Кофе

Люблю небольшие и уютные кафешки. Несколько столов, прилавок с выпечкой, разнообразные напитки в меню. Посетителей мало, кроме меня — еще пара человек. Так даже лучше. Тихо, спокойно и ароматно.

Редко получается вот так перед работой забежать и без спешки выпить чашку кофе. Обычно приходится давиться пережжённым серым суррогатом из офисного чудо-агрегата, так сказать, без отрыва от производства.

Такие утренние минуты умиротворения случаются нечасто и оттого особенно ценны. Снаружи ещё темно, лёгкий зимний морозец, хлопьями падает снег. В запасе есть еще немного времени побыть наедине с собой, поглазеть по сторонам, поразмышлять одновременно обо всём и ни о чём. Горячий кофе греет озябшие руки. В воздухе витает бодрая смесь запахов корицы и свежей выпечки. Окна переливаются огнями гирлянд.

Смотрю на улицу. Мимо кафе суетливо пробегают люди, уткнувшись в телефоны. Мысленно ухмыляюсь, потому что мне пока никуда не надо спешить, и делаю очередной глоток.

Напротив кафе остановка общественного транспорта. Народу набралось — видимо, с транспортом перебои. Подъезжает автобус. Людей в н;м ещ; больше. Почти никто не выходит. Граждане с остановки пытаются втиснуться внутрь. Получается не у всех. Двери с трудом закрываются с третьей попытки, словно заглатывая счастливчиков. Замечаю, что у автобуса нет правого переднего колеса. К тому же он странно вибрирует, издавая негромкий, но назойливый гул.

В такой уютной обстановке можно и импульсивную покупку совершить — приглядываюсь к круассанам. Беру кровавый, килограммовый, с подорожником. Лиловая барышня на кассе мило улыбается, отвечаю тем же. Возвращаюсь на место, делаю еще один глоток и наслаждаюсь картофельным послевкусием. Не думал, что настолько голоден, — жадно набрасываюсь на еду. Круассан приятно хрустит на зубах, крошки из слоёного теста падают на обувь и оставляют на ней пепельные ожоги. Вытираю ботинки салфеткой, оставляя бензиновые разводы на замшевой поверхности.
Жаль, что всё хорошее заканчивается, — пора выдвигаться на работу. Оставляю пару фублей чаевых, хватаю свою старенькую офисную мотыгу и выхожу, помахав на прощание щупальцами лиловой барышне (симпатичной, к слову).

Впереди новый день!


Игнат потянулся за кружкой. Его смена началась сравнительно недавно, около недели назад, но он до сих пор не пришёл в себя. Криосон как будто съедает время, хотя должен экономить. Вроде бы у этого парадокса даже есть какое-то научное название, но Игнат его позабыл.

Кругом полумрак. Единственное различие с тёмной бездной снаружи космолёта — мерцание контрольной панели: светодиоды как будто соревнуются друг с другом в яркости.

Игнат заходит на дежурство уже в третий раз. И для него это всегда борьба: с одной стороны — почти воскрешение из долгого сна, с другой — приходится возвращаться в рабочий ритм. Кажется, будто космолёт покинул Землю целую вечность назад, а на деле — лишь третье дежурство. Кто знает, сколько их впереди. Охранник попытался вспомнить, сколько прошло времени с вылета, но снова сбился со счёта. Его должность в штатном расписании не требует глубины воспоминаний, поэтому всё ненужное автоматически отфильтровывается. Как и корабль, Игнат работает строго по плану, тщательно составленному руководством, — плану, который не подразумевает лишних вопросов. Игнат с детства готовился стать дежурным охранником, и этот факт его вполне устраивал.

Заступив на смену, он внимательно изучил показания панели — всё в порядке, личный состав продолжает спать и видеть сны, криокамеры функционируют без сбоев. Ну и замечательно! Можно немного расслабиться.

Дежурства тянутся долго, если не сказать бесконечно. В рубке тихо. Как и во всём космолёте. Не с кем буднично перекинуться парой фраз. В иллюминатор смотреть тоже не вариант — месяцами одно и то же: звёздная чернота да огоньки созвездий вдали. Скучающий охранник заварил себе ароматный кофе и включил сохранённые записи. Во время сеансов криосна память как будто тускнеет. Любой предмет теряет лучшие качества, если им долго не пользоваться. Требуются некоторое время и определённые усилия, чтобы вернуться в рабочий режим. Игнату нравились такие «сеансы восстановления» — словно проживаешь жизнь заново. Фрагменты. Или просто смотришь интересное кино со знакомыми персонажами.

Погружённый в мысли, Игнат потянулся за кружкой. Воспоминания понемногу возвращаются. «Человечество, может, и свернуло не туда, но конкретно я, — размышлял Игнат, — здесь не при чём. Я даже не знаю, куда мы летим». Когда закончится этот полёт? И чем? Вопросы, вопросы…

Игнат тяжело вздохнул. Вдруг всё вокруг замигало и заревело. От неожиданности у охранника на лбу моментально выступил холодный пот. «Что это, смена? Почему так рано?», — мелькнула первая мысль. Но такого звука Игнат раньше не слышал. Что-то новенькое и пугающее. Он перевел взгляд на панель управления криокамерами. И сразу всё понял.

Кофе. Он опрокинул кофе прямо на панель управления. Теперь она хаотично мигает и искрит. В панике Игнат метнулся в пищеблок, схватил первое, что попалось под руку — пару полотенец — и начал суматошно тереть панель. Искры шипели, попадая на мокрую ткань. Спустя несколько очень медленных секунд огонь исчез, а затем, с натужным щелчком, стихли и сирены. Игнат на всякий случай осмотрел камеры, но не заметил ничего необычного — все так же мирно спят. Игнат вытер пот со лба: «Похоже, пронесло». Он вернулся на пост и всмотрелся в мониторы. Вроде всё в порядке — зимнее утро, кафе, автобусная остановка... Хотя на одном из экранов ему померещилось, как у круассана на столе отвалился уголок, изображение тут же стабилизировалось. Наверное, показалось.

Скорее всего, показалось.