Мы идём к тебе, мистер Большой, часть 2, глава 3

Примерно в середине утра в понедельник, пригревшись в тепле между двумя моими рабочими лошадками, я слышу телефонный звонок, и Деб тащит аппарат в постель. «О, привет, Мэлкольм» - чирикает она, словно спозаранку уже на ногах. «Ты сделал это? Сегодня утром? Ну ты и скор. Нас? Конечно. В четверг? Во сколько? О кей, увидимся, пока».
Гретч ещё глубже зарывается в сон, но слово «четверг» подстёгивает меня. «Если вы, двое, добьётесь того, чтобы меня не посадили», - ворчу я, и скидываю одеяла со всех троих.
«Не волнуйся» - произносит Деб, потягиваясь – Мистер Удача даёт пинка нашей личной Миссис Удаче, бэби. Это был он, и он приглашает нас на ужин в четверг вечером. Только он и его Миссис. Новоселье. Он только что купил кондоминиум».
Но приобретённый им кондоминиум никак не соотносится с вампирским вопросом, который предстоит решать в четверг утром. «У меня всего три дня, чтобы поднять эти пятнадцать сотен» - напоминаю я им. «И ещё. Если вы, леди, хотите видеть меня в роли своего эскорта вечером в четверг, вам лучше поднапрячь попы и заработать ими баблишка, да пошустрее».
«А я-то думала» - хнычет Гретч, всё ещё пытаясь уснуть – «Что вы, люди, спите до полудня».
«Видишь, что происходит? Хороший секс плодит ленивых шлюх» - жалуюсь я по дороге в ванную комнату.
Но они вскоре выходят на промысел, смакуя это приглашение, играясь с ним, так, словно его прислали почтой, на золотой тарелке. Развёрнутая Деб кампания «Мистер Большой» продвигается куда лучше, чем я ожидал, но мне-то что, её ведь не обменяешь на столь нужные мне бабосы.
Эти двое совершают круиз по Мидтауну, записав второй завтрак в графу «служебные расходы». Итог – две вечерних встречи на блат-хате в Уэст-Энде, со скудным результатом, неполных пятьсот баксов на двоих.
Во вторник я вновь благословляю девиц на труды праведные, затем отправляюсь по месту жительства Гретч в Уиллидж и бездельничаю, молясь за их успехи, делая зарисовки и отогреваясь после уличного холода. Вдруг раздаётся телефонный звонок.
«Люк, мой мальчик» - заявляет о себе Его Общительность, ломая мне настрой. «Твоя сестра снабдила меня твоим номером. Вы с невестой придёте на новоселье в четверг вечером?»
«Конечно, придём». - я заставляю свой голос щебетать.
«Хорошо. На самом деле, я звоню, поскольку планирую выпить, и мне интересно, нет ли у тебя сходных намерений. Вторым будешь?»
«Ну да, почему бы и нет?»
«Давай, бахнем по одной. Пентхауз А. Оттуда открывается чудесный вид. Три часа пополудни, устроит?»
Я прибыл по указанному им адресу, ведомый обострённым инстинктом животного, загнанного в угол, готового прыгнуть куда угодно, лишь бы не встречаться с вампиром. Не то что бы я ожидал, что выложу ему свои проблемы и заставлю оплатить счета, да вот денежная проблема всё никак не отпускала.
Он приветствует меня, стоя в дверях, с ослабленным узлом на галстуке, в расстёгнутой рубашке. Вот он я, снова в стране Оз, двадцать восемь ступенек над Центральным Парком. На мгновение, меня охватывает паника. Кто я, чёрт возьми, такой? Здесь и сейчас, в его глазах? Хотя, не успеваю я войти в хорошо приготовленную роль Гора Видала, как он приглашает в обход по квартире, и я ограничиваю себя ролью себя, любимого.
Он вкладывает мне в руку стакан с выпивкой, уводит меня на террасу, и мы стоим там, болтая, под жалящим декабрьским ветром. Он болтает, я отвечаю на автомате, поскольку мои мозги по-прежнему внизу, на улицах, подталкивают мою пару добывательниц денег.
До тех пор, пока я не слышу:
«Алкаши, вот кем мы рискуем стать».
«Кто?»
«Ну, кто. Мы с Мэй. Мы рискуем стать алкашами, и, возможно, это не так уж плохо -  вот к чему я клоню».
Я пытаюсь обойти эту тему, не задавая вопроса «что именно».
«Ну так что же?» - он хочет знать. «Можешь принести с собой, на новоселье?»
«Попробую» - говорю я. Интересно, что именно?
«Вот ещё что я хочу знать. Ты когда-нибудь пробовал что-то помимо этого?»
«Э-э, что, например?»
«Что угодно. Или ты принимаешь только это зелье?»
Ничего себе, у него интерес к весёлым вещам, при его-то средствах и статусе.
«Ну да» - осторожно признаюсь я – «Я пробовал и другие».
«Тогда ты, вероятно, более продвинут. Как, по твоему мнению? Какие из них опасны, а какие безопасны?»
«Опасны - все, кроме табака и алкоголя. Всё остальное – либо тяжкое преступление, либо…»
«Нет, нет, я имею в виду, что из этого безопасно для приёма, а что вызывает привыкание?»
