Полуостров. Глава 116

Глава 116
Проходя мимо детской площадки, где Валя на свое несчастье встретила Козлова, я ощутил чьё-то присутствие.
Странно, в восемь вечера мамочки с детьми уже на ней не гуляли, а для выпивона ещё было рановато. Да и мороз усиливался...
Настроиться на волну сидящего на площадке оказалось невозможным, и я приоткрыл калитку в сетке.
- Коновалов, ты что здесь делаешь?..
- А вы, Павел Александрович?..
Коновалов сидел на качелях, причём явно находился в этом положении уже достаточно продолжительное время, потому что с носа у него капало.
- Ну я вообще-то домой иду...
- Через детскую площадку?..
- Коновалов, але, - я подошёл к качелями. - Не так-то много народу в этом городе, способных блокировать чужие взгляды. Насколько мне известно, вообще только мы с тобой...
- Я дышу свежим воздухом, что тут непонятного... - Коновалов высморкался, не прибегая к носовому платку, и тщательно вытер пальцы о снег, налипший на качели. - Идите, Павел Александрович, вам домой пора, Мария Борисовна ждёт...
-  Так, понятно... - на его лице, тем не менее, не просматривались следы воспитательной работы Сергея Васильевича, что меня несказанно удивило. - Что на этот раз?..
- Не, он больше не бьёт... - перехватил мой взгляд Коновалов. - Он издевается... Сначала вы издеваетесь, потом он...
- Слушай, прекрати, - возмутился я. - Когда я над тобой издевался?!
- Да всегда! - Коновалов качнул качели, и они с омерзительным скрежетом отъехали назад. - Изо дня в день долбите мне, что я - дебил конченый!.. Если бы только он... А так... - в телефоне у Коновалова звякнуло сообщение, он, не глядя, смахнул его. - Это мать... Весь мозг уже вынесла... Пошла она... Не пойду я туда!..
- Ты тут до утра не досидишь, - заметил я. - Холодно... Поехали к нам, что уж...
- Я вам больше не ученик! - выпалил Коновалов. - Вы не должны...
- Придурок ты, Коновалов!..
- Вот, видете... - он снова качнул качели, и я остановил их взглядом. - Вот так всегда... А потом говорите...
- Я не понял, - я прислонился к турнику. - Если ты совершаешь идиотские поступки, я, что, молчать, по-твоему, должен? Ну, чтобы ты продолжал их совершать, так?..
- Это моя жизнь, Павел Александрович!..  Он мне сказал, что я зря стараюсь, я все равно никуда не поступлю!
- Ну и не поступишь! - вырвалось у меня. - Тысячи людей не имеют высшего образования и живут спокойно! Никто не вешается!.. Пойдёшь в колледж медицинский... Потом в больницу работать, санитаром...
- Вы опять издеваетесь?..
- Почему, я серьёзно... - покривил душой я. - Тебя поклинило просто на вышке, поэтому ты психуешь... Подумаешь...
Коновалов поднял на меня глаза.
- Вы сами говорили: проходной балл...
- Значит, пойдёшь на платку!..
- А кто платить будет?
- Орден... - вздохнул я. - За Валю же платит...
- А... - Коновалов снова попытался сдвинуть качели, но я вовремя пресёк это действие. - А Орден за институт платить не может?..
- Не знаю, Иван, я поговорю с Куратором... Но это должна быть нехватка пары баллов... Пошли химию разбирать! - сообразил я. - А то весь этот трындеж в пользу бедных...
- У меня денег нет, Павел Александрович, - мрачно сказал Коновалов.
- Я же уже тебе говорил...
- А не надо благотворительностью заниматься! - Коновалов плотнее закутался в куртку. - Что я, убогий?..
- Потом отдашь... - пожал плечами я. - Пошли, короче, отсюда, дуба же дать можно...
- Я у Вальки вчера остался... - признался Коновалов. - Бабушка смоталась куда-то...
- Ну, поздравляю, - хмыкнул я.
- Только она мне потом сказала, что любит меня!..
