздух отзывался микровибрациями. Амбигус посмотрел по сторонам. Ничего необычного. И тут Ингул-Или указал на землю. Вернее, на растительность. Роса, которой она была покрыта, синхронно и очень осторожно поднялась на полметра вверх, представляя собой аккуратный слой ровных прозрачных сфер над поверхностью, через которые словно через линзы увеличительного стекла были видны цветы, травы и земля.
Снова из земли прошла вибрация, и роса тем же ровным слоем поднялась на уровень глаз. В этот момент из-за облака начало показываться солнышко, ранее скрытое им. Сферические росинки начали наполняться радужными переливами и ярко засияли мириадами земных звезд. Их словно включили, как лампочки. Сначала они переливались радугой, распространяя ее вокруг себя. Затем свет стал усиливаться и каждая из росинок стала центром многоконечной звезды, свет которой набирал силу по мере выхода солнца из-за облаков. А когда оно окончательно освободилось и ничто не препятствовало его лучам, свет от линз мелких капель воды стал объединяться, заполняя собой все пространство вокруг ярким белым искрящимся слоем.
- Ингул-Или, нам пора.
- Что пора?
- Лететь.
- Куда? Зачем?
- На орбиту. У нас появилась функция.
С этими словами Амбигус стремительно набрал высоту, а его брат еле поспевал за ним.
Поднявшись на точку обзора всей планеты, оба остановились.
Планета была залита дрожащим светом. 
Ангелы смотрели на это зрелище и думали каждый о своем.
Роса тем временем опустилась на поверхность и пропитала собой сушу и весь растительный мир на ней. Насыщенность палитры цвета поверхности планеты усилилась.
- О чем ты задумался, Амигус?
- Об отделении от света. И о возвращении к нему.
- Расскажи. Я всегда с интересом отношусь к твоим рассуждениям, ты же знаешь.
- ПРИ СОЗДАНИИ МИРОВ СВЕТ ПОЧТИ ПОЛНОСТЬЮ ОТДЕЛЯЕТСЯ ОТ ВЕЩЕСТВА. ОТ ВЕЩЕСТВА ТЕМНЫХ ТЕЛ. СВЕТ ВСЕ ЕЩЕ ПРОНИЗЫВАЕТ ИХ. ПРИ ЭТОМ ОНИ НАЧИНАЮТ ЖИТЬ ДРУГОЙ ЖИЗНЬЮ, ЗАБЫВАЯ О СВОЕЙ ПРИРОДЕ И О ТОМ, ЧТО КОГДА-ТО БЫЛИ ЕДИНЫМ ЦЕЛЫМ СО СВЕТОМ, РУКОВОДСТВОВАЛИСЬ И УДОВЛЕТВОРЯЛИСЬ ИМ. ПОЭТОМУ ПАДЕНИЕ ВО ТЬМУ ЭТО НЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АД. ПАДЕНИЕ ВО ТЬМУ - ПЕРЕХОД ИЗ СВЕТА В ВЕЩЕСТВО ТЕМНЫХ ТЕЛ. В ВОПЛОЩЕНИЕ. В ТЕЛЕСНОСТЬ. УЖЕ ПОСЛЕ ЭТОГО ДУХ И ДУША, ПРЕБЫВАЯ В ТЕЛЕСНОСТИ, ВЫБИРАЮТ. ОНИ МОГУТ ВЫБРАТЬ АД - СОСТОЯНИЕ ТОСКИ, УНЫНИЯ И СЛЕДУЮЩЕГО ЗА НИМИ ПОВЕДЕНИЯ И ВИДЕНИЯ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ. А МОГУТ ПОМЕСТИТЬ СЕБЯ В ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ, ЦАРСТВО СВЕТА, СОСТОЯНИЕ ВЕРЫ В ВОЗВРАЩЕНИЕ В СВЕТ, СВОЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, ПРИ ЖИЗНИ, В МИРУ.
- Красиво. Целая философия, и немножко науки.
- А ты о чем думаешь, рассматривая эту планету, Ингул-Или?
- Я вспоминаю планету, куда поселили Адама. Там есть в одной из религий такие почитаемые образы. Называются иконы. На них обычно антропоморфные изображения.
- Какие?
- Антропоморфные. То есть либо люди, которые очень правильно прожили жизнь, либо ангелы, и другие изображения, имеющие внешне схожий вид с населяющим планету народом.
- То есть нас там изображают как себя?
Ингул-Или улыбнулся.
