Преодоление. Ч. 2. ТМВ. Глава 6. Умирающий папаша

Предыдущая глава. http://proza.ru/2025/10/22/1563

                Глава 6. Умирающий папаша

           Московская область. Одинцово. Частный коттедж-дворец. Люксовая спальня. Октябрь 2001 года

          Из призрачного неприветливого отдаления, как запечатлевалось умирающему, едва улавливался колокольный перезвон православного собора Георгия Победоносца. За многослойным стеклом евроокна, расшатывая на приусадебном участке деревья и пригибая кустарники, вызывая меланхолию и депрессию, свирепствовал леденящий и порывчивый ветрище-тиран. Сорванные и подхваченные им разноцветные листья как чужеродные скитальцы, налипая и зависая на миг на стекле, словно просясь из виртуального четвёртого координатного пространства в уют, соскользнувши, тут же улетали в неизвестность. Неизлечимо больному в душу рецидивно дохнуло прохладой, будто этот гулкий набат запаздывая возвещал о его близостной кончине. Старец с каждым днём угасал. А ведь до заболевания, Айзиков Иосиф Байрамович вовсе не выглядел старичком: ни наружностью, ни темпераментом, ни привычками — и даже производил впечатление изрядно избалованного бытностью субъекта. Нонешние же изнемождённость и хворость, сверяя зеркальное отображение с оригиналом, нелюбезно бросались в глаза. Можно было бы отвязаться от всечасного лицезрения дряхлеющей плоти, оградиться от дискомфорта и вынести, находящееся в пределах видимости зеркало … ну, или дерюжкою, покрывальцем каким принакрыть. Однако полуживой магнат, вероятно по суеверности, ничего такового прислуге не приказывал. До скелетоподобности исхудавший мученик — фактический дистрофан, лежащий на роскошном элитном спальном ложе трагически поджидал: со дня на день … А то и оглянуться не успеешь, как нагрянет гостьюшка с косой!

          Бывает проблематично изобразить литературному гурману корректный и исчерпывающий вывод о представленном на рассмотрение персонаже. Впрочем, по некоторым визуальным причинам допускается расшифровать или проинтуичить, что описываемый фигурант-недоолигарх, сколотивший миллиардное состояние исключительно своими необычайными смышлёностью с нахрапистостью, тяжелее ложки в жизни (как шуткой про таких судачат) ничегошеньки не поднимал. В лице, и во всём его тщедушном теле, когда-то депутата Тульской областной Думы, а ныне одного из ведущих бизнесменов Отечества, прежняя полнота сошла, и появилось слишком много лишней кожи (как у собак породы шарпей). А появившаяся худоба его действительно старила. Неделей ранее, они с главой службы безопасности, сошедшиеся накоротке по взаимной симпатии (али другим этическим мотивам?), за беседой чаёвничали как раз в ознаменование его шестидесятидевятилетия. Врасплох нагрянувшее, а следом и нежданно определившееся злокачественное новообразование обескуражило и растоптало пройдоху. Излагая конкретнее, выбила наездника из седла, поколебала его жизнестойкость, и именно — своими, непредусмотренностью и внезапностью. До предыдущего момента он редко недужил, резвился и бодрствовал аки егозливый сайгасёнок.  И дзынь! Восемь месяцев назад у Иосифа Байрамовича беспричинно, причём несоизмеримо с нормой, вдруг снизился общий тельный вес, закралась хроническая усталость, а при обследовании выявилась злокачественная опухоль толстой кишки или колоректальный рак. Срок, отпущенный докторами, он в повиновении и сомнениях, но и по-царски оплачивая лечебные указания наиопытнейших онкологов, если быть железобетонно точным — вот уже будет месяцочек, как пережил. Перед неминучей и давно ожидаемой смертью (как на грех!) сложился неимоверный наплыв неразрешимых общесемейных конфликтов-казусов и запар. Буквально на глазах, замутила выяснения его молодка, гадючка-зазнобушка, с единственной любимицей дочкой, с которой после долгой отдалённости с таким трудом сблизился, лишь наладил взаимопонимания и коммуникации … А эта шалава! — накинулась и избила дочурку … Да сожрала бы, если б не «архангелы» … кабы охрана не отняла!