- А это повод для переживаний?.. - я слепил снежок и засвистел им ровно по центру желоба горки.
- Да, потому что это вранье! - вскинулся Коновалов. - Она о вас думает!
- Рано или поздно она перестаёт обо мне думать... - я снова зачерпнул в ладонь снега. - Это же такая же шиза, как и твой бзик, что ты никуда не поступишь! С твоим уровнем биологии. Да и химия у тебя нормально, надо только ещё позаниматься...
- Я русский не знаю... - мрачно сообщил Коновалов.
- Русский ты точно не знаешь! - я кинул новый снежок в сторону горки. - Ты его не понимаешь! Я говорю: холод дикий, а он продолжает тут торчать...
- Почему у вас всегда все хорошо, Павел Александрович?.. - Коновалов, наконец, слез с качелей.
- У тебя тоже все будет хорошо через 500 лет! - убежденно сказал я. - Просто замечательно! Короче, или химия, или...- я замялся. - Ну, можем ещё выпить пойти!..
Коновалов отрицательно помотал головой.
- На нас все странно смотреть будут...
- Я не понял, тебе десять, что ли? - возмутился я. - Люди вместе поддать уже не могут?..
- Просто... Простите, Павел Александрович, но у вас на лице написано, что вы - учитель...
- Что?! - пораженный, вокликнул я.
- Ну просто у вас выражение лица всегда такое, как будто вы в любой момент готовы "парашу" влепить...
Я покачал головой.
О, времена, о нравы...
Когда-то ходили слухи, что Пауль Клеймехер так смотрит на собеседника, как будто всегда готов незамедлительно проткнуть его шпагой.
- Ну, тогда остаётся только химия...
На пороге квартиры я еле сдержался, чтобы не открыть дверь заклинанием.
Сколько, интересно, я ещё буду это скрывать? Рано или поздно она все равно узнает, это неизбежно...
И тогда... Что?..
- Химией будем заниматься... - пояснил я в ответ на её вопросительный взгляд.
- Занимайтесь, только поужинать сначала надо... - она забрала у Коновалова куртку, которую он смущённо мял в руках.
- Я не хочу есть, - горячо возразил Коновалов. - Я подожду. Могу на улице...
- На улице ты уже полдня просидел, - заметил я. - Достаточно... Не будешь жрать, опять плохо закончится...
- В смысле? - напряглась Мария Борисовна.
- Нормально все, Маша... - я пошёл в ванную мыть руки.
Она зашла за мной следом и плотно прикрыла дверь.
- У него снова дома проблемы?..
- Разумеется! - я повернул рукоятку "горячего" крана на максимум, и от воды поднимался пар.
- И что ты собираешься с этим делать?
- Я собираюсь дождаться его совершеннолетия. Вопрос не решаем!
- Если его не решать, то его и не решишь! - она села на край ванны.
- Ты опять мне будешь выносить мозг опекой? Ну, накатаю я телегу, придут они проверять, а там тишь да гладь, да Божья благодать. Мамаша этому чмошнику в рот смотрит. А мальчик, а что, мальчик? Наговаривает. Он же его даже не бьёт теперь. А за психологическое насилие пока ещё никого не привлекли... И потом... - я закрутил кран. - Ты же молчала, когда Владимир Артурович жил с несовершеннолетний...
- Она достигла возраста согласия... - неуверенно сказала Мария Борисовна. - И потом он собирался жениться...
- Он собирался, да! - воскликнул я. - Я думаю, он даже бы реально женился. Только он откинул копыта! - Мария Борисовна поморщилась. - И она осталась одна, без денег и беременная! И никто не рвался ей помогать...
- Я уверена, ты помогал... - она окинула на меня испытующим взглядом.
- Я помогал, - подтвердил я. - Только я помогал финансово... Морально её никто не поддерживал. Коновалов не в счёт, ему самому психологическая помощь требуется...
- Тебе самому скоро психологическая помощь потребуется! - заявила Мария Борисовна. - Если ты будешь сначала торчать до восьми часов на долбаном совещании, а потом заниматься с учениками химией...