- Это не их инициатива. Мы ведь и правда им в такой форме являемся. А являемся в их глазах схожими с ними из-за снисходительности к их духовному младенчеству. Пока им проще нас так воспринимать. Не столбами света, не существами восьмимерного мира, или не двигающимися одновременно в четыре стороны персонами. Хотя некоторым и такое в видениях показывали. Как их деткам говорят - вот солнышко, оно жёлтое. А оно у них не жёлтое. В его спектре все, от красного до фиолетового, что вместе создает белое свечение. Поэтому если мы с тобой будем из-за пределов их атмосферы на звезду смотреть, она будет скорее белой. А после атмосферного рассеивания на самой планете оно видится жёлтым или красным иногда. Это, как ты понимаешь, дети просто не поймут. Им говорят: солнце - желтое. Поэтому и нас там рисуют антропоморфными, и мы такими к ним приходим.
- Как интересно ты рассказываешь.
Ингул-Или остановился.
- Однажды ты все это увидишь. И даже почувствуешь каково это, быть человеком.
- Ну уж нет, это вы как-нибудь без меня. Знаю я эти ваши истории про воплощения в виде телесных существ. С целью снизить степень их осуждения, прожив их жизнью и испытав на себе все гормональные перепады и прочие искушения.
- Не переживай. В твоем случае будет скорее всего демо-версия. Ненадолго. Туда и обратно. Главное, чтобы не понравилось. А то не все возвращаться после этого хотят, излишне погружаются в телесность. Ещё так смешно скрываются, как будто мы не знаем, где они. Если вдруг с тобой такое случится, я буду присматривать за тобой. В дополнение к тем, кого тебе определят Хранителями. Ох и непростая задачка им достанется.
Амбигус начал нервничать.
- Мы отклонились от темы. Иконы.
Ингул-Или, словно лирического отступления не было, продолжил.
- Итак. Я вспоминаю иконы. Их изображение всегда имеет несколько значений. Первое - простое. Буквальное. Что изображено, то и есть. Факт отдельный. Второе - Божественное проявление. Сам Бог. Это может быть нимб. Или сюжет. Потому что сюжет диктует Дух Святой. Да и даже если человек - творение Бога, то за ним также можно увидеть Отца. В любой иконе, как в окне в наш с тобой мир, можно увидеть Бога.
- Я даже почти знаю, что ты скажешь дальше.
- Не дальше, мой брат. Глубже, в других слоях полезно искать. В себе. А во мне - видение этой планеты как творения Бога, его замысла, его совершенства. Его Самого. Поэтому я так уважаю твою любовь к общению с деревьями и прочим растительным миром. Ты общаешься с Отцом, с его проявлением в этой форме жизни. Но главное не это в моей мысли. Когда ты видишь в планете проявление Создателя. Его самого видишь, смотря на нее, нагадить этой планете ты не сможешь. Ведь никто не посмеет осквернить святое без последствий. Вот так нужно видеть окружающий тебя мир. Проявление Бога в каждом. Смотреть на себя и видеть след Творца. Того, кто безусловно любит и всегда рядом, кто сильный, осознанный, мудрый, благородный. Смотреть на других и видеть красоту Создателя. Разную. Во внешности, в уме, в душе, или в творчестве. В духе. В воле. В поступках. Когда существа, населяющие планеты, так научатся видеть мир, нам не придется делать то, что мы сделали здесь. Нам не придётся их уничтожать, чтобы жизненные циклы начались сначала. Приумножится добро. Вот о чем я думаю, когда смотрю сейчас на это космическое тело с его собственной, уникальной жизнью.
- Это очень большая, серьезная тема. Видеть в себе и в окружающих, в окружающем, во всем самого Создателя. Для этого нужно серьёзно трудиться над собой. Самому. Действовать. Каждый день. Это не то, что с первого дня становится приятным.
- Но всегда, при системном подходе, приводит к успеху.
Ингул-Или после своих слов почувствовал напряжение в своем собеседнике.
- Я тебя чем-то задел?
- Нет, Ингул-Или. Только что я. Я. Я... Не знаю, как это работает. Я узнал, что я, именно я должен сделать.
Амбигус невербально поделился информацией. О содержании того, что должно произойти.
- Я верю - мы справимся. Ты справишься. Я справлюсь. С Божией помощью.
После произнесения этих слов Ингул-Или стал отстраняться от распростершего крылья брата.
Из-за одной из лун показалось что-то белое. Оно стремительно приближалось и увеличивалось по мере приближения.
Это "что-то" было кометой. Относительно небольшой. В космических масштабах. Ее ядро было немного меньше трех километров в диаметре. Это ядро было окутано туманной оболочкой. Амбигус начал движение по направлению к ядру. Резко увеличив скорость, почти мгновенно стартанув так, что от его перемещения в космосе образовался явно видимый клин, острием которого был прорывающий материю космоса ангел. На середине расстояния между атмосферой планеты и дальней от нее луны Амбигус влетел в комету.
