Из дневниковых набросков

Сказы метели


Ветер, уже не просто порыв, а сокрушительная сила, врывался в щели старой избы, заставляя дрожать и без того ветхие ставни. Но не только он был хозяином этой ночи. Яростная метель заводила свой рассказ. Не словами, нет. Она пела – протяжно, надрывно, скрежеща льдом и шелестя поземкой. Внутри, у тускло тлеющего очага, сидела старуха. Она стала частью этого дома, частью этой деревни. Слушая метель, она видела не свою жизнь, а ту, что разворачивалась за окнами, в самом сердце зимней стихии.


Метель начала свой рассказ с далекого прошлого. Она вспоминала, как только появилась на земле, как была нежной, ласковой, как покрывала мир серебристой пылью, даря покой и тишину. Она шептала о первых деревьях, что тянулись к небу, о первых людях, что укрывались в пещерах от её холодных объятий. Голос метели был тогда мягок, как дыхание младенца.


Но шли века, и метель становилась сильнее. Она видела, как люди учились строить дома, как разжигали огонь, как боролись с ней. Она пела им песни о стойкости, о силе духа, о том, что даже в самом лютом морозе можно найти тепло. Она рассказывала о забытых героях, что шли, ведомые долгом, любовью или отчаянием. Старуха слушала. Её пальцы, узловатые и жилистые, перебирали старое шерстяное одеяло. Она вспоминала, как в детстве, когда за окном бушевала такая же метель, её бабушка рассказывала ей сказки. И эти сказки были похожи на песни метели – о храбрых воинах, о мудрых старцах, о неведомых зверях, что живут в её снежных царствах.


Метель продолжала свой рассказ. Теперь в её песне слышались нотки грусти. Она видела, как дороги зарастали, как деревни пустели. Она пела о потерянных путешественниках, о забытых тропах, о шепоте ушедших времен. Её голос становился глубже, пронзительнее, словно плач по тому, что было и чего никогда не будет.


Старуха вздохнула. Она понимала этот плач. Она видела, как её соседи уезжают в город, как поля зарастают бурьяном, как старые дома превращаются в руины. Она была одной из тех, кто остался, кто слушал и помнил.


И тут метель, словно почувствовав её, изменила свою песню. Её голос стал ритмичнее, настойчивее. Она стала рассказывать о настоящем. О том, как она может быть жестокой, как может ломать деревья, засыпать дороги, испытывать людей на прочность. Но в её песне слышалось и другое – не только разрушение, но и обновление. Она смывала старое, готовила землю к весне, давала силу новым росткам.


Старая женщина подняла глаза к окну. Сквозь заиндевевшее стекло она видела пляшущие фигуры снежинок. Метель, словно почувствовав, что её слушательница понимает, спела свою самую главную песню. Песню надежды. Она пела о том, что после самой лютой зимы всегда приходит весна. О том, что снег – это лишь временное покрывало, под которым зреет новая жизнь. О том, что даже в самые темные времена есть свет; нужно только уметь его найти.


Старуха медленно кивнула. Она знала. Она видела. Она чувствовала. Метель не была просто стихией. Она была мудрым рассказчиком. И сегодня, в эту долгую снежную ночь, она рассказала старухе историю, которую та никогда не забудет. Историю о том, что жизнь – это вечный цикл, полный и разрушения, и созидания, и надежды.


Метель, исполнив свою повесть, начала стихать. Её голос становился тише, её песни – нежнее. Она уходила, оставляя за собой тишину и белое, искрящееся покрывало. Но рассказ её остался. В сердце старухи. В шепоте ветра. В обещании новой весны.