Просто лето

    Взошедший на постамент, он оглянулся, взгляд скользнул по умирающему лету. Как любится лето, и как страшит наступление не осени, а следующего состояния природы. Пронизывающий ветер, когда хочется скинуть с себя всё от бессилия, от невозможности скрыться, согреться. Какого чёрта мы живём в таких широтах. Обманчивое солнце леденящего дня. Невероятно романтический скрип снега. Переливы инея на елях по обочине дороги, когда едешь на авто в родной город, так не любимый всегда.
     Да, просто текст нечего. Потому что любится, волнуется. И дичайший страх сдохнуть. Ничего этого вдруг и не станет. Всего этого нелюбимого, раздражающего, непонятного, того самого в окружение чего ты чувствуешь себя глупым, чужим, не нужным, одиноким, жалким, беспомощным.
    Одним летним утром, часов так в шесть он подошёл к учреждению. Подъехал авто. В нём сидели помимо водителя ещё двое. Улыбались. Пожелали доброго утра. Он сел в авто. Они ехали просёлочными дорогами в маленький городок ещё за одним попутчиком. И вот здесь бы ему бояться, так как впереди неизвестность. Но как ощутить этот страх, когда он часть каждой клетки тела, когда даже подумать о страхе невозможно, так как он одно целое с тем, что непонятно, невозможно и как описать, вообразить то, что стоит бояться.
    Это было жесточайшее лето. То самое время года, которое всегда любимо. И потому продолжалось жить.
    Кто-то даже спросил: «А, Вы, разве не понимаете, что Вас ждёт дальше. Почему Вы так спокойны?». И он растерялся, как загнанный зверь, пряча свой оскал, понимая, что ошибаться нельзя, понимая, что не знает, как не ошибиться и воровато отвечал, мол понимает, но от того, что сейчас станет выть от тоски, от безысходности ни что не станет другим, а так хоть лето и улыбка вранья самому себе.
   Прожилось и выжилось, не потому что или вопреки, а всего лишь выжилось, потому что человек, так было всегда и везде.
   Наверное, главного и нет, и не будет никогда.
   Берег пруда, августовский полдень, что-то ближе к сентябрю уже. Он стоял возле валуна, в каких-то тапочках, мятых штанах, рубаха на выпуск. Растерянный, потерянный и страх разрывал его, он чувствовал себя прокаженным, он боялся сам себя, брезговал себя, своего к себе касания мыслью, думанием. Не смел взглянуть в её глаза. А она обняла его и прижала к себе. Нет они никогда не были вместе, никогда не будут вместе. Но она совершила невероятный поступок. Она очистила его от скверны, от страха быть собой, от проклятия жить. Вот в то мгновение он внутри рыдал от страха, потом уже дома его трясло от страха и восхищения её поступка.