          Несчастный изводился асомнией, он напрочь позабыл, когда расслаблялся снами. Забудется на мгновенье -- урывочками, без снов ... и опять томится. Его помыслы отравляли и бередили, нападавшие из мрачных дремучих углов этой спальни, разыгрывающиеся прескверные выдумки и фантазии. Они назойливо кишмя кишели в черепной коробке: лазили, шебаршились там как опарыши в экскрементах. Гнусными и безостановочными шевелениями и елозиньем, эти паразитирующие идеи подавляли в нём безмятежность и рассудительность, ещё более раздражая воспалённую психику. Зачем иметь столько денег, ежели они бесполезны! Получилось как-то разом, на ослабшее и измученное тельце старичонка обрушилось обилие непредвиденных разноголосиц и сумятиц.

              — Уважаемая Виолетта Степановна, вызовите мне начальника охраны, Владимира Викторовича и оставьте нас наедине. — Воззвал немощный к восседающей у окна молоденькой худенькой, но с великолепными формами дамочке, старательно что-то мудрующей на квадратных пяльцах с нитью и иголкой в руках. Проговорил он и, услышавши озвученное, испугался хлипкости и блёклости собственного голоса — не оглох ли? Вопреки переживаниям сиделка услыхала его и, без возражений отложив рукоделие-вышивание, гротескно и ритмически покачивая бёдрами, несуетливо удалилась, тихонько затворив за собой дверь. Прошло не больше двух минут, прежде чем объявился поджидаемый Владимир Викторович.

              — Послушай, Володя, — не теряя времени с налёта застрочил Иосиф Байрамович, — дело, по которому я тебя вызвал, не терпит отлагательств. Конечно, в моих возможностях нанять самых компетентных и высокооплачиваемых ищеек (деньги для меня сейчас вообще ничто!). Но дельце-то настоль щепетильное, что вынужден обратиться непременно к тебе. Во-первых, кроме тебя в нашем верещатнике я никому не доверяю, а во-вторых, сыщики найдут — с лёгкостью отыщут … (он хотел сказать схоронившуюся, но словечко навевало хандру, и он замешкал) затаившуюся беглянку, — насилу выискал он нестрашное словцо, — но помочь ей и спасти её они не смогут, а дочушка в чудовищном опасняке. Неспроста она скрылась … когда звякнула мне, она была уже в Туле. Голос её подрагивал … колыхался, и она что-то второпях невразумительное расплывчатое бурчала, типа наобтяпку: поехала к мамке погостить, а теперь вот — и помину нема … и телефон заблокирован … жива ли ещё?! — Он тягостно поморщился, скривив гримасу, то ли от стесняющих болезненных ощущений, то ли от собственной омерзительной заглючки — но немного погодя продолжил:

              — Я чувствую, что дочурка в смертельной опасности. Разгадал в голосе панику и мандраж. Спасёшь     — озолочу! — Прогундосил он, как бы успокаивая себя, думая, что возможно понапрасну истерит. — В завещании моём, Володя, ты как брат её вторым планом идёшь! Но помни: ты тоже не бессмертный. Опасайся бестии, ни малейше не доверяй супружнице … Я чересчур хорошо знаю эту бестию, мою жёнушку, Камиллу. Юридически мы не разведены и, если в живых из наследников никто не останется — она, станет наследницей по закону. А развестись с полпинка брачный контракт не разрешает. Хитрожопая сучка всё предусмотрела! У меня режим нон-стоп. Я чистильщиков нанял, по фотопортретам нацелил, но архаровцы вряд ли выцепят эксперта по перевоплощению. Поганка верняком тренинг по выживанию проходила. А стервозина не оставит в покое дочь — покуда не умертвит!

