Призрак зимы

Призрак зимы. ( рассказ)
Это брезгливый призрак… призрак зимы, когда снег самый первый и влажный выпал для того чтобы превратиться в слякоть при плюсовой погоде… И не бывает у призрака зимы последовательности похожей на усталость от жизни, ибо никто не смеет от нее уставать, тем более любой путешественник с угрюмым выражением лица.
Он вернулся, казалось бы откуда то из далека, но в заплечной сумке у него были лишь бритва и блокнот, и по большему объему памяти его, не было необходимости что либо придумывать, потому как любая задумка есть не более чем уже бывшее когда то и непременно еще снова в будущем повторенное, и снова и снова…
Она стояла опершись о входную дверь почтового отделения, и для полноты образа не уставшей, верной, приемлемо - стойкой женщины, ей не хватало средней длинны мундштука в который была бы вставлена эта дымящаяся сигарета, такая которую она курит скорее от привычки действия, нежели от желания насытить рот и легкие горьким - приторно чайным ароматом никотиновой россыпи.
Она не любит ртутные градусники, потому как подобный принцип длинной полосы ртути, выходящей за пределы дозволенного, напоминает ей детство. Приглушенное словно на самой глубине мира ощущение полутьмы комнаты, как правило, зашторенной, но с иллюзией настольной лампы, которая только усугубляет ощущение ломоты и озноба. Она не хочет пользоваться электронным градусником по причине страха возненавидеть подобным образом и этот принцип изделий.
Он вернулся, казалось бы издалека, но гудение старой трансформаторной будки ничуть не изменилось. Может быть в сием, кто то разглядел бы поэзию, или же красоту незыблемости, твердыни честолюбия стоицизма любого вечного возвращения. И тогда такой разум скорее всего вывел бы в блокноте строки вроде таких:

Что суть ?  О, случай, карта, риск, надежда !
Побед иль поражений ощущения…
И опыт как души одежда…
И вечная тень возвращения…

И не было бы нужды для публикации этого нехитрого сочинения. Оно просто легло бы внутрь бумажек, скорее всего навсегда, для того чтобы однажды попасть на глаза бездомному случайно наткнувшемуся на старый желтый блокнот и просто перелистнувшему его с быстротой рефлекса ощупи предмета.
А призрак зимы брезгливый и небрежный, посетил бы городок как уже тысячи и тысячи раз до этого…

Она все еще стоит у входа в почтовое отделение, и как прежде ненавидит градусники. Озноб уже готов прогнать ее прочь, но ей неведомо будущее действие, которое придется после ухода домой.
Она походит на неспособную быть чем либо удивленной. Она похожа на некий эквивалент снежной королевы, но притворяющийся работником почтового отделения. Это не от излишней опытности и выгоревших внутри нее чувств ! Скорее ее образ напоминающий неспособную удивляться, исходит от обратного…Обратного…билета или почтового отправления… Что могло бы настолько характерно вваять себя в личину момента, чтобы категорически не вызвать у него желания попытки вступить с ней в диалог… Какой нибудь пустой, примитивный, не несущий глубины нагрузки или скрытого посыла, такого в моменте сего нелепого и пошлого, что можно было бы принять его попытку разговора за вульгарность.
А он еще очень неплохо помнит, как буквально позавчера, в вагоне плацкартного типа, он обменял хороший складной нож из порошковой стали, на стакан теплого чая, ибо сквозняк проходящий через весь временный дом для бродячего, дом на железных колесах, чья аренда не превышает лимита смятых в потайной кармашек кошелька купюр, лечится стаканом теплого чая.
И монотонность стука колес… И вечность поделенная математически на суточное время состоящее из двадцати четырех часов, с добавочной порцией новых похожих временных рамок. И вот, теперь старая, похожая на прежнюю, – нет, та же прежняя..,трансформаторная подстанция и гудение электронов внутри каменных стен под замком на железной ржавой двери. И отделение почты возле которого стоит она, без особого желания затягиваться, просто держит горящую сигарету и не хватает мундштука среднего размера, для завершения образа женщины, не имеющей права усталости от жизни. Но, призрак зимы, уже почти превративший себя в слякоть, словно бы готов простить все небрежности мироустройства на территории нескольких квадратных километров, а плацкартный вагон номер восемь, в коем прибыл он, и не думает символизировать собственной нумерацией уже бывавшее и обязующееся повториться в будущем снова и снова…
Вечная тень возвращения ! Это не поэзия в обширности мироустройства или понимания человеческого разума. Сие есть непрерывный процесс замкнутый на себя, словно бы теория о зацикленности самой Вселенной, с нескончаемостью ее сути и невозможностью разрыва ткани из которой она соткана.
Лишь брезгливый призрак зимы, вынужденный терпеть любые излишки мелочных трагедий и глупых начинаний постепенно переходящих в завершения для того, чтобы начаться после снова. И нет конца сему в круговерти знания, неизбежного знания вваявшего себя в личину момента, ожидающего следующего…Следующего обозначения названия станции.