- Слушай, он собирался на улице до утра сидеть! - возмутился я. - К утру у него была бы двухсторонняя пневмония. А теперь, давай, говори, что это не моя зона ответственности!..
Мария Борисовна встала и вышла из ванной.
- Просто, если ты работаешь с детьми, ты должен идти до конца, иначе они тебя возненавидят... - пробормотал я.
Впервые я подумал, что Анна бы меня поняла. Анна, которая пожертвовала своей жизнью и жизнью наших детей, пустила под откос все наше будущее, чтобы помочь случайной в её жизни девочке...
"Я так люблю тебя Пауль, я так хочу сделать тебя счастливым..."
Острая боль, которую я не испытывал уже несколько столетий, внезапно нахлынула на меня.
Нет, все тщетно. Невозможно заменить. В паззл, который сложился однажды, не впихнешь лишнюю деталь. Пепел, развеянный по ветру, не собрать воедино...
- Остыло уже все... - прокомментировала Мария Борисовна от плиты.
Коновалов, сгорбившись на табуретке, механически пережевывал пищу.
- Мне нужно было срочно выставить оценки за самостоялку! - как можно более бодрым тоном пояснил я.
- Ну, и что у меня? - напрягся Коновалов.
- "Единица" ... - глядя на застывшую физиономию, я смилостивился. - Ну, Боже мой, "пятёрка"... У тебя, у Попова, у Гавриковой и... Вы сейчас обалдеете! У Козлова!..
- Списал, что ли?.. - не поворачиваясь, отозвалась Мария Борисовна.
- У Павла Александровича нельзя списать, - усмехнулся Коновалов. - Да она лёгкая была...
- Слушай, но не на" пять" же...
- Я слышал, он Петьке говорил, что отец ему репета взял. Очень крутого, за бешеные бабки... Всё-таки ж сдавать...
- Маша, а как он у тебя учится?
Она задумалась.
- Ну, "тройки" , "четвёрки" ... "Четвёрка" в принципе выходит. Но я не гружу так, как ты...
- Поэтому у тебя куча народу и сдаёт, потому что они честно считают, что предмет лёгкий! Маша, садись сама, наконец, есть! - я отодвинул от стола свободную табуретку.
- Я чай хотела заварить...
- Я могу, - быстро сказал Коновалов. - Я умею...
- Ну, заваривай, - я пожал плечами.
Он подошёл к шкафчику и уверенно открыл верхнюю полку.
- А я думал, что ты все это выкинула... - кивнул я на полку Марии Борисовне.
- Ну, зачем, я просто пыль протирала, переставила... Сейчас на место вернула... Это тебе подарил кто-то?
- Ну типа того...
Она вдруг нахмурилась, видимо, заметив выражение моего лица. Я начал понимать, что делает Коновалов.
- Иван, может, ты сядешь? Ещё разобьешь там что-нибудь...
- Ну, почему сразу разобьёт? - с возмущением произнесла Мария Борисовна. - Ты совсем им не доверяешь...
Чай отдавал горечью, словно впитал в себя охватившую меня вдруг тоску. Интересно, он читает мои мысли? Я больше ему не Наставник... Нельзя читать мысли Куратора, но подобные прошения удовлетворяют годами...
Самое смутное время, когда тебя никто не контролирует. Хотя Виталий Валентинович лез в мою жизнь и тогда. Похоже, я становлюсь таким же...
- Павел Александрович, мы сегодня будем заниматься? - робко спросил Коновалов. - Если вы устали, я, может быть, тогда пойду?..
Я обвел кухню рассеянным взглядом.
Мария Борисовна с опаской косилась на меня. Коновалов грыз ноготь на указательном пальце.
- Куда ты пойдёшь, интересно? - я встал с табуретки и пихнул её ногой под стол.
Она врезалась в его ножку, и Мария Борисовна вздрогнула.
- В свой дурдом? К дол...ам предкам? Очередной суицид мне хочешь устроить, чтобы я потом опять думал, что я, б..., сделал не так?!
