Влюблённый в жемчуг 2

Начало см. http://proza.ru/2025/11/02/1039

Выстроившиеся в линию люгеры, выходящие в открытые воды из бухты острова Thursday, были похожи на игрушечные кораблики. Из-за низкой посадки судов казалось, что их паруса плывут прямо по воде, как будто несколько из застывших над горной грядой облаков внезапно решили соединиться с морем. Время от времени один из люгеров ложился в крен, обнажая красиво изогнутые красно-белые бока – цвета компании Чарльза Хансена «Hansen’s Perling Company». С палубы «Мерсии» ещё была видна стоящая у причала группа девушек, провожающих ловцов жемчуга в новый поход за удачей. Одна из них, одетая в бледно-голубое летящее платье, выделялась среди подруг. Тропическое солнце золотило её пушистые светлые волосы и, соприкасаясь с нежной кожей плеч, придавало ей перламутровое свечение. Томо помахал девушке рукой в ответ. Дайверу не следует мечтать о дочери владельца компании, на которого он работает, но никто не может запретить ему любоваться её красотой…

Через час шкипер-ирландец дал команду бросить якорь и спустить паруса. Один из темнокожих матросов-островитян, с лицом, напоминающим древнюю ритуальную маску, вращал ручку лебёдки, следя за исчезающей в бездонной синеве якорной цепью. Он и сам не так давно был удачливым дайвером, нашедшим огромную раковину, которую сразу же нарекли Матерью Жемчуга. Но однажды, забыв в азарте поиска о времени, Гуинга чуть не распрощался с жизнью, проработав на глубине больше двух часов. Соприкоснувшись с морским дном, якорь поднял облако ила, потревожив дюгоня, щипавшего водоросли мягкими, в бархатистых складочках, губами. Сложив передние ласты, животное выпрямилось, повиснув в воде, и устремило печальный взгляд выпуклых чёрных глаз наверх, в место, откуда пришельцы всех мастей обычно вторгаются в подводный мир. Увидев днище дрейфующего люгера, дюгонь взмахнул русалочьим хвостом, из-за которого его далёкие предки получили прозвище «сирена», и удалился на лежащее в пределах безопасности соседнее поле, покрытое аппетитными сочными водорослями.

Закрепив на мачтах аккуратно сложенные паруса, матросы стали помогать дайверам облачаться в костюмы для погружения. Томо улыбнулся, наблюдая за тем, как исчезает под прорезиненной тканью фигура его друга Акио. Затем на груди дайвера появляется тяжёлая бляха-грузило, вслед за которой техники закрепляют шлем. Прежде чем ловкие руки островитян успевают вкрутить обзорное стекло в отсвечивающий бронзой купол шлема, Акио подмигивает другу, желая удачи. Ведь каждое новое погружение приближает день, когда два паренька из бедной рыбацкой деревушки Кушимото смогут открыть собственное дело и вырвать близких из беспросветных буден нищеты. С трудом добравшись с помощью техников до бокового трапа, Акио исчезает под водой, и только фонтанчики пузырьков воздуха помогают отследить его путь. Ботинки на свинцовых подошвах приковывают Томо к палубе, но водолаз, отстранив матросов, сам подходит к трапу. Спускаясь в таинственную глубину, где его, возможно, поджидает удача, он с каждым шагом теряет часть веса, обретая лёгкость полёта. Наверху матросы-островитяне без устали вращают колёса воздушной помпы. Теперь жизнь дайверов находится в их сильных, покрытых тёмной глянцевой кожей руках…

Разжав руки и оттолкнувшись от последней ступеньки верёвочного трапа, водолаз мягко приземляется на покрытое редкими кустами кораллов дно и в первую очередь находит взглядом друга, уже опускающего найденную раковину в проволочную корзину. Акио поднимает большой палец вверх, показывая, что всё в порядке и место выбрано удачно. Томо кивает напарнику и, с трудом преодолевая сопротивление водной толщи, которая так и стремится вытолкнуть его на поверхность, идёт к виднеющимся неподалёку валунам, покрытым розоватыми, похожими на лишайники водорослями.  Стайка длинноносых и плоских, точно листья, жёлтых рыб-бабочек сопровождает дайвера в пути. За серыми валунами прячется горка, сложенная из пористых белых камней руками неведомого садовника. На её вершине, раскинув ажурные сиреневые ветви, покачивается в такт движению воды похожий на молодой дубок коралл. Его ветви увешаны миниатюрными фигурками золотистых морских коньков, точно рождественскими игрушками. У подножия горки Томо поджидает подарок – семья устриц-жемчужниц, процеживающих густую от планктона воду нежными губами. Поблагодарив хозяев морского сада за удачу, дайвер принимается наполнять тяжёлыми раковинами ячеистую проволочную корзину.

