Племяш

Ленька был смешон. Стоит и гладит себя по голове. Зажмурился, шепчет что-то.

- Ты что сделал? – спрашиваю.

Картина маслом – перевернутый монитор, упавший на клавиатуру (вдребезги), дымок из задней стенки.

Оставил его на минуту.

Мы смотрели «Лило и Стич».

Конечно, в мультике, особенно голливудском, отрицательный герой – это прежде всего, непонятый, отвергнутый, отщепенец-изгой. Он не может быть не
привлекателен.

Поэтому, когда я стал его ругать, мягко, я не умею жестко, он пусть испугался, но почувствовал, что  я такой же, как и герой из мульта – ОСОБЕННЫЙ.

Эта особенность какое-то время жила между нами. Я часто оставался с племяшом, когда сестра сдавала экзамены, пропускал школу. Классная зуб точила то ли на меня, то ли на Леньку.

А мы устраивали дискотеки. Я включал на всю громкость магнитофон, как помню «Весна». Что-то из НАУ или «Сектор газа». И так плясали, что обязательно устраивали себе тихий час на восстановление. Чтобы потом снова до вечера до прихода родителей… нам было весело. Иногда очень.

Однажды он сел в горячую воду.  Стояло ведро горячей воды. Только сняли с плиты. Тогда мы жили в барачном доме, без горячей воды и ванной. Из удобств только туалет. Поэтому для всяких нужд  воду кипятили. Однажды сестра приготовилась мыть пол, поставила воду, а наш герой тут как тут. Сел.

- Я не думал, что попа так будет гореть.

Орал.

В два года это случилось.

И еще выстрелил себе в рот из пистолета. Пистолет, правда, был с присосками. Но кровь была.

Вот тут почти без слез. Только слова:

- Почему кровь красная?

Это в три года.

А потом сестра переехала в тещину квартиру. И я даже немного загрустил. Привычка, что он с меня стягивает одеяло по утрам и «помогает» делать домашку. Может быть, без него спокойнее, но я долго не мог принять эту зловещую тишину.

Конечно, мы ездили в гости и они тоже наведывались к нам, но все стало по-другому. Он на правах хозяина, я – гостя. И наоборот. Немного чужие.

Мы ходили в парк, кино. Я спал под «Трансформеры», а он орал как резанный «Четко, четко!» Он рос, а я соответственно старел.    

Я приезжал к нему в его знаменательный день. День рождения. Летом. Приезжаю, а он туалет копает. Ему исполнилось 16. Сидит в яме и смеется, что, мол, выкопал себе. Надо бы выбраться. Я подал ему руку, но у него была приставлена лестница. Все четко. 

А потом я уехал. Он тогда хоккеем увлекался, начал водить, придумал бизнес-план на миллион. Только его никто не поддержал, и он пошел работать на начальника.   

Я ему привозил из Москвы разные сувениры, но никогда не мог угодить. Однажды я привез ему творческий блокнот. Там на каждой странице что-то из ряда вон.

- Зачем рисовать узор на кожуре банана?

- Интересно же.

- Может быть, но зачем?

- Если джин позволил загадать три желания, то что бы вы ЗАГАДАЛИ?

Он на меня посмотрел с недоверием, глаза выражали безразличие и скуку. Я уже перестал быть для него особенным. 

- Какой джин? – постучал он по голове и себе и мне. - Зачем это мне? Я ж не девчонка. Ладно, пасиб. Подруге своей отдам. Оценит.

Потом он женился, появился ребенок. Я приехал к нему привез коньячные конфеты, он угостил меня жареной курицей. И когда держал на руках ребенка, разлил горячий чай. Малышу немного досталось. Он утверждал, что чай уже успел остыть, достаточно детского крема. Но его жена так истерила, я думал, стены рухнут. Вызвали скорую, все обошлось. 

Я вспомнил тот самый случай и подумал, что может быть, это я приношу несчастья.
Бывают же несовместимые не только пары, но и родственники.   

Теперь он большой и бородатый. Занимается машинами. Семья, двое по лавкам. Закончил авиационный, потом юридический.

Я в Москве, он в Башкирии.  Я его почти не вижу. Вспоминаю о нем раз в год, когда тот день, когда он сидел в яме. Да, его день рождения.

Про меня он тогда сказал, что я в свои 27 перешел экватор жизни. Мне даже обидно стало.

И вот я уехал в златоглавую. Семья, двое детей, работа в социалке, что еще. Пишу, творю, как только кольнет. Не пишу, не звоню. 

Он мне тоже не звонит. Хотя, однажды позвонил. Три года молчал, даже на мои «с днем рождением» не реагировал, сам же никогда не писал в «мой день». Как будто вычеркнул меня. А тут звонок. Отвечаю. Назвал меня Жориком.

- А это ты? Извини, ошибся. Ты же у меня тоже есть.

Я «тоже». Вот и родственники. 

Больше не ошибается. Не звонит, также не поздравляет. Работает, катается по миру, покупает машины, продает. Откуда я все знаю? Сестра рассказывает, мама. Они с ним чаще общаются. Конечно, как-то говорили, когда пересекались. Раз в три года…

- Вот бы всем вместе одной огромной семьей за общим столом…

Его слова. Но это только слова. 

Правда этим летом он приехал к маме, где я гостил. Скупо поприветствовали друг друга.

Он сходил на рыбалку. Я за ним. Думал, что смогу разбить лед. Он начал первым. 

- Как Москва? Стоит?

- А что ей будет.

- Сколько там квартиры? А машины…

Со мной про это не поговоришь. Знаю. Но я стоял, молчал. А ему это было не привычно что ли. Вот он и свернул удочки.

Я собирался делать шашлык. Думал, может позже получиться. Посидим, поговорим за жизнь. До петухов… Я аж размечтался. 

А он…

- Нет, я поеду.

- Куда на ночь глядя?

- Я люблю ночь. Ночью без пробок. Да и все дпсники мои друзья.

Конечно, чтобы заниматься авто, нужно иметь широкий круг друзей. Среди полиции, дорожной автоинспекции, среди юристов и разных «элементов». Я точно не входил в его список.

Когда я приезжаю в Уфу, я постоянно жду, когда нам удастся встретиться. Без звонка. Чтобы он остался. Мы поговорили, вспомнили прошлое. Чтобы он вспомнил тот случай, и он мог вспомнить все, даже запах гари из старого IBM, вкус крови после выстрела из пистолета и как горела попа.   

До сих пор вспоминаю, как мы случайно столкнулись в аэропорту. Тогда я еще первый год как уехал.

Мы так обнялись. Он мне сказал. Рома, Рома…

Так устало. И я почувствовал,  что я именно тот, которому он хотел во всем поделиться. 

Как наверно никогда уже не будет.

Тогда я последний раз был для него ОСОБЕННЫМ.