          Поначалу привскочивши на локтевые упоры, но быстро утомившись, хворый теперь вновь завалился на подушку и, наморщившись, уже куда с меньшей запальчивостью замямлил:

              — Ты знаком с этой дурацкой историей, когда они помахались. Передрались. Камилла ополоумела, кулачёнки распустить соблаговолила. Галинку с разгона ударила. Припомни-ка, как я эту шкорку в первых числах позапрошлого месяца вышвырнул, тока пух да перья полетели по закаулочкам! И завещание переписал … и об этом Камилла Аристарховна пока ни в зуб ногой … но я опасаюсь не только мести этой ехидны. Она убийственно прозорлива (догадлива!), между тем куда страшней — злопамятна … Это не юница, не какая-нибудь благородная фрау … Это гюрза, которой отдавили хвостище, но которая знает, где и как практиковать свой яд.

          Иосиф Байрамович выкладывал тревожившие его сведения торопью и самозабвенно, точно боялся не досказать или что-то подзабыть. Ему препятствовала одышка и он, подёргивая руками, знаками выводил: дескать — не перебивай! Притом с мысли безотрывно сбивали проказливые неугомонно вихрящиеся раздумывания о бытии и об участи, и о всякого рода заслуженности. Раньше он не задумывался. Но почему?! Общепризнано, что бедность и достаточность — тестирование на родство и братство. А кто его всю жизнь понимал и не грабил? Кто поддерживал в трудные минуты?! Пожалуй, что одна только доченька. Сызмальства ничего не выпрашивала и не выклянчивала, обходилась даденным. А папаша — слепец-самодур! Не дозволил по любви заженишиться и обвенчаться девке. Всех как социопат, как маньячина разгонял! Дошло до того, что Галинка в вечных девках застряла. Да и маманя, Алевтинушка, видать, тож затюкала! Тихенькая, с малолетства ненавязчивой скромницей росла … В кого? 

          Взявший манеру повелевать, панически заглотнул изрядную дозу помеси азота и кислорода, весьма обязательную для жизнедеятельности, и утробно закашлялся, а выкашлявшись и очистив зев, придушенно захрипел:

              — Ты же знаешь эту молодую смазливую мерзость, эту злючку?! — отмежевавшись от неуместного констатирования фактов продолжал он. — Она хоть и вдвое моложе Галины … ей всего-то двадцать два, но злобы на французский иностранный легион с излишком хватит. Пойми, Володь, я не за себя переживаю. Моя песенка спета. Сам на единственную первеницу беду накликал. Пнище трухлявый! Чего искал?! Ну вот и докадрился, докрутился с молодухами. На старости лет сопливой неоперившейся тушки … видите ли, пощупать взбрендило ублюдку.         

          Журавлёв настороженно слушал самопредъявы, обличения и ропоты босса и не торопился задавать вопросов.

              — Мир переполнен правилами, придуманными кем-то и для чего-то ... -- начал было мультимиллионер, а решивши, что не вытянет долгую проповедь, заёрзал, однако поторопился возобновить трактование сверхзадачи. -- Тебе открываюсь не только как начальнику личной охраны, добросовестному и проверенному по всем категориям-критериям сотруднику, но и как к порядочному неподкупному человеку. Другу в конце концов! Сколько я этой шалаве дорогих подарков передал? Сколечко баловал: каменьями, золотом да платиной осыпал?! У этой лернейской гидры величайшие способности выколачивать подгоны да подношения. А добавляя в точности, ей же дорогостоящее подавай … с безделицей какой, шушвалью — вобче не подкатывай! Прирождённый гениальный профессионализм разводоса у молодайки. И кстати купился же. Вахлак. Недотёпа!

          Он лежал на спине и, крошку потрясываясь, с остервенелым шлепком, обеими ладонями укрыл раскрасневшиеся от бессонниц глазищи. Страждущий мелко трясся, со старческим тремором плакался, окропляясь слезами. Из-под маски собственных ладоней, не открывая лица, якобы позорился обнажить устрашающие примеси слабоволия и немощности, наконец, в качестве эпилога недомогающий профильтровал через дуршлаг, когда-то вкрученных ему в челюстно-лицевой отдел, имплантатов-зубов:

              — Ехай, Володя, непромедлительно стартуй. Я вымотан и измучен … Мне надо заснуть и поспать. Там, на комоде, адресочек моей первой жёнки и возможное местоположение её закадычниц-подружек … Там всё, что тебе востребуется! Отправляйся, и спаси мою деточку … для отчёта, мне набирай в любой час.

Продолжение следует ...