Вагон принес странствующего Остапа Бендера. Неудавшегося Остапа Бендера, погонщика удачи, бродяги в вечном поиске манящей неизвестности. Он – карточный шулер, но уже без инструмента карт. Он – бедолага интеллигентности, но уже без блеска в глазах. Он – ювелир душ, но уже промахнувшийся и почти обреченный слушать наставления брезгливого призрака зимы, склонного как все холодные времена года к томной поэзии, такой непохожей на суть изящной словесности. И правда же !.. Зачем самой природе слово ?

Сперва она не узнает его, и даже приглядевшись, едва уловимое чувство, напоминающее интуитивность, как бы без права на удивленность, отдает в ней должное, но с нотой внутреннего сомнения… Ее одолевает озноб, но ведь ртутные градусники похожи на унылую комнату детства, заполненную полумраком занавески и еще полумраком болезни. И как же не гнать, посредством возможного не обращения внимания, на сие неприемлемое состояние телесных сил, от себя прочь как бы не имеющее значения веса.
Он вернулся и в наплечной сумке его только бритва и блокнот. Еще есть справка о том, что отныне не виновен человек, и другая справка о том, что он – виновен, но нет у второй такой справки написанной лично рукой женской, но без печати, юридической силы. И всего две справки у него с собой. Одна с вклеенной фотокарточкой, другая – в конверте, писанная шариковой ручкой и много лет назад.
От маленьких трагедий угрюмо брюзжит повторенный многократно цикл похожего одно на другое, и такое неповторимое как каждая отдельная снежинка, множество которых еще не до конца растаяли на окнах  почтового отделения номер ……  в небольшом остановочном городке поселкового типа под названием  …. …
Узнает ? Конечно же, как не узнать в этом уже совершенно взрослом, щетинистом от дороги лице, собственность от рода своего. Он уже не пятилетний мальчик, готовый грызть очищенные матерью от невкусной кожуры яблоки. Он уже не девятилетний, почти полумужчина, способный принести в собственных карманах мелочь и представляющее ценность, выигранное в карты у сверстников. Он уже не пятнадцатилетний брезгующий грубостью силы и безжалостностью прочих, но твердо уверенный в мягкости обладающей большим коэффициентом погонщика удачи. И теперь у него есть билет на поезд, и теперь у него есть лишь стремление к вечному поиску неизвестности. Манящей и потому склоняющей его в собственность,подобно тому, как непреодолимость иллюзорного отчаянностью ума принимается за непреложную истину.
Она узнает его через минуту, и как прежде не выдаст в себе удивления, ибо теперь она женщина неспособная удивляться, но не от избытка опыта и выгоревшего чувства познания, а скорее от обратного сему…
Она скажет сухо,но в сухости этого слова, для него останется больше душевного и настоящего, чем слышанное за долгие годы до сего момента.
– Пойдем !..
Она поведет брата домой почти молча, закрыв отделение почты номер ….., на подвесной замок. Младший и оттого теперь гораздо старше ее, ведь даже уже проступающие естественные морщинки на лице женщины возрастом за тридцать девять лет, ставят ее моложе более юного, того сорванца что любил есть очищенные от невкусной кожуры яблоки. А может быть, это лишь иллюзорность отдающая дань, течению малых в масштабе теней всех возвращений, времени…
А брезгливый призрак зимы, запомнит номер отделения, и уже точно зная название промежуточной станции на которой останавливается ровно на одну минуту, поезд дальнего следования, он непременно пришлет в сей филиал складной нож, тот самый что обменян был на стакан теплого чая, дабы излечить себя от дорожного сквозняка проходящего через все вагоны. И на лезвии его, теперь, как подарок, будет методом гравировки нанесена надпись “ Вечная тень возвращения…
 Это не поэзия для изящества словесности. Это даже не символ. Такое напомнит сердобольному призраку зимы, о непрерывной обреченности круговорота в вечном поиске неизвестности,  процессе который  замкнутый на себя, словно бы теория о зацикленности самой Вселенной, с нескончаемостью ее сути и невозможностью разрыва ткани из которой она соткана.
С деревьев потекла слякоть. Снег едва покрыв собой ветви и стволы, конструкции опор линий электропередач и деревянные столбы несущие провода, растаял от теплого характера ноябрьского дня, вступившего в свои права. Это был лишь  призрак, присланный самой ледяной старухой для осмотра местности.
ноябрь 2025г.