Я вас любил... Ч. 3

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 В общем, типичный случай – картина Репина «Не ждали».

Вова совсем даже не разволновался. Даже наоборот – он вдруг почувствовал, что, оказывается, в их отношениях существовала и продолжает существовать некая недосказанность. Хотя казалось бы – всё же яснее ясного. Но нет, жизнь – это не математика, человек –  не абстрактная физическая величина, чувства – не логические конструкции.

Разговор по телефону был недолгим, Лида попросила о встрече, и Вова без раздумий согласился. Они встретились днём в небольшом тихом кафе, где было можно спокойно поговорить. Прошло почти 3 года с их последней встречи, и воды утекло столько, что Лида даже перестала быть блондинкой. Но зато стала студенткой и была уже на 3-м курсе. И что интересно – в том же самом вузе, что несколько лет назад окончила Олеся. Да, опять колода тасовалась причудливо, но на этот раз это никакой роли не играло. Вова спокойно обрисовал Лиде тот шок, который он испытал, узнав о её  циничной измене, рассказал  об армии, о своей нынешней работе. Лида не плакала и не смеялась. О себе почти ничего примечательного не сказала, кроме того, что живёт теперь не дома, а в общежитии.

В общем, всё прошло интеллигентно и достойно, без нервов, без выяснения отношений и без подведения каких-либо итогов. Как будто бы они старые добрые друзья. Вова галантно проводил девушку до общежития, благо оно было не в Ясенево, и отправился на встречу с Олесей. А Лида Вове так больше и не позвонила.

С Олесей Вова время проводил культурно: музеи, спортивные мероприятия, познакомил её со всеми своими друзьями, они выезжали загород на пикники, когда изрядно потеплело. Всё у них было как бы  хорошо, несмотря на некоторые её странности, которые заставляли молодого человека периодически напрягаться и даже теряться в догадках. В основном, это касалось  рассказов о любовных историях  её подруг. А если говорить точнее – не о любовных, а об интимных, ибо любовью там как-то и не пахло особо. При этом, рассказывалось всё это с подробностями и с большим знанием дела. Казалось бы – ничего особенного,  взрослые люди и имеют право. Так-то оно так, если б не одно обстоятельство. Несмотря на появлявшиеся изредка удобные технические возможности, Олеся категорически отказывала Вове в близости. При этом, она обосновывала всё это тем, что она совершенно неопытна в этом непростом деле для слишком юной, всего-то  25 лет,  барышни. Тут явно концы с концами не сходились, хотя её отказы выглядели вполне натурально. Но Вова был влюблён, и вся эта канитель тянулась уже несколько месяцев. Однако, страсть, как и следовало ожидать, достигнув апогея, стала у Вовы медленно и верно затухать. Ему становилось скучно с ней, он   перестал пытаться  что-то поменять в их чисто платонических отношениях.  Даже пожалел, что познакомил Олесю со своими родителями. Да-да, дело доходило даже до этого. Всё катилось по инерции в неизвестном направлении.

Но в один прекрасный (на закате) летний день Олеся, глядя Вове прямо в глаза, предложила (сама, без всякого намёка с его стороны) переночевать у неё в общаге. «Слово и дело». Слова были сказаны, а дело не заладилось. Соседка по комнате и не собиралась никуда уходить. Олесю это ничуть не смущало, а вот Вову такие «духовные практики» совершенно не вдохновляли. Таким образом, статус-кво сохранилось. Расстроились оба, но, судя по всему, Олеся в бОльшей степени.

Дело в том, что не прошло и недели, как   девушка предприняла новую попытку. На этот раз не в Ясенево, а надо было ехать куда-то в сторону Волоколамского шоссе.. Но и здесь всё не очень благополучно сложилось: выяснилось, что из-за долгой дороги («пробки» в час пик) у любовников на всё про всё было полчаса. Это и много, и мало – это как посмотреть. Вове было мало, но он решил рискнуть. Всё бы ничего, но Олеся, как мы помним, несмотря на свои 25, была девушкой неискушённой, и поэтому она как бы совершенно на инстинктивном уровне оказывала сопротивление. Некоторым молодым людям нравится такое. Вова к их числу не относился. Так и пролетели в борьбе эти пресловутые 30 минут.

Олеся была девушкой упорной, и через неделю они поехали уже в Бибирево. Да, там уже были созданы все условия ко всеобщему удовлетворению. И жизнь уже продолжалась в новом качестве. Но не очень долго. Спустя 2-3 недели Олеся объявила Вове о своей беременности.

В Вовины планы к этому времени уже никак не входила перспектива стать мужем и отцом. И вообще, и в данном конкретном случае. Он мягко и осторожно намекнул на это Олесе. Не трудно  представить, что девушка была сильно возмущена. Наступили непростые дни тяжёлых каждодневных разговоров о жизни. Вспоминался не раз товарищ Левинсон (Олеся была девушкой начитанной) со со своим «надо было жить и выполнять свои обязанности». Вова человеком был ответственным и сильно страдал морально.
Между тем,  Олеся категорически запретила Вове посещать с ней вместе женскую консультацию. Он и не посещал. По возвращении Олеся, взывая к сознательности Вовы, долго и подробно рассказывала о том, что и как говорила доктор.  Находясь во взвинченном состоянии, она как-то допустила две роковые ошибки, описывая слова доктора. Одну она попыталась сходу неуклюже исправить, но было поздно – слово не воробей. Другую свою ошибку она (не доктор!) даже не заметила. В итоге получалось так, что  у Олеси ранее уже был  аборт. Но самое главное было другое, и Вова тоже не сразу сообразил что к чему, – срок беременности заметно превышал время, прошедшее с момента роковой ночи в Бибирево. Виду Вова не подал, но на аборте
настоял.

 Почти каждый день Вова был рядом с Олесей, а она не жалела оскорбительных слов по его адресу: он и негодяй, и импотент, и совратитель, и вообще – пробы на нём ставить негде. Вова молча всё это сносил.

После успешной операции он её встретил, отвёз к подругам в Кунцево, попрощался и уехал.

На следующий день она позвонила ему на работу. Вова не проявил заинтересованности.

«Никогда больше!» – решил для себя Вова, думая о своём сердце, которое больше всего пострадало в его измученном от любви организме. Но как известно, – человек предполагает, а Бог располагает.
А может, Вове стоило тогда в кафе простить Лиду и забыть Олесю? Но кто ж может заранее узнать свою судьбу...

     ЭПИЛОГ: Любовь, ещё быть может, в душе моей...

В следующий раз он влюбился всерьёз и надолго лишь через три года. Хотя, как и один раз в армии, он за год до этого исторического для него момента опять чуть на попал в ловко расставленный капкан, и опять бог отвёл.     «Спаси и сохрани!»

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ (и последней) ЧАСТИ