- Паша! - вскрикнула Мария Борисовна.
- Я не... - пробормотал Коновалов. - Я все-таки пойду, Павел Александрович!..
- Никуда ты не пойдёшь! - заорал я. - Поднимай задницу, и идем заниматься! - я подошёл к нему сзади и отвесил подзатыльник. - Встал немедленно! Чай он заварил! Я ненавижу этот чай!.. И ты был прекрасно об этом осведомлён...
- Паша, ты с ума сошёл!..
- Нет, - я развернулся к ней. - Я не сошёл с ума! Это ты сошла с ума, выйдя за меня замуж! Я - эгоист и эгоцентрик, повернутый на работе! Я никогда не стану таким, как ты хочешь!.. Пошли, Коновалов, ЕГЭ само себя не отработает...
- Павел Александрович...
- Я сказал, пошли! - я взял его за плечи и развернул в сторону гостиной. - Давай заниматься, наконец! Должен же я хоть что-то полезное сделать в жизни, для чего-то же она мне дана!..
Я с грохотом захлопнул за собой дверь.
- Павел Александрович, простите... - пробормотал Коновалов. - Я не знал, что вы этот чай не любите... Его Валька постоянно заваривает, говорит, что он от чего-то там помогает...
- Заткнись! - я швырнул ему сборник ЕГЭ. - Выбери какой-нибудь вариант и решай! Будешь в телефон подглядывать, я тебе что-нибудь сломаю...
Я закурил сигарету.
- Павел Александрович...
- Нет, не дам! - отрезал я. - Курить будешь, когда вариант сделаешь! В следующий раз подумаешь, как заваривать чай по рецепту из запретной книги...
- Это же всего лишь чай... - пробурчал Коновалов, утыкаясь в сборник. - На нем ни одного заклинания... Я просто хотел... Настроение херовое было...
- Зато теперь великолепное!.. - я заглянул в бумажку, на которой он писал ответы. - Я тебя пришибу сейчас! Почему у тебя в первом номере такой ответ? Сосредоточься, твою мать!..
- Зачем вы Марьборисне про суициды сказали? - недовольно произнёс Коновалов, переделывая первый номер.
- А то она не знает...
- Вы со всем районом поделились?..
- Нет, только с ней... - я сел за стол и включил ноут.
Некоторое время Коновалов молчал, и заполнившей комнату тишине слышался скрип карандаша, которым он записывал решение заданий.
- Павел Александрович... - наконец, вновь начал он. - Вы можете мне честно сказать? Да, я сделал, сделал, сейчас только проверю... - он испуганно прижал к себе листы с решением.
- Ну?
- Вам Валька нравится?..
Я выстроил иконки на экране ноута в ровную шеренгу. Переименовал несколько папок.
И только потом развернулся к нему.
- Да.
- А, если бы Марьборисны не было, то вы бы... - он не договорил.
- Не знаю, Иван, - я понял, что не смогу ему соврать.
И вовсе не потому, что он может теперь узнать то, о чем я не хочу знать сам...
- Не знаю, не думал... И даже, скажу тебе откровенно, не хочу об этом думать!..
- Я просто... Она же... Ну, Марьборисовна... - он тяжело вздохнул, словно набирая полную грудь воздуха. - Она же не сможет всегда быть с вами... А Валька сможет...
- Ты никак на вечность замахнулся, Коновалов?.. - я встал из-за стола и забрал у него листы. - Тебе заняться больше нечем?..
Я быстро пробежал глазами решения, перечеркивая неверное. Коновалов, заглядывая мне через плечо, внимательно следил за процессом.
- Что, очень плохо?..
- Да нет, не очень... Почти даже и хорошо... Молодец... - я начал подсчитывать баллы и остановился, заметив, что Коновалов смотрит на меня в недоумении и даже страхе.
- Что такое?..
- Вы никогда не хвалите, Павел Александрович!.. Это на вас не похоже...
- Похоже, не похоже... - я протянул ему пачку сигарет. - Следующий вариант решай...