Увлечённый поиском морских сокровищ, ловец жемчуга не сразу заметил посланное ему предупреждение. И обернулся только тогда, когда мерцающая неоновыми полосками рыба-лоцман проплыла прямо перед стеклом его шлема. Голубоватая акула бонито, окружённая стаей полосатых наводчиков, стремительно приближалась к Акио. Вспомнив рассказ одного из матросов-островитян о том, что морское дно поделено между крупными хищниками в точности, как земля между людьми, Томо бросился навстречу другу. Акула опередила его на пару минут: привлечённая блеском шлема, она атаковала Акио, сбив водолаза с ног и отбросив его тело в сторону. Заметив Томо, она начала описывать вокруг дайвера восьмёрки, приближаясь к нему с открытой пастью. Чёрные глаза акулы светились ненавистью к пришельцу, посмевшему вторгнуться в её владения. Взгляд глаз огромной рыбины был настолько осмысленным, что водолазу на секунду показалось, что перед ним настоящее морское божество, с незапамятных времён повелевавшее подводным миром. Хищница приблизилась к Томо настолько близко, что он смог разглядеть не только ряды крючкообразных зубов в её полуоткрытой пасти, но даже бороздки, ведущие к тёмным ямкам ноздрей.

Дайвер принял вызов создания, чьи далёкие предки когда-то повелевали океанами вместе с ихтиозаврами, благополучно их пережив. Он любил море, считал его своей стихией и не собирался сдаваться без боя. Вложив все силы в бросок, Томо метнул тяжёлую корзинку с раковинами в рыло акулы и выхватил кинжал из прикреплённых к запястью ножен. Корзина, словно выпущенный из пращи камень, выбила несколько страшных, повёрнутых внутрь пасти зубов. Облачко крови расплылось в воде вокруг акульей головы, окрашивая её в розоватый цвет. Получившая отпор хищница спасовала и покинула поле битвы в окружении стаи полосатых рыб-лоцманов.  Наваждение рассеялось: хозяйка подводного сада оказалась всего лишь огромной рыбиной, которую в один прекрасный день выловят и заставят в конвульсиях прыгать по палубе, а затем отрежут плавники, чтобы сварить из них наваристый суп…

Пучеглазый группер с капризно вывернутыми губами боднул шлем Акио, вызывая пришельца на поединок. Водолаз даже не пошевелился: он спал смертным сном, а из дыхательной трубки, перерезанной бритвой акульего плавника, продолжал выходить воздух, подаваемый сверху ручной помпой. Не достигая цели, воздушные пузырьки спешили вернуться домой, к яркому солнцу и летящим по небу облакам. Здесь, в толще воды, им было холодно и неуютно… Томо поднял тело друга и, прижав к себе, дёрнул сигнальную веревку, подавая техникам знак к всплытию. Днище люгера стало медленно приближаться, а когда якорная цепь оказалась на расстоянии вытянутой руки, водолаз защёлкнул застёжку-карабин, прикрепляя себя к ней. И все те долгих два часа, пока тяжесть верхнего мира неспешно устраивалась на его плечах, он, всматриваясь через окошко шлема в бесконечно родное лицо названого брата, рассказывал ему о том, какой замечательной будет их жемчужная ферма на одном из затерянных в океане островов…

Медленно сгорающие ароматические палочки наполняли молельную комнату Японского клуба  запахом сандала и кедра. Все, кто знал и любил Акио, пришли на бдение «Оцуя» перед похоронами, чтобы проводить его душу в последний путь. Те, кто когда-то завидовал удачливому дайверу, тоже пришли, ведь он искупил смертью своё вызывающее везение. Подумать только, двадцатилетний парень зарабатывал больше уважаемого чиновника, высылая домой солидные почтовые переводы, да ещё и на будущее умудрялся откладывать!  Теперь это осталось в прошлом, и можно позволить себе сказать добрые слова о хорошем человеке.  Все, кто когда-то в поисках лучшей жизни покинул рыбацкие деревушки и маленькие городки префектуры Вакаяма, собрались этим вечером здесь. Дайверы, владельцы японских прачечной и бани, мужской портной и содержатель публичного дома сегодня стали просто единоверцами, сплочёнными общей утратой. Когда к руке Томо кто-то прикоснулся, он с трудом поднял горящие от непролитых слёз веки и увидел корабельных дел мастера Цугитаро Фурута, построившего люгер «Мерсия». Тот самый, с палубы которого Акио было суждено совершить своё последнее погружение. «Ты ведь знаешь, сынок, - губы пожилого мужчины почти не двигались, казалось, что он не говорил, а думал вслух, - когда ты выбираешь эту работу, она приходит к тебе, пряча две карты за спиной. На одной начертан иероглиф удачи, на другой – смерти. И ты никогда не знаешь, какая из них тебе выпадет в этот раз…».