«О. Ну что ж, я поясню: героин вызывает привыкание. Опиум, морфин. Некоторые говорят, что и кокаин тоже, но я сомневаюсь. Я думаю, всё зависит от того, где живёшь. В нашем обществе многие всю жизнь пьют, а в других местах - всю жизнь курят опиум или жуют листья коки. Таблетки – это, конечно, другое дело».
«А если сравнить, например, героин или опиум, с этим?» - говорит он, приподнимая стакан.
Я делаю долгий глоток нашего разрешенного наркотика, прежде чем ответить: «От этого сложнее отказаться, чем от опиума или героина, и он заставляет ваше тело гнить заживо. Внутренние органы, клетки мозга и так далее. Вы умираете ужасной смертью, на абстяге. Но если вы живёте в краях, где растёт мак, вы сидите на опиуме большую часть своей жизни и мирно умираете, когда вы готовы, вместо того, чтобы гнить заживо - ведь приход от опиума задумчив и полон грёз. Я реально хотел бы, чтобы его у нас легализовали».
«Тут я не уверен. Я слышал ужасные вещи насчёт опиума. Если он не так опасен, как алкоголь, почему он не легализован, как думаешь?»
Вот тут я мог бы развернуть тему на несколько часов, но это привело бы лишь к политическим разногласиям, так что я спускаю тему на тормозах. «Я думаю, что люди подсаживаются, пытаясь уйти от личных проблем. Всё что угодно, лишь бы отвлекало мозги от насущных тягот. Люди, в основном, сидят на том, что доступнее всего. Бегство от реальности – вот на что, на самом деле, подсаживаешься».
«Ты, возможно, прав» - говорит он, уводя меня внутрь, от пронизывающего ветра. Где он задумчиво пополняет наши стаканы, затем закуривает трубку, медленными движениями – словно имея в голове нечто великое, застрявшее там на время.
«Ну, как бы то ни было, всё, чего я хочу – это попробовать зелье, траву, как бы оно там не называлось. Я слышал немало добрых слов об этом. Слышал, оно хорошо влияет на секс».
«Да, повышает чувствительность» - маленький пиар лично от меня.
«Мы с Мэй блюдём традиции, и я, и она. Всегда было так. Но мы много говорили об этом». Он выдыхает дым, делает долгие паузы и заводит разговор на некоем шифрованном языке, на тему, в которой нельзя называть вещи своими именами. «Нас вырастили с твёрдым убеждением, что семейный союз – это до конца жизни. Один мужчина, одна женщина, отсель и навеки – как от века заведено, не так ли? Но Мэй - моя третья жена, а я – её второй муж, и времена сейчас, уж точно, иные. Может, дело в развитии цивилизации, может, ещё в чём. Как бы то ни было, по-старому уже просто не выходит, а жизнь одна. Так почему бы не взять от неё всё? Ну, вот это всё» - он машет рукой, не указывая на что-то конкретное – «Вещи того сорта, знаешь, который вносит изменения в отношения. Мы, разумеется, настроены поддерживать друг друга. У нас недавно был очень серьёзный разговор, мы пришли к твёрдому решению, и…»
И так далее. Всё это складывается в некий, довольно забавный, двусмысленный разговор, достойный кушетки в кабинете психиатра. Я изредка вставляю реплики между его фразами, просто, чтобы он не замолчал. Как я полагаю, эта парочка – свингеры, увязшие в прошлом, а его поступки заставляют думать о том, что…но нет, это не так. Достаточно просто взглянуть ему в лицо, пока он говорит, чтобы понять это. Единственное, что меня беспокоит – что он на самом деле знает обо мне? И не подозревает ли он, что мы с Дебби  и Гретч, все эти милые люди, несколько не те, за кого мы себя выдаём?
«Тот образ жизни, который вы ведёте» -  говорит он, когда я заново настраиваюсь на беседу – «я полагаю, намного – э, свободнее, в нём, э, намного меньше запретов, так ведь?»
«Да, я полагаю».
«Есть некоторые вещи, которые дозволены художнику, но не дозволены обычным смертным».
Очень тактичное предложение с его стороны. В переводе, оно выглядит следующим образом: эй, мы с моей старухой желаем замутить с тобой и с твоими людьми. Что ж, давай замутим. Но он не скажет прямым текстом. Он тактичен. Сообщает мне, очень скрытно и опосредованно, как обстоят дела с Ним, и у Него, и это всё.
Ну, раз уж он удивил меня своими новостями, я его тоже удивлю. Просто ради поощрения растущего чувства Общности.
«Деб и я не кровные родственники» - говорю я как-бы невзначай, пока он затягивается трубкой. «Вы ведь в курсе, что мы сводные брат и сестра?»
«Нет. Я не знал. Хм-м, это на руку, э. Да. Это меняет дело».
Меня так и тянет поведать ему, что меня заловили с гашишем, что тёрка с законом, вполне вероятно, слопает меня в четверг, но я отказываюсь от этой идеи. Нет смысла толкать процесс в опасную зону. Примерно в шесть вечера я откланиваюсь с извинениями, несмотря на то, что это означает пешую прогулку по холодным улицам – дабы сэкономить деньги и убить время. Но, пока я иду, я перевариваю всё, сказанное им. Четверг. День недели, словно обведенный красными буквами. Сперва я предстану перед Вампиром, за преступное обладание Мадам Джой, затем попаду на новоселье, совершив аналогичное преступление по его запросу.  А ведь Он и Его Собственность, это именно то, что призван защищать закон, разве не так?