И пропал.
Ядро кометы видимо сотряслось, словно споткнулось о что-то, но все равно продолжала свое движение.
Ингул-Или заметно нервничал. Он искал своего брата в окружающем пространстве и не находил. Но последовал тому, что ему было поручено. Он занял позицию прямо за кометой и следовал за ней, понимая, что она приближается к первой границе атмосферы.
Практически на моменте прикосновения ядра кометы к атмосфере пространство словно исказилось на миг, будто океан космического пейзажа стал огромной гладью воды, по которой шли волны..
В этот миг комета изнутри была пронизана восемью ярко-синими лучами, и начала раскалываться на крупные куски. Ингул-Или увидел взрывы внутри кометы. Это было облегчение. Словно целую каменную плиту сняли с его плеч. Он максимально сконцентрировался на своей задаче. Расправил крылья. Завел их за себя. Прицелился ко всем крупным кускам обломков. И что было сил махнул крыльями. От них, из их энергетической структуры, отделились тысячи стрел, отдаленно напоминающих перья. С огромной скоростью они направились ко всем крупным осколкам. И, настигая их, вонзались в глубину. Взрывались внутри. Вызывая все новые и новые разрушения обломков. Делая их размеры безопасными для планеты.
В атмосфере они распадались на мелкие кусочки. Часть сгорала метеорным потоком, что на солнечной части планеты выглядело масштабной небесной бомбардировкой. А часть почти равномерно падала на поверхность суши и в океаны планеты. Не причиняя практически никакого вреда.
Ингул-Или нашел ощущением своего брата. Рванул к нему. Тот парил в пространстве на границе атмосферы. Окутанный частицами бывшей кометы, которые свои ядром теперь определили ангела.
Ингул-Или прошел сквозь окутывающий  его брата сверкающий от солнечного света жидкий сгусток пыли, и приблизился. Протянул руку, хотел коснуться его носа и понять, он в сознании или нет.
Амбигус внезапно открыл глаза.
- Не тыкай своим пальцем в мой кончик носа! Я тебе не ребенок!  Тоже мне, лирический герой космического масштаба.
Амбигус был раздражён.
Ингул-Или улыбнулся. Он радовался. Его брат сориентировался в пространстве и крыльями размахал вокруг себя сферу из космической пыли. Перед его глазами была планета. Сине-голубая. Она вращалась. Это было завораживающее зрелище. Суша почти сливалась по цвету с водной гладью из-за особенностей растительности, связанных с местным солнцем и составом атмосферы. Местами она была прикрыта белыми площадями облаков. На черно-синем фоне космоса и под лучами звезды, которая была за спиной ангелов, это смотрелось эпично.
- Амбигус. Брат. У нас получилось! Мы спасли планету. Здорово, правда?
- Да не спасали мы никакую планету.
Ингул-Или перестал улыбаться.
- Все в порядке. Ингул-Или, ну ты что, разве не слышал, что кометы могут нести в себе органический материал? Это была часть плана Отца. Мы с тобой позаботились о растительном мире, и части невидимого обычному глазу животного. Бактерии там, споры, грибы. А остальное вот, в транспортной капсуле нам прислали, считай так. Это чтобы новый мир по генетическим данным не был идентичен предыдущему. Новая жизнь, новые существа. А комету мы с тобой раскололи для того, чтобы она планету не повредила, и равномерно распространила зачатки животного мира, который появится уже без нашего с тобой участия.То есть да, можно сказать, что спасали, но одновременно помогали распределить зачатки жизни.Такой способ. Механизм в этот раз Отец выбрал именно этот.
Ингул-Или молчал. И снова начал улыбаться.
- Ты знаешь, мне сейчас и немного не по себе, что все не так, как я представлял. И одновременно радостно. И даже торжественно. Я участвовал в непостижимом. Мы вместе справились с трудностями. Мы побороли страх. Разделяли и разделяем радость. И можем сказать, что есть и наша доля усилий в формировании жизни на этой планете. Это волнительно.
- Ты что, сейчас меня копируешь? Тот Ингул-Или, которого я знаю, не похож на эту вот почти пустившую слезу от величия момента статую света. Он мудр. Умиротворен. Уверен. Он глыба! Мощь! Сила!
- Прекрати. Лучше скажи, как же там жизнь будет развиваться?
- С Божией помощью. В этот раз это только его таинство. Не будем мешать. Можем, конечно, и инициативу проявить, создать..