Японское кладбище, раскинувшееся на холме северо-восточной части острова Thursday, смотрело глазами многочисленных надгробных стел на морскую лазурь. Томо высыпал на сомкнувшуюся над его другом красную австралийскую землю горсть другой, сероватой, перемешанной с песком и мелкими камушками. Пусть её прикосновение донесёт до ушедшего память о далёком доме и близких… Одетая в чёрно-белое кимоно девушка из прачечной господина Сато, считавшаяся невестой Акио, возложила букет из жёлтых хризантем и сосновых веток на могильный холмик. Через минуту рядом с ним появился другой, из белых роз. Томо подумал, что такие цветы он видел только раз, когда проходил мимо двухэтажного дома Хансенов на Зелёном холме. Подняв глаза, он встретился с сочувствующим взглядом самого сэра Чарльза, который совсем не изменился со времён их первой встречи в деревне Кушимото. Рядом с ним, сияя жемчужной кожей, стояла Глория. Прилетевший со стороны бухты бриз поправил пару светлых локонов, выбившихся из собранных в пучок волос девушки, и уложил подол чёрного платья изящными складками вокруг её стройных ног.  И она стала ещё прекраснее…

Омазу провожала взглядом удаляющуюся спину Томо, только что прошедшего мимо красиво подсвеченных дверей публичного дома, где она работала. Их глаза на минуту встретились, и за это время гейша успела ощутить гладкость его кожи и поласкать перекатывающиеся под нею мускулы. Слиться с ним в страстном поединке и впитать лоном обжигающее семя. Увидеть свой беременный живот и в муке дать жизнь их первенцу… А баловень удачи просто равнодушно скользнул глазами по её лицу, не зацепившись ни за матово-белую кожу, ни за чувственный, пламенеющий резаной раною рот. Разве можно узнать, насколько искусна женщина в любви, не прикоснувшись к ней? «Глупец, - заходилась в молчаливом крике Омазу, - пойми же, наконец, что тебе не изведать сладости яблока, не надкусив его!». Девушка в отчаянье прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ну что ж, пора возвращаться к работе. Женщин на острове мало, в клиентах недостатка нет, платят они щедро. Всё лучше, чем горбатиться на рисовом поле или днями напролёт штопать рыбацкие сети. Прости, любимый, за то, что не родилась в богатой семье, тогда бы я сумела сберечь себя для единственного мужчины…

Томо не знал, куда девать себя. После похорон друга ему не хотелось ни разговаривать, ни ловить на себе сочувственные взгляды, ни тем более принимать соболезнования. Бессильные, бесполезные слова только раздражали его, разъедая и без того саднящую рану. И в то же время Томо было совершенно невыносимо оставаться одному, наедине с мыслями о ставшем роковым дне. Вспомнив о том, что на острове совсем недавно открылся после ремонта кинотеатр под открытым небом, дайвер направился к нему по всё ещё оживлённой, несмотря на вечернее время, улице.

Яркая афиша с изображением красивой девушки на фоне усеянной белоснежными парусами бухты притягивала взгляд. Красотка задумчиво разглядывала огромную жемчужину, зажатую в тонких пальцах. Очереди перед кассой не было, сеанс уже несколько минут как начался. Зажав в руке билет, Томо в полутьме сумел найти свободное место в предпоследнем ряду. Зазвучала бравурная музыка, сопровождающая появление названия фильма «Месть глубин», снятого здесь, на острове Thursday. Пошли титры, проглядывающие через призму морской воды, словно разлитой по поверхности экрана. Весёлые рифовые рыбки деловито сновали между буквами. Это было абсолютно неожиданно, и картина, завладев вниманием молодого мужчины, приковала его к экрану. Теперь он будто раздвоился, оказавшись в разных реальностях: один Томо, знаменитый дайвер, сидел в полутёмном кинотеатре, за стеной которого было слышно пение сгорающих в любовном угаре цикад. Другой, слившись с занятой в картине массовкой, напряженно следил за схваткой между главным героем и злодеем Мендозой в одном из китайских ресторанов на острове.

Томо не просто смотрел фильм, он жил в нём. Когда же действие картины развернулось на палубе люгера «Дюгонь», с которого ему не раз приходилось совершать погружение, он облачился в водолазный костюм одновременно с влюблённым пианистом из Лондона. Волны Кораллового моря сомкнулись над головами героев, и дайверы метр за метром начали обшаривать дно в поисках оброненного портсигара с бесценной жемчужиной. Одержимый алчностью авантюрист Мендоза, подкравшись к забывшему об осторожности Томо со спины, перерезает ножом дыхательную трубку, прикреплённую к основанию водолазного шлема. Дайвер пытается задержать дыхание и всплыть, но удушье настигает его, сжимая тисками горло. Томо бессильно хватает ртом воздух, холодный пот струится по его лицу. Неожиданно тьма перед глазами взрывается разноцветными искрами, а подъемная лебёдка начинает вращаться с небывалой скоростью, вырывая водолаза из пучины, чтобы бережно опустить на скамью в кинотеатре. С трудом возвращаясь в реальность, мужчина ощущает на руке прикосновение чьей-то прохладной ладони. Глория Хансен, девушка из снов Томо, сидит с ним рядом, а отражённый от экрана свет кинопроектора придаёт её коже мерцающее свечение жемчуга…

                Продолжение следует


На иллюстрации фото из семейного архива Джона Хокингса