- Не надо! Нельзя вмешиваться, если нет прямого указания!
- Ну че ты такой душный. Хорошо же общались, ну.
- Сам ты душный.
- Ну ты давай ещё щёчки надуй. Так вот, я продолжу. Жизнь будет развиваться равномерно. Ты же видел, что все от кометы легло почти по геометрическим фигурам огромными площадями. Возникнут виды. Энергия Бога взрастит их и преобразит. Кому-то даст ума и сознания больше, чем остальным. Новый эксперимент. Конечно, появятся ученые и здесь, будут рассказывать друг другу о разнообразии и общем происхождении видов, о том, что жизнь на сушу вышла из воды потому что вот тут вот есть общее вот это вот. Они же не будут знать, как на самом деле все происходило. И будут бояться поверить в чудо. В чудо Божественного пребывания даже в них самих. А мы с тобой...
Тут Амбигус остановился.
- Что мы с тобой, Амбигус?
- А мы с тобой, в отличие от них, дадим наконец Богу полную свободу действий по созданию здесь новой жизни. Не будем мешать этому прекрасному чуду, из которого обязательно произрастет множество радостных, счастливых, благодатных событий, под защитой и в помощи Отца и всех его сил, в богатстве, силе, премудрости и здравии, благоразумии и насыщенности светом. Оставим место. Нет. Оставим огромное безграничное пространство для прекрасного и жизнеутверждающего, несущего благо и удовлетворенность. На всех уровнях бытия. Для гармонии. Достатка во всем добром и приятном. Для безопасности и процветания.
- Амбигус, ты доволен собой?
Ингул-Или намеренно остановил эту почти поэтическую тираду красноречия, создающую новые вибрации этого мира.
Подумал, что если продолжит, тот уже своими посылами и мыслеформами зайдёт на территорию Создателя. Хотя, это уже случилось. И это не было плохо. Желать хорошего. Себе, другим, без причинения кому-либо боли и страданий. Это нормально. Это и есть лучи света.
- Я доволен, Ингул-Или. Впервые за долгое время я доволен не только тем, что я делал. Сделал. А собой в этом. А ты?
- И я доволен тобой. И собой, конечно. Скромно так.
Улыбнулись оба. Возникла пауза.
- Ты знаешь, нам нужно придумать какое-то слово или словосочетание, с которого мы будем начинать в следующие разы что-то подобное.
- Амбигус. Не время для детских фантазий.
- Ну что ты такой серьезный. Ну давай, оттаивай уже. Я же тебе говорил, что все будет хорошо.
- Прекрати.
- А я придумал.
Лицо Амбигуса светилось улыбкой.
Ингул-Или вопрошающе посмотрел на него, поняв, то это не остановить.
- Ну! Давай! Жги-зажигай!
Ингул-Или посмотрел на брата. Покачал головой. Закрыл глаза. И очень тихо зашептал.
- Отец. Я знаю, что больше всех на свете ты любишь младенцев. Но мне почему-то достался вот этот атомный реактор с юмором. Просто ядерный весельчак какой-то. Прости меня, Отец. И позаботься о нас обоих. Моих сил для этого персонажа маловато.
Восстановилась тишина.
Правда, она была недолгой.
- Ингул-Или. Я все слышал. У меня же слух ангела.
- Было бы лучше, если бы у тебя были ум и мудрость ангела.
С этими словами Ингул-Или развернулся, и, стремительно пронзая пространство, направился в космическую чернеющую синеву.
Амбигус еще несколько мгновений смотрел на планету.
- Ну, не оставлю же я его одного, ему же без меня совсем скучно будет. Опять все будет делать по правилам. По истине. То ли дело со мной. Весело. Задорно. И обязательно посвоевольничаем. Немножечко совсем. По-доброму. С любовью. Для творческого процесса.
Сказав это в пространство, он так же стремительно, как его брат, рванул по аналогичной траектории.
Словно их уход с орбиты был каким-то сигналом, на планете начало происходить то самое чудо. Энергии, меняющие и местами искажающие пространство, начали создавать новую жизнь. Прекрасную. Ту, где пространство отдано счастью, добру, радости, красоте, любви, отзывчивости, созидательности, гармонии и свету, во всех их лучших проявлениях. Ту, где каждый новый день как новая удивительная и приятная жизнь, наполненная премудростью Создателя, благоразумием, положительными эмоциями, богатством, здоровьем, сочувствием и взаимопомощью, единством существования. Где сначала все будет хорошо, а потом лучше. И лучше. И даже лучше, и приятнее, чем мы можем себе это представить. Вот такое действие и эффект у энергии Создателя.